Милок

        Продолжение

          10

Утром тетка встретила его хмурым взглядом и сердитым лицом. Поставила перед ним кашу:«Ешь. Али сыт?». Нехотя начал есть. Тетка, усевшись на стул посередь избы, широко по-мужски расставив ноги и скрестив руки на груди, некоторое время наблюдала за ним. Потом сказала:« Вот что я тебе скажу. Ни с того жись начинаешь. Мне ответ за тебя держать, потому не резон мне наблюдать это непотребство. Ей что, потреплется да и укатит, а за тебя кто хорошую девушку отдаст? Воот, не гляди волчонком, никто не отдаст. Либо возле ноги моей будешь теперь, либо чемодан соберу, пусть отец с мачехой за тебя ответ держат».
       На следующий день тетка разбудила рано. Вела себя как ни в чем не бывало, деловито снуя у печи, непринужденно разговаривала, не обращая внимания на его хмурый взгляд.
   -   Забыла вчера тебе сказать. Берут тебя в больницу-то. При лошади будешь. Да погоди дергаться-то.
   -   Не буду я ни при какой лошади. Была охота лошадиный хвост крутить.
   -   Была охооооота! Катькин хвост тебе охота крутить. Вот мой сказ. Прямо сейчас котомы свои собирай, либо вон, доху припасла, обряжайся и пошли, некогда тут мне с тобой. Хватит, наотдыхался.»
       На больничном дворе возле саней хрумкала сеном лошадь. Рядом стояла невысокая румяная женщина в дохе, меховых варежках, шапке и в пимах .
   -   «А вот и Миша, как я понимаю. Здравствуй, я Зоя Ивановна. А это Смелый. Только смелый-то он смелый, но старый уже, шибко-то его не гоняй».
       Миша хмуро оглядел ее, коня, который косил на него глазом, и буркнул приветствие. Зоя Ивановна продолжила.
   -   «Ну, ты тут познакомься с ним, а завтра с утра приходи пораньше. Запрягать-то умеешь? Умееееешь. Дорога нас ждет дальняя и недели на две. Оденься потеплей».
       Куда ждет дорога, Миша уточнять не стал, ему было все равно. Только спросил, тут же поняв, что сморозил глупость: « И вы поедете?»
       Эту ночь Миша не сомкнул глаз, думал ни о чем и обо всем сразу. Он был рад и не рад, что его лишили встреч с Катериной, он тоскливо думал, что может быть разорвется этот узел, который сам и завязал, но в тоже время ему этого не хотелось.  И, вспоминая ее теплоту, страсть и нежность, чуть ли не плакал и ненавидел всех, кто был причастен к их вынужденному расставанию. А причастны, по его мнению, были все: и тетка, и эта Зоя Ивановна, и соседи, и злющий мороз за окном, и отец с мачехой, что спровадили его сюда.
       Ранним утром, разозлившись  на самого себя, мысленно злобно выругавшись - чего сам от себя не ожидал, встал с постели и начал впотьмах собираться. На улице мороз тут же схватил за нос и щеки, сковал губы, Миша зябко повел плечами и быстро пошагал к больнице. В единственном длинном деревянном здании горел свет в небольшом окне. Он постучал, показалось лицо, которое он не разглядел сквозь морозные узоры. Дверь открыла Зоя Ивановна.
   -   Ты чего так рано? Поспать не дал.
   -   На часы не посмотрел. Пойду тогда.
   -   Куда пойду! Выедем пораньше, сейчас соберусь. Здесь ночевала, не пошла домой. Как чувствовала.
Зоя Ивановна скрылась за дверью и через некоторое время появилась с высокой, полной медсестрой. Та, шепотом поздоровавшись, начала выкладывать на стол какие-то бумаги, каждую комментируя:«Зой, это списки, тут и дети, и старики, все, в общем. Я нарисовала план тебе где-кто живет. Ты, если что, построже. Попугай, что «на верх» бумагу напишите. Некоторые боятся». Женщина взгромоздила на стол деревянный ящичек с ручками: «Вот, все здесь. Одеяло возьми в коридоре в шкафу, укрой хорошенько. Остановитесь у Зоркальцевых, они приветят, места у них хватит».
       Дорога была бесконечной. Ехали несколько часов в темноте и в безмолвии. Мише хотелось поговорить, спросить куда и зачем едут, почему надолго, но Зоя Ивановна почти все время дремала или делала вид. Когда солнце озарило дальние склоны горных хребтов, впереди показалось небольшое селение, где обыкновенные деревянные дома стояли вперемежку с юртами. По указке Зои Ивановны свернули к высокому дому с резными наличниками. Хозяин с хозяйкой приняли их радушно, ни мало не удивляясь гостям. Видно было, что для них это привычно.
       Съев несколько кусков горячего тушеного мяса и выпив чая с молоком, Миша прикорнул у двери на сундуке. Когда проснулся, долго лежал в полудреме, не открывая глаза, и слушал тихий разговор  Зои Ивановны и хозяев. Оказалось, что едут они в дальние селения проводить вакцинацию от  сыпного тифа и дифтерита. Придется трудно, потому как буряты от прививок прячутся и детей своих прячут. Что надо было бы не вдвоем ехать, а еще с фельдшером Ильей Алексеевичем - одни могут не справиться.

     продолжение следует...