Пушкин и дуэль

Сегодня убили Пушкина… Сегодня!   Убили!!!..    Пушкина.
Да, я понимаю, это произошло много-много лет назад. В другой исторической эпохе. И так далее и тому подобное… Но для меня – это случилось только что. Пять минут назад. Я не помню кто сообщил. Я не знаю, как вели себя Данзас, Дантес, Геккерен и другие. Да мне и плевать на это, честно говоря.  Убили поэта!  Как? Почему? За что? Господи, за что нас убивают? За что нас преследуют? За что?!!
Открылась река убийств. Тайных и явных. И доведения до самоубийства, что тоже равносильно убийству. Потому что не все ли равно: как меня убивают -  пулей, голодом, клеветой, тюрьмой, одиночеством, водкой… Не все ли равно, убийство остается убийством. Пушкин. Лермонтов. Некрасов. Блок. Гумилев. Есенин. Маяковский. Мандельштам. Пастернак. Рубцов. Галич. Высоцкий… Тысячи и тысячи других, менее известных. Тех, кого довели до смерти, тех, кого залюбили насмерть, как Виктора Петровича Астафьева два месяца назад. Кого просто забили до смерти ногами, как семидесятидвухлетнего поэта, члена Союза писателей России, Ивана Захарова в январе прошлого года у нас в Красноярске. Как зарезали в Омске в центре города среди бела дня талантливейшего поэта Аркадия Кутилова...
Тот, кто ссылается на другую эпоху, на то, что сейчас такое невозможно, - или дурак, или сволочь. Или сам палач. Убивали поэтов прежде, убивают и сейчас. Каждую секунду - убивают.
Знал ли он о том, что его сегодня убьют? Да, конечно, знал! Так же, как я знаю …. Почему я уверен в этом? А представьте себе обратную ситуацию: Пушкин убивает Дантеса и возвращается в город. Можете вы себе это представить? Нет… Вот вам и ответ.
Если бы Пушкин убил Дантеса, Лермонтов не написал бы «На смерть поэта», его судьба сложилась бы иначе, пуля Мартынова его бы не настигла. Вся история русской литературы была бы иной… Но в том-то и дело, что иной она быть не могла!
Вы можете себе представить довольного Пушкина, который живет со своей женой припеваючи и добра наживает , а где-то позади их судеб вечно   болтается окровавленный труп человека по имени Дантес, которого когда-то убил поэт? Может ли поэт убить? «Гений и злодейство – две вещи несовместные». Неужели вы не помните этой  фразы и  того, Кто её сказал?
«Но ведь Пушкин стрелял! А раз стрелял, то…» Нет, ничего это не значит. Пушкин стрелял не для того, чтобы убить. А для того, чтобы ОБОЗНАЧИТЬ выстрел. Вспомните его повесть с одноименным названием! Там уже было об этом…
Итак. Только что выстреливший в упор Дантес, обливаясь ужасом, становится боком к смертельно раненому поэту, прикрывает грудь пистолетом, пуговицы на его груди тоже металлические. Фактически – его грудь прикрыта броней, как у танка. К тому же и попасть в неё истекающему кровью человеку, мучающемуся дикой болью от полученной раны, – сомнительно. Попробуйте-ка попасть в грудь человека, когда он стоит к вам боком, а вас пуля в животе!
Если я хочу убить Дантеса и нахожусь в таком положении, в каком был Пушкин в то мгновение, куда я буду целиться и стрелять? Куда угодно, только не в грудь. Я могу выстрелить в живот. Больше шансов попасть? Больше. Я могу стрелять ему в голову. Я убью его тогда? Безусловно. И только если я не собираюсь никого убивать, но хочу обозначить свой выстрел, я выстрелю в грудь противнику. Потому что знаю наверняка: даже если он будет ранен, то не смертельно. Может быть, его просила об этом Наталья? Может быть. Но скорее всего – нет. Поэт не мог поступить иначе.
Жизнь кончилась. Дальше уже не могло быть ничего. Ни счастливой Натальи. Ни дворцовых балов. Ни скучных и глупых пересудов…Всё стало незначительным, ненужным, мелким, вчерашним.

Только небо  осталось. Нежно-голубое. Бездонное. Вечное.