Липовый цвет
На смену голубой, лиловой и белой сирени, улицы заполнились медовым волшебным волнующе-густым запахом. Липовый цвет. Ассоциации мгновенно включили машину времени и по волнам памяти легко перенесли на полвека назад, в не такое уж далекое прошлое.
В Сокирянах явно что-то замышлялось. Это чувствовалось ещё с раннего солнечного летнего утра, когда родители и бабушки, о чем-то возбужденно переговариваясь, сновали с какими-то мешками и мешочками по всему бесконечно длинному коридору.
Все, что планировалось в нашем большом доме, делилось на две неравные части. Малую, о чем я имел право знать, и большую, о которой ребёнок "турнышт гывысн" ( не должен знать, идиш). Вернее, не должен бы даже догадываться.
Легко понять, что и на этот раз, мне предстояли долгие часы кропотливой детективной работы. Надо было, кровь из носу, выяснить все мельчайшие детали грядущего мероприятия. Исходя из таинственных переглядываний взрослых, оно обещало быть рискованным и захватывающим.
А тут, вдобавок, меня сдал бабушке наш соседский буфетчик Яша-инвалид . Сдал со всеми потрохами. ,- Ох, как не вовремя!
С войны он вернулся без ноги, отхваченной много выше колена. Жил Яша через дорогу от нас. Проживал с женой и двумя дочками,- Раей, моей ближайшей подружкой, и младшенькой Евой.
Их дом располагался рядом с Лойфманами и Фройкой, по соседству с центральным парком. Прямо в торце их старенького строения находился буфет, куда, надев неудобный скрипучий протез, Яша мучительно ковылял к себе на работу.
Пройдя метров двадцать по узкому проходу между домами, насыщенному приятным запахом навоза от лойфмановской коровы, он тяжело взбирался по нескольким высоким каменным ступенькам и заходил, наконец , в свой буфет. Там он сразу становился за высокий деревянный прилавок.
Несмотря на трудности , на его лице, украшенном ироничными живыми умными глазами и характерной глубокой ямочкой на подбородке, часто блуждала добрая мечтательная улыбка.
До этого случая, Яша производил на меня - пятилетнего сорванца, впечатление надежного фронтовика, не сдающего своих товарищей.
- А он?!, - Лучше бы вообще отказался продавать те злосчастные папиросы
Улыбнулся, подмигнул, взял деньги, а потом сдал, сдал моей бабушке Риве со всеми вытекающими последствиями.
Обидно, что пока я брал у него дешевые сигареты по шесть копеек, он ничего никому не говорил. С их помощью я, раздаривая, заработал у соседского Борьки Зайцева и других взрослых приятелей довольно солидный авторитет.
Однако настоящей, желанной целью всегда была только та пачка папирос "Ароматные", прислоненная к стене так, чтобы ее все и всегда видели. Она овладела моими помыслами давно, безраздельно и сразу, как только появилась.
Из-за космической цены - целых шестьдесят пять копеек, ее никто не покупал. Каждый день я заходил в буфет и зачарованно смотрел на эту манящую соблазнительную картонную коробку, где на цветной картинке красовалась большая белая папироса с волшебным синим дымком, вьющимся высоко вверх - куда-то, наверное, в бесконечность.
Этот сизый соблазнительный и, наверное, очень ароматный дым, казался прилетевшим из-за далеких морей, белых пароходов, жгучих красавиц и неизведанных стран.
Стараясь достичь желанной мечты побыстрее, я полностью монополизировал все домашние поручения, связанные с мелкими покупками хлеба, соли и спичек.
За несколько бесконечно долгих месяцев, наполненных упорной работой, в моем тайничке собралась, наконец, требуемая заветная сумма.
- И вот!,- Неожиданное предательство заставило приоткрыть в печке маленькую металлическую дверцу, откуда совком выгребали провалившийся через колосники пепел. Затем, несмотря на весь внутренний протест, пришлось доставать оттуда бесценные ароматные папиросы.
Я мечтал о них столько, что дым во рту от первой - по-настоящему роскошной красавицы-сигареты, вызвавший у меня удушливый кашель заправского морского пирата, показался воистину волшебным.
В обмен на безропотную сдачу папирос бабушка клятвенно,- А штох мир ин ды затн!( А чтоб у меня прострелило поясницу, идиш), - пообещала ничего не говорить. Ни Розе, ни родителям.
В дополнение, если посплю после обеда, она обещала походатайствовать, чтобы вечером меня взяли на дело. Правда, о сути этого загадочного мероприятия она, таинственно приложив палец к губам, распространяться не пожелала.
Слово своё бабушка сдержала. Но вначале, мы всей семьёй сходили в большой сокирянский клуб, где главную героиню в музыкальном спектакле " Севастопольский Вальс" блестяще сыграла моя очаровательная учительница.
В сокирянский музыкальной школе, которую я посещал в то время, она преподавала пение. Втайне, я очень ей симпатизировал. Впрочем, как и матери Вовки Ткачука. Кто из них мне нравился больше, я тогда ещё не решил. Получалось, что каждая из взрослых обольстительниц, казалась мне самой-самой. Но представлялась самой лучшей именно в момент непосредственного визуального контакта.
В спектакле понравилось все. И красивые морские мундиры с золотыми кортиками, и пышногрудые сладкоголосые красавицы, и песня о вальсе, который знают все моряки.
Тем более, что бравые офицеры , мечтательно устремляя глаза ввысь, обещали не никогда забыть, эти самые, золотые деньки.
После оперетты, толпа медленно поплыла в сторону соседнего стадиона. Воздух был переполнен пением соловьев, жужжанием жуков, детским гомоном и густым душистым ароматом многочисленных лип.
Вдоль одной из сторон стадиона, прямо в направлении далекого леса, тянулась большая липовая аллея из громадных раскидистых деревьев, посаженных, наверное, ещё на рубеже веков девятнадцатого и двадцатого.
Смеркалось. Однако все пространство вокруг каждого древа натужно гудело, звенело и попискивало. Впервые я наблюдал, как тучи пчёл и прочих любителей сладкого нектара трудились, не покладая крылышек, лапок и прочих частей. Работали они почти в полной темноте, да ещё так азартно.
Вдруг, совсем неожиданно для меня, сотни гуляющих, весело перекрикиваясь, достали откуда-то мешки, сумки, сетки и фонарики.
Все стали резво обламывать большие и малые липовые ветви, покрытые сотнями и тысячами благоухающих соцветий.
- Такой удачный день, когда собирают липовый цвет, бывает только раз в году,- объяснила мне бабушка, ловко укладывая в мешок цветущие ароматные драгоценности
- Мы обламываем только нижние торчащие ветки. Для деревьев это только полезно,- успокаивающе добавлял отец, не отстающий от других в этом лихорадочно-веселом соревновании
- А вдруг милиция?,- раздался чей-то тревожный вопрос
- Не бойтесь. Мы им объясним, что здесь ещё наши деды с прадедами десятки и сотни лет всегда собирали липовый цвет. Это ж запас на целый год, который, и вылечит, и удовольствие доставит
- Может, для милиционеров пару мешков приготовить? На всякий пожарный?
Хорошо зная непредсказуемый характер советских правоохранителей, все тревожно оглядывались и дышали довольно неровно до тех самых пор, пока объёмные мешки не наполнились благоухающим содержимым под самую завязку.
На следующий день, мы взобрались на "Бойдым"(чердак,- идиш) и равномерно распределили соцветия по обширной поверхности ветхого брезента. Так все просушивалось, по словам моей бабушки, от ,- Гит (хорошо, идиш),- до,- Фоарте бине (Очень хорошо, Рум).
Круглый год, чердак благоухал густым духом волшебного медового аромата. В долгие-предолгие зимние вечера, и в болезни, и в радости, мы часто баловали близких душистым чаем, щедро насыщенным удивительным богатством раскидистых лип, сокирянского лета и бесконечной родительской Любви...
Свидетельство о публикации №220060600398