Ненаписанное

Ненаписанное не дочитал,
но заинтересовался.

http://magazines.russ.ru/znamia/2002/11/kr1-pr.html

Опубликовано в журнале:
«Знамя» 2002, №11
Сергей Боровиков
Крюк
Ненаписанный филологический роман


Посв. Вл. Новикову


Когда к концу 70-х годов я утвердился в печальном выводе, что не смогу быть писателем жизни, так как не имею таланта, а описывать жизнь без таланта может тот, кто, скажем, покорял Полюс или ловил тигров, а я лишь выпивал и читал книги, я решил сделаться писателем литературы, т.е. критиком.

Сделавшись критиком, я не то чтобы совсем перестал читать, но, по совету старшего коллеги, стал писать больше, чем читать. Был доволен и заметно поглупел. Причин было несколько:

— возраст — около 30 — самый глупый, самодовольный в жизни человека возраст, и потому самый счастливый;

— начало службы в редакции совпатриотического журнала “Волга”;

— ранний брак;

— успешное, как с прискорбием ныне приходится отметить, вступление на литературно-критическое поприще.

Спустя сколько-то лет, а именно в конце 80-х, я утвердился в печальном выводе, что критика из меня так и не вышло. С омерзением окинув взором прожитой мной путь, я почти перестал писать, но вновь, как в юные годы, сделался читателем. Был крайне всем недоволен и незаметно поумнел. Причин было несколько:

— возраст — около 40 — самый мучительный, словно бы повтор с усугублением мучительного отрочества;

— руководство журналом “Волга” с выводом его с курса кильватерной колонны журналов СП под обстрелом остающихся верными курсу;

— распавшийся первый брак и начало второго;

— perestroika.

Но зуд сочинительства толкал к столу, и тут я решился еще раз покуситься на беллетристику. Целью было осмыслить собственное недавнее прошлое. А так как тремя основными источниками и составными частями были любовь, литература и водка, то начать я решил с дел брачных, внебрачных, сексуальных и романтических.

Роман вовсе не замысливался как филологический, со всеми приличествующими типологическими, хотел было сказать вторичными половыми, да так, собственно, и есть, вторичными филолого-половыми признаками, что так детально и остроумно выявлены, обозначены и пригвождены, как бабочки в гербарии, Вл. Новиковым (см. ст. “Филологический роман” — “Новый мир”, 1999, № 10).

Филологическим “Крюк” делался в процессе сочинения, изобличая в авторе куда более филолога, чем художника. Не споря с Новиковым, позволю себе заметить, что свойство романа делаться филологическим, это, как сифилис, — не позор, а несчастье. Вовремя обнаружив болезнь, ее надо вылечить: т.е. прервать процесс сочинения и, желательно, изорвать рукопись.

Прервать-то я прервал, но рукопись не изорвал, и, обнаружив недавно, роковым образом в день прихода “Нового мира” с Новиковым, решился предложить останки-остатки текста для публикации с некоторым комментарием.

Ноябрь—декабрь 1999


Свидетельство замысла план его:


Часть I. ****ство