Лента сновидений

МУЗЫКА СНОВИДЕНИЙ
Юрча


Если бы я помнил музыку своих снов, я был бы гением.

Каждую ночь я смотрю сны под внутреннее музыкальное сопровождение. Вероятно, это ангелы своими нежными голосами поют мне о любви. Эти песни очень приятны.

Хотя есть другие песни - они тревожны, быстры, мужественны, в них нарастает напряжение и вот-вот последует взрыв! Они как будто созданы для озвучивания самых крутых, самых кассовых триллеров.

Есть третьи песни - они тянутся в скорбном однообразии на единой щемящей ноте. И хочется рыдать.

Если бы я был гением, я бы запомнил музыку своих снов.
Люди были бы потрясены.
Они бы плакали и смеялись.
Они бы перестали делать плохие поступки, услышав ангельские песни.
Людские сердца наполнялись бы мужеством, и любое дело было бы им по плечу, если бы они услышали быструю, как полет среди звезд, музыку.
И они бы горевали в глубоком раскаянии, они бы умывались слезами при одной мысли о своих грехах, услышав ноту скорби.

Но я не гений. Вместе со мной в этот мир иногда переходит какой-нибудь небольшой кусочек той музыки. Какой-нибудь пассаж, частица мелодии, очень мало стоящая без всего остального. Даже если бы я запомнил мелодию целиком, то как передать колорит не существующих в нашем мире инструментов? Чем взять эти небывалые для нас созвучия? Без этого песни моих снов похожи на голое дерево поздней осенью. С него облетела листва, и оно стоит, холодное, никому не интересное. И только несколько глупых ворон, нахохлившись, застыли на его вытянутых к небу то ли ветвях, то ли руках со скрюченными пальцами. Вороны – карандашные завитушки на нотном стане, частички мелодии, застывшие на листе бумаги.

Первый раз, когда я осознанно ощутил музыку снов и запомнил это, было в детстве. Помню, лежал в полусне, самым волшебным образом неспешно переносясь в какой-то сказочный мир, как вдруг за стеной послышался вопль комментатора, оравшего: "Го-о-о-ол!", и рев трибун. Это папа смотрел телевизор.

Со временем я полюбил футбол больше, чем свои сны. Но в тот раз было лишь резкое пробуждение, и чувство утраты. У меня отняли волшебство. Правда, осталась какая-то часть воспоминаний, обычно полностью стираемых при переходе в наш прозаический мир. Это была замечательная музыка колокольчиков и чего-то еще. Она была такая хрустальная, такая волшебная, и раздавалась со всех сторон, как будто я находился в большой хрустальной музыкальной шкатулке! Дивные хороводы расплывчатых ярко-разноцветных огней кружились перед глазами, постепенно набирая резкость. Еще немного и, я уверен, огни бы превратились в танцующие фигуры сказочного народца, в гости к которому мне уже не суждено было попасть.

Помню, в армии мне один раз приснилось, что сижу за роялем перед сотнями людей, наполнивших большой актовый зал, и играю чудную вещь! Если бы я ее запомнил, то принес бы на Землю музыку, сопоставимую по красоте с "Лунной сонатой". Хотя, может быть, так только казалось, а наяву она бы не произвела никакого впечатления. Но во сне я плакал от счастья…

Один раз я перенес мелодию в наш мир почти без изменений, и она стала частью новой песни, которая нравилась далеко не всем. Думаю, она очень много потеряла от перенесения.

Наверное, музыка не всегда служила фоном моих снов. Знаю только, что сейчас она внутри меня постоянно. Мой внутренний композитор мастерски преображает немузыкальные звуки внешнего мира в великолепные фантазии морфея.

За окном проехала машина - а мне кажется, - это божественная контата, длившаяся по крайней мере полжизни. Это потому, что во сне время может замедляться.

Вот в соседней комнате ругаются мужской и женский голоса - а мне кажется, что это звучит полифония, и мелодия плавно перетекает от одного солирующего инструмента к другому, каждый раз подхватывается по-новому, украшается вариациями и возвращается к исходному напеву, породившему все это сладкозвучное единство.

Вот мы, мужской компанией, отправились на рыбалку, и сонный храп моих друзей преображается в яростную симфонию, наполненную ураганным натиском и чудовищной энергетикой.

А вот рядом со мной в послелюбовной усталости забылась девушка, и ее нежное дыхание щекочет ухо. Эта сладкая нота держит душу, держит сердце, и хочется плакать, потому что во сне понимаешь, как скоро придется забыть ее нежную мелодию-дыхание, а потом поставить новую пластинку-девушку, которая в следующий раз будет нашептывать совсем другие мелодии.

Если бы я был гением, я бы каждой девушке подарил ее мелодию; я бы всех своих друзей сделал почитателями симфонической музыки их храпа; я бы отдал  людям возможность услышать, как чудесно они звучат в моих снах!

Каждый, и я в том числе, смог бы почувствовать себя частицей великой гармонии, которая называется...
Не знаю, может быть, она называется «жизнь».