Рецензия на «Жизнь и смерть» (Денис Ващук)
Очень хорошо Денис! Когда читала, то вспомнила Уильяма Блейка. Странствие. Перевод В. Топорова Я странствовал в Стране Людей, Я был в Стране Мужей и Жен — И лютый страх застыл в глазах, В ушах остался с тех времен. Там тяжкий труд — Зачать Дитя, Забава Праздная — Рожать; Так нам легко сбирать плоды, Но тяжко сеять и сажать. Дитя же, если это Сын, Старухе Дряхлой отдают, И та, распяв его гвоздем, Сбирает крик в златой сосуд. Язвит терновником Чело, Пронзает Ногу и Ладонь, И Сердце, грудь ему разъяв, Кидает в прорубь и в огонь. «Тут больно? — ищет. — Тут? а тут?» В находке каждой — торжество. Растет он в муках, а она Лишь молодеет оттого. И вот он — строен и кровав. И Дева с ужасом в глазах. И, путы сбросив, он ее Берет — всю в путах и в слезах. «Тут больно? — ищет. — Тут? а тут?» Ведет, как плугом, борозду; Он обитает в ней теперь, Как в нескончаемом саду. Но вянет вскорости и он, В своем жилище, как слепой, Крадясь меж Блещущих Богатств, Что захватил за День Земной. Его богатства — жемчуг слез, Рубины воспаленных глаз, И злато раскаленных дум, И страсть, и просьба, и приказ. Он — это ел, он — это пил; Теперь он кормит и поит И перехожих, и больных — Отныне дом его открыт. К нему приходят — поглазеть, Он стал посмешищем для всех; Младенец-Дева из огня Должна восстать, чтоб смолкнул смех. И восстает из очага — Златая, огненная стать, — Не подымается рука Дотронуться и спеленать. А Дева ищет не его — Богат иль беден, юн иль стар Ее избранник, — но ему Дом старца преподносит в дар. Ограбленный, уходит вон. Ища странноприимный дом, Где выйдет Дева из огня И слюбится со стариком. Седой, согбенный и слепой, Берет он Огненную Дщерь — И вот рассыпался дворец. И сад осыпался теперь. Все перехожие — бежать, Дрожа в смятенье, как листва, И шаром дшоская Земля Крутится в вихре естества. Шарахаются звезды прочь, Забившись в щели пустоты, Не стало пищи и питья, Одни пустыни столь пусты. Но есть Невинные Уста, Они — Вино, и Хлеб, и Мед; Есть Птицы Глаз на вертелах — И, воскресая, ест и пьет. Он знает, что растет назад, Растет в младенческие дни; В пустыне страха и стыда Вдвоем скитаются они. Она, как лань, несется прочь — И, где промчалась, вырос лес, Ее смятеньем порожден; А он — за ней, во тьму древес, Во тьму древес, во тьму Любви И Ненависти, — он за ней; И все извилистей леса, Непроходимей и темней. И вся пустыня заросла Столпами мертвенных дерев, И в Дебрях Бегства и Любви Уж рыщут Волк, и Вепрь, и Лев. И он добился своего! Младенец он, она — дряхла; Вернулись люди в те края, А в небо — звезды без числа. Деревья принесли плоды, Маня и пищей и питьем; Уже возводят города И строят хижины кругом. Но лишь Ужасное Дитя Увидят жители страны, Как с громким воплем: «Родилось!» Сбегут из этой стороны. Ведь ведомо: лишь прикоснись К Ужасной Плоти — и умрешь; Волк, Вепрь и Лев бегут, дрожа, Деревья оголила дрожь. Ведь ведомо: на эту Плоть Управы людям не сыскать, Пока Старуха не придет... И все, как сказано, — опять. Ирина Мосичева 30.05.2015 23:22 Заявить о нарушении
Перейти на страницу произведения |