Она была балериной

                    Честно говоря, то, что она была балериной, я придумала. Просто мысль о балерине безотчётно возникала каждый раз при встрече с этой странно одетой миниатюрной женщиной. Всегда в чём-то невообразимо ярком, с нарумяненными щеками, с шёлковым тюрбаном на выбеленных перекисью волосах, она то подкармливала бродячих кошек, то возилась с цветами на огороженном штакетником кусочке земли между подъездами большого дома.

                    В школьные годы наш класс возили на экскурсию в какой-то крохотный провинциальный зоосад. Звери не запомнились. Запомнились маленькие сморщенные старушки с ярко накрашенными щеками и нелепыми бантиками в редеющих волосах. Кто-то из взрослых бросил: «Бывшие балерины». Почему-то я сразу и безоговорочно поверила. Женщина в палисаднике вызывала те же невнятные чувства: снисходительное сочувствие и острое желание рассмотреть внимательно. Она казалась экзотической бабочкой, случайно оказавшейся в школьной коллекции среди выгоревших капустниц.

                     Палисадник, за которым она ухаживала, тоже требовал пристального изучения.  В нашем большом, изогнувшемся дугой доме десять подъездов. Почти возле каждого подъезда цветник. По весне тут и там появляются первоцветы, вслед за ними полыхают тюльпаны, летом распускаются пионы, осенью бушуют астры и георгины. В цветнике Балерины (я не знаю её имени) всё по-другому… Нет, там есть и тюльпаны, и всегда трогательные белые звёздочки нарциссов, а рядом – искусственные цветы в треснувших плафонах и старых абажурах. Под сломанным детским зонтиком сидит выброшенный кем-то большой плюшевый медведь. В плетёных корзинках возле куста сирени – разноцветные подушечки: место отдыха уличных котов.  Сытые, толстые они возлежат на подушках, лениво презирая кричащих и пикирующих на них сорок. Всё это украшено дешёвой бижутерией, бусами, мишурой с новогодних ёлок. На кусте пионов – плюшевое сердечко: подарок к Дню Влюблённых… Сначала кажется: смешно, нелепо, потом понимаешь – это какой-то особый мир. Мир, в котором для всего живого и неживого: ненужных предметов, котов, цветов найдётся место, и никто не будет обижен…   

                     Попыталась расспросить о странной женщине сидящих у подъездов на скамейках бабушек. Обычно знающие всё и обо всех старушки пожимали плечами: «Балерина? Нет, конечно… То ли санитарка в больнице, то ли заведующая какого-то деревенского клуба… Или киномеханик». Лишь бывшая учительница вздохнула: «Видно, детства не знала, вот и не наигралась…»
                     Может быть. Хотя мне показалось: если это и правда, то не вся. Было в этом трогательном стремлении творить свою красоту и свой мир без оглядки на окружающих что-то дразняще-дерзкое. Словно Сальвадор Дали после реинкарнации попытался воплотиться в непритязательную капустницу, но притвориться обычным не сумел: выступили на крылышках фирменные загнутые кверху усики да тающие в вечности часы…
                     Не всем дано писать картины, сочинять музыку. Но свой собственный мир, как и палисадник, каждый обустраивает сам.

                     Этой весной палисадник не ухожен, кошки спят на старых подушках. Я не решилась расспрашивать соседей по подъезду. Хотя недавно на травке между тюльпанами появилась забавная птичка-невеличка: брюшко голубое, спинка и часть шейки – жёлто-рыжие, с коричневатым отливом, пёстрые крылья образованы зелёными, коричневыми и синими перьями. 
                     Птичка называется золотистая щурка…