Мероприятие

На свидание она пришла с Макеевым.
- Привет, - сказали мы все в один голос. Я пожал вялую макеевскую длань.
- Ну, счастливо. Не буду вам мешать, - сказал он, кивнул Урфине как-то по-особому, словно их связывал некий уговор,  и, перебежав улицу, скрылся среди новостроек. 
- ... - неловко молчал я, не зная , что ей сказать.
- Приятный парень,- сказала она.
- Угу,- кивнул я.
- ... - молча смотрела она.
- Вот...- сказал я в ответ.
- ... - неизвестно отчего покраснела она.
- Ну что...- продолжил я диалог. - Куда... Может, ну... В кино?
- Та-а ! - вырвалось у неё.
- ... - покраснел я.
- Дождь будет, - неровно сказала она, еще более краснея.
- ... - оглянулся я.- Тучи...
- Ага, - подняла она голову вверх. - Солнца не видно...
- Видно, - несогласился я. - Оно - как Луна. Во-он, видишь?
- Меньше, чем Луна...- поправила она.
- Ну, - согласился я.
- Дождь,- уловила она.
- Да? Не слышу...- с сомнением сказал я.
- Капает... Гляди: асфальт крапчает,- обратила она моё внимание.
Да,- ответил я.
Хлынул.
Взяв её за руку - аккуратно и нежно, я увлёк Урфину в ближайший подъезд...
                ... но он был забит до отказа. Тогда, олипшие одеждой, мы ввалились в какой-то магазин, но там был перерыв и нас прогнали, чтобы мы своим жалким видом не портили продавцам аппетит (во время еды).
- Гады! - объяснил я Урфине их поведение. Подземный переход походил на братскую могилу. По ступеням вниз струились люди и ручейки, затопляя собой некогда гулкое пространство. И там мы были лишними. Куда ещё прячутся люди попав под дождь?
Троллейбусы, автобусы, трамваи - переполнены...
Такси слишком чревоугодливы...
Арки подворотен замурованы людьми...
Кафе и столовые - едоками...
Казино - игроками...
                ... дальше ...
                ... литкружок - дураками...
                ...дальше...
                ...военкомат!
Сюда !
Мы буквально влились в этот казарморг - подавляющее своей военно-казённой прямотой здание. В вестибюле находилось с полсотни человек. Они угрюмо шумели, обсуждая предположения, выходили во двор - там был сортир, - многим от волнения свело животы. Увидев нас они враз умолкли.
- Продолжайте,- еле слышно промямлил я, смущенный до самых лейкоцитов таким настойчивым вниманием.
- Я,- прохрипел в ответ щуплый мужичок в вельветовом костюме, и подоткнул пальцами очки.
- За ним будешь! - согласился здоровенный детина лет сорока, с лицом красным, как приманка для быка.- А он за мной , если что...
Тут же в фойе зашёл ещё один тип и громко спросил:
- Кто тут последний в Китай?!
Дружно ему указали на меня.
- Ясно! - громко ответил он и я постеснялся его опровергнуть. Вновь загалдели, часто повторяя Китай и разные плохие слова в сочетаниях.
- Что за мура? Зачем мы здесь? - спросила меня Урфина Перепуганоглазая.
- Будут отправлять в Китай, - пояснил вельветовый.
- Зачем? Почему? - спросили мы с Урфиной в один голос.
 - Сам не знаю, - пожал плечами тот. - Я доктор химических наук. Мне пятьдесят восемь лет. В армии не служил - зрение. И вот эта повестка...
- Что за повестка? - спросил я, но звук моего голоса растворился во всеобщей суете - из кабинета вышел один из "призывников".
- Гуаньчжоу, - сказал он.
- Это неплохо, - кивали многие. - Повезло.
- Жену и дочь куда-то увезли, - продолжал вельветовый, когда все успокоились. - Тёщу - ей девяносто,- умертвили: всё как положено... Явились спецврачи... Заодно и соседа-уклониста..э-э.. дезактивировали... М-да...
- Боже мой! Что ж это творится? - произнесла Урфина Испуганноокая испуганно окая - БОже мОй! ЧтО ж этО твОрится ?!
- Я смирился. - продолжал, между тем, вельветовый доктор наук. - Ведь это не одного меня касается. Когда всех объединяет одно общее горе, как-то спокойнее к нему относишься, легче переносишь...
- Чепуха какая-то ! - выразил я своё отношение к происходящему. Насколько я знал никакой войны в Китае не велось.
- Да, конечно, никто и не спорит, - пробормотал смирившийся доктор наук. - Однако эта чепуха творится в таких масштабах и с такой упорядоченностью, что автоматически предполагает некий здравый смысл.
- Да что вы говорите?- язвительно спросил рядомстоящий тип, тот самый, кто занял очередь за мной.
- Молчи, сопляк, я лучше знаю, - устало и незлобиво произнёс вельветовый.
- Бред! - непримиримо произнёс тот.
- Это... - пытался сдержать я накал. - А вы как думаете?
Тип усмехнулся.
- ... по этому поводу? - уточнил я, смущенно заикаясь, так как многие внезапно прислушались к нашему разговору.
- А мне всё равно! - сказал тип. - Я хочу воевать! Резать узкоглазых!
- Да мы наоборот, будем воевать за них! - разъяснил ему краснолицый детина.
 - А я могу резать и наоборот. Мне одинаково кого и как резать. Ясно?
- Да нет же там никакой войны! - не вытерпел я.  Все посмотрели на меня укоризненно и кое-кто спросил:
- Так что ты предлагаешь?
- То есть как это ? - не понял я.
- А так !- отвечали мне. - Ты что ж это такой, желаешь чтоб мы думали о себе, как о каких-то там неграх-рабах? Мол, куда захотят туда и отдадят? Да?! Безо всяких там патриотизмов, интердолгов и Родин-мать... Да?! Так пусть хоть война! А ты, щенок, ты что вот это предлагаешь? Чёртзна что! Вот оно как!
И  я  понял  -  никак  не объяснить им, что происходящее здесь абсурдно. Они просто откажутся понимать, они не смогут воспринять, как дальтоник - зелень, муравей - бульдозер, как немой - вкус слова.
Тогда я робко сказал как все:
- Да, вы правы... Значит так надо! Государству, народу, всем нам, видимо что-то угрожает.. Не зря это...
- Дурак! - прервали меня. - Морду тебе бить, пропагандист поганый!
- Это пропагандист! - объявил всем краснорожий указывая на меня.
- Резать таких... - нараспев произнёс тип.
- Нет-нет, - оправдывался я ища поддержки Урфины Вытянутоликой.
- Да-а... Да-а... - утверждал радостно щурясь тип.
- Мы зашли сюда лишь дождик пересидеть... Мне не было никакой повестки! - объяснял я оглядывая их лица.
- Вот козёл, а? - презрительно пробасил краснорылый.
- Сыкун! - подтвердил тип.
- Нынче молодёжь...- начал было лекцию вельветовый учёный, но...
- Степанцов!!! - объявили приоткрыв двери кабинета
- Кто? Кто здесь Степанцов? - перебазаривались все.  Мне стало немного не по себе оттого, что выкрикнули моего однофамильца.
- Пойдём, - увлёк я Урфину Анабиозохладную.
- Никита Сергеевич Степанцов !!! - еще более требовательно выкрикнули моё полное имя. Я остолбенел, удерживая обвал своих внутренних органов.
- Тебя, - пробелькотала Урфина.
- Иди давай, не тяни...- требовала очередь. - На законы там напирай, не будь тютей! Это всё явно незаконно!
- Давай, давай, не ссы! - проталкивал меня к двери красномордый. - Всех так всех! И никуда ты не денешься!
- Это всё, видимо, из-за государственных долгов... Де-факто... - услышал я напоследок разговор в толпе и тут над самым моим ухом громом:
- Степанцов!.. в конце-то концов! - нетерпеливо и унизительно.
- Есть! - автоматом выкрикнул я и зашёл, отгородившись дверью.
- Степанцов Никита Сергеевич? - утвердительно спросил молодой капитан, глядя мне в подбородок.
- Ну... - ответил я.
- Садитесь,- указал он на продавленный многочисленными задницами стул.
- Стул продавлен многочисленными задницами, - мягко сказал я, поддаваясь неосознанному порыву. Капитан посмотрел на меня как на идиота и сказал:
- А давай не будем косить и корчить из себя идиота!
Я молча сел. Капитан открыл желтый скоросшиватель.
- Девятнадцать лет. Холост. Без определённых занятий.
- Я играю в группе, - возразил я.
- В какой такой группе? - непонимающе отвлёкся от моего дела капитан.
- Группа "Сенестопатия" - альтернатива, инди.
- Индия? - Капитан озабоченно нахмурился. - Вроде еще не дошли до Индии... Что за фигня... - бормотал он копаясь в каких-то бумагах. Затем, недоуменно почёсывая нос: - Не важно! Завтра, в восемь ноль-ноль, вы должны явиться на жэ-дэ вокзал. Отметитесь в справочном. Вам укажут старшего по группе - это будет прапорщик или мичман, - он вам выдаст паёк, документы, ответит на возникшие вопросы и тэ-дэ. Ясно? Макеев!
Из внутренней комнатки вышел Макеев. Капитан обратился к нему: - Это (указывая на меня) вовсе не освобождает вас от повинности. Мы имеем дело с планом. Прошу это помнить и воспринимать как временную отсрочку. Почему я это говорю - чтоб потом не было обид.
Макеев кивнул. Капитан углубился в бумаги:
- Идите!
Я встал.
- А вы останьтесь! - сказал мне капитан.
Макеев остановился.
- Иди, иди! - махнул на него капитан.
- Да-да-да...- стрельнул тот и поспешно юркнул в приоткрытую дверь.
- Пекин, - донеслось оттуда, - он бесстыдно врал, скотина, всем этим людям.
- Престарелые родственники есть? - спросил капитан, глядя в моё дело.
- Нет.
- Невеста?
- Есть.
- Сколько?
- Кого сколько?
- Лет ей сколько? - раздражённо повторил капитан.
- Шест... Н-нет, семнадцать...
- Понятно,- сказал капитан делая в деле какие-то страшные пометки-символы.
- Вопросы есть?
- Есть,- твёрдо ответил я.
- Только быстрее...- нетерпеливо произнёс капитан.
- Меня забирают в Китай?
- Послушайте, не отнимайте моё время! Вы видите сколько там ещё людей на сегодня? Завтра вам всё объяснят на вокзале.
- Но на каком основании?! Это всё незаконно!
- Послушайте, кто вы такой, чтобы заявлять мне что законно, а что незаконно?! Капитан хотел добавить что-то ещё, но тут открылась одна из внутренних дверей и вошёл лейтенант с полумесяцем ожога на лице.
- Урфина Сандерс, - сказал он бросая на стол какой-то факс. - Она подданная Эстонии.
Дверь, через которую вошёл офицер осталась открытой и капитан, отстранив мешавшего ему коллегу, слегка подавшись вперёд уставился вглубь соседней комнаты.
Она уже сняла трусики, аккуратно положила их на стол и, зябко ёжась, прикрылась руками. Я чуть не потерял сознание увидев такое.
- Урфина! Ты что... Не надо! Не стоит! Я поеду! Поеду! Уходи!
Но она лишь виновато усмехнулась.
- Не надрывайся, парень, она по отдельной ведомости,- с улыбкой разъяснил лейтенант.
- Твоя, что-ли ?- с интересом спросил у меня капитан продолжая её осматривать, для чего даже протёр закисшие от работы глаза.
- Н-ну, была твоя, а станет моя, - добродушно сказал обожженный лейтенант и сочувственно похлопав меня по плечу вошел в ту комнату и закрыл за собой дверь.
- Я не верю своим глазам! Что вы собираетесь с ней делать?
- Я - ничего,- отрезал капитан.
- А тот лейтенант! Он-то что...
- Послушайте! Какое вам дело! Вы отнимаете моё время! Можете идти и позовите там...э-э... Понюшкова,- попросил озабоченный капитан устало потирая виски.
Я рванулся к той двери за которой исчез лейтенант. Она оказалась закрытой изнутри.
- Отставить!- рявкнул капитан.
- Да пошёл ты на ***! - в сердцах крикнул я.
- Да что ты себе позволяешь, пидор коматозный?! - разъяренно заорал капитан и, схватив костыль (тогда-то я и заметил, что он без ноги), хватил им меня по спине. Длинная щепа отколовшись от костыля отлетела к окну и встряла в стоявший там кактус.
Тут же в комнату ворвались какие-то люди, сшибли меня на пол, порвали рот, выбили челюсть, больно били по почкам.
***
- Покалечили они тебя основательно,- согласился Пал Федрыч. Он помог мне застелить койку, затем вернулся к своей, взял с неё свой вельветовый пиджак и кивнул мне:
- На выход, юноша. Теперь мы оба на вполне законных основаниях не подлежим призыву. Справки на руках - бояться нечего. Ну жуки, ну жуки - как же тщательно они меня проверяли! Мне почти шестьдесят, зрение как у крота, лёгкие, как поверхность Луны, а они - Китай! Да я ружья-то в руках не держал, до недавнего времени думал, что все оружие - ну, ружья, там, пистолеты, винтовки - работают на батарейках, а в окопах - от сети, ну то есть всем там заправляет электроника в наше-то время...
- Да ну, - не поверил я.
- Вот вы не верите, а напрасно. Я доктор химических наук. Молекулу кефира изволите, - пожалте! Таблицу Менделеева наизусть - как "Отче Наш"...
- Вы верующий?
- Что?
- В Бога верите?
- Что вы? С чего вы взяли?
- Вы ведь знаете "Отче Наш".
- Что? А-а, это... Так это просто... Фигура речи.
Санитарка Эмма в последний раз вынесла моё судно, усадила меня на коляску и покатила к выходу. У регистрационной Пал Федрыч угостил её персиком, из тех, что приносили ему сослуживцы, и сказал, что дальше покатит меня сам.
- Ну что, молодой человек, сейчас я на минутку отлучусь к окошку, получу наши карточки, справочки, и... по домам.
- И хрен с ним, с этим Китаем!- добавил он вдруг. - Пусть сами там... Быстрым шагом он пошел к регистратуре.  "Интересно,- думал я,  - что ж там всё-таки творится? Ни по телеку, ни по радио, ни в газетах, ни в разговорах даже..."
- Во дают! - раздосадованно воскликнул вельветовый химик подходя ко мне. - Нет, ну ты понял! Бюрократы! Чинуши! Вот, гляди!
Федрыч вручил мне бланк обходного листа.
- Ну ладно там - библиотека, хотя кроме Гемингвея и Чехова, уверен, там ничего стоящего нет, да и не с моим зрением, ну, там, шахматы в комнате отдыха - тоже ладно, утюг у сестры хозяйки - да, брал, но ведь тут же и вернул, а то ведь попробуй только не верни... Тут же... Но спортзал !!! Эт-то уже слишком, по-моему! Вы, юноша, простите, конечно, турник там не зажилили, а? Иль гирьку двухпудовую,а ?
- Ага,- кисло ответил я. - Гипс с шеи снимут, а она оттуда... и по ногам им, по ногам...
Вельветовый доктор смеялся как ребёнок, увидавший комичное падение старушки с авоськами - смешно ему и одновременно стыдно за смех.
- Ну что ж... Вперед!
Он зашёл сзади.
- Эх, прокачу!
В спортзале набралось человек двести выписанных. Кисло пахло потом и ещё чем-то сладковатым, свойственным скорее кухням, чем подобным местам.
- Что это они до сих пор топят? - удивлённо вопрошал Пал Федрыч, снимая свой пиджак. - Май месяц на дворе.
Ещё когда мы подъезжали к спортзалу меня удивил этот густо валивший дым из трубы котельной.
- Может они тут крематорий устроили для негодных в Китай? - пошутил я.
Федрыч хотел что-то сказать, но тут повернулся в нашу сторону выписанный, за которым мы стояли, и горьким голосом, полным сарказма спросил:
- Да вы что?! И как это вы догадались?
Коляска была не казённая, моего покойного отца, и они решили не морочить голову, решили вместе с ней. Долго не могли  без помех вкатить ее в печь, всё цеплялась, то колесом, то подлокотником. Когда наконец вошла, - я уже сгорел.
Запорожье, 1993