Другая

Мне как-то раз намекнули, что мы с НЕЙ  абсолютно разные. Согласна.   Возьмем  хотя бы цвет волос. Я - блондинка, она - темная шатенка, иногда брюнетка, когда вымоет голову или наоборот. Но за исключением цвета волос мы одинаковые. Хотя нет, глаза еще отличаются. Они у нее не такие добрые как у меня. Еще бы, будешь здесь доброй при окладе в семьсот долларов. Правда, я не намного больше ее получаю, но за то у меня нет очаровательного муженька  и двух вечно голодных детей, опустошающих вечерний холодильник не хуже Кинг-Конга  после полового акта. Наверное, в этом мне повезло. Но в остальном... ОНА всегда была лучшей. Даже родиться успела первой, на целых десять минут обогнала. Тоже мне, чемпионка. Это я про сестру свою, близняшку одно-яйцевую. Слово-то, какое неудобное, скребучее. Такое ощущение, что кроме яйцеклетки, у нас еще и судьба одна на двоих должна быть. Нет уж, увольте. Я себе еще тогда пообещала, когда ОНА оттаскивала меня за нос от маминой груди, что я этой обжоре  докажу, на что я способна. Но чуть позже. Я пока уступлю, затаюсь. И буду ждать, хоть всю жизнь. И она поймет, что я не такая, как она. Я другая, я самая-самая...


... Она опять здесь. Ненавижу. Все в ней бесит. Лицо, фигура. Даже походка. Ну, скажите, кто еще так ходит в наше время? Даже проститутки знают,что вилять бедрами  как беременный бегемот не только дурной вкус, но и прямая эксплуатация твоей половой доступности и полной физической немощности перед торчащим мужским желанием. Откуда я знаю? Да, как-то раз скопировала ее походку. И бабы из отдела сразу заметили, что вокруг моего столика во время обеда будет слишком мокро от мужских слюней. Честное слово, я сперва не поверила, но в полдень убедилась, что желание мужской ладони дотронуться до женской попки прямо пропорционально ширине амплитуды  колебаний последней. Этот день, вернее обед перешел тогда в довольно недвусмысленный вечер с нашим главным сердцеедом Сашиком. Я его за глаза называла «папулей». Так вот этот «родитель» преподнес прекрасный ресторанный ужин из трех трудно выговариваемых блюд. На десерт подразумевалась я, но Сашуля-папуля в самый пикантный момент (на диванчике в его гостиной) был приятно удивлен или слегка (ой, ли?) разочарован, что предмет его телесных излияний пребывал в самом разгаре критических дней. А не о каком «интимном поцелуе» я тогда и слышать не желала. Да и вообще, я только месяц назад узнала, что это такое и как это осуществляется. Сестра на восьмое Марта книжку подарила. Почему она раньше не додумалась? Ведь из-за нее я тогда вместо денег на такси, была удостоена поездкой в ночном метро в обществе двух симпатичных студентов, которые без всяких предисловий цветов и лобстеров  предлагали провести остаток «этой удивительно романтичной ночи» у «какого-то Борьки». Не знаю, что меня тогда остановило познакомиться с этим Борькой - тупая боль в пояснице или немытый вид моих несостоявшихся насильников? Наверное, мое настроение в очередной раз победило обстоятельства, угрожающие остаткам моей заплесневевшей добродетели. Еще бы, Сашуля постарался, выдал на прощание парочку «нужных» комплиментов относительно моего нового пальто. Между прочим, подобный балахончик одна я бы в жизни не сшила. Кто помог? Все верно, сестренка, она родимая. Она меня тогда уверила, что это метровое расклешенное нечто подчеркнет мою грудь с наиболее выгодной позиции. Или со стороны? Какая разница, если мой сорок второй в итоге утонул в складках лилового бархата и никак не реагировал на томный взгляд похотливого Сашули. Мужикам все бы идеальное подавай, а что делать тем, кто не состоит в родстве с Клавкой Шиффер и не отличит пояс для чулок от тесемки домашнего халата? Что прикажите-с, ставить крест на несостоявшейся половой карьере и в монастырь-с, то бишь с головой уйти в работу, учебу и т.д.? Хотя нет, некоторые девчонки умудряются, не обладая роскошной гривой и непристойно длинными ногами, охмурять не один десяток самцов и самчиков. К примеру, моя двуличная сестренка. Мне иногда казалось, что ОНА и сама не понимала, что это было - оргазм или очередная  роль, претендующая на «Оскар» за лучшую женскую «кончаловку». Из чего конкретно состояла сия роль, я не в курсе. Но муж сестры как-то после лицезрения донышка второй бутылки вина признался, что его «рыбонька» (зоофил недоделанный !) «всякий раз по-разному!», «иногда и губоньку до крови закусит». А он эти капельки   слизывает. Фу, мерзость, какая! Это как же он ее доводил, извращенец с загорелым торсом? Признавайтесь, какой нормальный мужик будет мазать свое пузо каждую неделю автозагаром? Точно, только педик. Но сестра уверяла, что с ЭТИМ у него все в норме, как по учебнику, без отклонений. Хотя, если бы он вместо той рыженькой на пятой году супружеской жизни мальчонку какого-нибудь завел, то ей не было  так горько и обидно. Как представлю, что мужик мужику может всякие интимности шептать, так аж в пот бросает. И это они еще называют «любовью»? Нет, братцы, любовь, это когда он и она, при свечах (в крайнем случае, ночник или настольную лампу можно газеткой прикрыть). Главное, чтобы вино и магнитофон создавали соответствующий душевный подъем. Чувства будили всякие, хорошие и не очень. Это ведь с какой стороны посмотреть, что лучше: сначала разговор, а потом постель или наоборот. Раньше считалось, что если «любовь», так это кино на 23.30, поцелуйчики с тисканьем и пыхтеньем в подъезде. Цветочки, сладкое, мороженное. Потом Мендельсон, соседская морда в свадебном салате, а в конце порванная фата, пьяное хихиканье и кровь на простыне. И еще дикая обида и боль. У нее - на себя и дураков-родителей, которые твердили «ни-ни». У него - на своих подворотних друзей и на свой тупой вялый отросток. Теперь все быстрее, лучше, но качественнее ли? Уже и видаков в десять лет насмотрелись. И предкам в спальню микрофон как два года установлен. А чувства-то где? Полет души, пространство для сердечной боли от первого поцелуя? Этого мы уже не проходили. А зря.
Я ведь тогда сестре сказала, чтобы она из-за его рыжей сучки не расстраивалась. И не хвасталась бы Лешику, что в курсе истинной причины его «ночных вызовов» и «срочных совещаний». Сестра меня  выслушала, согласилась... и через день сделала по-своему.
 ...Таким Лешика я еще никогда не видела. Он прибежал ко мне в семь утра с безумными глазами а-ля охотившаяся Шарон Стоун и гордо объявил, что только что только что убил Лариску. После сего чистосердечного признания он потребовал 300 грамм водки и, проглотив горячительное лекарство, свалился на мой диван. Предоставив тем самым инициативу в мои дрожащие от счастья руки. Боже!Целых полтора часа я пребывала в экстазе, ревя от восторга, что, наконец, мое желание исполнилось. Но после телефонного звонка выяснилось, что под  словом «убил» мой жалкий зять подразумевал два ножевых порезика  правой  лопатки неистовой супружницы, которая не утерпела до завтрака, разбудила муженька в четыре утра, чтобы изобличить его нравственный облик с помощью пары-тройки фотографий. Я лишь через месяц добралась до тех негативов - неужели таким способом можно получать хоть какое-то удовольствие? Это же не секс, а какой-то номер в цирковой программе «Люди-змеи». Интересно, а Лешик в курсе, сколько баксов Лариска выложила за съемку двухчасового   «срочного совещания»? Если нет, то  я его ненавижу. Он никогда и ничего не доделывал до конца. Все время на полпути останавливался. Идиот. Неужели нельзя было левее заехать ножом? Тогда бы не сидел и не дрожал на моем диване, пока я консультировала Лариску по телефону относительно надлежащей обработки ножевых ран (как никак полтора года курса медсестер). Н-да! Какая драма! Два шовчика, три фотографии, море слез (мужских и женских - киндеров Лариска заблаговременно отправила к бабушке). А что в итоге? Клятва Лешика. Ненужный ужин на троих тем же вечером,  когда  я в очередной раз выступала в роли трансформационной будки: « Милые, не ссорьтесь. Кто-нибудь еще хочет грибного  соуса? Нет? Куда-куда мне пойти? Это что за место такое? Мужские гениталии или новое название городской свалки?» И все в таком духе, пока новоиспеченные извергатели страстей не уединились в спальне. И я была вынуждена, простившись с двумя стульями, отчалить, ощущая свою дальнейшую бесполезность и неприятный привкус  во рту. Сколько же перца Лариска бухает в этот грибной соус? Она мне этого не говорила, как и то, что была беременна на втором месяце. Ей действительно не стоило устраивать подобные разборки, потому что организм не выдержал накала шекспировких страстей, и утром следующего дня я уже несла передачки в гинекологическое отделение нашей больницы, куда Лариску отвез вконец обалдевший Лешик  после подписания акта капитуляции и полного повиновения.
Ее тогда спасли. Хотя кое-что приятное из двадцатиминутного плача своей однояйцевой половинки я уловила. Оказывается, после нескольких выкидышей случаются всякие оказии, и женщина потом уже не способна порадовать себя и мужа (или партнера) отсутствием менструации.  Порадовать? Хотя признайтесь, глупо ожидать слезы умиления от сердечного друга после подобной новости. Не всякий неженатый (да и женатый тоже)мужик способен на все сто поверить, что предполагаемое чадо - результат его художеств, а не удачная фальшивка, которую новоявленная мамаша  спешит выдать за оригинал и затащить виновника сего произведения под венец. Или, в крайнем случае, обеспечить себе ежемесячное пособие, сдираемое с бедняги, которому никто не подсказал в свое время, что презервативы иногда лопаются. И это надо предвидеть заранее.
Как и то, что моя сестренка после неудачной
постановки «Дездемона наносит ответный удар» наотрез откажется возвращаться в родную обитель и переедет ненадолго ко мне. В итоге это «ненадолго» вылилось в полторы недели душевных диалогов, разыгрываемых за кухонным столом в обществе бутылочки «Hennessy» и старенького проигрывателя, на котором мы вместе с Лариской слушали наши любимые песни. Всеми обожаемую Пугачеву периода сонетов Доги и новогоднего похода в баню актеров советско-польской национальности. Я почти могла  не ненавидеть ее тогда, такую бледную, похудевшую, без привычной навороченной прически, светофорных глаз и парфюмерного «забрала». Сестренка пекла давно забытые шоколадные вафли, не считала калории и деньги, которые она выдавала мне на мои ночные набеги на ближайший  супермаркет. Сама она на улицу выходить не желала. Даже днем. Закрывала шторы, выключала лампы, возвращала к жизни постаревшие ночники. Мне нравилось кутаться вместе с ней в старый плед,рассматривать детские фотографии с изображением двух пухлых соплюшек, лобызающих огромную дворнягу. Сколько раз мы устраивали этому псу люксовый обед из мороженного, спуская за час все свои недельные карманные сбережения. До сих пор удивляюсь, почему псина ни разу за полгода не заболела ангиной? Ее потом поймали и увезли. На псарню, где её «кормили, поили, гладили до самой глубокой старости». Но по моей, а не Ларискиной, версии нашего друга просто сварили. На мыло. Или усыпили, чтобы мороженное не жрал. С тех пор я ненавижу это белое противное жирное месиво, которое сердобольные дяди и тети покупают своим детям, которым иногда кажется, что если чуть-чуть подкормить уличную собачонку, то от этого никому хуже не станет, ни дядям, ни тетям, ни бездомной животинке. И ни той злой старушенции, которая накапала собачатникам про Кузю.
... Его поймали утром, за пять минут до нашего с Лариской выхода на улицу. Мы бы тогда успели его отвоевать, если бы моей сестре вдруг не вздумалось пописать на дорожку. Ненавижу, вот где не надо, так она всегда первая лезет, а тут... Прости ее, Кузя, прости. Может, ты сможешь. Говорят, что самое сложное в жизни - простить любимого человека. И правда, разве ждешь какой-нибудь подлости от близкой души, которую ты (так кажется, по крайней мере) знаешь как облупленную. Или раздетую. Лариска обожала в далекой молодости раздеваться перед зеркалом. И если я пыталась прервать ее джокукеровские мурлыканья, она шипела и выставляла меня за дверь. Подумаешь, я тоже так могу. Та-та-та, та-та, та-та-та, та-та-та. Ножкой сюда, ручкой выше, спинкой гибче и вся мужская братия у твоих ног. Вернее у сорванного небрежным движением пятисотдолларового платья - комбинашки, лежащего на полу возле бушующей стриптизерши. Спорю, что Лариска до сих пор не в курсе кто прожег тогда ее любимое развратное платьице? Сама виновата - не дала мне его сходить в ресторан. А я между прочим даже «пожалуйста» из себя выдавила. А она: «На ко-ле-ни!». Не ее бы барские замашки, все бы было в целости и сохранности. Аж до сегодняшнего дня. Стоп! А какой у нас сегодня день? То, что май, это однозначно. Потому что я вчера на улицу в мини ходила. Мужика одного в булочной клеить пыталась. Импотент несчастный, даже в очереди не пропустил вперед. Ну, ничего, пускай объяснит теперь своей жене, откуда у него на спине отпечаток помады. А вообще я редко крашусь. Лариска считает, что мне не идет. Согласна, ведь если я намажусь, то нас вообще с сестрой не различить. А так, я вся такая чистенькая, святая, невинная...
  Кстати о невинности. Лариска умудрилась аж в тринадцать лет, а я до сих пор ни разу. И горжусь этим. Нет, до свадьбы ждать не буду. Слишком уж помпезно, так годика два-три еще протяну. Главное себя работой загрузить, чтобы похабщина всякая в голову не лезла. А то от Ларискиных подарков иногда грустно становиться. Эта порно - дива районного масштаба устроила мне на 8 Марта двухчасовой ликбез о значимости секса в жизни женщины. При этом она энергично размахивала своим подарком - тоненькой темно-синенькой книжечкой с изображением обнаженной девицы, томно прикрывшей глаза. Авторов этого шедевра, хоть убейте, не помню. Я  тогда классно изобразила вежливое безразличие и вялый интерес к преимуществу  «наездницы» перед «миссионерской позой». Но, выпроводив сестру, я до самого утра читала эту удивительную бредятину, восхвалявшую самое классное расслабление после утомительного рабочего дня. Не знаю, но, по-моему, Лешик вряд ли согласился лицезреть свою жену, полу нагишом, упакованную в черный нейлон, высокие шпильки и источающую мускусный запах. Для этого есть шлюхи. Плохие мерзкие девчонки с рыжими, иногда красными волосами и зелеными глазами. Прочитав сей опус до конца, я сразу побежала в парикмахерскую, где я долго объясняла, что «паленый кирпич» - приемлемый цвет для незамужней женщины. Кстати, советую - масса преимуществ. Во-первых, все знакомые напрочь отказывались узнавать во мне прежнюю русалочку, сбежавшую из диснеевского мультика. Во-вторых, участь моих льняных волос, точнее, их обструкция под о`конноровский ежик освободила меня от часового томления перед зеркалом с лаком и феном. Ну и в третьих, я начала себе немножечко нравиться.
Но длилось это недолго. Сестра, посетившая меня вечером того же дня, ничего не сказала, а через неделю мартовский подарок я поздравила с прибавлением - ужасно дорогим белым париком, имитирующий мою прежнюю прическу, и, причем настолько точно, что знакомые вновь стали здороваться, и я разорилась на средство по уходу за искуственными волосами. А зря. Ненавижу себя. За слабость потакать сестре. Неужели она и впрямь считает, что у нее одной единственной идеальный и совершенный вкус? Тоже мне, рижанка, которая косит под парижанку. Почему я тогда согласилась носить эту белесую дрянь? Бесхребетная подлиза. «Ларисочка, какая прелесть! Это мне? Но зачем? Такие траты...» А за тем чтобы в очередной раз доказать кто из нас королева, а кто грязная поломойка.
Ну и что, зато я шью лучше, только вручную. Пусть долго, но зато ни у кого в мире нет таких симпатичных вещичек. Ровненьких и гладеньких. Лариска даже как-то надела мои бархатные брюки на какую-то умопомрачительно важную презентацию, и заставила поволноваться Лешика, который своей акульей улыбкой пытался вежливо отшить двух пылких поклонников неопределенно прибалтийской национальности. В итоге его маневров один из этих двух горячих эстонцев опрокинул на мои любимые штанишки рюмку «Millwood». Лариска потом долго извинялась. Но мне ведь не штаны жалко. А то, что они меня с собой не взяли. Как я  тогда ее упрашивала! Но сестра прекрасно понимала, что двум золушкам на балу не бывать. Хотя в тот день я просто мечтала хорошо на халяву поесть. Я даже планчик придумала, как нам с Лариской по одному пригласительному пройти. А она «Сиди дома, так будет лучше». Кому лучше-то. Конечно же, ей. Мне всегда было плохо, гнусно, отвратительно. А ей? Жила как в сказке. Я - ничто, она - все. Как же мне тошно, мама-а-а! Откройте, слышите, откройте! Я все равно выберусь отсюда. Сволочи, отоприте дверь! Убью-ю-ю.

- Лариса Аркадьевна, успокойтесь. Будьте благоразумны, к вам посетитель.
- Убирайтесь! Вы и этот козел.
- Это не козел, это ваш муж.
- У меня нет мужа. У меня вообще никого нет. Уйдите, оставьте меня в покое. Я хочу умереть.
Мужчина в белом халате обратился к своему спутнику.
- Алексей Петрович, я же говорил. Это бесполезно.
- Откуда ее на этот раз забрали?
- Из парикмахерской.
- Как она?
- Сейчас лучше, но я бы попридержал ее с недельку.
- Как считаете нужным.
- Ваша жена все время  требует какую-то сестру.
- Это ее сестра-близнец.
- Может, имеет смысл ее пригласить?
- Я не могу это сделать.
Врач внимательно посмотрел на своего собеседника.
- Она далеко живет?
Мужчина, помедлив с секунду, ответил:
- Она вообще никогда не жила. Сестра Ларисы родилась мертвой.
- Вот как. Теперь, кажется, я начинаю понимать. Это последствия той аварии?
- Да ... Через неделю после нашего развода.
- Дети были с ней?
- Да, мой сын умер сразу. А дочь... Машенька продержалась двадцать часов в реанимации.
- Мне очень жаль.
- Мне тоже. До свиданья. Мне пора.
- До завтра, Алексей Петрович.
Проводив мужчину, врач еще раз заглянул в окошко палаты. На кровати, прижимая  к груди белый парик, сидела черноволосая женщина.