Сюрприз

Иногда случается: разговариваешь с каким-нибудь закадычным, а он:
- Помнишь, года два тому…
Сюрприз, сюрприз. Два года тому назад кто-то угнал вашу машину/изнасиловал вашу подружку/проломил вам череп в вашем же подъезде. Помните? Темно и неожиданно, всего и не упомнишь. Так это был ваш закадычный – ну, попутал бес. Что вы ему скажете: спасибо, что сам признался?
Австралия, Аргентина. Ваш друг чистосердечно решил поделиться с вами своей правдой, отрезал вам пахучий несвежий ломоть – будете наказывать, Бразилия, Бритва, Бруней? Позвоните в милицию, Польша, Португалия? Вырубите под корень древо дружбы, Таиланд, Тайвань? Попытаетесь отомстить, Тунис, Турция?  Сделаете вид, будто ничего не произошло: мол, забудем об этом, не нужно ворошить прошлогодние листья?
Трудно сказать, где, когда и зачем я начал свое путешествие: привычка? синдром одиссея? что-то еще подтолкнуло меня оставить дом? Уже давно все сплелось в один клубок: посольства, консулы, визы, пограничники, таможенный досмотр, покажите-ка ваш паспорт еще разок, мистер – что-то новенькое, вы из Чехии? А? Как вы сказали?
Кто сказал, что получить загранпаспорт проще простого: военный билет, трудовая книжка, гражданский паспорт, где прописаны? хорошо, а вкладыш о гражданстве? но родились-то вы не в этой стране – есть ли у вас основания подавать прошение о получении гражданства?
Если вам надоели мои вопросы, найдите мне оракула, который знает на них ответы, я заплачу, у меня припасена парочка лотерейных билетов, розыгрыш призов в день судный, ждать осталось – а нет надобности ждать, каждый отмечает свой персональный судный день когда захочет. Проще, чем получить загранпаспорт: надеваете что-нибудь соответствующее случаю (в шортах вас вряд ли пропустят: небесная канцелярия – учреждение со строгими правилами), чик-чирик – нет, погодите – вот что: неплохо, если вы заранее приготовите списочек ваших добреньких делишек, так, для проформы.   Перепроверьте последний раз – все ли записали?

- Все прочитал? – устало спросил офицер.
Вроде все.
- Проходи,  не задерживай.
Бабах! ну и печатище. Спасибо этому дому. Еще один паспортный контроль – на территории, эээ, не суть важно, на чьей территории. Как они похожи – пограничные офицеры! Замечательные, достойные уважения люди. Как к лицу им форма, особенно тому, в крайней кабинке, что на меня уставился. Что-то не в порядке?
- На, читай.
Австралия, Аргентина… Где-то я видел эту бумагу. Да! – у предыдущего.
- Прочитал?
- Так точно, сэр!
Когда отвечаешь по-военному кратко, они становятся добрей, человечней.
Добрый человек пограничный офицер по-доброму скривил рот и сузил глаза, добряк:
- Нашел свою страну в этом списке?
- Никак нет, сэр!
Здорово раздобрел мой добряк на доброй работе. Есть у него для меня добрая весть:
- Значит, твоей страны не существует.
Будьте добры, повторите: что там стряслось с моей страной?
- С твоей страной, - прислонив алебарду к стоящему на крохотном столике мигающему монитору, отчетливо выговаривает каждое слово мой страж, расправляя белый шелковый плащ, - ничего не может стрястись, потому что ее просто нет и никогда не было.
Пограничные офицеры – большие шутники, милые потешники. Фокус-покус: я кладу в паспорт пятидесятидолларовую купюру и созерцаю появление нового, ранее неизвестного государства.
- Пропустить-то я тебя пропущу, - шутит мой пограничник, пряча деньги в складках плаща , - но покинуть нашу страну ты не сможешь, ехать тебе некуда; тут есть о чем подумать – срок твоей визы истекает через две недели, после чего твое пребывание в нашей стране становится нелегальным.   
- Что же мне делать?
- Проходи, не задерживай.
Плохой из меня фокусник.

Интересная штука жизнь – как ни уворачивайся, найдет место, куда подставить хоботок, а я не хочу быть дойной коровой – пусть лучше лопнет мое переполненное вымя.
Если однажды вы узнаете, что у вас нет родины, не ждите, что она появится сама собой. Ищите ее, на крайний случай – позаимствуйте у того, кто заблаговременно ею обзавелся – таких немало.
Вернемся к списку: Австралия – ладно, да будет так. Звучит весомо.
Посольство, консул, от ворот поворот.
Аргентина манит известно кого.
В тех немногих приемных, где меня выслушали участники посольского заговора, я выучил их тайную клятву: «к сожалению, у вас нет достаточных оснований для того, чтобы ваше заявление о принятии гражданства либо получении въездной визы либо предоставления вам вида на жительство в нашей стране было нами рассмотрено. Даже в том случае, если сомнительные достаточные основания у вас появятся, мы все равно не сможем принять для рассмотрения ваше заявление, потому что рассмотрение заявления, к примеру, о принятии гражданства, в равной мере может повлечь за собой как отрицательную, так и положительную резолюцию, а при получении положительной резолюции вам потребуется оформить ваш отказ от вашего теперешнего гражданства в посольстве страны, ваше гражданство в настоящий момент гарантирующей, что абсолютно невозможно всвязи с отсутствием страны вашего рождения и проживания как таковой, аминь». 

Кто ищет, тот вернется. Я их нашел: парочка из Новой Зеландии, путешественники, охотники за приключениями. Плотные, потные, глянцевитые, гладкие на ощупь. Мне, кстати, с вами по пути. Я, кстати, знаю один отельчик: доступные цены и горничные, сам только вчера въехал и проверил, нет, мэм, это не вам, а вашему напарнику. Откуда родом? Да так, знаете ли, там жил, сям жил, лингвист-бродяга, цыганская кровь.
Мэм обожает цыганскую кровь: густую, теплую, она тоже немного цыганка-вамп, правда-правда.

Когда-то некий умник придумал, что есть страны наши, есть не наши, а еще есть страны, которых нет, и с последними иметь дело противнее всего. С ними, последними, нельзя наладить дипломатических отношений, несуществующему государству невозможно объявить войну или ввести для этого государства ограничения на экспорт-импорт. Но расстраиваться из-за таких мелочей не стоит: так как регистрация несуществующего государства сопряжена с некоторыми неудобствами, упростить ситуацию можно обычной отменой существования стран уже зарегистрированных и внесенных в список: изъять у пограничных офицеров их австралиюаргентину, да и дело с концом.
Думаете, не отдадут?

- Думаю, мы должны посмотреть местные достопримечательности: древнюю долину ночных горшков и храм священной улитки; вот, тут написано, в путеводителе, - делится мэм чужими мыслями, извлекая из недр рюкзака зеркальце, пудреницу, грязное нижнее белье, брошюру «Гид по стране», засовывая нижнее белье обратно.
Вняв посулам путеводителя, озвученным посредством посредственного речевого аппарата новозеландской гражданки, едем испытывать горшки.
  В автобусе я замечаю торчащий, кричащий, взывающий о помощи бумажник толидругатолимужа новозеландской вампирши с цыганской кровью. Хочет выбраться из рюкзака, бедняга, но не в состоянии расстегнуть проклятый замок на кармане брезентового чудовища. Помогу-ка я ему, пока никто не видит.

Горшки проинспектировали тщательно. Каменные исполины, служившие вымершим великанам. Мэм засовывала голову внутрь, а ее подельник, до сих пор успешно пользовавшийся языком жестов, обрел дар речи: 
- Дорогая,  я не отдавал тебе свой бумажник?
Переплачивает шиллинг и восемь пенсов. Я бы не дал за нее и четверти содержимого кошелька толимужатолидруга.

И чего бы, скажите, я так страдал из-за потери бумажника? Не исключено, что его стибрили эти самые глыбы – вид у них ненадежный. Может, давайте их обыщем?

Новозеландские горшкологи не оценили моего юмора, поэтому экспедиция, минуя храм священной улитки, оказалась в рекомендованном мной отельчике. Поддержать предложенную в качестве компенсации небольшую ревизию прелестей местных горничных потерявший кошелек отказался наотрез.
- Боже, мои кредитные карточки, наличные деньги и купон для десятипроцентной скидки на покупки в универмаге «Белый Лотос» верни мне днесь, - обратив взор к рюкзаку, сдерживая непрошенные слезы шептал исследователь ночных горшков, рассевшись в вестибюле.
Не хнычь, сегодня я буду твоим богом. Эй, мэм, иди сюда. Сюрприз, сюрприз. Кошелечек-то я подрезал – нечего клювом щелкать, когда кругом мошенники.
Хоть бы слово благодарности. Более того: мэм объявила, что завтра же они уезжают в Лондон – к друзьям. Слышали? – к друзьям! А я кто – недруг, что ли? Эх, пропадай экскурсия в храм моллюсков! Вот и говори после этого правду, черт ее дери.

Грязная кафельная плитка и прохладная вода душевой умиротворили меня. Войдя в свой номер, я застал его сидящим на моей кровати. Раньше я много раз видел его портреты, смотрел его выступления по телевизору, но все-таки никогда не предполагал, что в жизни он выглядит таким сморчком: сгорбленным, напряженным, тупо вперившим безжизненные воронки глазниц в бумажный лист.
- Почему мы не в списке? – спросил я, понимая безнадежность вопроса.
Президент моей страны, страны, не вошедшей в реестр существующих государств, не двигался. Он разглядывал бумагу, и я решил, что ему будет удобнее, если я зажгу свет. Президент, очевидно, неверно истолковал мое движение в сторону выключателя: не прошло и секунды, как он оказался за моей спиной; зажав мне рот ладонью левой руки и обхватив мою шею правой, невероятно подвижной скользкой змеей, пронзающей темноту раздвоенным блестящим языком, он начал меня душить. Бестолково брыкаясь и размахивая руками, я задел клавишу выключателя и с криком грохнулся на пол, больно ударившись правым бедром. В освещенной комнате никого не было.
Спал я в вестибюле. Рано утром показались мои неблагодарные попутчики – они торопились в аэропорт, так как еще вчера вечером раздобыли два билета в Лондон с транзитом в одной азиатской столице. Меня они не заметили, и даже когда я втиснулся, ввинтился в салон заказанного ими рыдвана, полновесно наступив мэм на обе ноги и нечаянно сбив неосторожным плечом пробковый шлем с головы ее сопровождающего – даже тогда они продолжали делать вид, что меня не видят.  Разозлившись, я уперся ногами в автомобильную дверцу и, задыхаясь от волнения, принялся давить бесчувственных обладателей новозеландского гражданства. Мэм скрипнула, покраснела, лицо ее вздулось, и – бах! – освободившееся пространство швырнуло мое тело в объятья ее спутника – бах! – и в салоне  стало просторно. Уколол я их чем-нибудь? На сиденье, на полу, на моей одежде повисли, вздрагивая, скорчились, еще дыша, бесформенные резиновые ошметки, а под сиденьем валялись пробковый шлем и уже знакомый бумажник.
Испуганный водитель оглянулся и остановил машину. Подобрав кошелек, я открыл дверцу и вышел наружу.
Равнина, карликовые деревья непонятной масти, дощатый сарай. За сараем стоит огромный самолет с неизвестными значками на борту.

У входа в сарай на циновке восседает оракул в распахнутом хлопковом халате на голое тело и золотых туфлях с загнутыми носами на босу ногу, с мокрым полотенцем через плечо. Завидя меня, оракул поднимается, запахивает халат и возвещает:
- Лоондоон! Лоондоон!
Лондон не отзывался.
- Эй, ты! – обращается оракул ко мне, грозно рассматривая что-то над моей головой, привлекающее его настойчивое внимание, - ты Лондон?
Трудно ответить так сразу. Зови меня просто Джэк, мой друг.
Подойдя и подозрительно ощупав мой живот, оракул с сомнением качает головой:
- Тебя должно быть два.
Вообще-то меня есть три, но остальные никуда не поедут.
Старец в махровом халате берет меня за руку и ведет к самолету. В мягком кресле, убаюканный ревом двигателей, я засыпаю и не вижу, как металлическая птица, оторвавшись от земли, начинает набирать высоту. 

Тпррррууу!!! Транзитная посадка, следующая остановка – Лондон, а мне туда не надо. Заспанный, я выбрался в аэропорт, соображая, как обмануть паспортный контроль и просочиться в город: предъявлять паспорт было бессмысленно – последняя печать, поставленная усталым офицером на странице с моим именем, гласила: «аннулированно». Вариантов попасть в город множество:
а)
- А вы не мистер Смит? – вынырнув из туманного моря вариантов, открывающих пути в город, спросила симпатичная хитрая мордочка служащей аэропорта.
Хорошо сложена, пигалица. Сделать ей комплимент? Да, красавица, я мистер Смит, а в чем дело?
- Скорей, - защебетала аэропортная пигалица, взмахнув хвостиком, - посадка на ваш рейс закончена.
- На мой рейс? – навострил я уши, - а куда рейс?
- Как куда? – чирикнула вертихвостка, - в Москву, конечно.
Чтооо?! Я уже битый час не могу найти ворота, где идет посадка на мой треклятый рейс! Целый час я слоняюсь, как дурак, потому что в этом – худшем из всех, что я видел – аэропорту сам черт ногу сломит! Вы, лично вы ответите мне за устроенный здесь бардак!
Я еще долго орал, отчитывая стюардесс, требуя вызвать пилота, с замирающим сердцем запудривая им мозги, лишь бы протянуть время до взлета, лишь бы не спросили билет. Призрак мистера Смита мерещился мне за стоящими в проходе баулами, он прятался за мутным стеклом табло «не курить/пристегнуть ремни», заглядывал в овалы иллюминаторов, и я уже был готов провалиться в гардеробную нишу, и там, за занавесками, дождаться момента, когда мой ковчег отправится в плавание, и вращающиеся шасси отнимут у Смита возможность появиться, а сам он будет предан  всеискупляющему – но мы тронулись.
Чудесное мое приключение, похожее на сон, сном не было – с обнадеживающей неизбежностью, какой не встретишь в сновидениях, наш воздухоплавательный корабль приземлился в Шереметьево.
Вот и конец. Пограничные офицеры – русские люди! Может, обойдемся без паспортного контроля?
- Where is your passport?
Мой паспорт? Я говорю по-русски.
- Please, give me your passport! – нервно и отрывисто пролаял мне в лицо один из таможенников, поймав меня у кабинки проверки паспортов.
- Откуда это чучело? – спросил его товарищ, тоже таможенник, друг таможенника.
- Да я русский, ребята, - улыбнулся я, - вот мой паспорт, только он просрочен.
Друзья обменялись непонимающими взглядами.
- Хрен его разберет – по-английски не говорит, - ответил другу таможеннику таможенный друг, беря паспорт, - can you speak English?
Yes, I can.
- Вот, блин, сюрприз к концу смены, - продолжал первый, - только бы Паша не заявился. Что он за хренотень мне подсунул?
Второй таможенник, друг и соратник первого, выкатив глаза из орбит, поднимаясь на носки, провизжал, брызжа слюной и поднеся мой паспорт к моему носу:
- Where did you get it?! Your passport is a fake! Where do you come from?!
- I am from Russia.
Друг номер один дернул правым плечом:
- Издевается он, что ли? Балаболит неизвестно чего на тарабарском языке.
Друг номер два, утомленный моим неопределенным статусом и полным незнанием английского, русского, человеческого языков, в сердцах махнул рукой:
- А и хрен с ним – пусть сидит здесь, пока не научится говорить. Пошли, покурим.

Они повернулись и пошли прочь, оставив меня наедине с телевизором. Президент с экрана провозглашал свое Последнее Президентское Слово: наша страна, пройдя многие испытания…
Похоже, я застрял тут надолго.
…наконец стоит на пороге величайшего открытия…
Стоит на пороге, а войти стесняется.
…после которого каждый самоубийца…
Надоело. Я выключил телевизор и посмотрел вслед удаляющимся друзьям. Их крупные серые крылья мерно вздрагивали при каждом шаге. У правого, который был вторым, здорово выпадали перья, я даже смог разглядеть его обтянутые розовой кожей хрящи. Авитаминоз – так это называется. Несколько перышек, что поменьше, я поднял и положил в бумажник. Если они собираются держать меня в этой дыре вечно, пожалуй, я сделаю себе из их перьев какое-нибудь подобие постели.