Шут. Карты судьбы

                 Глава 6. Собачий вальс (часть 1)

          Первый посетитель уже входил в дверь.
          – Доброе утро, Ганс-Христиан!
          Не так уж много тех, кто может назвать его этим именем… Знакомый? Ну конечно! Сергей! Герой истории, случившейся в те времена, когда он только-только обосновался на этой улице со своей «КОФЕшкой»! Тогда Шут впервые вступил в Игру вопреки Правилам. Впрочем, единственные правила, которые он признавал и всегда свято соблюдал – это его собственные. Шут редко вмешивался в людские судьбы, делая исключение только для Избранных, тех которые смогли увидеть нарисованную дверь и войти через неё в его магазинчик. Это он принимал за указание Судьбы и давал таким людям возможность сделать выбор, шанс изменить предначертанное… Но Сергей не видел Дверь, в тот раз он просто зашёл выпить кофе. Они разговорились и Сергей, неожиданно для самого себя, поведал ему свою историю. Безнадёжность и покорность, прозвучавшая в рассказе, удивили и возмутили Шута, а просмотрев возможные варианты раскладов судьбы этого случайного посетителя, он вдруг его пожалел. Пожалел – и смешал карты чьей-то Игры. Неизвестный Игрок, поставивший на безысходность и гибель, так и не смог понять, почему хорошо спланированная партия окончилась его поражением…
          Сейчас, наливая в чашку кофе, Шут словно снова увидел всё. Увидел глазами Сергея…

          …Он шёл не торопясь по Улице. Летел снег, ветер в спину подгонял, подталкивал вперёд, но спешить было некуда. До отправления электрички домой, в Наукоград, было ещё около двух часов. Сергей возвращался после встречи с друзьями-однокурсниками. Пятнадцать лет не виделись! Приехали почти все, некоторые даже прилетели ради такого случая из-за рубежа, куда перебрались на постоянное житьё. Всем было что рассказать, каждый хотел похвастать перед однокашниками. Разгорячённые выпитым, перебивая друг друга рассказывали о своих успехах в работе, счастливой личной жизни: семьи, жёны, дети… Сергей весь вечер слушал других и старательно увиливал от вопросов, обращённых к нему. Впрочем, каждый больше хотел рассказывать, чем слушать, и потому ему удалось-таки остаться в тени. Рассказывать было особо не о чем.
          Конечно, сначала судьба была к нему благосклонна. Приехав в Наукоград из далёкого Благовещенска, он без проблем поступил и успешно окончил сначала институт, затем аспирантуру, защитил кандидатскую и был оставлен на преподавательской работе. Последнему обстоятельству способствовал тесть, декан института. С его дочерью молодой аспирант познакомился на одном из институтских вечеров, куда она приходила вместе с подругой, студенткой второго курса. Сама Лариса хотя и поступила после школы в институт (в основном благодаря мощной протекции отца), после первой же сессии учёбу бросила. Как ни сердился отец, как ни уговаривала мать, учиться дальше она наотрез отказалась, её вполне устраивала необременительная работа секретаря в деканате под крылышком у папы.
          Лариса пользовалась успехом у институтских донжуанов: весёлая, бойкая, симпатичная, да ещё дочка декана… Она, однако, из своих многочисленных знакомых выделяла Сергея, парень он был видный, к тому же неизбалованный. Он держался скромно и ухаживал по-старомодному – дарил цветы, провожая, не позволял себе ничего лишнего, даже не пытался поцеловать на прощанье, да и на родителей производил благоприятное впечатление.
          Нельзя сказать, что Сергей был сильно увлечён Ларисой. Она, конечно, нравилась ему, но не более того. Старая преподавательница кафедры математики, прозванная за строгий характер и привычку всегда и всем говорить правду в глаза Старой Грымзой, как-то сказала, столкнувшись с ним в очередной раз на пороге деканата: «Молодой человек, напрасно вы к Ларочке зачастили. Не пара она вам. Очень вы разные, и будет жаль, если вы поймёте это слишком поздно». Он с досадой подумал: «Вечно бабка не в свои дела нос суёт! Ей-то что, Грымзе Старой…»
          Когда приблизилась пора окончания аспирантуры и на горизонте замаячила перспектива возвращения из почти столичного Наукограда в далёкий провинциальный Благовещенск, он прикинул все за и против – и сделал предложение. Сначала всё шло вроде неплохо. Папа-декан помог молодым с квартирой. Сергей вскоре оставил преподавание, найдя себе более денежную и престижную работу в знаменитом на всю страну и за рубежом исследовательском институте. Лариса, решив, что с неё хватит «трудовых подвигов», занялась домашним хозяйством, вскоре родились дети, и скучать ей было особо некогда.
          Теперь, думая о том времени, Сергей удивлялся: забот и трудностей хватало, а вспоминается по-хорошему. Сейчас, вроде бы, жизнь идёт без сучка без задоринки, а кажется, будто в тумане бредёшь по болоту…
          Что-то сломалось в их отношениях. Нет, не надо себя обманывать, любви-то никогда и не было. Было увлечение, потом он решил жениться, чтобы устроиться поближе к столице. А жена – ну, известное дело, стерпится-слюбится. Не слюбилось. Семейная жизнь изменила Ларису. Из бойкой весёлой девчонки она превратилась в сварливую домашнюю хозяйку. Раньше бы сказали «мещанку», но теперь это слово не в ходу. Сергей подумал, что она стала напоминать Наташу из Чеховских «Трёх сестёр»: такая же непоколебимая уверенность в своей непогрешимости, такое же воинствующее невежество. Теперь он жалел, что не настоял на том, чтобы она пошла учиться, если не в институт, то в техникум, ну или хотя бы не бросала работу. А то получается, тридцатник давно разменяла, а ума как у школьницы. Зато самомнение – до небес… Нет, в практической хватке ей не откажешь. Взялась за разведение собак и получает неплохие деньги, но суждения у неё – хочешь смейся, хочешь плачь…
           Он мечтал о большом просторном доме, чтобы детям – каждому по комнате, чтобы у него кабинет был, библиотека, столовая, где собирались бы все вместе, уютная спальня… В квартире-то стало тесно, всё-таки пятеро их теперь вместе с детьми, да ещё собаки, хоть мелкие, а под ногами путаются. Купили участок земли, стали строиться… Но жене захотелось первым делом баню на участке. Дескать, дом успеем построить, а вот пусть сначала будет хорошая баня, да не просто, а чтоб и веранда, и комната отдыха, и гостиная… Напридумывала, друзей ей хотелось поразить. Ну, построили баню. Большую, бревенчатую, в два этажа. С камином в комнате отдыха, с двумя маленькими спаленками для гостей наверху. Балкон огромный, чтоб вечером выйти посидеть с видом на округу. Все ахали… Потом беседку большую надумала, чтоб шашлыки летом жарить; детям для развлечения двухэтажный игрушечный домик с горкой… Дизайнеров пригласила, чтоб газон разровняли, дорожки наметили, плиткой выложили… Вот, вроде бы, похвалить нужно: хозяйственная жена попалась, да только эти её фантазии слишком дорого обходились. На одни дизайнерские дорожки сколько денег ушло… Влетели все эти забавы в копеечку, в итоге всё, что на дом отложил, ушло на реализацию её идей. Так и живут теперь летом в бане, а зимой по-прежнему теснятся в двухкомнатной квартире.
          Сергей огляделся. Он начинал подмерзать в своей модной, но не слишком тёплой куртке. И зачем он её надел, пижон, надо было пуховик! Хорошо бы зайти куда-нибудь, погреться, скоротать время до электрички, да кофе выпить, чтоб не уснуть в дороге. В глаза бросились светящиеся буквы вывески: «КОФЕшка». Название дурацкое, но зато сразу понятно: здесь подают кофе. Зашёл.
          Небольшой зал, несколько столиков. На стене, противоположной входу, нарисована приоткрытая дверь и распахнутые настежь окна: на одном спит кошка, за другим кружат голуби. Подумал и сел на высокий табурет возле стойки. Рыжий бариста улыбнулся ему как старому знакомому, пододвинул Кофейную карту. Сергей удивился, он и не думал, что бывает столько всяких видов кофе. «Лунго… Ристретто… Макиато… Бичерин… Флэт уайт...» – звучало как заклинание. Заказал эспрессо, по крайней мере, понятно, что это такое. Подумал, потихоньку вынул из кармана плоскую бутылку коньяка – прихватил уходя с вечеринки чтоб не скучно было ехать – хотел плеснуть себе в кофе. Бариста покачал головой, достал откуда-то и поставил перед ним снифтер – пузатый, на низкой ножке, бокал – дескать, наливай свой коньяк. Налил, выпил. На душе потеплело. Захотелось поговорить, но других собеседников, кроме рыжего баристы рядом не было, поэтому обратился к нему:
          – Уютное у тебя кафе!
          – Рад, что тебе понравилось. – улыбнулся бариста.
          – Как тебя зовут?
          – Ганс-Христиан.
          – Какое странное имя!
          – Мне его подарила женщина, в которую я был влюблён.
          – Любовница?
          – Нет. Жена моего друга.
          – А я – Сергей… Но жена зовёт меня «Зая»…
          – Как? – засмеялся Шут.
          – Зая. Выйдет на крыльцо – и на всю округу: «Зая!!! Иди обедать!!!» Соседи смеются…
          То ли этот рыжий бариста со сказочным именем Ганс-Христиан располагал к откровенности, то ли подействовал коньяк, только Сергей вдруг рассказал всё, в чём и самому себе не признавался. Обо всех этих годах, прожитых рядом с нелюбимой женщиной. О том, что в молодости было почти незаметно, а с годами всё больше и больше разъединяло их: абсолютно разное отношение к жизни. О том, что жена привыкла смотреть на него как на источник средств для реализации своих сумбурных идей, и если он пытался ограничить её неразумные траты, устраивала скандалы. О том, что никогда не сможет оставить семью, потому что любит своих детей и чувствует, что виноват перед ними, дав им в матери эту недалёкую вздорную женщину. О том, что он не видит выхода из этого тупика, в который сам себя когда-то загнал необдуманным решением о женитьбе. О том, что теперь, когда дети подрастают, видит впереди только тоскливую перспективу жизни с женщиной, которая никогда не была ему по-настоящему близка, и которая почему-то считает его своей собственностью. О том, что мелодия его семейной жизни постепенно превратилась в какой-то нелепый Собачий вальс...
          Шут слушал эту исповедь, рассеянно кивая. Он чувствовал – это не болтовня подвыпившего человека, это где-то в глубине души прорвался долго скрываемый от самого себя нарыв; это боль неудавшейся жизни, столько лет день за днём разъедавшая душу, изливается потоком горьких слов… Продолжая слушать, взял ещё один коньячный бокал, налил всклень воды, провёл над ним ладонью…
          Вода в бокале помутнела, поверхность её на миг подёрнулась рябью, потом стала вновь гладкой, и Шут увидел своего собеседника. Тот неровной походкой брёл по    заснеженному скверу, видно было, что он сильно пьян. Тяжело рухнул на скамейку, вытащил из кармана бутылку, убедившись, что она пуста, швырнул в сторону, прилёг, свернувшись калачиком, и уснул. Картинка померкла, потом опять прояснилась. Шёл снег, падал на скамейку… на человека на скамейке... на его лицо… Падал – и не таял…
          Шут снова провёл рукой над бокалом. Картинка изменилась. Теперь он видел лето. Сергей, пошатываясь, подходит к автомобилю, почти падает на водительское сиденье, хлопает дверцей. Машина срывается с места и несётся вперёд, выписывая виляющую кривую, Пролетает перекрёсток на красный свет перед огромным гружёным КамАЗом, скрип тормозов, удар... Покорёженная легковушка… Неподвижный Сергей, упавший головой на руль... Его лицо, залитое кровью…
          Ещё один жест руки над бокалом… Вода осталась спокойной и прозрачной… Других вариантов нет – или-или… Шут задумчиво посмотрел на своего собеседника.
          – Иногда я чувствую себя шпицем, танцующим Собачий вальс по команде моей дражайшей половины… – заключил свой монолог Сергей, и стал напевать – Тарарам-пам-пам, тарарам-пам-пам, тарара-ра-ра-ра-рам-пам-пам…
          – Подожди, – сказал Шут. – Ты подал мне одну идею!
          Он повёл рукой, сжал пальцы в кулак, повернул руку ладонью вверх и разжал пальцы. На его ладони Сергей увидел статуэтку: две золотистые стеклянные собачки, танцующие на задних лапах…
          – Ты ещё и фокусы показываешь? – удивился Сергей. – Ловко это у тебя получилось. Покажи ещё что-нибудь.
          – Это не фокус. Просто маленький сувенир на счастье.
          – И правда, спасибо... Смешные собачки! Прям как мы с Лариской… Не семья, а Собачий вальс… – он плеснул остатки коньяка в бокал, выпил. – Хороший ты человек, Ганс-Христиан, хоть и чудное у тебя имя. Жена друга, говоришь, подарила? Ну-ну…
          Встал с табурета, сунул собачек в карман, пошатываясь направился к двери.
          – За дверью тебя ждёт такси, – сказал ему вслед бариста. – Скажешь куда везти. В твоём состоянии это сейчас лучший вариант: мороз на дворе, а электричка твоя ушла. Другой до завтра не будет, так что поезжай на такси. Это ещё один подарок на прощанье.
          …Такси уносило Сергея в Наукоград. Он полудремал, полубодрствовал, иногда поглядывая в окно. «Интересно, – вдруг подумалось ему, – откуда этот… Ганс-Христиан узнал про электричку? И когда успел вызвать машину?»
          …Как ни странно, по дороге почти протрезвел. Подходя к подъезду, заметил освещённое окно кухни. Ждёт! Приготовила, надо понимать, тёплый приём загулявшему супругу. Пусть обломится! Кофе что ли у этого… как его… Ганса-Христиана такой бодрящий, но хмель выветрился. Открыл дверь, шагнул в прихожую и увидел Лариску стоящую на пороге кухни туча-тучей.
          – Опять надрался? – приветствовала его жена.
          – Здравствуй, Лара. Что ж ты ругаешься с порога? Мы с ребятами пятнадцать лет не виделись, засиделся. Ну, опоздал на электричку, пришлось машину брать. Я вот тебе сувенирчик привёз, а ты сразу в крик…
          Сергей вытащил из кармана золотистых собачек и протянул жене, но она не говоря ни слова повернулась и ушла в комнату. Пожал плечами, повесил куртку на вешалку. Войдя в комнату, поставил танцующих собачек на туалетный столик. Жена уже лежала, отвернувшись к стене. Разделся, прилёг с краю. Думал, не уснёт после этого крепкого кофе, однако задремал.
          Его разбудили негромкие звуки музыки, маленькие хрустальные колокольчики вызванивали «Собачий вальс». Открыл глаза, но тихий мелодичный перезвон продолжался. Увидел: на туалетном столике, отражаясь сразу в трёх зеркалах, маленькие золотистые собачки кружились в вальсе. Поворот, ещё поворот, ещё… Они приблизились к краю и, продолжая кружиться, упали… Раздался звон бьющегося стекла… Колокольчики смолкли.
          – Разбилась моя семейная жизнь… – пробормотал Сергей засыпая…
            
Продолжение https://proza.ru/2021/12/31/362