Спецназ

Тиль


Выбор
(Спецназ)

Четыре года подряд… Четыре года, в один и тот же день, он не мог не исполнить свой обязательный ритуал.
Он вставал у окна, лицом к заходящему солнцу, и выпивал одну рюмку коньяка, за человека, изменившего всю его жизнь, и подолгу потом вспоминал тот осенний вечер, когда все и произошло, пытаясь понять, что же так сильно заставило его изменить свою жизнь.
О если бы все было по-другому, если бы опять суметь вернуться туда…
Но поступил бы он тогда иначе? Он не знал и теперь.

Тогда, он впервые в жизни понял для себя одну очень важную вещь. Он понял, что жизнь человеческая, нечто гораздо большее, чем все мы себе представляем. Нечто сложное, нечто несравнимо более важное для мира, для тебя самого, чем нам всем представляется.
Он пил не за человека, за мысль, за страшную истину подаренную им. И с тех пор никак не мог забыть этого случая, только потому, что все это время не мог до конца поверить в эту истину. Но иначе и быть не могло. И он продолжал каждый год, пронеся ее с собой все это время, один день в году посвящая этому мгновению в своей жизни, жить дальше.

Жизнь и смерть, противоположные сущности одного целого. Суть человека. Его цель - познание обоих ипостасей существования.
Жизнь, мгновения которой, переходя из прошлого в будущее, творят время в котором мы живем и считаем будничным и обыденным такое положение вещей.
И смерть, которую определяем для себя как конец времени, конец череды сменяющихся мгновений, дарящих нам переживания, память, эмоции.
И как завершение всего, исход из знакомого в неизвестность. Две ипостаси живущих вместе с нами бок о бок, на протяжении всего нашего существования. И всегда, вечно, мы пытаемся, и пытались, и будем пытаться их понять, не в состоянии даже приблизиться к их познанию. Но познание невозможно. Живя в полную силу, тебя убьет сама жизнь. Да и не ответишь ты так, ни на один из вечных ее вопросов. А погибнув ты навеки утратишь возможность связи с реальностью. Знание уйдет в небытие вместе с его познавшим.
Загадка эта не сможет быть раскрыта миру. Вечный вопрос о жизни и смерти уготован вечно бередить души ищущим ответа. Это кара, это наш крест. Возможно, эти вопросы и есть вечный стимул к развитию человека. Всегда стараясь ответить на него, каждый старается найти свой ответ, свое понимание вопроса, и благодаря этому вечному поиску, и живет человек.

Он и не думал, что его истина и есть один из ответов, просто знание это перевернуло всю его жизнь, навеки поломав с трудом выстроенную систему ценностей и догм, которыми живет (каждый из нас) все общество, и он в том числе.
Тогда, промозглым осенним вечером, он впервые оказался под пулями. Долгое время, готовясь, посветив годы подготовки к одному только этому мгновению, он, наконец, получил свое первое задание в отделе. Он не стремился к этому так сильно, как, возможно, ему хотелось на самом деле. Это была его работа, призвание. Дело жизни, которому он посвящал себя. А, возможно все было проще и прозаичнее, он просто делал карьеру.
И для дальнейшего карьерного роста было необходимо лично побывать в нескольких операциях, и это была первая…
Он мог отказаться, мог выбрать путь более мирный, спокойный, и возможно, всего-то год, и без этих галочек в личном деле, он получил бы очередное звание. Но он решил иначе.
В конце концов, в молодости человек весь пышет здоровьем, силой, и иногда не разум, тело руководит им. Долгие годы, проведя на тренировках, учениях, обучаясь именно тому, что теперь впервые мог применить на практике. Это был спорт. Состязание, к которому он шел очень и очень долго. Стрельбища, тактические занятия, спортивный зал…
Впитав в кровь догмы общества, условия уважения тебя среди себе подобных, законы стаи, его стаи, он уже просто не мог бы поступить иначе. Не из-за чувства долга, или осознания что это необходимо, а потому что было так положено, так было всегда и так и должно было быть. Путь жизни каждого его знакомого проходил через это. И он пошел.

Все шло как по задуманному, как на учебном тренажере с пластиковыми мишенями, и резко пахнущими целлулоидом, муляжом веток, кустов, и деревьев. Короткие команды через шлемофон, заученные движения, быстрые перебежки. Действовал не он сам, какой-то механизм внутри него, выдрессированный и вышколенный настолько, что невозможно было даже осмелиться попробовать ему противиться. Он был частью команды, ее отростком, ее рукой, ногой, головой, которая сейчас работала только как отлаженный прибор для визуального сбора информации. Он ликовал, годы тренировок, не прошли даром, адреналин ворвавшись в кровь, не находил себе выхода, не подчинял его себе, все инстинкты работали как детали машины. Четко, слажено, быстро.
И ему нравилось это, он долгое время готовился к такому моменту, это была цель его существования, всего его бытия, его жизни…
И тут, уже на подходе к точке сбора. Подчиняясь невесть откуда взявшемуся инстинкту, он, вопреки всему, вдруг перекувырнулся через плечо, и оказался в небольшом углублении с опавшими листьями, за стволом дерева.
Мозг грубо пытался в доли секунды понять зачем он это сделал, почему, что послужило причиной такого поступка. Но тут, в то место где только что был он, врезалась, подняв фонтанчик из земли с песком, снайперская пуля.
Он Учуял ее, разум торжествовал, он почувствовал ее. Он не радовался тому что выжил, он ликовал что его организм так хорошо натренирован что работает на инстинктах. Он лучший, это верная его дорога по жизни. Это его путь. Следующая пуля прошила ногу. Огромная, черная рана в икре, еще не успела начать кровоточить. Пока он почувствовал только удар, сильный, отдавшийся во всем теле, еще мгновение и придет боль. И он укрывшись за деревом в ужасе стал перекручивать заученно выдернутым из аптечки жгутом ногу выше колена, потом перемотал ногу бинтом. Одновременно с тем как он закончил перевязку, запоздало по нервам резанула сильная волна боли. Страшная, невыносимая, он не в силах сдерживаться глухо завыл, стискивая зубы, и на секунду потерял сознание. Но сжав до хруста в зубах жгут, тут же достал иглу и маленькую капсулу с обезболивающим, дрожащими руками нацепил иглу на мягкую капсулу, и вколол повыше раны, этого ему показалось мало, и он вколол еще одну дозу. Все. Боль постепенно начала отступать. Пришло холодное онемение, и какое то нечеловеческое спокойствие. Все это заняло не больше двух минут. По плану вся операция задумывалась не более чем на три минуты, с начала штурма.
Они попали в засаду. Вокруг лежали стонущие люди, кто-то кувыркался на траве уже не в силах остановиться, кто-то лежал без движения разорванный девятимиллиметровыми снайперскими гигантами буквально на куски. И все они были рядом, в двух трех шагах от него. Шесть человек. И все еще рядом с ними взлетали песчаные смерчики. По ним все еще стреляли. И стреляла только одна винтовка. Всего одна…
В голове пронеслось удивление, непонимание. Игра почему то стал опасной, за ошибку в игре его ударили по настоящему. Потом пришло недоверие. Как же так, какой то наркобарон, оказался сильнее целой организации, он подстроил все так, что мы попали под огонь своих, или нет, не так, их просто подставили, а может просчитался аналитический отдел, и решили брать этот дом без учета, возможно засевшего на крыше снайпера…
Но нет, не время сейчас думать об этом, это дело тех, кто будет потом разбираться в произошедшем, потом. Сейчас надо выбираться. На его глазах одна пуля попала в того дергающегося на земле раненого в живот. Попала в голову, маску сорвало, и разметало по земле то, что было только что его черепом. Там уже не было ни костей ни мозгов, просто осколок розовато красной пены, вперемешку с землей, песком, и огрызок шеи из которой толчками выбивалась красная жидкость.
Смерть была вокруг. Но он думал только о том что операция провалена, что надо отходить, искал глазами прикрытия, пытался вспомнить как их учили действовать в такой обстановке.
Инстинкты отступили, и разум вновь взял власть над телом. Слабенький, медленный, он ворочался в голове в куче вопросов, не способный на них найти ответ. Хотелось опять не думать, действовать, работать телом, заученно, вытренированно, быстро, четко…
Еще пара пуль ударила в мертвые уже тела, выбивая фонтаны крови и куски обмундирования. Вдруг в нем что-то остановилось, как будто старых механических часах кончился завод, и они встали. Вокруг были мертвые люди, не боевые единицы, не оперативники, а просто мертвые люди, кто-то там наверху на крыше, пытался доделать свою работу и единичными выстрелами всаживал пулю за пулей в видимые им тела. Тот другой, убийца, снайпер, наемник, вполне мог оказаться одним из них, и на их месте. И звался бы он тогда иначе, суть одно… Такой же как он. Профессионал, умелец своего дела. Ремесленник достигший вершин мастерства.
И он, и все они, выбрали себе один путь, и только это показалось сейчас важным. Главное, их пути пересеклись когда они оказались по разные стороны баррикад, сложись жизнь иначе и они могли бы вместе пить чай в тренировочном зале, а там на крыше сидел бы кто-нибудь другой. Может быть и он. Может кто из тех что лежали сейчас рядом на земле в кровавых ошметках собственных тел. Это была только игра, выбранная ими для своего удовольствия. Не неизбежная судьба, а предназначение… Они сами выбрали такой путь. Потратив годы, на обучение…
Жуткие это были мысли, так и хотелось остановиться, не думать, только делать… Вот к чему приводят ненужные размышления. Но ответы, на еще не заданные вопросы, уже начали появляться сами собой.
Он спокойно огляделся вокруг. Живых уже не было, все затихли, снайпер тоже замолчал. Через некоторое время подойдет вторая группа, обеспокоенная тем что на ее вызовы никто не отвечает, но пока в переговорнике молчали, поэтому снайперу, если тот не дурак, придется уйти уже через минуту.
Главную цель они потеряли, как раз в эту минуту он наверно погрузив неспешно чемоданы садиться преспокойно в машину и уезжает куда ни будь подальше. Значит и снайпера потеряли. Он попробовал пошевелить ногой, онемевшая от обезболивающего, она казалась безжизненным паленом, но встать он все-таки наверно смог бы. Бинты пропитались кровью и пожалуй внушали больше опасений чем была на самом деле была тому причина.
С отчетливой ясностью тут проступило перед глазами яркое понимание всего случившегося. Они все играли в солдатиков. И их начальники, и этот наркобарон, да и он сам. И каждый выбрал для себя самую любимую роль, даже он, старательно взбираясь по административной карьерной лестнице, все ровно радовался что ему придется участвовать в этом деле. И вот игра кончилась, остался только победитель и проигравший. Победителем всегда должен быть он. Обязан быть. Как-то неловко было ощущать себя на противоположной стороне. Он прав, он добро, пусть с кулаками, но добро, он за правду. Или нет?…
Но как же так, это же цель его жизни, он всегда верил что все так и должно быть. И это правильно. Его так учили, они плохие мы хорошие… Вдруг он, поразился собственной мысли.
А какая разница. Ему на самом деле было все ровно, кто хороший, кто плохой, он должен был выполнять приказ. И выполнив его получал поощрение, как хорошо выдрессированный пес. Все они по сути были сродни таким вот хорошо выдрессированным овчаркам, которых пускали на дичь по воле хозяев. А иногда и на собачьи бои, и на сей раз они проиграли. Он снял с лица запотевшую маску, и посмотрел на кроны деревьев над головой, чистыми ясными глазами. В очках тепловизорах все выглядело как в плохой компьютерной игрушке, мир, казалось, был ненастоящим, рисованным мультфильмом. И так же вдруг спала пелена с его мыслей.
Они превратили собственные жизни в подчиненные обстоятельствам машины. И так старательно объяснили все себе, так отчетливо убедили себя, что так и надо, что готовы умирать ради самой этой идеи. Вот и умерли. А главное есть ли разница между нами, теми кто пал внизу тут, и тем кто сидел на крыше? Он тоже убежденный в своей вере, обществом человек. Он верил в свою ненависть к ним, пусть и получал за это деньги. Но и они оплачивались, правда гораздо больше было самолюбования, чувства властности и собственной силы, чем денег. Но они оба взяли в руки оружие чтобы убивать. Нас обоих создало общество, и он, и снайпер, продукт огромной толпы воспитавшей нас. Снайпер работает за деньги, а он за карьеру, ну может за веру в правильность своих действий. Мы просто стреляем друг в друга по приказам таких же как мы, а они приказывают нам потому что так надо их начальству, потому что существуют правила.
Есть они и есть мы, и так надо. А те кто выше, создает наши организации только ради того чтобы защитить свою власть. Тоже, по сути ничем от нас не отличающиеся, может прошедшие такие же мгновения что и он сейчас, и так же стремясь наверх, искали своей правды в служению своим заблуждениям. А что дало нам государство? Независимость? От кого? От другого государства, от самого себя?
Куча страшных изломанных постулатов проносилось в его голове, он все еще пытался понять, почему все тут случившееся так меняет его прямо на глазах, руша все его представления о мире?

За спиной зашуршала листва, кто-то шел размеренной походкой. Он, стараясь не шуметь начал доставать пистолет. Взвел курок, и стал ждать. Все идеи как ветром сдуло, он жаждал выжить, и ничего больше. Между мертвыми телами, тщательно обходя лужи крови, спокойно шел человек в пальто и кожаных перчатках. Он подошел к одному из лежащих, перевернул его ногой. Пробормотал про себя что то, обернулся и посмотрел на другого. Он действовал невыносимо спокойно, как будто каждый день так прогуливался среди трупов. Вдруг каркнула ворона, и среди шелеста опавших листьев послышалось хлопанье крыльев. Человек вздрогнул, непроизвольно потянувшись за пистолетом во внутреннем кармане. И в ту же секунду заметил его. Они замерли. Один в крови, лежащий прислонившись к огромному клену и направив в сторону противника пистолет, другой так и не вынув руки из внутреннего кармана и напряженно вглядываясь в лежащего напротив.
Медленно, чтобы не спровоцировать выстрел, человек в пальто вынул двумя пальцами пистолет и отбросил в сторону. Они опять замерли разглядывая друг друга. Он несомненно был тем самым снайпером, но тогда зачем он пошел вниз, тем более он не мог не знать что скоро прибудет еще группа, зачем он спустился?… И что было сейчас делать ему? Выстрелить? Его никто не осудит за это, в такой обстановке, тем более у того был пистолет. Но он только тихо спросил.
-Снайпер? – И не ожидая ответа, просто стал думать, что же дальше. Но тот ответил, так же тихо, и безразлично.
-Хорошая работа, правда. – Надо было стрелять, но он не мог не заговорить с этим человеком. В нем опять проснулся тот профессионал, которого так старательно готовили все эти годы. Но только с какой то другой стороны. С жаждой познать чем же тот лучше него, что сумел то, чего не смогли сделать все они.
-Почему спустился?
-Был еще второй номер, на дороге, второй группы не будет. – Как, оказалось, все задумано… Как-то непривычно думать за другую сторону, что она так же способна была просчитать варианты, и не только в их фирме все так тщательно планируют.
-Все равно через двадцать минут придет резервная бригада. – На это он усмехнулся, и помолчав заметил.
-За двадцать минут я слетаю до Японии и обратно.
-Теперь нет.
-Да, теперь нет. – Он согласился очень спокойно, даже подозрительно спокойно, что только насторожило его. Это был без всяких сомнений профессионал своего дела. Настоящий, один из лучших. И он с удивлением обнаружил, что ему приятен этот человек. Он хотел бы быть таким как он, и теперь совершенно неважно на какой он стороне. Столько лет готовясь к таким минутам, он сейчас для себя понял, что целую жизнь готовился только ради этого момента, чтобы выжить в этой перестрелке, и взять его. Лучшего. Вот она его цель, его мечта, его победа. Поражение превращалось в победу. Но он тоже всю жизнь шел к себе теперешнему, чтобы вот так перебить всех и по жестокой случайности, именно случайности, и только случайности, не заметить одного раненого, который сейчас держал его на мушке. И они ни чем не отличаются друг от друга, убить его значило убить себя.
-Как бы ты хотел умереть? – Человек, горько улыбнулся, посмотрел ему в глаза, и наконец сказал.
- Не так уж и плохо, вот так здесь и сейчас. Намного лучше чем они. - Он аккуратно, нарочито медленно показал пальцем в сторону трупов.
-Почему? – Он был искренне удивлен таким поворотом.
-Они погибли, даже не видя убившего. Вышли на зверя, зверем и убитые. – Он усмехнулся.
-Считаешь себя лучшим?
-Да. – И сказано это было так, будто на самом деле его не волновало больше ничего на свете, только его дело, его победа, и его работа.
-Ты сейчас у меня на мушке.
-Значит я проиграл. Но от этого не перестал быть лучшим.
-Я убью тебя.
-Но не станешь лучшим.
-Ты так зациклен на этом, может ты псих, больной, сумасшедший?
-Тогда я лучший сумасшедший. – Человек ухмылялся, криво, грустно, но в глазах его горела искорка победителя, в какой-то сложной, недоступной понимания никого больше, войне. А он невероятным усилием цепляясь свободной рукой поднялся на одной ноге, и прислонясь к дереву, продолжал целиться в него.
-Почему это для тебя так важно?
-Хочешь знать? – Тот смотрел на него глазами человека беседующего с ним за чашечкой кофе. Спокойными, с озорным прищуром, с улыбкой, и легкой расслабленностью отдыхающего после трудной работы. Он помолчал немного и заговорил. – Цель жизни, правильно выбранная смерть. Завершение бытия выбранным тобой путем. Красота достижения мечты, и радости через понятное тебе дело, и завершение всего земного бытия на взлете, победителем. – Последние слова он произнес выговаривая каждую букву. Он и вправду был победителем. И убив его ничего не достичь. Не оскорбить, не отомстить, не сломить. Не победить…
Да, этот человек лучший, и он умрет лучшим. И поняв это, в эту секунду так отчетливо, проклял все на свете заставившее его пойти сегодня на эту операцию, ибо понял он, что такой смерти в конце пути ему вряд ли уготовано получить. Он на миг опустил пистолет. Потом поднял его снова, и выстрелил два раза, как учили. Дабы первая пуля подстраховывалась второй.
Тот упал навзничь развернувшись в падении, рядом со всеми, но невероятно выделяясь на их фоне среди камуфляжа и кровавых луж, в своем черном пальто. Он победил их, и умерев рядом с ними только увековечил эту победу для себя навсегда.
И еще долго он стоял над телами мертвых. Убить его было правильно, он выполнил какой то древний ритуал платы своим товарищам, за их смерть. Это не была месть, скорее необходимость, которая и делает исполнение внутреннего своего закона, человека человеком. Но больше всего ему сейчас хотелось однажды стать таким как этот человек. И странное дело, этого человека он уважал сейчас больше всех, потому что знал теперь окончательно, что на самом деле все в жизни - игра, шалости взрослых заигравшихся мужчин. И одно только важно. Найти место и время умереть победителем…

Он и на сей раз, подошел к окну, поднял свой бокал посмотрел в сторону заходящего солнца, поднял его на мгновение, и опрокинул в рот, не закусывая. Потом прошелся по комнате, посмотрелся в зеркало. Оттуда на него смотрел не по годам поседевший, старый замученный жизнью человек, уставший от обыденности, от ежедневных забот. И вспомнились ему тогда глаза этого убийцы, яркие чистые глаза счастливого человека. А истина, которая открылась ему тогда, была не в том что он сказал, не в том что он тогда для себя решил. Много позже, выйдя из госпиталя, он вдруг понял почему тогда так странно повел себя с бандитом. Тот был счастливым человеком. Он все для себя объяснил и принял свою фанатичную идею за истину, в которую по настоящему поверил, и умер за нее, но главное он был тогда счастливым человеком.
Странно но и сейчас бы он поменялся с ним местами, только бы хоть на мгновение понять, что же это такое, прожить так как ему хотелось всю жизнь от начала и до конца…