Первый выпоротый

В то время нельзя было себе представить школу без розог. Да и не только школу, правило « пожалеешь розгу  - испортишь ребенка » имело довольный вес в деле воспитания детей.
  Первый день учебы непременно включал в себя торжественную порку наиболее подвижного малыша, дабы показать остальным назначение предметом, находившихся прямо под доской. После порки учитель объяснял плачущему ребенку в чем его вина, и что за проступки все дети будут наказаны розгами.
    В первые месяцы «воспитание» велось особенно рьяно, ибо  требовалось привить дисциплину – главную часть учебного процесса. За неделю каждый ребенок попадал под розгу, так что со временем все привыкали. Дети ненавидели школу и учителя. Да и как можно любить место, где больно и скучно.


    В первый день сентября первоклассники ждали свою учительницу. В классе воцарилась несвойственная их возрасту тишина. А все потому, что Билли Мартин учил одноклассников уму – разуму. Его старший брат Стивен учился в пятом классе и подробно разъяснил брату про школу все, что посчитал нужным (конечно немного приукрасив). Стивен не забыл рассказать и про первую порку, которой сегодня обязательно кто-нибудь будет подвергнут. Приукрашенная вдобавок и Билли, история вселила настоящий ужас в его одноклассников. Нужно также учесть, что они были детьми нового поколения, в большинстве своем розог не знавшего.
    Из всего класса дома пороли только Томми Смидта. Его отец записывал на бумажке все проделки своего сына и каждую субботу учил его жизни. Каждая проделка оценивалась в четыре удара розгой. Бывали же недели, в которые бумажка оставалась пустой. Тогда отец порол Томми за вранье, ибо, по его разумению, мальчишка не мог ничего совершить за целую неделю, а значит он просто не признался отцу в содеянном.
    Обремененный таким большим опытом, Томми с тоской ждал еще одного мучителя.
    Что же касается девочек, то некоторых из них мамаши заботливо шлепали время от времени, но не столько, чтобы причинить боль, сколько, чтобы показать свое недовольство.


Наконец, в классе появилась учительница. Она показалась всем такой милой. Глаза у нее были такие добрые. Но это конечно не помешает ей выпороть кого-то до полусмерти. Она поздоровалась, назвала свое имя и стала рассказывать про школу и школьные правила.

- Сейчас она кого-то выдерет, - прошептал Билли.

Эти слова дошли до Сьюзи Уорен. Ее никогда в жизни не наказывали, и она с ужасом смотрела на мисс Томпсон.

- Сейчас, уже скоро, - повторил Билли.

Сьюзи вдруг стало так грустно, и она так устала бояться, что вдруг разревелась. Учительница прервала свой рассказ и направилась к ней. От сознания того, что она обратила на себя внимание мисс Томпсон, Сьюзин плач превратился в рыдание.
    По классу прокатился шепоток.

- Это будет она,  - со знающим видом сказал Билли.

Мисс Томпсон подсела к Сьюзи и своей тонкой нежной рукой стала гладить ее локоны. Девочка не унималась.

- Почему ты плачешь? – ласково спросила мисс Томпсон.

Сьюзи посмотрела на нее своими большими карими глазами.

- Теперь вы высечете меня? – спросила она сквозь плач.
- А ты натворила что-то дурное?
- Я … я заплакала.
- Мы все иногда плачем, например, когда нам больно, грустно или … страшно. Но ведь тебе больше не страшно? Ты ведь больше не будешь плакать?
- Нет, мэм.
- Вот и хорошо, - сказала мисс Томпсон.

       Она встала и вернулась на свое прежнее место у доски, под которой лежали розги.
       В тот день никто не был выпорот. Это было в высшей мере странно, но Билли, все разузнавший у своего брата, объявил, что первая порка может быть и на второй, а иногда даже на третий день.
       На второй день было три урока. На большой перемене дети выходили поиграть на улицу, после чего, в сопровождении своих учителей, возвращались в классы.
     Мисс Томпсон не досчиталась одного ученика.

- Дети, а где Дэвид? - спросила она.

В тот момент в класс вошел другой учитель, рука которого была занята ухом Дэвида. Освободив руку, учитель рассказал мисс Томпсон о том, что Дэвид растоптал цветочный куст на школьном дворе.

- Я бы за это надавал раз пять, но вы, наверное приверженка более строгих наказаний, - сказал он и вышел вон.

Не было никаких сомнений в том, что Дэвид стане первым выпоротым, и дети с любопытством и страхом ждали, когда же она его выпоре до полусмерти? Дэвит тоже осознал это и, хныкая, подошел к мисс Томпсон.

- Я виноват, мэм, - прошептал он.

            Мисс Томпсон присела на корточки, чтобы хоть как-то сравняться с Дэвидом по росту. Ее длинная юбка раскинулась по полу. Она посмотрела малышу в глаза и спросила:

- Ты сделал это нарочно?
- Нет, мэм. Я побежал за мячом и оступился. Честное слово!
- Я верю тебе. Вот как мы поступим, - Дэвид приготовился к порке, - после уроков ты ненадолго останешься и поможешь мне все исправить. Договорились?
- Да, мэм.
- А теперь иди на свое место. И выше нос, - сказала она, дотронувшись пальцем до его носика, - не следует реветь из-за пустяков.

Она улыбнулась ему вслед. Но этой улыбкой никого не проведешь. Наверняка она выпорет его после уроков.

  Каково же было удивление ребят, когда на следующий день они узнали, что Дэвид помог ей привести в порядок клумбу, мисс Томпсон угостила его печеньем и даже не попыталась высечь.
     Дети были в смятении. Все было бы намного проще, если бы учительница высекла кого-то в первый же день.
    Шли дни, и постепенно дети привыкли и к урокам, и к безмерно доброй учительнице, и к розгам, спокойно лежавшим на виду у всех.




   Однажды, мисс Томпсон оставила ребятишек одних на школьном дворе, чтобы перевязать разбитую коленку Максу Райту. В это время, какая-то девочка из второго класса дернула первоклассницу Бэкки за косичку, та ответила, и началась драка. 
   Девочек разнял учитель второго класса Вильямс, известный нам по истории с Дэвидом. Он потащил обеих девочек в свой класс. Не особенно выясняя кто начал и в чем причина драки, он занялся розгами. Выбрав наиболее гибкую, учитель схватил и перекинул через колено девочку-второклассницу. Она также была давно знакома с этой процедурой и не сопротивлялась. Учитель освободил место наказания от многочисленных юбочек и начал экзекуцию. Пять прибольных раз обрушились на крошку. Она плакала, но ничего не могла поделать. Наконец, все закончилось, и плачущая девочка была водружена на то же место, где стояла раньше.

- Мери-Луиза, что нужно сказать? – строго спросил учитель.
- Спасибо, господин учитель. Простите, я больше так не буду, - проговорила девочка.
- Уже простил, - сказал подобревший учитель, - ступай.

Когда девочка удалилась, учитель строго взглянул на Бэкки, которая до сих пор с ужасом наблюдала за действом, которое видела впервые.
- Теперь вы, юная леди, - сказал учитель.
- Нет, - расплакалась Бэкки, - я не хочу, вы не мой учитель. Вы – гадина, - отбиваясь кричала Бэкки, - я не хочу, не надо.

Учитель уже задрал ее юбочки, но на минуту
остановился перевести дух от внезапного
 сопротивления.

- Я научу вас уважать старших! Вы получите десять ударов.

Экзекуция началась. Пронзающая, доселе невиданная боль потрясала бьющуюся в истерике девочку. Учитель же решил приложить максимум усилий к исполнению своего долга. Он медленно считал: один, … два, … три …, в перерывах приговаривая: «Маленькие девочки должна слушать старших». На счет шесть в классе появилась мисс Томпсон, прознавшая о случившемся. Она решительно направилась к экзекутору и выхватила девочку из его рук. Малышка уцепилась за ее шею и продолжала плакать.

-   Это моя ученица, Вильямс, и ее воспитание – моя забота!

   После этих слов она удалилась вместе с плачущей девочкой. Мисс Томпсон отвела ее в свою комнату на втором этаже и уложила в кровать.
- Тебе лучше поспать, крошка. Теперь все позади.



Месяц спустя, зашедшая в класс мисс Томпсон наблюдала такую картину: двое мальчишек, взяв в руки розги, пытались отхлестать друг друга. До начала занятий было еще двадцать минут, и они никак не думали, назначая дуэль на это время, что их кто-то застукает.
    Когда мисс Томпсон попала в их поле зрения, мальчики встали как вкопанные. Побросав розги, они ждали, что она предпримет.

- Что здесь происходит? – довольно строго спросила она.
- Вилли сломал мою игрушку и украл ее.
- Неправда, - сказал Вилли, - я взял ее починить.  Я хотел вернуть!

Мальчики бросились наперебой разъяснять учительнице все обстоятельства происшедшего.
  Вилли сказал: «Мы теперь больше не друзья».
   В этот момент мисс Томпсон что-то придумала, и от этого слегка улыбнулась. Мальчики не заметили этой улыбки. В общем, мисс Томпсон била серьезно-строга, и это их пугало.
    Мисс Томсон наклонилась и подобрала брошенные розги. Она проверила их на упругость, пару раз отхлестав воздух, и положила худшую на место, оставшись с одной розгой. Мальчики опешили. В первый раз они видели этот предмет в ее руках.


- Видно, придется высечь одного из вас, чтобы такое не
повторилось, - сказала она сквозь незаметную
мальчикам улыбку.
   
Все их внимание поглощала эта розга в руках учительницы.

- Итак, кого же из вас высечь? – спросила она, - ну же, не молчите.
- Меня, мэм. Это я сломал игрушку, - сказал Вилли, - я виноват, мэм.
- Нет, мэм, это я виноват, - сказал другой, - высеките меня, - повторил он, расстегивая штаны.

Мисс Томпсон остановила его.

- Значит вы все еще друзья, раз защищаете друг друга?
- Выходит, что так, мэм.
- Людей бить нельзя. Пообещайте, что больше так не сделаете.
- Обещаем, мэм.
- Кого из нас вы высечете?

Теперь мисс Томпсон улыбнулась заметно.

- На этот раз никого, Вилли. Ведь мы договорились? – сказала мисс Томпаон, укладывая розгу на место.
- Договорились, мэм, - сказал Вилли и обнял ее. Его примеру последовал другой озорник.



Прошли три года. За это время мисс Томпсон ни разе не применила телесных наказаний. Хотя она и ни разу не говорила, что никого не будет пороть. Просто между ней и ее учениками существовало никем ни озвученное соглашение, по которому дети изо всех сил старались вести себя хорошо, а она их не секла.
   При этом способе воспитания ученики мисс Томпсон успевали лучше остальных и не без удовольствия посещали полные фантазии уроки своей учительницы.




Как-то в школе произошла беда. Двое семиклассников забрались ночью в школу и разворотили свой класс. Там их застал школьный сторож. Случай был беспрецедентный, и наказание было придумано соответствующее: по сто ударов розгой каждому. В течение пяти дней, ежедневно на двух переменах мальчики должны были получать по десять ударов, до полного исполнения наказания.
      Для пущего эффекта порку сделали публичной. Все ученики школы должны были при ней присутствовать.
      В первый день мисс Томпсон покорно привела своих учеников на открытый просмотр. Все было как в плохой пьесе. Учитель громогласно рассказал присутствующим о причине порки, как будто кто-то еще мог об этом не слышать. Чуть дальше от учителя стояли два мальчика, уткнувшись глазами в пол. После рассказа экзекутор демонстративно долго выбирал розгу, и началось. Таких жестоких ударов не получал еще никто, и всем было жаль хулиганов. В конце мальчики поблагодарили мучителя и были отпущены.
     На протяжении всей порки можно было заметить как мисс Томпсон вздрагивала от каждого удара. Больше всего на свете ей хотелось уйти оттуда. Но она не могла этого сделать, как и не могла остановить наказание. Она была бессильна, и от этого ей становилось еще хуже.





    В школе все было по-старому, и ученики мисс Томпсон по-прежнему оставались самыми успевающими. Другие учителя не могли понять, как ей это удается. Так родился слух о том, что она чрезмерно строго обходится с детьми и самым жестоким образом наказывает за любую провинность. Она сечет их до крови и заставляет целыми днями стоять в углу.
     Эта версия объясняла причину академических успехов, но никак не стыковалась с поведением детей. Девочки буквально не отходили от нее ни на шаг, да и мальчики частенько прибегали советоваться с ней по разным важным вопросам. Дети смеялись и совершенно не производили впечатления забитых учительницей-садисткой учеников.
     Это обстоятельство не помешало мифу обрасти невероятными историями истязаний и поползти по школе.
      «Я бы не смогла так издеваться над детьми, - сказала одна учительница другой в приватной беседе, - провинившийся ребенок должен быть выпорот ради его же блага, но то, что вытворяет эта мисс Томпсон – уму непостижимо»!
       Никому и в голову не могло прийти, что эта ужасная мисс Томпсон ни разу за все время не подняла руки ни на одного из своих учеников, хотя нужно признаться, что иногда они этого заслуживали.
       






     В один из дней разразилась сильнейшая гроза, и на время перемены дети остались в классе. Мисс Томпсон предложила им порисовать и отправилась за бумагой. По возвращении, она услышала такой разговор:

- … твой отец ни на что не способен! Мой сказал, что из-за твоего все дело разваливается.
- Это неправда! – послышался девичий головок.
- Вот и правда! Он бездельник и трус, и еще пьяница. И ты – дочь пьяницы!
- Гордон, нельзя так говорить, сейчас же извинись, - вмешалась мисс Томпсон.
- Не извинюсь, мэм. Лиза, твой отец трус и пьяница, и грязная свинья!
- Гордон, прекрати немедленно. В чем дело?

    Гордон встал со своего места, подбежал и Лизе и начал кричать: «Лиза – дочка пьяницы! Лиза – дочка пьяницы!»
      Внезапно, рука мисс Томпсон схватила его за шиворот и потащила к доске. Она вытащила розгу и со всей силы стала пороть Гордона. Стоны мальчика и треск внезапно сломавшейся розги заставил ее опомниться. Она оглянулась, увидела испуганных детей, потом посмотрела на Гордона, глаза которого были полны слез. Мисс Томпсон ужаснулась от содеянного. Сломанная розга упала из ее руки, она бросилась а Гордону, обняла его и заплакала.

- Гордон, прости меня, я не должна была, я не имела права! Гордон, милый, извини!

Годон погладил ее по голове и сказал:

- Зачем вы извиняетесь, мисс Томпсон, я заслужил, вы сделали правильно.
- Нет, я не имела права, прости меня…

Она села на пол и, закрывшись руками, плакала.
Весь класс сорвался со своих мест и стал утешать учительницу.

- Вы не виноваты, мэм, он сам напросился!
- Если бы не вы, я бы сам ему двинул!
- Не плачьте, мэм, пожалуйста!

Немного успокоившись, мисс Томпсон обратилась к Гордону:

- Тебе было больно?
- Нет, мэм, не беспокойтесь. Вы совсем не умеете пороть детей. Вы не проверили розгу и не сняли с меня штаны.

   Мальчик улыбнулся, мисс Томпсон тоже, и все прошло. Гордон конечно же соврал. Ему было очень больно: у мисс Т. отлично получилось. Она тоже знала, что он врет. «Я не достойна этих детей, - подумалось ей».



     Вот так и получилось, что гордон стал первым выпоротым в этом классе. Но он стал и последним, потому что мисс Томпсон больше никогда не брала розги в руки. Она часто вспоминала этот случай и никак не могла понять, почему так произошло.
     Дети все так же ее любили.
Гордон и все остальные простили ей этот «проступок», как она прощала им их шалости.
    Однажды, мисс Томпсон сказала, что в мире слишком много боли, чтобы еще и причинять ее детям нарочно. Наверное, она была права.