Одно и другое

"Знаешь ли ты, что такое настоящая жестокость?" - спросил он и ударил наотмашь по ее прекрасному лицу. Она вздрогнула и смотрела на него растерянно и недоуменно, пока он не ударил во второй раз, отчего она упала. Тогда он принялся бить ногами, не разбирая куда, сосредоточенно, методично, молча, глядя, как она пыталась прикрыться руками и сдавленно ойкала при каждом ударе.
 
Боже, как прекрасна была она, думал он, наступая ботинком на ее лицо; боже мой, зачем она так прекрасна, словно ангел, запертый в этой комнате - и кровь смешивалась с губной помадой такого же алого цвета. Он схватил ее за грудь и с усилием рванул на себя - кровь закапала на блузку, рисуя грязные крапинки. А он все всматривался в ее лицо, все еще слишком прекрасное, а она все так же выжидающе и растерянно глядела прямо в его глаза, сверкающие злобой, и этот взгляд заставлял его трепетать. Он проводил руками вдоль искаженных черт, размазывая багряный след и почти раскаиваясь, но тут его взгляд скользнул чуть дальше, на стену за ее спиной, где оказалось предательски висевшее большое зеркало, наблюдавшее за всей этой картиной: зажатый тисками рук божественный силуэт и дергающаяся гримаса урода.
 
Он выдохнул полустон-полукрик, схватил ее за волосы и ткнул лицом в ненавистную зеркальную гладь, хрипло зазвеневшую в острых осколках. Он ощутил рукой теплую липкую жизнь, потекшую сквозь пальцы, судорожно сжимавшие хрупкое тело. Он бил снова и снова, не видя ничего вокруг. Ярость выплескивалась наружу вместе с бессилием, саднящим на окровавленных кулаках со стесанной кожей, а он опять выкидывал вперед руки с упорством слепого отчаяния...
 
Перед глазами поплыли желтые круги вперемежку с белесой мутной пеленой... Он оперся обо что-то, но опора ушла в сторону, не приняв груза. Черная тень подставила ему подножку и, смеясь, улетела прочь, насытившись вдоволь. Он словно очнулся; огляделся и потупил глаза, не выдержав вновь того невинного выражения, с которым она смотрела на него, сидя в луже крови. Он подумал, что нужно вызвать "скорую", но он не знал тогда, что во всем есть вторая, иная половина, берущая верх в то время, как первая уже бессильна. И теперь настал ее черед, и она смутно чувствовала это, хотя еще не понимала, машинально вычерчивая кровью, пролитой им, древний знак "Великого Предела".
 
Она сказала: "Знаешь ли ты, что такое настоящая любовь?" - и вмиг сделалась властной и неотвратимой, такой, каким недавно был он сам. Она овладела им, не дав ему опомниться, она овладела всем его существом, проникнув в темнейшие глубочайшие закоулки его души, не оставив пустоты. Она любила его страстно и искренно, так, как давно никто не любил на земле, как не передать словами. Они были вдвоем в маленькой комнате с разбитой мебелью, испачканные кровью, истерзанные физически и духовно. И ангелы слетелись с небес подивиться этому чуду, усевшись на подоконнике.
 
И они любили друг друга, сделав тот самый один шаг, только назад, туда, откуда начинается все сущее. Сладостная боль пронизывала их изможденные тела, но они не боялись ее, ибо познали настоящую боль, несравненно сильнее этой, и преодолели ее.
 
Одно извечно дополняет другое и переливается из одного в другое, и нет противостояния. Никогда не бывает абсолютной пустоты, равно как и абсолютной цельности. Правда жизни - капли воды в воздухе и пузырьки воздуха в воде - и то единство, дающее самое себя.
 
Она отдала свою неземную красоту в его грубые руки и видела в уродливом лице его свое отражение. И они любили друг друга. И теперь они знали все, за одним исключением. Они не знали, как мало бывает настоящего и как много на свете всего остального, называемого цивилизованным обществом, и как любит человек обманывать сам себя.
 
Пришли люди и уличили их во блуде и рукоприкладстве, и прогнали их вон, сказав, что не место тем двоим в общем ковчеге. Ангелы же испугались и улетели.