Все-таки великое счастье для автора, когда находится Читатель, пред коим не надо распинаться в (раз-, про-)объяснениях авторского толка, задумок, отсылок, параллелей. Который с ходу понял, что это менипея, где много повествователей (и наслаждение для читателя-гурмана в том, чтобы погадать, кто же все-таки вещает), но главный как бы И.Х., коего он же сам для затравки как бы поносит в начале.
И я уверен, Серж, что, несмотря на все наши разъяснения и мои ниже размещаемые комментарии, найдутся умнички, которые в хлам разнесут автора за издевательство над буревестниками, которые с пеной у рта будут доказывать, что Наполеон первый не пил пива, тем более, этот сорт стал популярным при его племяннике. И будут мелкие придирки к «колымским казакам» (которые не выдумка, не описка, а факт) и к тому, мог ли колымский казак под Борисовом действовать именно так (вдруг полк отогнали к Туле). И будут у такого критика регалии и даже докторская степень, не будет, увы, того, что не дается никаким диссертационным советом и сертификатом – чувства юмора и литературного вкуса. Бригадиру Жерару было начхать на таких, в итоге он живет, не говоря про Тараса Бульбу (он же картошка, которая яивлась нам токо при Петре, а реалии повести Гоголя охватывают 3 века!), а зоилы были и остаются под обще-нарицательной крышкой.
И думаю, дешифровальный пролог не очень таких остановит (ибо он дан лишь в начале первой подачи, а в продолжении уже окажется снят и буде, цикл состоится, и переместится туда, где и положено – в эпилог).
Хотя ты прав, Сергей, я постарался истине соответствовать, а ляпы все допущены намеренно, ибо это ироническое повествование.
Спасибо, что подтолкнул. Признаюсь, давно зрел рассказ, где я хотел показать ужас войны чрез трагикомический фокус. Вот убил доблестный герой десяток врагов, ему орден в петличку и патент на бессмертие. А что эти убитые вороги, на самом деле, трагически погибшие люди?! Их куда? За каждым же Судьба, и вовсе не все из них страшные агрессоры, кто-то попал в армию, чтоб расплатиться с долгами и свадебку сыграть, кто-то, убегая от суда, кто-то, кто-то…
Но не знал, какую выбрать форму подачи и эпоху, как эпически-лаконично сканировать кучку судеб и, чтоб только в конце отчётливо понималось, что, в сущности, это милые и безобидные люди (как все – ты, я, он, она) и составили подвиг героя, который и сам остался без руки – вот она награда и воздаяние. Мелехву (Лемехову) было жутко, когда убил первого австрияка, а ведь, с точки зрения реляций командирских, это был храбрый поступок, это тот самый шаг, коего добиваются от доблестного солдата. И я понял: поможет как бы реальный документ (любовное письмо, газетная вырезка, долговая расписка, дневник…) – за ним и стоит Судьба человека, отчеканенная иногда, буквально, в паре строк.
В итоге, за каждым из убитых героев - несостоявшаяся жизнь и безвестность. И сколько подвигов имеют, если подетективить, слегка лукавую окраску – ведь могло такое быть, когда понос мешает нормально сопротивляться, ведь срезАли пленным пуговицы на ширинке, ведь спецназ весьма часто и эффективно снимал часового неприятеля, как раз, когда тот оправлялся по большому. Вот я и провернул всю эту медальку со всех сторон. Неаполитанский аноним, с одной стороны, забавный жених стервочки (или забавный в ее транскрипции), а с другой – всё-таки добровольно ринулся за капитальцем в страну «пьяного и слепого зодчего Росси» (кровью заработать). Так и пеняй опосля на воеводу Мороза. Вот на этом всём и сыграл. Причем, весь сюжет вызрел точно импровизационно на Пасху, когда думал, куда послать фотки с пивом. А потом за день написал, неделю печатал. Мелочи, конечно, экспромтили уже по ходу – те же на всех языках начала писем и документов убитых героев, да и авторство Хламиды.
Разумеется, цитаты – стопроцентная стилизация, кроме «Нужным считаю осведомить вас». Это из писем Хламиды, но уже в ранге Буревестника. А остальное – вольная трактовка в духе авторов 18-начала 19 веков с нарочитыми более поздними «пробормотками», перво-наперво, Пушкина («Повести Белкина» и «Капитанская дочка», причем, по памяти – это нам врезали еще в школе), чтобы осведомленный читатель не принимал всё за чистую монету. Но ты прав, даже весьма грамотные люди купились на мистификацию, сочтя почти всё цитатами первоисточников, притом что я не даю нумерации ж-ла «Русский инвалидъ» (уже намёк на обманку). Прочие фамилии говорящие: историки К.А.Рамзинг, Г. Флинк (Ф. Глинка). Были аллюзии на Дениса Давыдова – тот же летящий из чащи топор, сожженный скарб барина, необходимость с партизанами говорить по-мужицки, не то убьют, не обинуясь, и продвижение непрошибаемой гвардии Наполеона. То есть вранья минимум, именно для лукаво-плутовского окраса, для менипейной интонации.
Так что смело почитай себя за крестного отца сего цикла.
Сейчас съезжу на кладбище к отцу (он фронтовик, разведчик на «катюшах»), а по прибытии постараюсь выслать тебе пивные натюрморты и ознакомиться с комментариями на твоих уже страничках.
Еще раз с великой Победой!
Жму кружку!


Владимир Плотников-Самарский   09.05.2012 10:11   Заявить о нарушении

Как мы оба были правы, Серж. Не поверишь, маститые самарские писатели все поняли именно так, как предугадал ты. И, несмотря на приложенный твой отзыв с моим предыдущим замечанием к нему (для предупрждения тупости) отреагировали в точности по нами писанному, ни черта не поняв, что это симбиоз жанров, что тут зашифрованы известные писатели, про Горького - И.Х., тем паче. Однолинейно "врубились" в одно: это ерничество и глум над русскими! И никакие доводы, кто тут кого сделал, напоил и взял в плен, не пробивают их "церберизма". Даже не сумел убедить, что автор тут никакой не забулдыга Ваканов. Такие тонкости, вложенные подтексты, аллюзии и намеки просто даже не рассматриваются. Все, слышь, должно быть прямо, грубо и доходчиво, как кол. Даже итальянское письмо понято не с точки зрения шутки, курьеза и пародии, а как серьезный типовой текст из сериалов. И даже отсылки к Швейку, Жерару, Мюнхгаузену и Йоссариану не возымели ровным счетом никакого воздействия.
Я, прдвидя такую (и все равно не такую) реакцию, загодя копнул историю лит-ры и заранее же успокоился (даже сделалось чуточку лестно). Прикинь, так же точно уничтожался по выходе "Левша" Лескова. Западники костерили автора за посконное почвенничество и измывательство над Европой, славянофилы - за низкопоклонство перед Европой и высмеивание святых, а не сермяжных русских. Только одно либеральное издание снизошло хоть что-то понять. Еще жестче клевали "Очарованного странника".

Во!

Владимир Плотников-Самарский   27.08.2012 16:53   Заявить о нарушении