Ад либитум

Иду по центральной улице города и не замечаю больших зеленых деревьев, красивых женщин в летних нарядах, деловитых мужчин, позванивающих мобильниками. Вижу, конечно, все это, потому что я не слепой, но с другой стороны, вроде как бы и не вижу. Мой нос не ощущает свежего запаха утра, потому что носоглотка забита неслабым перегаром. Но я все-таки успел побриться и догадался надеть пиджак. Мои ноги обуты в блестящие темно-рыжие туфли. Вы можете подумать, что они новые. Ерунда. Я эти туфли на прошлой неделе нашел в мусорном баке. Живут же на белом свете такие заботливые сограждане, которые аккуратно упаковали в полиэтиленовый пакет пару целых туфель и уложили в бак, а я эти туфли нашел, потому что как раз сейчас прохожу курс молодого бомжа. Вообще-то, мне уже слегка за сорок, но как бомж я еще совсем юн.
Хорошо бы сейчас здоровье поправить, но нельзя. Иду в суд по повестке. Интересно, зачем меня вызывают? Наверное, скажут, что отключат воду за неуплату. Плохо. Зимой вскоре после смерти отца мне перекрыли газ. Я даже не знал, какой тогда долг образовался, так как коммунальными счетами отец занимался, и я в эти дела не лез. Но без газа я не пропал, потому что соорудил буржуйку, а Федор, мой квартирант, приволок откуда-то целую гору угля. Я, вообще-то, догадывался, где он этот уголь раздобыл, но уточнять не стал для собственного спокойствия. Федор молодец, регулярно приносит хлеб, колбасу и жидкий продукт, столь необходимый для внутреннего употребления нормальному человеческому организму. Короче, жилье мой квартирант отрабатывает, так что бомж я пока еще не настоящий, крыша над головой имеется.
Эх, подлечить бы теперь организм, но нельзя, приходится терпеть. Меня возле здания суда Лизка ждет, бесится уже, наверное, потому что я опаздываю. Лизка  - жена моего брата Ромки. Стервозная баба, но иногда надо мной шефствует. Подхожу к солидному зданию и вижу раздраженную родственницу, а это значит, что я достиг места назначения.
- Привет, - говорю, - Лизавета, - ты извини, я слегка задержался, дела были неотложные.
- Привет, Вадим, догадываюсь я о твоих делах, дыши, пожалуйста, в сторону. Пошли быстрее.
На четвертом этаже нашли мы нужную комнату. Заходим. За столом сидит пацан какой-то, видимо, стажер и что-то медленно пишет с умным видом. Потом закрыл свои прописи и уставился на нас вопросительно. У меня руки, конечно, дрожали, но повестку я протянул почти ровно. Лизка настойчиво так пытается своим дезодорантным плечом мой перегар к двери отодвинуть. Стажер повестку изучил и начал в бумагах рыться. Наконец, когда у меня на лбу испарина выступила, он нашел искомое и сообщил, что претензии ко мне выставила телефонная станция.
Да, действительно, раньше у нас был телефон. Помню, к нашему аппарату с согласия отца соседка подключалась, и потом появились очень большие счета за переговоры. Счета эти никто не оплатил, и телефон отключили. Около года назад наша одинокая соседка умерла от какого-то отравления, а полгода назад умер отец. Лично мне телефон вообще без надобности. Если мне Роман с Лизой нужны, то я найду способ им позвонить, а вот их звонки в мой адрес меня просто нервируют. Терпеть не могу, когда меня пытаются контролировать. Я для себя так решил, что если кто-то хочет про мои дела узнать, то пусть мне за это деньги платит, а иначе и звонить не надо.
Короче, когда до меня дошло, что телефонный вопрос стажер бесплатно закрывает по причине смерти абонента, а воду в моей хате перекрывать пока никто не собирается, я остро почувствовал, что мой организм требует эти факты отпраздновать. Теперь, думаю, надо побыстрее с Лизаветой распрощаться и отпустить себя на поиски лекарства. Вышли мы с родственницей из прохладного здания на жаркую улицу. Посмотрел я на Лизку взглядом спешащего человека, а она идет рядом, не торопится и вопросы задает с комментариями.
- Вадик, - говорит, - почему ты перестал Фире Игнатьевне по хозяйству помогать? Она же тебя обедами кормила и деньги давала. Она старая женщина, ей помощник нужен, а ты на работу устроиться все равно не можешь.
- Понимаешь, Лиза, надоела мне эта старая кляча. То грядки ей на даче поливай, то машину мужу чини, то гвозди забивай, а я, как Фигаро, должен вокруг нее вертеться. Не хочу и все.
- Вадик, - возражает Лиза, - ты должен как-то зарабатывать, а Фира Игнатьевна к тебе очень добра. Она мне звонила и про тебя спрашивала, хотела, чтобы ты ее знакомым авто починил за хорошее вознаграждение. Зря ты так себя ведешь.
- Ладно, Лизавета, спасибо тебе, что пришла, но я сейчас, извини, тороплюсь. Между прочим, у меня туфли почти новые на ногах без помощи Фиры Игнатьевны ходят. Все. Пока. Я побежал. Привет Роману.

Иду по улице и думаю о том, что если бы у меня была такая же жена, как у моего брата, я, может быть, не ушел бы с работы в автосервисе. Хотя, если честно, то меня тогда, можно сказать, уволили. Вернее, так замучили замечаниями и указаниями, что я решил на такую работу плюнуть и плюнул. В то время я еще встречался с Машей. Мы с ней познакомились случайно, и она мне очень понравилась. Умная, симпатичная, рассудительная. Но потом меня достало то, что она меня поучать начала и эксплуатировать. Как раз тогда отец мне подержанный «Москвич» купил, чтобы я его возил на нашу дачу. Я эти поездки с папашей на огород сразу возненавидел. А тут еще Маша придумала, чтобы я ее с подругой по магазинам катал. Ладно бы только по магазинам. Потом этих телок в кафе потянуло на вино и на мороженое, а я, как дурак за рулем, должен был минералку глотать. Нет уж, увольте, я не дамский угодник. Врать не буду, по вечерам в своей квартире Маша меня коньяком угощала, да и разговаривать с ней интересно было о книгах, о кино. Как женщина, она меня тоже вполне устраивала. Но потом я почувствовал, что очень уж она правильная, скучная какая-то, и я перестал к ней приходить. Она еще долго звонила мне, даже письмо написала, Лизавета очень хотела помирить нас, но я не поддался. Зачем мне, скажите, лишние хлопоты?
Ну, наконец-то, дошел я до своего места прописки. Федор, мой квартирант-добытчик, уже приготовил пару литров микстуры. Сели, выпили, отдышался. Жаль, конечно, что «Москвич» мой совсем заржавел. Теперь его не только продавать, а даже даром отдавать некому. Не ко времени тогда дожди зарядили, а у меня не то что на чехол, а даже на лекарство физических средств не было. Молодец мой Федор, хозяйственный мужик, бутерброды соорудил и даже салат из капусты. Загрустил я и начал ему про свою жизнь вспоминать.
Когда я окончил механический факультет, то очень автогонками увлекался. Своей машины у меня не было, но починить мог в любом авто все, что угодно. В нашем городе с этими делами тускло было, поэтому подался я за удачей в славный град Тольятти. Года четыре или даже больше там обитал, работал в экспериментальной лаборатории по разработке новых двигателей. В заводском общежитии почти не жил, потому что со Светланой познакомился. Она была разведена и жила с сыном-школьником в своей квартире. Я в этой квартире ремонт сделал, всю сантехнику в порядок привел, сыну помогал по физике и математике. Хороший был мальчишка, любознательный. Но Светлана все-таки не в моем вкусе была, слишком уж толстая, а мне изящные женщины нравятся. С одной стороны, мы жили, как муж и жена, а с другой стороны, она мне начала надоедать. А тут как раз мать, она тогда была жива и здорова, написала, что Ромка женился на Лизавете, и что она, мать, очень по мне скучает. Короче, расстался я с тольяттинским автомобилестроением и вернулся в отчий дом. И правильно сделал. Светка мне ни одного письма не прислала. Такая вот у нее любовь оказалась.
Вообще, женщины, по-моему, слишком любят замуж выходить. Я, когда в институте учился, с Галиной встречался. Она жила по соседству. Отец с матерью были уверены, что я на Галине женюсь. Если честно, то я, может быть, и женился бы, потому что Галина очень уж красивая была. Веселая, спортивная, волосы, как вороново крыло, а глазищи, как два синих озера. У Галины отец был генералом, деньги в доме водились, но мне как-то вдруг расхотелось семью заводить. Слишком много в их доме условностей было. Это не по мне, я человек не светский. Вот Ромка у нас другой, он умеет бабам цветы дарить. Когда я из Тольятти приехал, решил Галке позвонить, но ее дома не оказалось, а однажды мы с ней случайно на улице столкнулись. Она шла под руку с мужем, обручальное золото на пальцах сверкало, и двое детей рядом подпрыгивали. Короче, быстро она замуж вышла, видимо, не очень-то меня любила. Я всегда подозревал, что женщины – люди ненадежные и требовательные. Все время им чего-нибудь не хватает. А я не волшебник, чтобы ублажать их сюрпризами и фокусами.
Что-то мне спать захотелось. Федор мой подался куда-то. Может быть, на охоту пошел пару монет подстрелить, а, возможно, опять к бывшей жене потянулся. У него раньше была настоящая жена и дочка есть. Только жена выгнала его за обильное употребление горячительных напитков, официально развелась и живет теперь с другим мужиком. Хороший человек Федя, но меня все-таки раздражает, что он к своей бывшей ходит. Не по-мужски себя ведет, унижается.
Засыпаю. Покачивает меня, как будто на теплоходе плыву. Я, когда в школе учился, был в круизе по Черному морю. Мне бабка, мать моей матери, путевку купила. Вредная была старуха, даже не хочу на ее могилу идти. Я вообще на кладбище не езжу, мне, извините, на транспорт средств никто не выделяет. Надоело, что всем от меня что-нибудь нужно, одному – за воду плати, другому – в суд по повестке топай. Даже квартирант, и тот требует, чтобы я принимал участие в уборке квартиры. А я так думаю, что, если он живет на моей территории, то пусть сам и убирает.
Вот сейчас засну окончательно, и пусть мне приснится теплое синее море, огромные Галкины глаза, большая бочка с вином, лучше, бездонная и пара зимних ботинок моего размера в мусорном баке. Я, что, разве не заслужил? Я ведь не сделал никому ничего плохого.