((

Нет, молодость, ты мне была верна,
Ты не лгала, притворствуя, не льстила,
Ты тайной ночью в склеп меня водила
И ставила у тёмного окна.
Нас возносила грузная волна,
Качались мы у тёмного провала,
И я молчал, а ты была бледна,
Ты на полу простёртая стонала.
Мой ранний страх вздымался у окна,
Грозил всю жизнь безумием измерить...
Я видел лица, слышал имена -
И убегал, не смея знать и верить.

В.Ф.Ходасевич

Моё любимое

Всегда надо помнить, что жизнь кромешна. Тогда ты не удивишься и не смутишься, внезапно получив по морде в очередной раз. Бывает, правда, очередное десятое дыхание, от которого чувствуешь истерическое восторженное счастье, я это состояние в храме ловила:

Душа поет, поет, поет,
В душе такой расцвет,
Какому, верно, в этот год
И оправданья нет.

В церквах – гроба, по всей стране
И мор, и меч, и глад,–
Но словно солнце есть во мне:
Так я чему-то рад.

Должно быть, это мой позор,
Но что же, если вот –
Душа, всему наперекор,
Поет, поет, поет?

В.Ф.Ходасевич

Баллада

Сижу, освещаемый сверху,
Я в комнате круглой моей.
Смотрю в штукатурное небо
На солнце в шестнадцать свечей.

Кругом — освещенные тоже,
И стулья, и стол, и кровать.
Сижу — и в смущеньи не знаю,
Куда бы мне руки девать.

Морозные белые пальмы
На стеклах беззвучно цветут.
Часы с металлическим шумом
В жилетном кармане идут.

О, косная, нищая скудость
Безвыходной жизни моей!
Кому мне поведать, как жалко
Себя и всех этих вещей?

И я начинаю качаться,
Колени обнявши свои,
И вдруг начинаю стихами
С собой говорить в забытьи.

Бессвязные, страстные речи!
Нельзя в них понять ничего,
Но звуки правдивее смысла
И слово сильнее всего.

И музыка, музыка, музыка
Вплетается в пенье мое,
И узкое, узкое, узкое
Пронзает меня лезвие.

Я сам над собой вырастаю,
Над мертвым встаю бытием,
Стопами в подземное пламя,
В текучие звезды челом.

И вижу большими глазами —
Глазами, быть может, змеи,-
Как пению дикому внемлют
Несчастные вещи мои.

И в плавный, вращательный танец
Вся комната мерно идет,
И кто-то тяжелую лиру
Мне в руки сквозь ветер дает.

И нет штукатурного неба
И солнца в шестнадцать свечей:
На гладкие черные скалы
Стопы опирает — Орфей.

В.Ф.Ходасевич

Что ж, опять бунтовать? Едва ли,-
барабанщик бьет отбой.
Отчудили, откочевали,
отстранствовали мы с тобой.

Нога не стремится в стремя.
Даль пустынна. Ночь темна.
Отлетело для нас время,
наступают для нас времена.

Если страшно, так только немножко,
только легкий озноб, не дрожь.
К заплаканному окошку
подойдешь, стекло протрешь -

И не переулок соседний
увидишь, о смерти скорбя,
не старуху, что к ранней обедне
спозаранку волочит себя.

Не замызганную стену
увидишь в окне своем,
не чахлый рассвет, не антенну
с задремавшим на ней воробьем,

а такое увидишь, такое,
чего и сказать не могу,-
ликование световое,
пронизывающее мглу!..

И женский голос, ликуя,
- один в светлом клире -
поет и поет: Аллилуйя,
аллилуйя миру в мире!..

С.Я.Парнок

Любовь Ляплиева   22.07.2021 13:28   Заявить о нарушении

Очаровательные мощные стихи! Спасибо!!!

Александр Сергеевич Трофимов   27.07.2021 10:24   Заявить о нарушении