Басня по-древнегречески

Жил когда-то в древние времена в Греции Дуреонис. Был он довольно знатным и уважаемым человеком. Жена его, Вернида, была верной женщиной и добродетельной матерью, и ее бесконечная любовь к мужу помогала ей на ее жизненном пути.
В один прекрасный жаркий день у Дуреониса и Верниды родился сын. По этому поводу решил Дуреонис устроить большой пир на весь город, пригласил всех, кто был ему близок и не близок, родственников и друзей из высших слоев общества. Младенца же нарекли Жизнетоном.
В огромном дворце Дуреониса с самого утра толпился многочисленный люд, каждый торопился поздравить родителей с новорожденным и подносили наследнику Дуреониса многочисленные богатые дары.
Когда же, наконец, наступил долгожданный вечер, все гости и хозяева уселись за роскошные столы с дивными яствами, началось торжество и представление, заказанное Дуреонисом по поводу дня рождения сына.
Дуреонис встал, поднял свою чашу, наполненную до краев знатным вином, и сказал:
- Жизнетон! Сын мой! Этот кубок я поднимаю в твою честь. Боги послали нам тебя как утешение и награду за содеянное. Это празднество – празднество в честь Геры, нашей всеобщей прародительницы, и Диметры. И да снизойдут к тебе боги Олимпа, о блаженный Жизнетон,  и одарят тебя благородным нравом и счастливой судьбой! Хвала богам!!!
- Хвала богам!!! Хвала богам!!! – вторил за ним собравшийся люд и поочередно осушал чаши с вином, почитая честь и славу богов и прославляя новорожденного младенца.
Счастливая мать сидела с улыбкой на лице и с младенцем на руках, обвернутым в атласные и бархатные полы. Душа ее радовалась, сердце было полно благодарности и богам, ниспославшим ей сына, и мужу за достойное празднество, и гостям, восхвалявшим мать, отца и чистое дитя.
Уже поздней ночью Дуреонис вышел просвежиться в сад. Выпивший достаточно много вина, он начал разглагольствовать в одиночку по поводу преподнесения даров и дани богам Греции. Выпивши, человек всегда говорит именно то, что думает. Самые тайные его мысли могут быть узнаны другими, и чем больше выпито вина, тем больше правды на свете. Человек по природе своей склонен к кощунству и жадности, потому Дуреонис говорил о том, что слишком много боги требуют со своих подчиненных и слишком мало дают им взамен. Неплохо было бы обмолвиться с Зевсом парой слов и выпросить у него свободу от религии! Постепенно мысли его приняли немного бытовое русло – «Было бы замечательно, если бы богов не было вовсе. Если бы стать настолько независимым, чтобы боги не смогли упрекнуть меня в неповиновении. Как бы сделать так, чтобы не быть перед ними в должниках. Быть чистым душой, но не зависеть, не зависеть, не зависеть…»
Наступила темнота.
Далеко от селения, от замков, построек и людей над бурлящим пеной морем могучей махиной возвышалась скала. Она свешивалась далеко над водой, и острые темные языки моря облизывали ее каменное подножие. На самом обрыве, почти на краю той самой скалы лежал младенец. Он плакал надрывающимся голосом, временами перебиваясь на кашель и шумный сап. Его пухленькие ручонки неловкими движениями ловили воздух, мутноватые глаза беспорядочно блуждали в пасмурном грохочущем небе.
Младенец был наречен Дуреонисом.