ЧПОК!

Прыгали на сетке старой пружинной кровати, радовались каждому новому лицу, каждому лучику солнца, каждой травинке, каждому вдоху. Клеили незатейливые аппликации для мамы и папы, учили стихи, цифры и буквы. Жили полной грудью, загорали, пинали мяч до одури, играли в «ножички», строили песочные замки и ловили котов в ящики из-под яблок. Пололи свеклу, убирали помидоры и картошку. Пели песни хором, учились и надеялись на светлое завтра. Удили рыбу, воровали клубнику и сливы, шили воздушные шары. Старались погулять подольше, бегали в сумерках за девчонками…

Чпок!

Словно выстрел из детского духового ружья, заряженного пробками на ниточках.

Чпок!

Сломанная игра, сломанная нога, сломанная семья, сломанная судьба.

Чпок!

Сошедшая с рельсов истории страна, проданная честь и гордость, растоптанная вера и изнасилованная принципиальность. Позавчера товарищ, вчера то ли гражданин, то ли господин, сегодня  изгой. Позавчера фильмы про войну и зверюшек, вчера боевики и порно, сегодня реклама, сериалы  и политический «пи-ар»…

Нет меня. Я – не я. Жестокий ангел разрушил душу, смеющийся бес подкинул в дырявую грудь семена крапивы и колючек. Никто не понял, никто не остановил, никто не полюбил, никто не заметил. Радиация суеты и равнодушия выжгла злое и доброе одновременно. Вседозволенность вручила мне в руки оружие возмездия. Иду и смотрю. Иду и вижу. Вижу так, словно то, чего ещё нет, уже случилось.

Вот молодой парень с симпатичной, как маленькая фея, девчонкой лет четырнадцати. Парень немногим старше. Впрочем, рослый и крепкий не по годам. Короткая стрижка, кожаная куртка, пачка сигарет и сотовый телефон. Она – само обаяние. Гуляют, взявшись за руки, пьют пиво, смеются. Он считает себя крутым. Она считает себя счастливой…

Чпок!

Через три года парень пойдёт в армию, накурится крепкой южной анаши и расстреляет пятерых товарищей по службе. Ему дадут срок, но он убежит. Упрямый, сильный. Угонит машину, будет долго и удачно скрываться от ментов, но не уйдёт от ножа случайного приятеля, пьяного ветерана двух войн  с «поехавшей крышей».

Чпок!

Девчонка бросит его уже через год. Будет ходить по рукам, в конце концов станет дешёвой проституткой и подсядет на героин. От него и сгорит, не дожив недели до своего двадцатилетия…

В их существовании нет смысла. Я не вижу способа хотя бы чем-то им помочь. Да и не дано это мне. Я всего лишь эксперт и свидетель.

 Чпок!

Это происходит только в моих мыслях: подхожу и ставлю клеймо на лоб этих людей.  Никто меня не заметил. Никто ничего не понял. Но это случилось, раз я об этом подумал. Я просто сон. Страшный сон человечества, безудержно толкающего само себя в пропасть забвения и хаоса…

Маленькая комната без дверей с единственным зарешеченным окном под потолком. В углу куча тряпья, прикрывающая  железную крышку люка. Я живу здесь, когда не работаю. Моя «квартира» досталась мне вместе с непонятным ремеслом, которому научил страшный на вид старикан, давший объявление в газете. Зачем я только на это пошёл? Трудно сказать. Наверное, виной всему панический страх перед болью и смертью, мучивший меня всё моё детство и юность. Да ещё нищета и неопределённое будущее. Я отстал, я потерялся в бурном море мезозоя демократии. И потому, едва только он заговорил о вечной жизни, я тут же согласился на все условия…

Теперь это уже история. Брожу по городу, как тень, читаю судьбы и отбраковываю всех, не имеющих продолжения. Пока ещё ни один встреченный мною не избежал «печати». И хотя они не знают об этом, всё же участь их уже предрешена. Счастье их в том, что я работаю медленно, потому что едва только я переклеймлю всех в этом городе, он будет уничтожен. Так сказал мне дед - учитель. Такова воля небес, пославших его, да, наверное, и меня, в этот мир.
Быть может, в каморке холодно и сыро. Это мне неизвестно потому, что я ничего не чувствую. Сижу в углу и разговариваю с Вышним. Старик сказал: всегда думай о Вышнем, это твой начальник. Он - Бог. Когда-нибудь он снизойдёт и к тебе. «Когда-нибудь…» Пока я не слышал от Него ни единого слова. Он всегда молчит. Он всегда выше. Он всегда «вне». Кто-то может сказать, что Его просто нет. И будет прав. Да, его нет в этом мире. Потому, что он находится за рамками вселенной. И это-то делает его единственным реальным существом на свете. Ибо всё начинается и заканчивается, но только не Он. Всё имеет свою меру и свой предел, но Он их не имеет…

Чпок!

Это началось совсем недавно. Мысли о прошлом. Их не был раньше.

Мне нравилось то, что я делал и то, как себя ощущал. После десяти лет скитаний и отчаяния, сопряжённых с вечной тревогой и страхом, вдруг стать неуязвимым и бессмертным, всевидящим и спокойным, имеющим печать, ставящую жирную точку в конце каждой прочитанной мной никчёмной жизни – это, я скажу вам, весьма и весьма приятно.
 
Но однажды моё душевное равновесие  пошатнулось. Я стал вспоминать прошлое и, странное дело, скучать по нему. Старик что-то не сказал мне. Быть может, он сам не знал, что так может получиться. Видения были сначала мимолётными и ненавязчивыми. Но когда я уже привык к ним, они стали волновать меня.
 
Вот, я бегу по зелёной лужайке за большим надувным мячом, смеюсь, падаю, поднимаюсь и снова бегу. Жёлтые личики одуванчиков светят мне весело и ярко. Тонкий аромат чуть влажной нагретой земли и цветов окутывает, пьянит, ласкает.
-Лови! – кричит отец и ударяет ногой по мячу.
 
Что-то большое и мягкое сбивает меня с ног, на миг осушив щёку и лоб. Хочется плакать и смеяться одновременно.

-Эх, ты, раззява! - он поднимает меня, отряхивает от прилипшей травы и пыли, гладит по кудрявым тогда ещё волосам, - пошли домой, хватит.

-Не поду. Хосу иглать, - обижаюсь я, но он не слушает, берёт на руки и несёт, несёт, несёт куда – то.

Вокруг весна, заливаются птицы, цветут яблони, сирень пахнет так, что с ума можно сойти. А дома мама уже, наверное, пожарила пирожки с повидлом, заварила чай и ждёт нас, глядя в маленькое окошко…

Всё это заставляет сомневаться в правильности выбранного мною пути. Умом я понимаю, что у каждого, рождённого в этом мире, есть своя задача, и нет особой разницы в этих ролях, потому что финал у всех один. «Что начал, доводи до конца», - учил старик своему жуткому искусству. Я должен закончить то, что он мне предписал. Это должно освободить меня и сделать «истинно сущим на небесах». Я не знаю, как это. Но, должно быть, здорово. Осталось каких-нибудь десять неклеймённых. Осталось каких-нибудь три-четыре дня, и всё… Всё?.. А что будет дальше?

Снова вечер, и снова бреду по улицам, как неизвестная науке зараза. Вижу множество мужчин и женщин, детей и стариков, и у всех на лбу светится моя печать. Чем дальше, тем труднее искать «чистеньких». Ага, кажется, есть!

 Роскошный автомобиль останавливается перед входом в отель. Из него выходит мужчина лет пятидесяти. Худощавый, спортивный, с орлиным профилем и тяжёлым взглядом. Дорогая одежда, украшения из золота и бриллиантов. Сотни душ загубил он для того, чтобы из мелкого воришки превратиться в великого финансиста, политика, депутата. Пара охранников – флегматичных, бесчувственных «качка». Кстати, тоже ещё не попадались мне. Не уйдут. Через полгода машина вместе со всей этой компанией взлетит на воздух – старая вражда. Но это их проблемы. Я же должен всего лишь успеть оставить свою метку прежде, чем силы возмездия сделают своё чёрное дело.

Чпок!

«Летите, голуби, летите…»

Ночь была и остаётся для меня единственным временем суток, когда я чувствую себя полноценным человеком. Свет всегда угнетает и смущает. Только тень и темнота делают меня единым целым со всем миром. Чёрное на чёрном – это, я скажу вам, и есть гармония. Ночью гораздо легче читать в душах, потому что она отменяет необходимость притворяться. Днём люди делают вид, что они трудолюбивы, справедливы и заботливы. Страх заставляет их делать это. Ночь расставляет фигуры по своим местам: тут уже не обманешься и не промахнёшься.

Чпок!

Открываю дверь в квартиру на четвёртом этаже большого дома. Вхожу, невидимый и тихий. В спальне горит свет и работает компьютер. Молодой человек с всклоченной шевелюрой и бутылкой коньяка что-то самозабвенно строчит, быстро-быстро работая пальцами на клавиатуре. Его роман никогда не напечатают. Его стихи никто не похвалит. Он, возможно, догадывается об этом, оттого много пьёт и грустит. Спать он ляжет один, и будет обещать себе, что завтра всё это бросит, найдёт себе хорошую девушку и станет её любить и воспитывать много-много детей. Но завтра всё повторится, и так будет всегда. Почему я не ангел, почему не могу ничего изменить? Мир болен, мир несовершенен, без вмешательства извне он обречён…

Парень отпивает очередной глоток из бутылки, оглядывается, улыбаясь.

Чпок!

Ставлю ему печать на лоб и ухожу. Пора. Сегодня я вряд ли успею найти кого-то ещё.

Путь домой загадочен и труден. Каждый раз я ищу его, и каждый раз нахожу в разных местах. Бывает, входом служит канализационный колодец, бывает, дверь в подъезд. Однажды мне пришлось даже забираться в мусорный бак, но ни разу ещё чутьё не подводило. Вот и сейчас я знаю наверняка, что моя цель – витрина магазина. Разбегаюсь и пролетаю сквозь стекло, сквозь улыбающиеся манекены, сквозь тряпьё и датчики сигнализации. Падаю на что-то твёрдое и хрупкое, поднимаюсь и бегу, бегу, бегу со всех ног в темноте. Останавливаться нельзя, иначе дорога закончится. Надо спешить, надо быть собранным и ни на что не отвлекаться. Есть только один правильный путь из миллионов возможных, и никто не знает его, кроме Вышнего. Я не должен думать о себе, я должен думать о Нём.

«Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твоё, да придет царствие Твоё, да будет воля Твоя и на Земле, как на небе…»

Чпок!

Впереди с треском открывается квадратное отверстие люка. Я влетаю в него, падаю на пол, и крышка захлопывается за спиной. Ни волнения, ни одышки. Просто сознание того, что я дома. Куча тряпья – это моя кровать. Ложусь и смотрю в потолок. Мне не холодно и не жарко. Единственное, что меня беспокоит – это мои воспоминания. И ещё то, что миссия подходит к концу, а Он всё молчит и молчит. Чёрт побери, может, и нет Его вовсе?

Вот она и наступила – последняя ночь. Теперь я точно знаю, что в этом городе есть лишь один человек, с которым я до сих пор не встречался. Когда он будет помечен, что-то случится. Я не знаю, как это будет: с великим шумом и знамениями, как это описано в Книге, или же очень тихо, но место это перестанет существовать. Так говорил старик. Так молчит Вышний, когда я спрашиваю Его об этом. Господи, неужели это впрямь происходит? Неужели я не сплю, неужели это я?

Стрелки часов не знают отдыха и чувств. Они просто идут в том случае, если заведена пружина, толкающая их. Так и моя душа: однажды она стала стрелкой в механизме, общее назначение и устройство которого мне не известно. И теперь уже поздно думать и сожалеть. Я ничего не могу изменить. Я должен делать, что делаю, иного мне просто не дано.

Чпок!

Вот, навстречу мне идёт последний из смертных. Бредёт, опустив голову и шлёпая по лужам, то ли рассеяно, то ли огорчённо. На нём, поверх спортивного костюма, надета серая накидка с капюшоном, скрывающим лицо. На ногах кроссовки. В руке будто бы связка ключей.

«Благослови, Господи»!

Приближаюсь немного сбоку, как бы случайно, читаю  судьбу…

Чпок!

О, боже! Что это, что?! Не верю себе, пробую ещё раз – то же самое. Абсолютная тьма, никакого будущего вообще. Хорошо, что я лишён эмоций, иначе мне стало бы плохо. Что же делать? Возможно, виной всему капюшон. Лицо – зеркало души, а здесь я его не вижу. Такое со мной впервые. Старик ничего не говорил. Вышний молчит, как обычно. Мне хочется поскорее покончить со всем этим, но что я могу сделать? Я всего лишь эксперт и свидетель, и не могу ни на что влиять. Совсем ни на что.

Последний бредёт медленно, будто издеваясь надо мной. Иду следом, ловя момент, когда он покажет себя, но тщетно. Десять, пятнадцать, двадцать минут, полчаса. Куда он идёт? Похоже, просто гуляет. Какая красота! Вот-вот города не станет, а он просто гуляет, ни о чём не подозревая!
 
Чпок!

Наконец-то. Нагулялся. Свернул в один из дворов, вошёл в подъезд. Я держусь рядом. Лифт не работает. Пешком поднимаемся на тринадцатый этаж. Мне всё равно, ему трудно. Я слышу его тяжёлое дыхание, и всё равно ничего не могу понять. Дверь налево. Поворот ключа. Щелчок выключателя в прихожей. Тусклый свет сорокаваттной лампочки. Я готов. Я ловлю миг. Вот, он снимает свою накидку и вешает её на крючок…

Чпок!

Боже! Нет, нет, Боже!!!

В ужасе выскакиваю на лестничную клетку, спускаюсь вниз, несусь, несусь, несусь куда-то в ночи. Собаки чуют меня – я слышу их лай, но мне всё равно. Бегу. Я способен бежать вечно. Мелькают огни фонарей, витрины магазинов, фары машин, цветные вывески и рекламные щиты.

Где я? Путь домой – его нет. Не вижу. Нет входа. Нет дороги. Может, я ослеп? Что со мной, почему я ничего не чувствую? Может, это уже и есть конец? Старик обманул меня, не сказал всего, что нужно. И до него никто ничего… Дурак, дурак, дурак, дурак!

Чпок!

Ночь не бесконечна. Розовое сияние нависших над востоком облаков предупреждает о приближении солнца. Я не должен его видеть, и потому ищу себе убежище. Почему пропало чувство пути? Что случилось? Можно думать об этом сколько угодно, но теперь меня занимает другое. Последний человек. Его лицо. Его будущее. Как же я мог так попасться?..

Маленький, уютный скверик, в котором когда-то я любил отдыхать. Западный угол, самый край – кусты, трава и несколько разлапистых елей, под которыми можно спрятаться и переждать день. Лезу и плачу. Нет, не по настоящему. Просто представляю себе, что плачу. Очень хочется снова, как в детстве, ощутить теплую влагу в уголках глаз и то облегчение, что она приносит с собой…

Чпок!

Лежу, свернувшись клубком на старой, осыпавшейся хвое под сенью нависших зеленовато-голубых лап. Ничего не чувствую. Как же мне плохо и хорошо одновременно! Как же я так мог опозориться и не выполнить простое задание? Вышний, Господи, как мне докричаться до тебя? Как? Я много разговаривал с тобой в своей каморке. Конечно, ты слышал меня, но никогда ничего не говорил. Разве я провинился перед Тобой? Разве я проклят? Что за жизнь уготовил ты мне, что за испытание? Разве ты не знал, что это произойдёт? Знал, и молчал. Знал и улыбался. Всё напрасно. Всё обман. Я был слеп от рождения, и я остаюсь им. Это не изменить, от этого не уйти. Стоило пройти через всё, чтобы понять…

«Господи, будь милостив ко мне, грешному»!..

Я молюсь и плачу, плачу и молюсь. Знаю, что Он не ответит, и всё равно обращаюсь к Нему, потому что у меня нет больше никого во всём свете. Даже себя  и то я потерял где-то там, в прошлом, и теперь  совершенно пуст.

«Поспеши, Боже, избавить меня, поспеши, Господи, на помощь мне»…

Это без толку, потому что сделать тут ничего нельзя. Но я не должен думать об этом. Это плохая мысль, она держит меня, не пускает. Оставить. Пройти мимо. Стать ничем. Я пуст, но есть ещё оболочка.

«Да возрадуются и возвеселятся о Тебе все, ищущие Тебя, и любящие спасение Твоё да говорят непрестанно: «велик Бог!»

Не могу забыть. Не могу избавиться. Всё казалось. Свобода. Нет её, и не может быть. Я искал её, и что? Это было и будет всегда. Мы ищем благо – находим прок, мы ищем друзей - находим собутыльников, мы ищем любовь - находим похоть, мы ищем вечную жизнь – находим…

«Я же беден и нищ; Боже, поспеши ко мне! Ты помощь моя и избавитель мой; Господи! не замедли».

Чпок!

Тишина. Не молчание, нет, просто тишина. Я… слышу её. Я чувствую, я есть, я здесь! Открываю глаза, и ощущаю, как горячая слеза катится по щеке, остывая и унося с собой боль. Как же это могло произойти, как?

Пахнет еловой смолой и псиной. Похоже, я лишил кого-то насиженного местечка. Как хорошо! Как мне хорошо!
Выскакиваю из кустов – голый, жёлтый, словно мумия, лысый и вдобавок монголоид, только ноги прямые и волосатые. Какой-то жуткий гибрид, которого выдумал сам. Поделом. Так мне и надо. Теперь уже не исправить, да я и не хочу. Я рад. Я доволен. Теперь я всегда буду доволен и рад, потому что это произошло. Он меня услышал! Услышал!!!

Во дела! Бегу, и смеюсь. Бегу, и чувствую, как воздух обнимает меня, как бьётся сердце в груди, как ликует душа. Мимо проезжают машины, люди в них пялятся на меня, прохожие шарахаются в сторону, и только собаки приветствуют, потому что они лучше людей разбираются в некоторых вещах. Мне всё это нравится, я словно лечу, свободный и лёгкий от сознания того, что я просто раб.

Чпок!

Я был неполон, и вот, я нашёл ту часть, которой мне не хватало. Сворачиваю в знакомый двор, вхожу в подъезд. Лифт не работает. Пешком поднимаюсь на тринадцатый этаж. Теперь мне трудно, но это не имеет значения. Дверь налево. Ключ… Нет, кнопка звонка. Я готов. Я ловлю миг. Вот, она открывается, и я вижу её. Моя часть. Моя судьба. Моя жизнь.
Падает в обморок.

-Ну, здравствуй, любимая!

«Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут (два) одна плоть». Бытие 2:24

30.10.02 – 01.11.02