Рецензия на «Апория Ахилл и черепаха. Опыт расшифровки» (Сергей Решетников)

Мир вашему дому!

Вот всё же приятно, Сергей, получить сообщение от умного человека. Это здесь такая редкость…

Вчера меня тут доставал один умник. Сегодня тоже. С умом у него, правда, не густо, но спеси хватит на десятерых. Обиделся за нашу науку и даже за оскорблённых мною «собратьев по разуму». Кстати говоря, из-за всё той же «Технологии мышления». Кино и немцы!

Что касается первичности мышления и вторичности сознания, то в главе 17. «Мышление и сознание», этот парадокс рассмотрен более подробно (пример с работой систем развёрток телевизора). Сама по себе тема и без того запредельно сложная, поэтому в начале работы я многие вещи либо обхожу стороной, либо (задним числом) просто включаю их в виде аксиом. Чтобы не загромождать изложение.

Ну а что касается отношения к науке, то об этом тоже есть - в самом конце.

Хотя, как ни странно, это тема проявляется у меня и в других произведениях. Вот, к примеру, фрагмент из гл. 4 новеллы «Вторжение в частный сон»:

«…Незваный гость сидел в кресле и исподтишка наблюдал за хозяином квартиры. Тот понемногу приходил в чувство и выглядел уже не так раздавлено, как несколько минут назад.

- Но вообще-то, Паша, контрактники, что служат на Плутоне, надолго там не задерживаются. Два с половиной столетия - и домой, оттаивать насквозь промерзшие кости. Это как раз один плутонский год - в соответствие с заключенным контрактом. У нас всё считают в земных мерах, - пояснил Бес, - чтоб не путаться. А как ты думаешь, кто у нас возглавляет Палату мер и весов?

Пенкин еще не вполне отошел от услышанных откровений и потому только вяло пожал плечами.

- Менделеев! У вас он тоже как-то возглавлял Главную палату мер и весов, которую, кстати сказать, сам и создал. Но в вашем бренном мире он директорствовал недолго: не цените вы своих гениев и всеми способами отравляете им жизнь. Ох, отравляете! - он погрозил пальцем. - В лучшем случае, начинаете почитать уже после смерти…

Пенкин закусил нижнюю губу и отвернулся.

- Что? Правда глаза колет? Зря обижаешься… Кто Менделеева на выборах в академики прокатил? - гневно вопрошал Бес. - Не помнишь? Ну, так я напомню: его бездарные завистники, которые к тому времени уже примазались к Петербургской академии наук. И кого ж они забаллотировали? А?

Пенкин не считал себя в ответе за научную карьеру знаменитого химика, и по-прежнему молчал, отвернувшись от приставучего черта. Да и эту историю он не помнил. Во всяком случае, в школе этого не проходили.

- Нет, ты вникни, Паша! - доставал его Бес, нервно постукивая древком трезубца об пол. - Вникни!

Тому ничего не оставалось делать, как повернуться лицом к посланцу дьявола. В его памяти еще свежи были упражнения с гладиаторским трезубцем, и повторения таких опасных экспериментов он не хотел.

Бес назидательно поднял вверх указательный палец и с пафосом продолжил:
- Свора зажравшихся бездарей, завистников и бездельников забаллотировала гениального ученого, открывшего периодический закон химических элементов, автора пятисот первоклассных научных работ, основателя Русского химического общества и, между прочим, изобретателя бездымного пороха… Я уж не говорю о водке, которая принесла России всемирную славу…

Он перевел дух и треснул древком об пол:
- Вот это парни! И ведь что интересно: завистники Менделеева ни по отдельности, ни даже всем кагалом пороха так и не изобрели. Никакого: ни дымного, ни бездымного, ни непромокаемого - как когда-то в шутку советовал известный насмешник Козьма Прутков. Об открытии каких-нибудь основных законов естествознания и говорить нечего - кишка тонка у них оказалась.

Пенкин с тревогой наблюдал за резкой сменой настроения своего опасного гостя. И то, что тот снова схватился за оружие, было плохим признаком.

- Нет, Паша, не открыли, на это у них ума не хватило. Вот потому их теперь и варят в чане с «царской водкой»: концентрированной смеси азотной и соляной кислот. - Адскую смесь, которая растворяет даже золото и платину, им по старой дружбе готовит… Правильно! Магистр Менделеев.

От удивления Пенкин разинул рот.

- Он гениальный ученый и отлично разбирается не только в водке. Поэтому я закрываю глаза на то, что платиновый котел, где вываривают его завистников, быстро выходит из строя. Ничего, платину как-нибудь спишем, зато какое изысканное наказание! До скончания веков вариться в платиновом чане с «царской водкой»… Да, Паша, знай те ученые остолопы, чем закончится для них та подлая обструкция, думаю, они бы поостереглись и единогласно избрали Менделеева в академики.

«Слова-то какие знает, - неприязненно подумал Пенкин, - «обструкция»… Псих полуграмотный, которого выперли с тринадцатого курса Дьявольской академии».

Поведанная история произвела на него тягостное впечатление.

- Если Менделеева и можно с кем-то сравнивать, то разве что с Ломоносовым. Вот ужо был человечище! - От избытка чувств Бес снова начал стучать трезубцем. - Здоровья богатырского, духа неукротимого, ума светлого, талантов немереных, в науках настырного… - с неожиданной теплотой в голосе аттестовал он другого российского гения.

Пенкин осторожно перевел дыхание, но по-прежнему не спускал глаз с грозного трезубца.

- Кстати сказать, именно Ломоносов с помощью телескопа собственной конструкции открыл атмосферу на нашей Венере. Не он один наблюдал то затмение, но гениальную догадку о наличии атмосферы высказал именно он. Об этом мы его не просили, но тем не менее… Ох, и настырный он в науках! Ломоносов тоже Магистр и, понятно, в рекомендациях не нуждался и не нуждается. В Метрополии ему воздвигнут замечательный памятник, гораздо величественнее, чем в вашем мире.

- Каждый Магистр имеет воздвигнутый в его честь памятник, - пояснил Бес. - Это одна из их многочисленных привилегий. Ну, наподобие того, что когда-то и у вас ставили бюсты дважды героям еще при их жизни. Однако вы своим героям, кроме скромных пенсий, которые вы обожаете именовать персональными, сомнительных благ медицинского обслуживания или лишней комнаты в квартире, ничего не предоставляете.

- Ах, да, забыл, - насмехался он. - Еще в магазинах их должны обслуживать без очереди. Помню-помню: в каждом магазине висят объявления... Не цените вы своих героев. И я догадываюсь - почему. Слишком у вас их много, потому и исключительные привилегии в вашем мире давно превратились в фикцию.

- У нас же, Паша, - с гордостью продолжал Бес, - еще ни один Магистр не стал таковым по блату, за компанию или по недоразумению. Ни один! Зато те, кто стали, пользуются реальными привилегиями. Например, на любые услуги они имеют скидку в пятьдесят процентов. И это не на двадцать или пятьдесят лет, а до скончания веков. Наше Ведомство доплачивает разницу и вовсе не считает это разорительным расходом. Наоборот: государственный престиж нашего Ведомства на недосягаемой высоте. В этом отношении, положение в Райском департаменте чем-то похоже на ваше: у них тоже слишком много святых и мучеников. Нимбов на всех хватило, как и у вас «Звезд героев», а с реальными благами их обжали. Вот святоши и переливают из пустого в порожнее: мол, не собирайте райских сокровищ. Ну, как в вашем бренном мире: не собирайте земных сокровищ, ибо главная награда есть Царствие Небесное.

- Что же до монумента Ломоносову, - закончил, наконец, Бес свои отступления, - то его основная художественная идея это неукротимость духа человеческого. Поэтому никаких лавочек или громоздких кресел, на которые вы так любите усаживать своих бронзовых соотечественников, там нет. Нет и книжек или факелов, как затасканных символов научного знания. Представь себе, Паша, что сама скульптура, работы великого Микеланджело, является пламенем, изменчивым, беспокойным и неукротимым, но черты лица гения и его упрямо сжатые губы легко угадываются. Даже гул пламени слышен, если стоять недалеко…

<...>

- Странное дело, - хмыкнул Бес, - но академики тоже всю жизнь доставали Ломоносова… И как-то настолько вошли в раж, что даже решили отставить его от Академии. Представляешь? Отставить величайшего русского ученого-естествоиспытателя с мировым именем, знаменитого поэта, художника, историка, поборника отечественного просвещения, науки и промышленности… И как у них рожи не треснули от такой беспримерной наглости? Всякого я повидал, но даже мне такие наглецы попадались не часто. Но Михайло был крутым мужиком и сходу влепил тем ученым ослам по хлесткой оплеухе: «Скорее академию можно отстранить от Ломоносова, нежели Ломоносова от академии!»

«И про Ломоносова проверю, и про Менделеева… - грозился в мыслях Пенкин. - Ибо верить черту нельзя ни на йоту».

- Мне его ответ зело понравился, - ухмылялся Бес. - И теперь у каждого из тех ученых остолопов та историческая оплеуха будет светиться на роже до скончания веков. В виде припечатанной пятерни изрядного размера…

На всякий случай Пенкин выдавил из себя подобие улыбки.

- Это я им от себя добавил, чтоб не позорили высокое звание академиков науки российской, - злорадно добавил Бес. - Вот как хочешь, Паша, а ученые больше всего ненавидят не безграмотных тупиц, профанов или пустозвонов, а именно самых одаренных своих коллег. И именно тех, кто двигает науку вперед. Авторитетно заявляю: зависть - великая сила!..»

С ночным приветом,
Виктор Аннинский

Целиком фрагмент не прошел: более 10 тыс. символов конвертер не пропускает. Вот сноска на саму новеллу «Вторжение в частной сон» - http://proza.ru/avtor/anninsky&book=15#15

Виктор Аннинский 2   03.07.2012 04:07   •   Заявить о нарушении