Вино и женщины бомжа сережи

Марина Куновская

ВИНО И ЖЕНЩИНЫ БОМЖА СЕРЕЖИ

Действующие лица

СЕРГЕЙ, главный герой.
ТАТЬЯНА, лицо бомж.
ЕЛЕНА, бизнес-вумен.
Всем немного за тридцать.

Картина первая.

Cвалка. Под навесом из полиэтилена – два разнополых бомжа. На газете перед ними – хлеб, у нее в руках бутылка плодового вина. Она пьет из горла и морщится.

CЕРГЕЙ. А ты, Танюха, представь, это не чернила, а какое-нибудь «Седьмое небо князя Голицына». Пробовала ты когда-нибудь напиток с таким именем?
ТАТЬЯНА. Да такого и не бывает, ты врешь. У вина названия простые. Кадарку вот знаю, рислинг.
СЕРГЕЙ. Мало ты знаешь в жизни, Танюха. А меня в детстве каждый год родители к морю возили. Бедный папа…

Звонит сотовый телефон.

СЕРГЕЙ. Ага, проснулся. Ну, посмотрим. (Достает из кучи тряпья трубку.) Здравствуйте. Наконец-то. А я уж думал толкнуть вашу трубочку. Только больно модель редкая, боялся, узнают.
Отчего же, могу и вернуть. А могу и не вернуть. Я же ее не воровал. Это вы за своими вещами не смотрите. Конечно, за вознаграждение.
Двадцать баксов? Нет, мало. Ну, пятьдесят лучше. Хотя я уже как-то привык к этой штучке. Тоже, знаете, есть с кем поболтать. Сто еще лучше. Слушайте, а чего вы себе новый не купите? Вы же, наверное, богатая.
Понял, не мое так не мое. Только вот что. Денег я не хочу. У меня их все равно надолго не хватает. А хочу я придти к вам в гости, и чтобы вы меня угостили цыпленком, сыром, оливками и вином «Седьмое небо князя Голицина». Два раза. Один раз меня одного, а потом еще вдвоем с подругой моей Татьяной. Понимаю, просьба неожиданная. Но вам же дорога ваша игрушка. Чем-то сильно дорога. Так и накормите по-человечески бедных бомжей. Да, бомжей. Не обессудьте, мы на свалке живем. Там сейчас и ваш телефон. Спрятан надежно, ни один экскаватор не отроет.
ТАТЬЯНА (крутит пальцем у виска). Какой дурак, бабло бери. Деньги бери, зима же скоро.
СЕРГЕЙ (в трубку). Прямо сегодня? Вы уверены? Это ж редкий напиток, в каждом гастрономе не стоит. Понял. Хорошо, через пару часов ждите.(Опускает трубку.) Представляешь, у нее фирма крымскими винами торгует. И этого «Седьмого неба» – полный холодильник. Не хило, да?
ТАТЬЯНА. Какой дурак. От сотки баксов отказался.
СЕРГЕЙ. Имею право. Я трубку нашел.
ТАТЬЯНА. Уже пойдешь?
СЕРГЕЙ. А то! Переоденусь и пойду.
ТАТЬЯНА. У тебя есть во что?
СЕРГЕЙ. Конечно. Я, может, этого случая десять лет ждал. Может, это жизнь наша меняется. Сначала один пойду, потом тебя позову.
ТАТЬЯНА. Трубку оставь. Знаю я этих крутых. Наймет бугаев, кости переломают, телефон заберут, и будет тебе седьмое небо.
СЕРГЕЙ. Знаю, не дурак. Только и тебе не оставлю. Мало ли что. Дружба дружбой, но алкоголизм – не шутка. Загонишь еще за бутылку.

Откапывает из той же кучи полиэтиленовый пакет, достает оттуда чистые джинсы, свитер, носки и кроссовки, отходит в сторону и начинает переодеваться.

ТАТЬЯНА. Бросить меня хочешь?
СЕРГЕЙ. Сдурела баба. Мы же с тобой три центнера плодового выпили. Как я тебя брошу?
ТАТЬЯНА. Поклянись.
СЕРГЕЙ. Чтоб мне сдохнуть.
ТАТЬЯНА. Это не клятва. Все сдохнут. Памятью папеньки поклянись.
СЕРГЕЙ. Хорошо. Пусть, если я забуду свою подругу Татьяну, и отец мой на холодных нарах о сыне забудет, и вернувшись домой, на порог меня не пустит. Довольна?
ТАТЬЯНА. Вот теперь нормально. (Придирчиво осматривает Сергея, стряхивает с плеча несуществующий мусор). Ну, попутный ветер.

Сергей забирает мобильник и уходит. Затемнение.

Картина вторая
В квартире бизнес-леди. Всюду идеальный порядок, на стене календарь-ежедневник, почти все строчки заполнены. Форточка открыта, и занавеска над ней время от времени шевелится на ветру.
Хозяйка, ЕЛЕНА, входит вместе с Сергеем.

СЕРГЕЙ. Я Сергей, мобильника пока не захватил. Это – во второй визит.
ЕЛЕНА. Меня зовут Елена Алексеевна. (Осматривает Сергея с ног до головы). А для бомжа вы очень неплохо выглядите. (Что-то снимает у него с волос,  брезгливо стряхивает в пепельницу). Хотя нет, все правильно. Я бы вас попросила принять душ.
СЕРГЕЙ. Не понял. У нас в программе секс?
ЕЛЕНА. Нет. У меня в программе нет педикулеза.
СЕРГЕЙ. Чего?
ЕЛЕНА. Вшей.
СЕРГЕЙ. Ах, какие мы нежные. Ладно, душ так душ.
ЕЛЕНА. Ванная там (показывает). Слева на полочке, в зеленой бутылке, шампунь специально для вас. Остальное на столике возле ванны.

Сергей молча уходит.

ЕЛЕНА (уходит на кухню и возвращается с радиотелефоном. Она говорит в трубку, параллельно извлекая из ящиков комода салфетки и столовые приборы.) Наташа? Здравствуй. Да, пришел. Значит, одежда размер сорок восьмой, рост сто семьдесят четыре. Да, от трусов до костюма. Деньги возьмешь знаешь где.
Еще позвони в охранное бюро, вызови пару крепких парней. Пусть дежурят возле подъезда с мобильниками, но без приглашения не заходят.
И последнее. У нас в кладовке оставался ящик «Седьмого неба князя Голицына»…А куда он делся. Весь ящик? Е-пэ-рэ-сэ-тэ…Тогда так. (Говорит тише). Помнишь где стенд с этикетками? Вот, возьмешь от «Седьмого неба», отнесешь на цветной ксерокс, сделаешь две штуки и переклеишь на какое-нибудь «Пино-гри». Родную, естественно, снимешь. Ага. Вознаграждение для романтиков со свалки.. Нет, на портвейн не надо. Хотя бы на «Пино-гри». Я еще не совсем совесть потеряла.
Только поторопись, пожалуйста. Можешь еще кого-нибудь привлечь, скажешь - моя личная просьба. Я в долгу не останусь. Давай.

Елена вытирает стол, кладет на него салфетки. Затем смотрит на часы, включает радио. Сергей за сценой поет какой-то современный хит. По радио заканчивается та же песня и звучит голос ди-джея.
Сотрудники и партнеры поздравляют соучредительницу фирмы «Крымские вина» Елену Алексеевну Меньшикову с днем рождения.  (Продолжает игривым тоном) Сколько лет Елене Алексеевне, я не знаю, и вообще ее никогда не видел, но не сомневаюсь, что таким продуктом нас может радовать только молодая и обаятельная женщина. Елена Алексеевна, я пока не женат, хорошо готовлю и вообще полезный. Если что – звоните. А пока, по особому заказу партнеров и сотрудников, песня «Новый поворот» в исполнении группы «Машина времени». Елена Алексеевна, ваши сотрудники в поте лица раздобыли архивную запись, которой нет даже у меня. Так что на пожелания их уже не хватило, но по их старанию вы можете судить, что они вас оч-чень уважают.
Звучит песня.

ЕЛЕНА (качая головой). Вот болтун.
СЕРГЕЙ (из ванной). Вы что-то говорите?
ЕЛЕНА. Нет, я сама с собой.
СЕРГЕЙ (перекрикивая радио): Тихо сам с собою, тихо сам с собою я веду беседу.
ЕЛЕНА. Помолчите, пожалуйста, я слушаю радио.

Сергей умолкает. Елена секунду думает, затем убирает со  стола только что положенные салфетки и кладет белую скатерть, поверх нее - столовые приборы, тарелки и т.д.
Телефонный звонок. ЕЛЕНА берет трубку.

ЕЛЕНА. Алло. Светлана, ты? Спасибо. Откуда звонишь? Понятно. Ну мало ли, может в наши края занесло. Спасибо, что не забываешь.
Нет, гостей не звала. Нет настроения. Хотела совсем одна встретить, но один сам пришел. Как раз совершенно незнакомый. Ты знаешь, скорее симпатичный. Вот умный ли, пока не знаю. Долго рассказывать, откуда взялся. Может, как-нибудь при встрече. Да, впервые в жизни вижу. Ну, ты скажешь, Светка. Я материалистка. Знала бы ты, где эта судьба живет…. Именно, что на свалке. Не шучу. Понимаю, что не каждый день случается… Моя бы воля - вместо всех этих приключений сидела бы сейчас у нас в деревне. Тебя бы позвала, Верку, Олега - всю нашу компанию. Думаешь, реально? Хорошо бы. Может через год, когда что-то в жизни прояснится… Да, пока очень много неясно. С личной жизнью тоже. А что – деньги? Думаешь, с ними проблем меньше? Ладно, не будем о грустном. Давай, так и запланируем: за год разобраться со всеми заморочками, и тогда уж всем собраться. Я буду очень стараться, честное слово.   Счастливо.

Елена кладет трубку, еще секунду думает, затем ставит на стол подсвечник со свечами, выключает радио и запускает диск с французскими хитами..
Звонок в дверь.
Елена уходит и отсутствует некоторое время. Пока ее нет, по комнате проносится ветер, сметая безделушки с мебели. Елена говорит из-за сцены.

ЕЛЕНА. На стуле сразу за дверью я вам оставила одежду. Когда закончите, наденьте ее, пожалуйста. А свою можете сложить в пакет, из которого достанете.
СЕРГЕЙ. Не понял. Я что вам, клоун?
ЕЛЕНА. Нет. Это личная просьба. Если одежда устроит, можете ее тоже забрать с собой. Я буду волноваться, если вы станете ходить по моей квартире в костюме со свалки.
СЕРГЕЙ. У богатых свои причуды. Ладно, пойду вам навстречу.

Елена возвращается, ставит на стол вино, кладет штопр, высыпает в салатник банку оливок. Затем начинает собирать рассыпавшиеся мелочи..
Входит Сергей. Он в костюме-тройке, с галстуком, в белой рубашке и новых туфлях. Борода подстрижена, из кармана торчит кончик носового платка. Он смотрится в зеркало, поправляет галстук, приглаживает волосы.

СЕРГЕЙ. Я вам нравлюсь?
ЕЛЕНА (смотрит на него снизу вверх). Ничего, могли бы за прилавком стоять. Даже, пожалуй, на центральной точке.
СЕРГЕЙ. Нет, мадам, вот этого не дождетесь. С детства ненавижу спекуляцию.
ЕЛЕНА. Прошу к столу. (Встает, указывает на стул). Сюда, пожалуйста.
СЕРГЕЙ. Ага, сейчас. Книжки можно посмотреть?
ЕЛЕНА (с некоторым удивлением). Пожалуйста (снова уходит на кухню).
СЕРГЕЙ (подходит к книжной полке, комментирует). Куда я попал! Сплошной Париж. Шедевры Лувра, импрессионисты, «Шербургские зонтики». Высокий класс! (Берет одну из книжек, листает, читает вслух).
Под мостом Мирабо тихо катится Сена
И уносит любовь
Лишь одно неизменно
Вслед за горем веселье идет непременно.
Пробил час наступает ночь
Я стою дни уходят прочь.
(обращается к Елене, которая входит в комнату с подносом в руках.) Всегда мечтал узнать, как это звучит по-французски…Очень трогательное стихотворение. Еще вот так переводят: Дни плывут наяву, минет ночь – я живу. Что ж там наяву, день или ночь? Или думаете, без разницы?
ЕЛЕНА. (Скептически) Вы знаете, никогда об этом не задумывалась. Мне бы ваши проблемы.
(Ставит блюдо с цыпленком на стол).
Присаживайтесь.

Садятся. Сергей берет в руки нож и вилку, внимательно смотрит на приборы, кладет, берет инструменты с блюда с цыпленком и начинает вдумчиво нарезать.

ЕЛЕНА. Неплохо получается.
СЕРГЕЙ. Да, не разучился. У нас дома это всегда было мужское дело.
ЕЛЕНА. И костюм на вас неплохо сидит. И стихи помните. Вы меня разыгрываете?
СЕРГЕЙ. А педикулез?
ЕЛЕНА. Мало ли, друзья шутят. Попросили рискнуть здоровьем за соответствующую плату. Точно, Генка и попросил.
СЕРГЕЙ. Ага, и бедных насекомых в баночке принес. Мадам, вы не Штирлиц, и я не радистка Кэт. Не усложняйте. Просто у всех до свалки была какая-то жизнь, у некоторых неплохая.
ЕЛЕНА. Расскажите.
СЕРГЕЙ. Сначала выпьем. (Берет штопор, открывает бутылку, наливает, поднимает бокал.) Итак, дорогая Елена Алексеевна, бокал вина моей юности я пью за наше знакомство, за этот удивительный случай из моей биографии, который, я верю, вдохновит меня на большие перемены, а для вас пройдет без особенного напряжения.
ЕЛЕНА. Если вы хотите воспользоваться здесь чем-то без спросу, так внизу – два охранника.
СЕРГЕЙ. А вы честная. Не волнуйтесь. Просто я верю в неслучайные встречи, которые дают вдохновение. Энергию для перемен, не более того.

Протягивает бокал, Елена, подумав, чокается с ним.

ЕЛЕНА. Тогда – успехов.

Пьют.

СЕРГЕЙ. Да, вино моей юности. Увы, юность не вернешь. Все верно, виноградное, сладкое, и букет имеется. Но то «Седьмое небо» казалось как-то тоньше. Вот что значит время и место. У вас тоже так бывает?
ЕЛЕНА. Бывает.

Сергей закусывает.

СЕРГЕЙ. Странно, а вкус еды почти не переменился. Хотя, знаете, что такое цыпленок, я и сейчас порой вспоминаю на практике. Не важно, в каком контексте, мясо ведь то же. Но когда вот так, в домашней обстановке, и только из духовки – совсем другое дело…
ЕЛЕНА. Послушайте, а что вы так зациклились на этом «Седьмом небе»?
СЕРГЕЙ. Просто это мое любимое вино, с юных лет. Я когда-то, еще начиная свою бездомную жизнь, себе загадал: вот случится мне отведать снова такого вина – значит, пора снова выходить в люди и ничего не дожидаться.
ЕЛЕНА. А чего вы дожидаетесь?
СЕРГЕЙ. Когда отец срок отмотает. Уже, вообще, и немного осталось. Он у меня крутой. Придет – порядок наведет. Хотя…Может он придет инвалидом или полным бандитом, и надеяться на него бесполезно. Как вы думаете?

Елена пожимает плечами.

СЕРГЕЙ. Я вот сейчас подумал, что тюрьма никому здоровья не прибавляет. А «Седьмое небо» - вот оно. Как вы думаете, может быть для бывшего интеллигентного человека какое-нибудь хлебное ремесло, кроме как за прилавком стоять?
ЕЛЕНА. Смотря что вы умеете.
СЕРГЕЙ. Все и ничего. Вот этого цыпленка, например, я мог бы приготовить так, что вы бы его за теленка приняли. Или за красную рыбу. Но только медленно, аккуратно, в эксклюзивных объемах. А так, чтобы поваром на производство –боже упаси.
Обои могу поклеить, пол перетянуть. Все что угодно по дому могу, даже женское. Но тоже медленно и без производственных планов.
ЕЛЕНА. А кроме ручного труда?
СЕРГЕЙ. В дипломе у меня написано – специалист архивного дела. Но диплом безвозвратно утерян.
ЕЛЕНА. Да… Теряюсь, что предложить.
СЕРГЕЙ. Да. Другое дело, если бы у меня разряд по карате был, правда? Или хотя бы адвокатская лицензия. Увы, Бог неровно делит.
ЕЛЕНА. А как вы на свалке оказались?
СЕРГЕЙ. О, это, конечно, главная строка в моем резюме. Кто-то рос от рабочего до директора фирмы, а я – от бомжа, живущего на вокзале – до бомжа, живущего на свалке. Уже десять лет.
ЕЛЕНА. Неплохо сохранились.
СЕРГЕЙ.. У меня запоев не бывает, мне легче. Берегу себя, жду шанса.
ЕЛЕНА. Так все же, как вы дошли до жизни такой?
СЕРГЕЙ. Я только закончил историко-архивный институт, отдыхал на каникулах перед первыми трудовыми подвигами. И тут моего отца взяли с поличным при получении… благодарности за сверхлимитный отпуск товара с базы, которой он заведовал. Потом еще чего-то нарыли. Я не вникал, мне и без того было тяжело. Его осудили на большой срок, родители развелись, чтобы не пропал дом и машина, имущество осталось маме. А у мамы сердце не выдержало. У меня еще сестра, сестра вышла замуж, муж оказался бандитом. Я счел за лучшее покинуть отчий дом, но с моей профессией найти что-то, чтобы еще и квартиру снимать, нереально. К тому же я с детства люблю путешествия. И вот результат.
ЕЛЕНА. А когда отец возвращается?
СЕРГЕЙ. Через два года вернется. Я его с тех пор, как забрали, ни разу не видел. Он сам не хотел.
ЕЛЕНА. (Она уже отодвинулась от стола и критически осматривает Сергея). Ну и каких перемен вы ждете от нашей встречи?
СЕРГЕЙ. Сам не знаю. Не бойтесь, на деньги вас раскручивать не собираюсь. Это чувство судьбы, оно неописуемо.
ЕЛЕНА. Может, надеетесь меня очаровать и остаться здесь жить?
СЕРГЕЙ. Ну что вы! Я просто по жизни обаятельный. Ничего не могу с этим поделать. Но должен вернуться. Я Татьяне обещал.
ЕЛЕНА. Кто это – Татьяна, жена?
СЕРГЕЙ. Почти. Мы с ней вместе почти десять лет. Вы ее еще увидите.

Елена встает и делает музыку громче.

СЕРГЕЙ. Я слышал, или мне показалось – у вас день рождения.
ЕЛЕНА. Да, так и есть.
СЕРГЕЙ. И что же, я – лучший подарок?
ЕЛЕНА. Много на себя берете. Трубку побыстрее хочу вернуть.
СЕРГЕЙ. Понятно. (Наливает себе и ей еще вина.) Дорогая Елена Алексеевна. В этот знаменательный день хочу выпить за ваше здоровье, и за исполнение ваших желаний. Потому что настоящие желания всегда исполняются. Хочу выразить вам свое глубокое уважение за то, что вы не стали торговаться и снизошли до бедного бомжа, который десять лет не видел нормального ужина в теплой домашней обстановке.

Чокаются, пьют.

ЕЛЕНА (вернулась за стол). А что, с вами можно было торговаться?
СЕРГЕЙ. Не знаю. «Седьмое небо» - это моя настоящая мечта. Но я мог сломаться, если бы вы стали повышать цену. У меня ведь Танька.
ЕЛЕНА. Ну, она ведь как-то выживала и до вашей встречи.
СЕРГЕЙ. Я тоже как-то выживал. А теперь мы друг друга бережем.
ЕЛЕНА. И как, интересно, можно друг друга беречь на свалке?
СЕРГЕЙ. А вы не смейтесь. Все мы человека. Танька у меня запойная. Но воровать совсем не ворует. Когда нечего пить, может остановиться. Так вот, когда ей уже явно плохо, нужно спрятать все спиртное и отгонять ее дружков, которые еще при горючем.
ЕЛЕНА. А что такое «плохо»?
СЕРГЕЙ. Когда черти чудятся.
ЕЛЕНА. Весело. А как она про вас заботится, если вы не запойный?
СЕРГЕЙ. Ништяком делится. Ну, едой. Когда не пьет, так и постирать может, и даже постричь. Она когда-то парикмахерское училище закончила. Талант не пропьешь.
ЕЛЕНА. А секс?
СЕРГЕЙ. А вам какое дело? Вы что, психиатр?
ЕЛЕНА. Нет, просто любопытная женщина. Извините.
СЕРГЕЙ. Ничего. Вы банки от маслин уже выбросили?
ЕЛЕНА. Нет.
СЕРГЕЙ. Можно посмотреть? (Поднимает на вилку маслину, рассматривает на свету. Елена приносит жестянки).
ЕЛЕНА. Что, тоже послания от судьбы?
СЕРГЕЙ. Нет, просто развлекаюсь. Последняя банка, которую я сам открывал, была стеклянная, поллитровая, из Молдавии. А такие уже только на свалке видел. Вкусные. Может быть, когда-нибудь и сам куплю…Они дорогие?
ЕЛЕНА. Не сказала бы. Как болгарские огурцы.
СЕРГЕЙ. Извините, мера мне незнакомая.
ЕЛЕНА. Ну, бутылка водки – две банки маслин. Или одна, если в супермаркете и в стекле.

Ветер с шумом захлопывает форточку. Герои на секунду умолкают.

СЕРГЕЙ. А откуда вы знаете, как не в супермаркете? Неужели по киоскам третесь, с вашим-то капиталом?
ЕЛЕНА (смеется). Вы думаете, буржуи с капиталом и рождаются?
СЕРГЕЙ. Ага. Как бомжи с насекомыми.
ЕЛЕНА. Я всего пару лет, как на своих ногах. А начинала – на макаронах экономила.
СЕРГЕЙ. Железная леди. Муж не выдержал?
ЕЛЕНА. С чего вы взяли?
СЕРГЕЙ. Пресса иногда в руки попадает. Проблема бизнес-вумен – мужья-алкоголики. Лечить пробовали?
ЕЛЕНА. А не много знать хотите?
СЕРГЕЙ (пожимает плечами). Да особо и не хочу. Веду светскую беседу, как я ее понимаю. Делать мне с этой информацией нечего, но не хотите – не говорите.
ЕЛЕНА (вздыхает). Пробовала лечить. Бесполезно. Ему ничего больше в жизни не надо. А тоже ведь с редким дипломом, экономист-аналитик…
СЕРГЕЙ. Небось, на его советах сперва и выезжали?
ЕЛЕНА. Да бросьте. Выезжала я на баулах из Турции. А он хоть бы в аэропорту раз встретил. Ученый, понимаешь, птица высокого полета, коллегам на глаза не показаться, если в руках большую сумку в клеточку разглядят. А я, типа, жена гения, должна страдать рядом. Пошел он!
СЕРГЕЙ. И далеко пошел?
ЕЛЕНА. Давно не встречала. Последняя должность была – грузчик в магазине.
СЕРГЕЙ. В вашем?
ЕЛЕНА. Ну что вы. Он гордый. Развелись – конец халяве.
СЕРГЕЙ. Ну так, нормальный мужик. Сами что-то недоглядели.
ЕЛЕНА. Вы хотите меня жить научить?
СЕРГЕЙ. Никто тебе не друг, никто тебе не враг, но каждый человек тебе учитель. Индийская народная мудрость. Еще накатить?
ЕЛЕНА. Валяйте.

Сергей наливает, поднимает бокал. Дорогая Елена Сергеевна.

ЕЛЕНА. Алексеевна.
СЕРГЕЙ. Простите. Дорогая Елена Алексеевна. В напитке, к которому благодаря вам и вашему телефону мне после долгого перерыва пришлось приобщиться, есть не только тонкий букет, но и весьма изысканное название. Может быть, кому-то оно и покажется пошлым: знаем мы, что видят эти дворянчики на седьмом небе. Но представьте себе простого винодела, который имеет свои фантазии о роскошной княжеской жизни. И вот он берет продукт своего труда и утверждает: даже князь Голицын, человек дворянских кровей и высоких жалований, именно в этом напитке найдет символ удовольствий и щедрот небес. Я вижу в этом воплощенную мечту человечества про общение свободных личностей, не сдерживаемое сословными и иными барьерами. И если в этой мечте вам хоть что-то близко, прошу вас выпить со мной за то, чтобы она воплощалась чаще и чаще.
ЕЛЕНА. К вашему сведению, князь Голицын это вино и придумал. И назвал в свою честь.
СЕРГЕЙ. Вот как? Извините, пробел в образовании. Но, по сути, это ничего не меняет. Пить будем?

Елена недоверчиво качает головой, но чокается и пьет.

ЕЛЕНА. Вы спрашивали, чем мне моя трубка так дорога. Это из Парижа, работа довольно известного дизайнера. Сам автор и подарил. Это память о днях, проведенных вместе. Мы с ним тоже очень разные, но что за человек!
СЕРГЕЙ. Женатый?
ЕЛЕНА. Нет. Я не решаюсь. Кто я во Франции?
СЕРГЕЙ. Жена гения, только преуспевающего.
ЕЛЕНА. Вот-вот. Нет, он бы так, как Вовочка, не поступал. Упадет спрос на профессию – спокойно на бензоколонку пойдет. Взрослый мужик должен содержать и себя, и семью.
СЕРГЕЙ. Да, Елена Алексеевна, но это не для вас. Вы сами кого угодно содержать готовы.
ЕЛЕНА. Жака не пожалеешь, это точно. Но иногда хочется, чтобы и тебя кто-нибудь пожалел. А здесь все думают, что я машина по деланию денег. Закусывайте, что вы остановились?
СЕРГЕЙ. Мне уже хорошо. Сделайте одолжение, налейте мне, пожалуйста, еще пятьдесят грамм. Хочу узнать, каково это, когда за тобой ухаживает такая роскошная женщина.

Елена улыбается, наливает. Сергей пьет.

ЕЛЕНА. Вы забавный. Я удивляюсь, почему вас никто до сих пор не подобрал.
СЕРГЕЙ. Я, как и ваш Вовочка, к халяве не пристрастен.
ЕЛЕНА. А домработником быть могли бы?
СЕРГЕЙ. Домработницей? Почему нет? Но никто не предлагал.
ЕЛЕНА. Я предлагаю. Сто у.е. в месяц, плюс еда и комната. На вас кухня, уборка раз в неделю, закупка продуктов, мелкий ремонт домашнего имущества, прачечная. Вечером и день в неделю свободны. Испытательный срок месяц. Интим не предлагаю, но поболтать, как с любым человеком в доме, иногда люблю. Думайте, я пока позвоню.

Набирает номер.

ЕЛЕНА. Валера, это я вас приглашала, из дома номер девять. С вами расплатились? Ну, тогда спасибо, можете быть свободны. Угроза миновала.
СЕРГЕЙ. А как вы поняли, что я не бандит?
ЕЛЕНА. Я редко в людях ошибаюсь. Вы ведь действительно не бандит?
СЕРГЕЙ. Увы, да.
ЕЛЕНА. Ну что, подумали?
СЕРГЕЙ. А как же Татьяна?
ЕЛЕНА. (пожимает плечами). Вы сможете помогать ей материально, общаться на нейтральной территории, а если без вшей и запойного состояния, то и здесь, у себя в комнате.
СЕРГЕЙ. Интересно. А вторая часть нашего ужина, вместе с нею и вашей трубкой?
ЕЛЕНА. Это само собой. Когда вы хотите?
СЕРГЕЙ. Через неделю.
ЕЛЕНА. Что так долго?
СЕРГЕЙ. Когда мы расстались, она выпивала. Совсем быстро это не кончится. А я хочу, чтобы она ощутила значительность момента.
ЕЛЕНА. Хорошо, я подожду. Так что, остаетесь?
СЕРГЕЙ. А, где наша не пропадала.
ЕЛЕНА. Мы можем считать ужин законченным?
СЕРГЕЙ. Пожалуй.
ЕЛЕНА. Тогда идемте, покажу вашу комнату. С завтрашнего дня приступите. На завтрак я ем обыкновенную яичницу, кофе и мед.

(Встают, на ходу).

СЕРГЕЙ. Я могу и что посложнее. Круасаны, грибы кокот, настоящий оливье, не наш новогодний.
ЕЛЕНА. Глазунью. С тремя глазами.

Затемнение.

Картина третья.
Тот же интерьер, Елена одна, заканчивает накрывать на стол. Звонок в дверь. Входит она и Сергей с Татьяной. Татьяна для бомжа тоже одета довольно чисто.

ЕЛЕНА. Здравствуйте.
ТАТЬЯНА. Здравствуйте. У вас, говорят, сначала в душ ведут, потом новую одежу дают.
ЕЛЕНА. Да, если можно.
ТАТЬЯНА. Из одежи я бы лучше хотела брюки. Нам в них удобнее.
ЕЛЕНА. Извините, но я уже купила. Брюки за глаза труднее выбрать. (Выдает Татьяне стопку одежды, ведет в направлении ванной). Специальный шампунь для вас – слева на полочке, остальное рядом. Свою одежду можете сложить в пакет, который тоже найдете в ванной.
СЕРГЕЙ. И попробуй пену для ванны. Сразу почувствуешь себя в Голливуде.
ТАТЬЯНА. Выдумал, тоже. Детский сад.
ЕЛЕНА (Сергею). Присаживайтесь.
СЕРГЕЙ. Спасибо. Хозяйка угощает слугу… Как-то это необычно.
ЕЛЕНА. Уговор есть уговор. Потом, рабочее время кончилось. Не вы ли мне говорили о природном равенстве сословий?
СЕРГЕЙ. Вы запомнили?
ЕЛЕНА. Да, это мне близко. Я ведь для Жака – тоже человек из народа. У него в роду – пять поколений интеллектуалов, а моя мама в сельпо сахар продавала.
СЕРГЕЙ. Ну, для женщины это вообще несущественно. Баре часто женились на крестьянках.

Елена молчит.

СЕРГЕЙ. Не дождетесь своего французского сувенира? Не беспокойтесь, я принес. (Достает из внутреннего кармана пиджака мобильник, отдает Елене). Думаю, вы свою часть уговора выполнили.
ЕЛЕНА (пожимает плечами). Как знаете.

Берет мобильник, прослушивает голосовую почту. Мы слышим голос Жака, который на ломаном русском языке произносит: «Лена, почему ты не отвечаешь? Лена, где ты? Лена, почему ты не отвечаешь, я звоню тебе уже третий день? Лена, позвони мне, пожалуйста, как только сможешь».

СЕРГЕЙ. Бедняга. Я, как с вами поговорил, сразу и выключил. Впрочем, как бы я его утешил? Позвоните.
ЕЛЕНА. Потом (прячет телефон и включает музыку).
СЕРГЕЙ. По-моему, он влюблен и вам надо ехать во Францию.
ЕЛЕНА. У него это быстро проходит. Уже три брака.
СЕРГЕЙ. Ну и что. Вы живучая. По крайней мере, переберетесь в Европу, дадите образование детям.
ЕЛЕНА. Но у меня нет детей.
СЕРГЕЙ. Будут, от Жака.
ЕЛЕНА. Как знать…Я по-французски не говорю.
СЕРГЕЙ. Французский выучить легко, легче, чем английский. Генетическая память. Когда-то знать французский было обязательно.
ЕЛЕНА. Для бар. А мы из простых.

Выходит Татьяна. На ней юбка на резинке и объемный свитер. Все вполне приличное, но вписалась в новый наряд она хуже, чем СЕРГЕЙ.

СЕРГЕЙ. С легким паром, Танюха.
ТАТЬЯНА. Спасибо. Что-то мне моя старая одежка больше нравилась.
СЕРГЕЙ. Ничего, приспособишься. Зато стопроцентная шерсть.
ЕЛЕНА. Я, кстати, все не могу понять, где вы, в ваших обычных условиях, сохраняете чистую одежду?
ТАТЬЯНА. Это Серега сохранял. А для меня мы прямо вчера и нашли. Народ сейчас зажрался, выкидывает совсем целые вещи.
ЕЛЕНА. Интересно. Значит, можно не работать и жить на всем готовом?
ТАТЬЯНА. Да, добрая женщина. Только жизнь эта будет особенная. Ты бы вряд ли согласилась.
СЕРГЕЙ. Извините, у нас на свалке все на ты. Она вас не думает обидеть.
ЕЛЕНА. А я и не обижаюсь. Присаживайтесь.
ТАТЬЯНА садится, внимательно осматривает стол и комнату, обращается к Елене.
А почему нет музыки? Серега говорил, вы с ним под музыку закусывали. Чем я хуже?

ЕЛЕНА включает проигрыватель. Там какой-то джазовый концерт.

ТАТЬЯНА несколько секунд прислушивается и комментирует.
Вот, блин, все культурнее и культурнее. Плюнуть страшно.
Сергей открывает бутылку, наливает.

ЕЛЕНА (Татьяне). А вам можно?
ТАТЬЯНА. А что, Серега уже меня сдал, как конченую пьяницу?
СЕРГЕЙ. Как алкоголика. Но я думаю, сейчас тебе можно. Это не обычное вино, ты такого не найдешь, чтобы продолжить.
ТАТЬЯНА. Предатель. (Берет бокал, поднимает). Ну, за встречу. (Выпивает вместе со всеми). Вино и вино. На кагор похоже.
СЕРГЕЙ. Скажешь, тоже.
ЕЛЕНА. Я тоже не считаю, что в нем слишком богатый букет. Мне лично больше нравится «Бастардо». Хотите попробовать?
ТАТЬЯНА. Давай «Бастардо». Слово какое-то, как из романа. А, это, по-нашему, вино для ублюдков, да? Правильно, нечего заноситься.
СЕРГЕЙ. Скорее, для детей из неполных семей.
ЕЛЕНА. Я над названием никогда не задумывалась. Просто очень вкусное вино. (Достает из бара открытую бутылку, наливает Татьяне и себе, вопросительно смотрит на Сергея).
СЕРГЕЙ. Нет, я буду пить, что собирался. Вы же знаете, у меня к «Седьмому небу» - особые чувства.
ЕЛЕНА (поднимает бокал). Вы задели меня своими филологическими изысканиями. Поднимая этот бокал, я хочу вспомнить вместе с вами, что в вещах есть не только то, что написано большими буквами. В бокале вина «Бастардо» может быть самый гармоничный букет, а бокал «Седьмого неба», независимо от вкуса, может выражать чьи-то мечты о лучшем будущем. Татьяна – не только человек со свалки, Сергей – не только домработник, я – не только хозяйка фирмы.
ТАТЬЯНА. Что-то ты очень умное сказала. Я ни фига не поняла. Ну ладно, твое здоровье. (Пьет). Да, вот тут я с тобой соглашусь. Крымские байстрюки знали толк в своем деле. Слушай! Я же такого не смогла бы выпить больше стакана. Несмотря на любой градус. Это же как оргазм на полчаса.
СЕРГЕЙ. Может, это лекарство от твоего алкоголизма?
ТАТЬЯНА. Да что ты выдумал, никакой я не алкоголик! Алкоголики киоски трясут и на асфальте спят. А я всегда домой возвращаюсь.
ЕЛЕНА. Домой?
ТАТЬЯНА. А что, у каждого свой дом. Мой без удобств, но тоже по-своему уютный. Правда, Серега?
СЕРГЕЙ. Да. Но очень по-своему.
ЕЛЕНА. Закусывайте.

Начинают есть.

ТАТЬЯНА. Курицу Серега жарил?
ЕЛЕНА. Нет, у него сегодня выходной. Я готовила.
ТАТЬЯНА. По КЗОТУ живете?
ЕЛЕНА. Стараемся.
ТАТЬЯНА. Ну и зря. Слуг надо на полную катушку иметь. Я когда-то у рэкетира в услужении жила. Какие выходные, ты что! Трое детей, каждый вечер шобла голодных дружков, всю ночь стирка. Да еще жена истеричка. Еле вырвалась.
ЕЛЕНА. А что вас туда привело?
ТАТЬЯНА. Жилищный вопрос, как обычно. Зимой холодно.
ЕЛЕНА. Неужели так трудно снять жилье? Пускай в пригороде, без удобств – но все лучше, чем на свалке.
ТАТЬЯНА. Не знаю. Кто мне что сдаст? В общаге жить пробовала, не понравилось. Соседки сильно болтливые, голова пухнет. А на свежем воздухе никто тебя не достает.
ЕЛЕНА. Возьмете с собой бутылку «Бастардо»?
ТАТЬЯНА. А чего это ты меня задобрить хочешь?
ЕЛЕНА. Да нет. Просто у меня много, могу поделиться, раз вам понравилось. Вдруг, действительно, начнете пить ради вкуса, а не ради градуса.
ТАТЬЯНА. Не волнуйся, я быстро залпом научусь.
СЕРГЕЙ. Нахалка, что с ней сделаешь. Слушай, Танюха, мне Елена Алексеевна аванс выдала, так я тебе комнату в частном секторе снял. Времянку, правда, но с печкой и с отдельным входом. За два месяца вперед заплатил.
ТАТЬЯНА. А что ты раньше молчал?
СЕРГЕЙ. Хотел сказать при свидетеле, чтоб ты меня сразу не послала. (Протягивает ей ключи). Адрес на картонке, это конечная единицы.
ТАТЬЯНА. Возьму, почему нет. Как прощальный подарок.
СЕРГЕЙ. Не сходи с ума. (Елене.) Эта женщина решила, что вы хотите меня у нее отбить. Курам на смех, честное слово. Сколько раз тебе объяснять, у Елены Алексеевны любимый в Париже, а я у нее просто работаю.
ТАТЬЯНА. Это ты не смеши людей. (Елене). Сколько времени ты своего француза не видела?
ЕЛЕНА (немного смутившись). Почти полгода.
ТАТЬЯНА. Вот! За столько времени можно было десять раз в Париж переехать. Одними мечтами жить не будешь. Ты же нормальная здоровая женщина. А я уже давно насквозь больная. У нас с Серегой еще больше, чем у тебя, ничего не было. Но Серега себя сохранил, даже триппера ни разу не подцепил.
ЕЛЕНА (скептически). И что, вы полагаете, мы должны пожениться?
ТАТЬЯНА. Это уж ты хозяйка. Мы на эти загсы проще смотрим. Можно и так жить, если боишься, что Серега твои хоромы оттяпает. Но он не оттяпает, он скромный.
ЕЛЕНА. Вам, наверное, кажется странным, что мужчина работает по дому. Но это теперь бывает. Вот, смотрите, в газете объявление, человек сам предлагает такие услуги. Пишет: уверен, что от тяжелой домашней работы женщина должна себя освобождать.
ТАТЬЯНА. Надо же, газету припасла. Что, и Серега объявление давал?
СЕРГЕЙ. У меня своего телефона нет. А то мог бы.
ТАТЬЯНА. И другого способа найти слугу у тебя не было? Только взять бомжа со свалки?
ЕЛЕНА. Вы полагаете, мужа искать таким способом лучше?
ТАТЬЯНА. Мужа можно как угодно искать. У вас, деловых, по танцам и турпоходам ходить времени нет. Так что, считай, Серега тебе с неба свалился. Богатым черт детей колышет.
СЕРГЕЙ. Ты в своем уме? Этот, как ты говоришь, француз, известный дизайнер, богач и знаменитость. А я кто?
ТАТЬЯНА. А ты – нормальный парень и много власти не заберешь. Это у нее каприз, что ей богач и знаменитость нужна. Зачем ей богач, она сама крутая? Ей такой как ты как раз и подходит. Ты не пьяница и готовить умеешь. Такие на дороге не валяются.
СЕРГЕЙ. Ага. Только на свалке.
ТАТЬЯНА (отмахнувшись от Сергея). Ты, добрая женщина, не сомневайся, он тебя не подведет. На него и дом оставить можно, и в общество не стыдно взять. У него же высшее образование. Он разговаривает литературным языком. Таких у нас вообще нет! А здесь ему самое место.
ЕЛЕНА. Но он же вас любит.
ТАТЬЯНА. Я ему не пара. Как говорится, просто встретились два одиночества. Жизнь свела – жизнь и разведет. И это будет правильно. Я человек конченый, а Серега всегда хотел по-нормальному жить. Чудак, комнату мне снял. Я уже на кровати и спать разучилась!
СЕРГЕЙ. Но ты же совсем недавно требовала, не забывай, мол, памятью отца клянись!
ТАТЬЯНА. А ты и не забудешь. Будешь ее детей качать, а меня вспоминать. Я же не сказала – сиди со мной на свалке и не уходи. Мне немного надо.
СЕРГЕЙ. Я шизею от этой женщины. Соня Мармеладова, понимаешь. Кому тут нужны твои жертвы!
ТАТЬЯНА. Никакая это не жертва. Я о тебе толком позаботиться не могу, так пускай она. (Елене). Вы не думайте, он самостоятельный, с ним нянчиться не надо. Почти не болеет, простужается не больше чем на три дня, да и то раз в сто лет. Сам готовит, но в еде не привередливый.
ЕЛЕНА. Вы как будто собаку продаете.
ТАТЬЯНА. Я не продаю, а в хорошие руки отдаю.
ЕЛЕНА. Вы уверены?
ТАТЬЯНА. Он же неделю у тебя в услужении прожил и на весь мир не обозлился. Значит, все нормально.
ЕЛЕНА. Но у меня совершенно не было таких планов.
ТАТЬЯНА. А чем Серега тебе плох?
ЕЛЕНА. Да я не задумывалась, плох или хорош именно мне. Я его на работу нанимала.
ТАТЬЯНА. Кого ты хочешь обмануть, не пойму. Меня, Серегу или сначала себя?
ЕЛЕНА. А вы действительно не слишком вежливы.
ТАТЬЯНА. А я и не обещала. Спасибо за угощенье. Извини, у меня что-то настроение испортилось, я пойду уже.
(Напоследок наливает себе вина, выпивает залпом и уходит. Сегрей и Елена слегка ошарашено смотрят ей вслед).
СЕРГЕЙ (после паузы.) Ни фига себе. Догнать?
ЕЛЕНА. Пока бесполезно. Она у вас с характером.
СЕРГЕЙ. Это точно.
ЕЛЕНА. Давно вы вместе?
СЕРГЕЙ. Почти все десять лет.
ЕЛЕНА. И ни разу вот так от вас не уходила?
СЕРГЕЙ. Я сам от кого хочешь уйду.
ЕЛЕНА. А что вас свело, если не секрет?
СЕРГЕЙ. Я с ее помощью на свалке и поселился. Бомжевал уже недели три, менты на вокзале стали косо смотреть. А тут Танька. Что ты, говорит, маменькиного сынка из себя корчишь, ты ведь уже давно наш. Была в ней какая-то бесшабашность, что ли. Мне этого тогда очень не хватало.
ЕЛЕНА. Вы ее любите или просто привязались?
СЕРГЕЙ. А вы это из любопытства спрашиваете или…из личного интереса?
ЕЛЕНА. Из личного интереса.
СЕРГЕЙ. Я ей благодарен за эти десять лет. Глупо, наверное, быть благодарным за свалку, но для меня это был такой…шаг в жизни. Я ведь вырос и правда сынком. Только не маменькиным, а папенькиным. Всегда знал, что есть кому пожаловаться, за кого спрятаться. Папа был безупречен. А когда он оказался вором, для меня весь мир обрушился. Но на свалке я не чувствовал, что это ненормально. Я просто жил среди этого…хлама, потому что и сам долгое время был полным хламом.
ЕЛЕНА. Но вы мне не ответили.
СЕРГЕЙ. Я ее люблю…как человека. Вряд ли мы могли быть семьей в обычном смысле слова.
ЕЛЕНА. Это из-за ее болезней?
СЕРГЕЙ. Не думаю, что она так уж серьезно больна. Просто это… боевая подруга, что ли. Не могу себе представить ее в уютном семейном гнездышке, без гари, мусора, ветра до костей. Она слишком любит трудности, а я, действительно, хочу жить по-нормальному.
ЕЛЕНА. А что вы думаете про ее предложение?
СЕРГЕЙ. Поженить нас с вами? Смешно и неудобно.
ЕЛЕНА. Вы тоже не воспринимаете меня как женщину?
СЕРГЕЙ. Вы – мой работодатель.
ЕЛЕНА. Кому когда это мешало?
СЕРГЕЙ (наливает себе вина, выпивает). Я воспринимаю вас как женщину. Но я не хочу терять свою работу. У меня другой нет.

Елена встает, отходит в сторону, говорит, глядя в окно.

ЕЛЕНА. А ведь Татьяна была по-своему права насчет Жака. Я устала от постоянного нытья своего Вовочки, потом от долгого развода – и выбрала человека c совершенно противоположным характером. Но, мне это никогда не казалось до конца серьезным.
СЕРГЕЙ. А что же вы так хотели вернуть свой телефон?
ЕЛЕНА. Это другое. Это мое прошлое. Я его никому не отдам.
СЕРГЕЙ. Понятно. (Cнова наливает себе вина, отпивает). Нет, все-таки детства не вернуть. Не пойму даже, в чем разница. И тогда, и сейчас сладкое, терпкое, все как положено.
ЕЛЕНА (обернувшись к Сергею). А у вас паспорт-то есть?
СЕРГЕЙ. Что?
ЕЛЕНА. Документы.
СЕРГЕЙ. А, да, я сохранил. У Таньки нет. А что?
ЕЛЕНА. Может, и правда, хватит обманывать. И вас, и себя (Подходит к нему, обнимает его сзади за плечи). Милый Сергей. Я сразу поняла, что ты мне нравишься. Глупо, после мужа пьяницы, при живом Жаке. Но мне кажется, у нас с тобой может что-то получиться. Не как у хозяйки и работника, нет. И я не боюсь, что ты оттяпаешь у меня жилплощадь, могу прописать, если хочешь.
СЕРГЕЙ. Как у вас все по-деловому. Не смущайте меня, Елена Алексеевна, я ведь тоже живой человек.
ЕЛЕНА. Так и не бойся. Я совершенно серьезно. Повернись ко мне.
СЕРГЕЙ. (Оборачивается, внимательно смотрит на нее.) Вы хотите сказать, мы можем пожениться?
ЕЛЕНА. Как скажешь.
СЕРГЕЙ (Встает, обнимает ее, говорит на ухо). Бог свидетель, я ничего не требовал. Вы мне нравитесь, конечно, вы мне нравитесь, но я даже не мечтал.
ЕЛЕНА. Ты.
СЕРГЕЙ. Да, я даже о тебе не мечтал. Только во сне видел. Один раз.
ЕЛЕНА. И проснулся в мокром белье?
СЕРГЕЙ. Нет, не так. Очень красиво, без пошлости. Всего минута. Аллея, полная света, мы идем, и вы держите, ты держишь меня под руку.

Затемнение

Второе действие
Картина четвертая.
Снова свалка. Кучи мусора, внушительный кусок бетона, все тот же навес, только совсем покосившийся. Возле навеса, сидит Татьяна, пытается чинить обувь. Рядом с ней початая бутылка дешевого вина. Идет Сергей, одетый в джинсы, кроссовки, свитер и кожаный пиджак – все идеально чистое. Их наряды резко контрастируют, Татьянин и одеждой назвать сложно, зато она смотрится на свалке совершенно естественно, как неотъемлемая часть пейзажа. Пока герои будут разговаривать, стемнеет.

ТАТЬЯНА. (С вызовом, несколько преувеличивая степень своего опьянения).О, Серега? Не ждала, не ждала. Извини, банкет не приготовила.
СЕРГЕЙ. Привет (сразу направляется к навесу, заглядывает под него).
ТАТЬЯНА. (С той же пьяной интонацией).Красавец, красавец. Такие пиджаки кто делает – Карден или Коко Шанель?
СЕРГЕЙ. Не знаю (снимает пиджак, кладет на землю, закатывает рукава свитера). Так лучше?
ТАТЬЯНА. Птица высокого полета, как ни маскируйся.
СЕРГЕЙ. Слушай, я не виноват, что меня Ленка переодела. Ей это в радость. А ты не придуривайся, у тебя сегодня первая бутылка.
ТАТЬЯНА. (Протрезвев). Есть первая, будет и вторая. Чего это ты меня вспомнил?
СЕРГЕЙ.  Я между прочим, уже не в первый раз. Дома тебя искал – а ты вот где…
ТАТЬЯНА. Здесь мой дом.
СЕРГЕЙ. Туда пришла и ушла?
ТАТЬЯНА. Целую неделю кантовалась. Скучно.
СЕРГЕЙ. Слишком тепло и сухо?
ТАТЬЯНА. Не доставай меня, Серега, понял. Не доставай.
СЕРГЕЙ. А хозяйка тебя запомнила. Она и не догадалась, откуда ты. Такая душевная женщина, говорит, куда она пропала. Я тебе на всю зиму аренду продлил. Хотел обрадовать.
ТАТЬЯНА. Я же говорила – я конченый человек. А ты не поверил. Но я и правда конченый человек (отпивает из своей бутылки, протягивает Сергею). Хочешь?
СЕРГЕЙ. Я крымского принес. Того, что тебе понравилось.
ТАТЬЯНА. Вина для байстрюков? Пей сам. Нечего на меня продукт переводить.
СЕРГЕЙ. Да что с тобой стряслось?
ТАТЬЯНА. Ничего. Просто поняла, где мое место. Вот здесь. И чернила – мое вино.

СЕРГЕЙ подходит к навесу и пытается его поправить. Подпорки падают, он аккуратно ставит их на место, продолжая разговаривать:
И как ты до этого додумалась?
ТАТЬЯНА. А вот как заселилась в твое уютное гнездышко, так и поняла. Я -то раньше себе говорила, что пью от холода и сырости. А там тепло. А я вечер выдержать без вина не смогла.
СЕРГЕЙ. Ну, не все сразу. С другой стороны – и алкоголики завязывают. Ты что, за один вечер на себе крест поставила?
ТАТЬЯНА. Нет. За неделю. Назавтра было то же.
СЕРГЕЙ. Конечно, к новой обстановке приспособиться надо.
ТАТЬЯНА (махнув рукой). Не грузись. Мне здесь просто лучше. Смотри, какой простор (указывает сквозь отсутствующие стены навеса). Я зиму переживу – и опять в дорогу. Я бомж по призванию.
СЕРГЕЙ (ветер вырывает у него из  рук полиэтилен, он слегка ежится от холода). Ну, и пережила бы зиму под крышей. Здоровье бы поправила.
ТАТЬЯНА. Это затягивает, Серега. Мысли дурацкие появляются, не купить ли новую скатерку или, там, обои переклеить. И страшно – вложишься в твою халупу, потом бросить будет жалко.
СЕРГЕЙ. Но ты же когда-то ушла из общаги (он снова взялся за навес).
ТАТЬЯНА. Там соседки были. А тут вся комнатка – вроде как моя.
СЕРГЕЙ. А прошлой зимой, помнишь? У нас тоже почти дом был. И тебя не волновал.
ТАТЬЯНА. Зато тебя волновал. Додумался – в брошенной хибаре печку чистить, щели заделывать. Еле весной собрались. Ты уже, вроде, даже на работу устраиваться думал.
СЕРГЕЙ. А что тут ненормального?
ТАТЬЯНА. Это как раз нормально. Я – ненормальная. Я тебе не рассказывала, где-то за неделю до тебя я в пивнухе со студентом познакомилась. На меня тогда еще смотреть можно было приличному человеку. Так он мне сказал, что это психический симптом, склонность к бродяжничеству, и от этого есть таблетки.
СЕРГЕЙ. Ну так сходила бы к доктору.
ТАТЬЯНА. Сдурел? Я ведь счастливая, когда сижу в электричке, а она едет неизвестно куда. Что у меня будет вместо этого? Кофточки в универмаге, пироги по субботам?

Ей надоедает смотреть, чем занимается Сергей, она встает, раздраженно вырывает у него из рук полиэтилен и отбрасывает в сторону.

СЕРГЕЙ. Еще один психический симптом. Патологическая ненависть к кофточкам.
(Садится, расстелив пиджак).
ТАТЬЯНА. (Садится рядом, прямо на землю) Мне так обидно тогда стало. Вся моя жизнь, выходит – какое-то извращение. Я, может, потому с тобой и знакомиться стала. Вижу, парень в хорошей одежде, с умным лицом, а тоже едет неизвестно куда. На свалку тебя затащила…
СЕРГЕЙ. Мне тогда больше идти некуда было.
ТАТЬЯНА. Я думала, ты такой, как я. А на этом хуторе поняла – нет, не совсем. На лето остаться, в темном лесу, только потому, что есть печка и стены...
СЕРГЕЙ. Сама же говоришь – это затягивает.
(Он поднимает сброшенный полиэтилен, расправляет его и смотрит, много ли дыр.)
ТАТЬЯНА. Сейчас осень. И здоровье не то. Нигде я весной не останусь, если хоть какие-то силы будут. Но зачем мне - клеить новые обои в этой хибарке и плакать?
СЕРГЕЙ. А чего плакать?
ТАТЬЯНА. Что не пользуюсь своим шансом. Что такой конченый человек.
(Отбирает у него полиэтилен и с силой отбрасывает подальше).

Звонок мобильника. Сергей достает аппарат, слушает.

СЕРГЕЙ. Привет. Ну, наверное, поздравляю… Теперь, как честный человек, я обязан жениться?.. Я понимаю. Я пеленки могу стирать, из бутылочки кормить. Ну ладно, поговорим дома. (Встает). Я уже иду. Да?   Хорошо, не спешить так не спешить.

Прячет трубку в растерянности, медленно садится. Ветер усиливается, героям мешают разговаривать летящие обрывки бумаги и прочий мусор. Татьяна на них не реагирует, а Сергей нервничает.

ТАТЬЯНА. Ну и я тебя поздравляю, папаша.
СЕРГЕЙ. Ни фига себе. Быстро это мы. Что в таких случаях счастливые отцы делают? Я никогда не видел.
ТАТЬЯНА. Если ты хочешь, чтобы был ребенок, купи цветы. Ну, или трусы ей какие-нибудь, конфеты, короче, что она любит. Если не хочешь, приди ночью бухой.
СЕРГЕЙ. А что, от меня что-то зависит? (Он протирает глаза от попавшей пыли.)
ТАТЬЯНА. Зависело, пока делали дите. Но повлиять ты можешь и сейчас. Наверное.
СЕРГЕЙ. Я не детоубийца.
ТАТЬЯНА. Все так говорят.
CЕРГЕЙ. Все говорят, а я так и думаю.
ТАТЬЯНА. А что ж вы еще не поженились? Она за прописку боится?
СЕРГЕЙ. Нет. Такая шикарная женщина мне не по карману.
ТАТЬЯНА. Так она ведь сама зарабатывает.
СЕРГЕЙ. Я должен соответствовать.
ТАТЬЯНА. А чем ты не соответствуешь?
СЕРГЕЙ. Знаешь, что она мне сейчас сказала? Если жениться, чтобы ребенка содержать, так у нее это лучше получится. Кто бы сомневался!
ТАТЬЯНА. Ругаетесь? (она придвигается ближе и осторожно очищает одежду и бороду Сергея от мусора)
СЕРГЕЙ. Спорим. Она все хочет из меня бизнесмена сделать. Не мое это дело.
ТАТЬЯНА. Хочешь быть домохозяйкой?
СЕРГЕЙ. Я работаю. Секретаршей у ее приятеля. Офис-менеджер называется, секретарша и завхоз в одном лице. Тоска смертная. Думаю свой диплом восстановить. Но Лена, наверное, разозлится. В архивах зарплата – раза в три меньше, чем моя теперешняя. А какая разница, если мне ее все равно не догнать?
ТАТЬЯНА. А зачем тебе эти архивы?
СЕРГЕЙ. Когда-то же учился. Может, и зря.  А ты бы ребенка хотела?
ТАТЬЯНА. Нет. Я же ненормальная. Я хотела бы ехать куда-то, и зимой и летом. Лучше бы, конечно, в плацкартном вагоне. А то и в купе.
СЕРГЕЙ (наконец он нашел себе место, обняв Татьяну за плечи). Танюха, слушай, так кто мешает? Собралась бы с силами, выучилась на повара, и ездила бы на шабашки, каждый год в новое место. Или даже по своей специальности, с каким-нибудь цирком.
ТАТЬЯНА. Да. Я тоже так думала. Мечтала, что когда-то так и случится. Но оказалось, что свалка – мое место.
СЕРГЕЙ. Знаешь, почему ты ненормальная? Не потому, что на одном месте жить не хочешь – и артисты не хотят. И даже не потому, что о детях не мечтаешь – монашки тоже не мечтают. А потому, что живешь – и не веришь, что эта жизнь тебе пригодится.

Ветер снова прибивает к ногам Татьяны кусок полиэтилена от навеса. Она медленно складывает пленку и кладет рядом.

ТАТЬЯНА. Какая вера, Серега? Во что вон то дерево верит? О чем  ветер мечтает? А живут ведь, и ничего. И все равно им, свалка здесь или пляж на курорте.
СЕРГЕЙ. Дерево с горя не пьет, Танюха. Дуб он и есть дуб, а ты создание нежное. Может, зря все-таки меня прогнала?
ТАТЬЯНА. Зря тебя тогда с дороги сбила. Я ведь не по любви с тобой сошлась, а просто со злости. Дай, думаю, докажу, что и я свою жизнь могу устроить. Вот, устроила. Потом уже влюбилась, как девочка. Только поздно. Выпей со мной, Серега (Протягивает ему бутылку, роется у себя за спиной, достает одноразовый стакан. Пока она ищет, Сергей переворачивает бутылку и медленно выливает содержимое).
ТАТЬЯНА. Что ты делаешь? Гад, она же у меня одна.
СЕРГЕЙ. Будем пить, что я принес. И закусывать. Градус тот же, а вкус не сравнить.
ТАТЬЯНА. Гад. Из моих рук уже и брать не хочешь.

Сергей не отвечает, а расстилает газету и медленно раскладывает закуску, принесенную с собой, разовую посуду, открывает бутылку «Бастардо». Достает из той же сумки покрывало, вешает на опоры для навеса, пытаясь прикрыть Татьяну и «стол» от ветра.

ТАТЬЯНА. Совсем буржуем стал. Жрет только свежее, пьет только виноградное. А мы, значит, недостойны. Все правильно. А чего ты хотела, Танюха?
СЕРГЕЙ. Ништяк есть?
ТАТЬЯНА. Тоже выкинуть?
СЕРГЕЙ. Едой можем скинуться, а насчет вина - прости. Я же для тебя его нес, а то бы «Седьмое небо» взял.
ТАТЬЯНА. А мое зачем вылил?
СЕРГЕЙ. Сгоряча. Достали меня эти чернила еще по нашей прошлой жизни. Извини.
ТАТЬЯНА (смущенно). Нет еды. Давно не выходила.
СЕРГЕЙ. Ну ладно, у меня хватит (Берет стакан, который достала Татьяна, вытряхивает из него мусор, протягивает Татьяне еще один из своей сумки, наливает). Дорогая моя Татьяна. Я хочу тебе сказать, чтоб ты не переживала, что когда-то пригласила меня жить с собой. Эта та жизнь, которой мне тогда не хватало. А теперь мне кажется, что тебе не хватает более домашней жизни, которая есть у меня. И я как могу, хочу с тобой ею поделиться. Извини, если неумело. За твою удачу (Чокаются, пьют).
ТАТЬЯНА. Вкусно. Зачем ты это делаешь, Серега? Чернила не должны быть вкусными, они же просто по мозгам бьют.
СЕРГЕЙ. А это бьет?
ТАТЬЯНА. Это не бьет. Это гладит ласково, как любовник. Хочется расслабиться и лежать где-то на чистом белье, потом уснуть, и проснуться молодой и здоровой. Зачем ты это делаешь, Серега?
СЕРГЕЙ. Ничего тебе не мешает стать молодой и здоровой. Ты же сильная. Перебирайся в тепло, отлежись неделю-другую, потом работу найдешь. Хоть какую на первое время. У Ленки ментовский полковник есть знакомый, поможет снова паспорт сделать. Подлечишься, в парикмахерскую устроишься, подтвердишь квалификацию. А к весне, глядишь, и работа на колесах нарисуется. Циркача себе какого-нибудь найдешь, и будешь жить в свое удовольствие.
ТАТЬЯНА. Так я же алкоголик.
СЕРГЕЙ. У тебя раньше вариантов не было. А теперь есть.
ТАТЬЯНА. Я же в твоей халупе с тоски сдохну.
СЕРГЕЙ. А ты не тоскуй. Ты мечтай, как заживешь, когда все устроится. Будет скучно – звони мне. Держи, вот карточка (достает из кармана телефонную карточку протягивает ей, Татьяна не глядя кладет ее среди тряпок под навесом).
ТАТЬЯНА. Зачем я тебе? У тебя же семья.
СЕРГЕЙ. Еще не семья. А если и будет – то это другое. Как Ленка моя говорит: свое прошлое никому не отдам.
ТАТЬЯНА. Прошлое…
СЕРГЕЙ. А чего ты хотела? Ты ж сама мне в ласке отказала. Сколько времени уже. А теперь и женила на богатой. Зачем?
ТАТЬЯНА. Чтоб хоть ты нормально жил.
СЕРГЕЙ. А что такое нормально...
ТАТЬЯНА. Так, как тебе лучше. (Рассматривает бутылку с вином, отодвигает в сторону). Ты правда в архивы думаешь вернуться?
СЕРГЕЙ. Да, мне интересно. Это, Танюха, большая наука – сделать так, чтобы люди в любой момент свои корни могли найти. Сейчас в архивах черт ногу сломит, надо всю жизнь проработать, чтобы эту механику понять. А можно сделать, чтобы любой человек с улицы за пару дней раскопал всю свою родословную.
ТАТЬЯНА. Какая у человека с улицы родословная? Родословная у буржуев.
СЕРГЕЙ. Родословная у всех есть. У тебя, наверное, прадеды купцами были, по свету ездили – вот и тебе передалось.
ТАТЬЯНА. Бурлаком у меня прадед был. И бродягой. Летом корабли по рекам таскал, зимой в ночлежках жил.
СЕРГЕЙ. Тоже наследство. Представляешь, что у тебя за мышца в генах, если твой предок целые корабли таскал!
ТАТЬЯНА. А папаня, мама говорила, шофер-дальнобойщик. Я тоже в детстве хотела фуры гонять. Потом узнала, что это не для девчонок. Вот тебе и мышца.
СЕРГЕЙ. Ты мне никогда этого не рассказывала.
ТАТЬЯНА. Да, у нас с тобой другие разговоры были. Что пожрать и где спать ляжем.
СЕРГЕЙ (разливает вино, поднимает стакан). Дорогая Татьяна. Я тоже, может быть, стал бы алкоголиком. Но я не стал, потому что связал свои планы на жизнь с вином, которого тогда точно не мог купить. И, наконец, налили мне моего «Седьмого неба», и планы мои стали осуществляться. Вот и я угощаю тебя этим вкусным и нелепым для здешних условий напитком, потому что хочу, чтобы и у тебя была твоя мечта. И она бы исполнилась, и ты бы узнала, что Бог тебя любит (пока Сергей говорит, за сценой нарастает шум мотора).
ТАТЬЯНА. (Выпивает, качает головой). А он и так меня любит.

Сбоку от сцены появляется большая куча мусора. Это разгружается мусороуборочная машина.

ТАТЬЯНА. Вот, видишь. Это мне новую обувку привезли. Мою чинить уже бесполезно. (Медленно идет к куче, говорит на ходу). Не было еще такого, чтобы когда что-то сильно надо – и не привезли. Глупости всякие просить бесполезно, но босиком я никогда еще не ходила. (Подходит к куче, роется в ней палкой, достает старые ботинки.) Вот видишь. Мой любимый размер. Птичка божья не сеет и не жнет, как покойный Жора говорил. Помнишь Жору?
СЕРГЕЙ. Помню.
ТАТЬЯНА. Это он меня когда-то на свалку увел, как я тебя. Потом бросил.
СЕРГЕЙ. Почему?
ТАТЬЯНА. Он тогда алкоголик был, а я думала, от этого спасти можно. Ну, ему и надоело.
СЕРГЕЙ. Все повторяется…
ТАТЬЯНА. Я тебя не гоню. Я тебя отпускаю. У тебя теперь совсем другая жизнь. Что тебе эта свалка?
СЕРГЕЙ. Ты мне давно не любовница, но по-прежнему друг. Я хотел бы продолжать с тобой общаться.
ТАТЬЯНА. Как с приличным человеком. А я неприличный, и приличной уже не стану.
СЕРГЕЙ. Вот дура. Просто как с Танюхой, с которой мы сто раз плодовое открывали и ништяк жрали. Которая, кстати, никогда не требовала, чтобы я носил ей бабки и проявлял чудеса изобретательности. Думаешь, это мало?
ТАТЬЯНА. Думаю, что это пустое дело. В смысле, от тебя бабок дожидаться. Зачем мне звезды с неба, здесь и так светло.

С другой стороны от сцены разгружается еще одна машина с мусором. Это отходы какого-то строительства. Рядом с героями падают трубки обоев.

СЕРГЕЙ. Гляди, Танюха, что тебе высшие силы посылают. Для твоей времянки.

Татьяна разворачивает трубку обоев, вешает на «стену» своего навеса. На бумаге – изображение неба.

ТАТЬЯНА. Надо же, как люди себя дурят. Небо на стене в своей халупе рисовать! Додуматься надо. Нет, у нас здесь лучше.
СЕРГЕЙ. Да? (Он, морщась, втягивает носом воздух). А запах не смущает?
ТАТЬЯНА. Ну, запах. Здесь лес недалеко. Бензин, что ли, лучше?

Сергей раскручивает еще одну трубку, и сооружает из нее новый навес

СЕРГЕЙ. Да, ты мне открываешь глаза. Я думал, ты, как и я, считаешь, что свалка – это временно, а повезет – и начнется настоящая жизнь. А ты, оказывается, адаптировалась.
ТАТЬЯНА. Как ты сказал?
СЕРГЕЙ. Ну, привыкла. Ничего не хочешь, кроме тапок из мусоровоза и стекляшек под ногами.
ТАТЬЯНА. А, помнишь, как тут в полнолуние светло. Как от светлячков.
СЕРГЕЙ. Ага. И на стены небо клеить не надо – под ногами лежит. Рай просто.
ТАТЬЯНА. Нет, рай – это когда едешь далеко-далеко, и дорога за окном. А у тебя руль в руках - от здорового, мощного грузовика.
СЕРГЕЙ. Да ты хоть раз в руках руль держала? Тем более от грузовика. Ты же его не повернешь, девушка, ты же не тяжелоатлет. Нашла себе дурацкую идею, чтобы спокойно спиваться.
ТАТЬЯНА. Дурацкую, говоришь? А ну иди сюда.

Они подходят к большому бетонному блоку.

ТАТЬЯНА. Давай, поднимай, силач.
СЕРГЕЙ. Так я тоже не тяжелоатлет.
ТАТЬЯНА. Ну пожалуйста.

Сергей пытается, но отступает.

ТАТЬЯНА. Теперь отойди(Находит железный прут и рычагом сдвигает блок с места). Ну и кому из нас грузовик нельзя доверить?
СЕРГЕЙ. Мне так точно нельзя. А тебе в цирк идти работать надо. И не парикмахершей, а артисткой. Там тоже дурацкие эксперименты любят.
ТАТЬЯНА. Это не просто эксперимент. Мы в этом городе с тобой и познакомились, на этой свалке первую зиму зимовали.
СЕРГЕЙ. Ну и что?
ТАТЬЯНА. Посмотри, что под камнем лежит.
Сергей (поднимает полуразлезшуюся папку). Что, золото инков?
ТАТЬЯНА. Залезь внутрь.
СЕРГЕЙ открывает папку и достает диплом. Разворачивает. Ни фига себе. Это же мой диплом. И ты молчала столько лет?
ТАТЬЯНА. Так ты особо и не спрашивал.
СЕРГЕЙ. Я думал, сам потерял по пьяни (садится).
ТАТЬЯНА. Много думаешь, мало с друзьями делишься.
СЕРГЕЙ. А зачем ты его припрятала?
ТАТЬЯНА. Мало ли, пригодится. Ты его порвать хотел (садится на сдвинутый блок).
СЕРГЕЙ. Ну спасибо, Танюха, ну удружила. Это ж я завтра могу идти нормальную работу искать.
ТАТЬЯНА. Думаешь, нормальную?
СЕРГЕЙ. А что я, не человек, а Ленкина фантазия?
ТАТЬЯНА. Прогонит – иди сам в свою халупу жить. Мне она без надобности.
СЕРГЕЙ. Обижаешь. Во-первых, не прогонит, во-вторых – у меня заначка уже есть, на комнату на первое время хватит. А там, глядишь, карьеру сделаю (улыбается грустно).
ТАТЬЯНА. Директора архива?
СЕРГЕЙ. Зачем. Найду себе стажировку, поеду за границу, потом и об аспирантуре можно будет подумать.
ТАТЬЯНА. Тоже, выходит, путешествовать хочешь.
СЕРГЕЙ. Кто ж не хочет?

Герои некоторое время молчат, слушая как шумит ветер и кричат вороны.

ТАТЬЯНА (смотрит на Сергея). Ты сейчас очень красивый. Я и не знала, что люди красивее становятся, когда им повезет.
СЕРГЕЙ (вскакивает, решительно подходит к Татьяне, смотрит в глаза). Я чувствую, наше везенье еще не кончилось. Теперь твоя очередь. Загадай желание, прямо сейчас.  Настоящее, серьезное. Есть же на свете хорошие вещи, кроме грузовиков.
ТАТЬЯНА (берет его за руку, успокаивая). Не спеши, Серега.  Нет у меня желаний. Может, уже и не будет настоящих. Но ты не думай, я не пропаду, со злости под нож не полезу. Станет тошно жить – тебя вспомню. А там – что бог пошлет.
СЕРГЕЙ. Пусть пошлет что-нибудь хорошее побыстрее. Или кого-нибудь. Кого ты полюбишь первая и захочешь в люди вывести. У тебя получится, я знаю.
ТАТЬЯНА. Ну, выдумал.
СЕРГЕЙ. Я не выдумал, я чувствую. Ты сейчас знаешь на кого похожа? На школьницу после выпускного. Возраст не при чем, просто у тебя как будто бы все впереди. И тебе просто должно чуть-чуть повезти. Как мне с тобой когда-то. Силой это не устроишь, но пожелать-то можно.
ТАТЬЯНА. Ты правда так считаешь?
СЕРГЕЙ. Конечно. И ты ведь знаешь, что может повезти, если хорошенько пожелать.
ТАТЬЯНА. Я не о том. Правда считаешь, что я тебя с дороги не сбивала?
СЕРГЕЙ. Чтоб мне сдохнуть.
ТАТЬЯНА. Все сдохнут.
СЕРГЕЙ. Снова папенькиной лаской поклясться? Так я теперь самостоятельный. Так что придется так верить.

Ветер гонит по земле вырванный лист из какой-то книги. ТАТЬЯНА ловит его и говорит:
А, вот сейчас мне все распишут, кто тут врет, а кто правду говорит.
Она достает зажигалку и рассматривает листок при свете огонька:
Гляди, Серега, это стихи.
(Читает, сбиваясь с ритма)
На холмах Грузии лежит ночная мгла,
Шумит Арагва предо мною
Мне грустно и легко, печаль моя светла,
печаль моя полна тобою.
Не знаешь, что за писатель?
СЕРГЕЙ. Пушкин, кто же еще?
ТАТЬЯНА. Пушкин – это к добру. Про любовь стих?
СЕРГЕЙ. Про любовь.
ТАТЬЯНА. Ну, тогда придется поверить. Хорошо. Даже в голове немного посветлело. Хорошо, когда никому не должна. Твоя Ленка знает, что ты здесь?
СЕРГЕЙ. Она не возражает. Почему-то меня не ревнует. Показывает на бутылку:
Допьем?
ТАТЬЯНА. Валяй.
СЕРГЕЙ разливает вино.
ТАТЬЯНА. Ну, за твоего наследника, Серега.
СЕРГЕЙ. Я девочку хочу, девчонкам больше можно.
ТАТЬЯНА. Такую, как Ленка?
СЕРГЕЙ. Нет, что-нибудь среднее. Между Ленкой, тобой и моей сестрой. А глаза чтоб как у меня, они у меня красивые, и зрение неплохое.

Затемнение




Картина пятая

Тот же ландшафт. Только нет мусора (на его месте муравейник), навес из полиэтилена превратился в новенькую палатку, бетонный блок – в пень, газета – в цветную скатерть, на которой Сергей раскладывает еду – что-то более сложное, чем бутерброды. Идет Елена, в руках небольшой пакет.

ЕЛЕНА. Ну, привет, друг любезный. Давно у меня свиданий в лесу не было.
СЕРГЕЙ. Здравствуй. (Идет ей навстречу, останавливается). Не понял, а где твой живот?
ЕЛЕНА. Был да весь вышел.
СЕРГЕЙ. Ни фига себе. А я, значит, вообще ни при чем? (возвращается к столу)
ЕЛЕНА. Я аборта не делала. Самопроизвольно.
СЕРГЕЙ (оборачивается к ней)  Могла бы позвонить…
ЕЛЕНА. Зачем?
СЕРГЕЙ. Ну, я ведь тоже как-то участвовал. Может, мои гены плохие оказались. Наорала бы на меня, легче бы стало.
ЕЛЕНА. Ничего, я долго не переживала. Может, так и лучше.
CЕРГЕЙ. Лучше?! Кому?
ЕЛЕНА. Всем.
СЕРГЕЙ. Когда это случилось? Сразу, как я ушел?
ЕЛЕНА. Избавь меня, пожалуйста, от этих воспоминаний. Прошлого не вернешь, так давайте веселиться.

Подходит к «столу», извлекает из пакета небольшой кусок ткани, расстилает, садится на него. На скатерть выкладывает пачку салфеток, одноразовые вилки и тарелки. Сергей садится напротив нее на траву.

СЕРГЕЙ. Считаешь, я во всем виноват?
ЕЛЕНА. Да какая разница, кто виноват. Хочешь быть виноватым – будь им. Подруги мои тебя не одобряют, это точно. Бросать беременных – это не по-мужски.
CЕРГЕЙ. Я считал, ты меня выгнала.
ЕЛЕНА. Максимум – не удерживала.
СЕРГЕЙ. Ну, я же тоже человек…
ЕЛЕНА. Как ни странно, догадываюсь. Потому и пришла. (Осматривает стол и не находит на нем вина). С меня, я так понимаю, вино?
СЕРГЕЙ. Я думал – тебе нельзя.

Елена достает из пакета бутылку крымского портвейна и протягивает Сергею штопор. Сама еще достает два стеклянных стакана, берет салфетку и протирает стекло.

СЕРГЕЙ. А моего любимого пожалела? (начинает открывать, затем разливает).
ЕЛЕНА. Мы же с тобой его допили. А очередной привоз – только через неделю. Не бойся, не чернила. Южнобережный, один из лучших. Крымские портвейны – это тебе не «Агдам». Каждый со своим настроением.
СЕРГЕЙ. И какое у этого настроение?
ЕЛЕНА. Спокойное. Можно покупать на встречи школьных друзей. В первые годы после выпуска, когда разносолы еще никто не готовит. Можно сидеть весь вечер со своим стаканам, хлебушком закусывать. И никто не подерется.
СЕРГЕЙ. (удивленно) Ты боялась, что я буду драться?
ЕЛЕНА. Скорее уж я. (Боксирует в воздухе кулаками, затем ободряюще подмигивает Сергею). Не трусь, ковбой, пришельцы улетели.
СЕРГЕЙ. Все шутишь…
ЕЛЕНА. А что мне остается. (поднимает бокал). Ну, за встречу!
СЕРГЕЙ. За встречу.

Сергей отпивает чуть-чуть, Елена пьет до дна. Закусывают. Сергей ест руками, Елена – при помощи вилки и ножа с тарелки.

ЕЛЕНА. Сам готовил?
СЕРГЕЙ. Как обычно.
ЕЛЕНА. Странное хобби для мужика.
СЕРГЕЙ. Да уж лучше, чем пиццей на заказ питаться.
ЕЛЕНА. Да…Такой был у меня повар – нет, дура, замуж захотела.
СЕРГЕЙ пожимает плечами.
ЕЛЕНА. А ведь действительно, чего мне не хватало? Чистой фантазии – муж должен быть богаче. Кому должен?
СЕРГЕЙ. Что, уже не должен?
ЕЛЕНА. Увы. Это я на досуге могу философски рассуждать.(Сообщает в зал). А как вспомню нашу жизнь: я с работы возвращаюсь, а муж в фартуке на кухне  – до сих пор от злости дрожу. Будто не к себе домой, а в дурацкую комедию пришла.
СЕРГЕЙ. Да, непросто расти в деревне.
ЕЛЕНА. (по-прежнему не глядя на Сергея). Я между прочим, после деревенской школы без всяких репетиторов поступила. С конкурсом пять человек на место.
СЕРГЕЙ. Я не хотел тебя обидеть. Просто в деревне у всех жизнь примерно одинаковая, и хочется жить как люди. А в городе люди разные.
ЕЛЕНА. (Сергею.) Ты хочешь сказать, лучше бы у нас была кастовая система, так, чтобы мы и встретиться не могли?
СЕРГЕЙ. Это ты говоришь. Налить еще?
ЕЛЕНА. Валяй.

Чокаются, Елена снова залпом выпивает.

ЕЛЕНА. Счас спою. Окрасился месяц багрянцем и волны бушуют у скал…
СЕРГЕЙ. Вот тебе и спокойное вино.
ЕЛЕНА. А что? Я совершенно спокойна…Не дерусь же.
СЕРГЕЙ. Не замечал в тебе раньше склонности к песням. А что будет, когда допьем?
ЕЛЕНА. Не трусь, ковбой. Я просто расслабилась. Я же опытная барменша.
СЕРГЕЙ. Барменша?
ЕЛЕНА. Ну да. Напитки подаю. Чтобы все расслаблялись. Ты тоже расслабься.
(кладет руку ему на плечо, снова поет): Шумел камыш, деревья гнулись…
СЕРГЕЙ. Как-то я плохо на женщин действую. Ты теперь так часто расслабляешься?
ЕЛЕНА. Не бойся. Первый раз за два месяца. Я же не на работе.

Звонит мобильник, ЕЛЕНА отвечает абсолютно осмысленным тоном. Алло! Что случилось? Я же его на завтра приглашала! Ну, разбирайтесь как-нибудь сами, я уже сегодня не вернусь. Кофе ему дайте и вежливо проводите. Пока.
СЕРГЕЙ. Вот тебе и расслабилась... Смотри, как спокойно здесь. По мне так и вина не надо. Листья еле шевелятся, небо чистое, облака никуда не спешат.
ЕЛЕНА. Ты на природу меня любоваться пригласил? Так я это обычно в отпуске делаю. Уезжаю подальше, чтобы ничего не отвлекало.
СЕРГЕЙ. Я тебе еще презент принес (достает несколько листков бумаги). Вот. Твоя родословная и генеалогическое древо.
ЕЛЕНА. Ого. Неужели у меня были какие-то серьезные предки? Может, я родственница того самого Меньшикова? (Чуть отодвигается от стола, рассматривает бумаги). Нет, сплошной пролетариат.
СЕРГЕЙ. Все предки серьезные. А Меньшиков – тоже пролетариат.
ЕЛЕНА. Ты не думай, я своих родителей не стыжусь. Жалею только. Что сами себя не ценили.
СЕРГЕЙ. А я и не думаю.
ЕЛЕНА. У меня, знаешь, замечательная мама. Жалко что ты не успел познакомиться. Хотя и простая продавщица. Отца-то я не очень помню, он по дурости погиб, когда я еще в школу не ходила. Мама меня одна поднимала. И работать успевала, и в кружки разные меня в район возить, и огород обиходить. А на любого начальника до сих пор снизу вверх смотрит, будто человек второго сорта.
СЕРГЕЙ. Ревизоров боится?
ЕЛЕНА. (Смотрит в зрительный зал) Она совсем не воровала. Трудно себе представить, чтобы продавщица в совке не воровала. Но это правда. У колхозников нечего воровать было, а мама людей жалела. (Встает и направляется к рампе). Только у нас дома никто бы не догадался, что мы почти без денег живем. Такой идеальный порядок, при том, что дом без удобств. И до сих пор так. У меня и  с десятью помощниками так не получится.
СЕРГЕЙ. Лена, ау! Ты куда?
ЕЛЕНА (не оборачиваясь). А еще она пела здорово. И даже по трезвой могла. У нас в деревне только за столом пели, после третьей рюмки. А мы с ней пойдем за грибами, только за околицу выйдем – она и затянет. И сразу кажется, что впереди - только хорошее.

Снова звонит мобильник.

Елена приходит в себя, подносит трубку к уху. Алло! Я же сказала, разбирайтесь сами… И сколько он хочет? Ну неплохо вообще. Ладно. Скажите, завтра оплатим. Все, пока. (Прячет трубку в карман, оборачивается к Сергею).
Извини, увлеклась.  Там полевая гвоздика растет. Знаешь, такие цветы. Мама их очень любит.
СЕРГЕЙ. И что, прямо сейчас соберешь букет и рванешь к себе в деревню?
ЕЛЕНА.  Надо бы на самом деле – два года не навещала... Но ты прав - дела не пускают. Давай за родителей выпьем.
СЕРГЕЙ (наливает вина, поднимает стакан, второй отдает ей). Давай. Спасибо им, что мы есть.
ЕЛЕНА (берет стакан садится чуть дальше, чем раньше, отпивает). У тебя, небось, предки покруче. Отпрыск древнего рода, по царственной лени заметно…
СЕРГЕЙ. А я свою родословную не раскапывал. Не хочется мне, видно, продолжать дела семейные.
ЕЛЕНА (фыркает). Тоже мне, революционер. Чем плохой у тебя отец? Семью кормил, свой бизнес имел. А что на взятках поймали – так в совке иначе не подняться.
СЕРГЕЙ.  Я не говорю – плохой. Просто у родителей своя жизнь, у меня – своя.
ЕЛЕНА (повышает голос) . Ну и какая она своя? Был бы мужик как мужик – была бы уже семья нормальная.
СЕРГЕЙ. Умей довольствоваться малым – и будешь счастлив.
ЕЛЕНА махнула рукой и склонилась над бумагами.
СЕРГЕЙ (налил себе минералки и рассуждает). Бизнес, конечно, на чем угодно сделать можно. Вот эти бумажки тоже у некоторых бизнес. Не чета твоему, но по архивным меркам заработок. Но люди  странно к своим родословным относятся. Всем обязательно нужен какой-то дворянчик в роду, иначе, считается, платить не за что. Так что рано или поздно начинаешь дурить клиента.
А по мне так здесь другой кайф. Вот ты, скажем, думаешь, что ты человек с глубокими крестьянскими корнями, вся такая правильная. Но посмотришь весь твой род  – и оказывается, это только схема. Были и заводские, и дворовые люди, всю жизнь служившие в губернии, и солдат, и даже цыганка из табора. Так – у каждого. Зачем мне личная родословная, если весь архив – в той же семье?
ЕЛЕНА. Тогда и смысла в твоей работе нет.
СЕРГЕЙ. Наоборот. Прочтешь несколько таких историй – и чувствуешь …Ну, как вот этот кустик – невысокий, и цветы невзрачные, и древесины ноль - а лес без него неполный. Вот если бы каждый мог в архив придти и то же самое почувствовать… Куда приятнее жизнь была бы. Когда-нибудь так и будет.
ЕЛЕНА.  Кустик... Смотри, кустик, солнце уже садится.
СЕРГЕЙ. Ничего, завтра снова взойдет.
ЕЛЕНА. Ночевать в лесу думаешь?
СЕРГЕЙ. Сейчас полнолуние. И звезд много.
ЕЛЕНА. Звезды не греют.
СЕРГЕЙ. Так  светло, не заблужусь.
Снова звонит мобильник, ЕЛЕНА слушает, затем отвечает:
Да. Я же просила меня не дергать. А с какой стати я должна решать его проблемы?  Ладно, дай ему трубку.
Алло. Нет, я сегодня не приеду. Вообще посмотрите на часы. Банковский день давно закончен. Раньше приезжала – сегодня не могу. У меня тоже личная жизнь есть. Оставьте бумаги, завтра все подпишу. До свиданья. (Сергею). Везде достанут, что ни делай.
СЕРГЕЙ. Насколько я знаю, эти штуки отключаются.
ЕЛЕНА (со смехом). Думаешь? Никогда не пробовала (достает телефон, нажимает несколько кнопок, кладет рядом с собой). Свобода, блин! (Потягивается, ложится на траву).
СЕРГЕЙ (Поднимает стакан). Дорогая Елена Алексеевна, хочу поднять этот бокал за твое здоровье. Может, мы сидим за одним столом последний раз. Может, жизнь сведет нас снова. Я хочу, чтобы ты знала: наша встреча не была для меня бесполезной. И дело не только в том, что я с твоей помощью выбрался со свалки. Главное, что я еще кое-что в жизни понял. И наверное, судьба меня больше на свалку не заведет.
ЕЛЕНА (берет стакан, но почти бросает его, вскакивает  и начинает отряхиваться). Понял он, очень многое. А того не знает, что прежде чем гостей приглашать, вокруг осмотреться надо. Ты же нас на муравейник посадил. Сколько их здесь!
СЕРГЕЙ. Я видел. Вот муравейник (показывает). Меня они не трогают.
ЕЛЕНА (продолжает отряхиваться). Они еще и кусаются. Отпусти, гад.
СЕРГЕЙ. Не вертись. Ты их пугаешь. Давай я помогу (Подходит к ней, начинает снимать муравьев у нее с одежды. Елена замирает, а потом гладит его по голове).
СЕРГЕЙ. Елена Алексеевна, поосторожнее. Я ведь живой человек.
ЕЛЕНА. А чего ты меня приглашал?
СЕРГЕЙ (отстранившись). Родословную вручить, за все хорошее спасибо сказать. Поговорить, разобраться, связывает ли нас еще что-нибудь.
ЕЛЕНА. Ну и как, разобрался?
СЕРГЕЙ. Я думал, ты по-прежнему беременна. А так многое проще. Связывают…общие воспоминания.
ЕЛЕНА  (отступает на шаг, задумчиво). Ведь я должна сейчас разозлиться, правда? Кавалер отказывает даме, ведь это же ни в какие ворота не лезет…
СЕРГЕЙ. Да ну, какой из меня кавалер. Кавалеры триста лет назад были.
ЕЛЕНА. Я тебе совсем разонравилась?
СЕРГЕЙ. Не совсем. Но у тебя своя судьба, у меня своя.
ЕЛЕНА. Я в твою палатку зайду, отряхнусь.
СЕРГЕЙ. Пожалуйста.
ЕЛЕНА (прячется в палатку, говорит оттуда). А что ты этим домиком хотел сказать? Продувает его, кстати, насквозь.
СЕРГЕЙ. (собирает мусор в пакет).  Что с милым рай и в шалаше. Шучу. Просто укрытие от дождя.
ЕЛЕНА (поет в палатке) Глядя на луч пурпурного заката стояли вы на берегу Невы. Вы руку жали мне промчался без возврата тот сладкий миг – его забыли вы.
СЕРГЕЙ. Не могу объяснить, в чем дело. Если бы не разборки из-за моих заработков, нормально мы с тобой жили. Но вот заново начинать не хочется. Хотя ты такая же – красивая и энергичная. Мне такие женщины нравятся.
ЕЛЕНА (Из палатки). Ну почему, почему все так по-дурацки? Почему, как поближе с человеком познакомишься – так сразу выясняется, что нормально жить он не хочет из принципа? Почему так легко все объяснить на работе, и совершенно невозможно – после? Почему мне так везет на нищих по убеждению? (Всхлипывает).
СЕРГЕЙ. Ты что, плачешь? (встает).
ЕЛЕНА. Не заходи.
СЕРГЕЙ. Не стесняйся, все люди делают это. Я тоже плакал, когда от тебя ушел (направляется к платке, но в его сторону летит туфля).
СЕРГЕЙ. Ладно, понял. Стихия разбушевалась, принимаю меры безопасности. (Садится спиной к палатке). Если что надо будет – скажешь.
ЕЛЕНА (через несколько секунд). Сумочку  мою подай.

СЕРГЕЙ приносит сумочку и туфлю, осторожно просовывает через щель.

ЕЛЕНА. Слушай, может, ты болен? Я читала, это такой невроз – человек считает деньги невероятной мерзостью, вроде дерьма.
СЕРГЕЙ. А что это меняет?
ЕЛЕНА. Ну, если человек неправильно мыслит – его переубеждают, если болен – лечат.
СЕРГЕЙ. Но я за помощью не обращался и ни одного банка еще в унитаз не спустил.
ЕЛЕНА. Да, наверное, ты прав, мы очень разные люди. Теперь я понимаю, почему наша экономика в такой дыре.
СЕРГЕЙ. Экономика здесь ни при чем. Вылезай, покажу тебе эффективную экономику.
ЕЛЕНА наполовину высовывается из палатки
СЕРГЕЙ. Не бойся, это только экскурсия, я не собираюсь тебя воспитывать.

ЕЛЕНА качает головой и выбирается наружу.

СЕРГЕЙ (идет к муравейнику, садится на корточки, Елена подходит и стоит рядом.) Вот, смотри. Видишь, сколько их. Это самые живучие насекомые на свете.  Муравейники есть везде, и сколько их не разоряй – они возрождаются.
Вот, видишь, один муравей другому помогает. Один носильщик по жизни, а второй дилетант. Он вообще-то разведчик, должен бегать далеко без всякого груза. Но им не западло поменять специализацию, если товарищ просит. У них этих понтов нет, как у людей. А в детстве они сами выбирают работу по способностям, и муравейник не считает, что няньки или строители чем-то хуже, чем наблюдатели или солдаты.
А видишь, как они лбами толкаются, будто целуются. На самом деле – это они еду друг другу носят. За любую работу муравей получает пайку от товарища. Так что и занят все время, и голодный никогда не останется. И муравейник процветает. Смотри, какие они быстрые, сильные и жизнерадостные. А какой дворец отгрохали!
ЕЛЕНА. А что они делают, если не сходятся взглядами? Хотя о чем это я, какие у них взгляды?
СЕРГЕЙ. Может, порой и не сходятся. Но поссорившись с одним муравьем, ты не уходишь из муравейника.
ЕЛЕНА. Даже если бомжуешь?
СЕРГЕЙ. Всегда. Твоя судьба – это частность, а муравейник вечен.
ЕЛЕНА. (Стряхивает с рукава последнего муравья). Ну, знаешь. Люди – не муравьи. Нам надо больше, чем кусок хлеба с баландой.
СЕРГЕЙ (поворачивается к Елене). Да, к сожалению. Оттого все и беды.

Елена устало опускается на пенек.

ЕЛЕНА. К сожалению…И что ж ты тогда от меня понял? Я думала, самостоятельнее стал.
СЕРГЕЙ. Ну да, самостоятельнее. (встает, опираясь на ближайшее дерево, смотрит в зал). Я пришел к тебе как ребенок на звук волшебной дудочки, я думал – вот мое вино, значит здесь и мое счастье. Ты мне нравишься, конечно, ты такая роскошная женщина, но на улице я бы к тебе не подошел. И не знаю, сам я тебя выбрал или вино за меня выбрало.
ЕЛЕНА. (Она вернулась «к столу», достала из сумочки складную щетку для обуви и начала чистить туфли. Говорит, не отрываясь от дела). Ты думаешь, у тебя была возможность выбирать? Подойти ко мне на улице?
СЕРГЕЙ (оборачивается к Елене). Возможность всегда есть, только мы ею не пользуемся.
ЕЛЕНА (на секунду задумалась). Ну, к этой мысли тебя любая могла привести.
СЕРГЕЙ. Ты – не любая, ты – одна единственная.

ЕЛЕНА улыбается, наконец, умиротворенно, разглядывая свою обувь. Сергей присел на землю рядом с деревом, смотрит в небо. Герои сидят на расстоянии друг от друга, каждый из них находится в отдельном круге света.

ЕЛЕНА. А ты уверен, что сам когда-нибудь выбирал?
СЕРГЕЙ (в пространство)  Была у меня однокурсница когда-то, она по-настоящему нравилась. Крутая, как ты, и бесшабашная, как Танька. Я подойти так и не решился.
ЕЛЕНА. Так подойди. Я буду за тебя рада.
СЕРГЕЙ. У нее, небось, фирма сейчас покруче твоей. Или муж-миллионер.
ЕЛЕНА. Я же не говорю – женись. Просто подойди. Что ужасного случится?
СЕРГЕЙ. А ведь верно, ничего. Ты умная женщина. И как я тебе голову заморочил? Зачем ты меня до сих пор жалеешь?

ЕЛЕНА пожимает плечами.

СЕРГЕЙ. Думаешь, черт попутал связаться?
ЕЛЕНА. Ну, время прошло не без пользы. Мобильник вот отключать научил…
СЕРГЕЙ. Не обижаешься?
ЕЛЕНА. Бога ради.
СЕРГЕЙ. Царица! Допьем?
ЕЛЕНА. Валяй.

Сергей возвращается к «столу», наливает, протягивает ей стакан.

ЕЛЕНА. Хочу тебе напоследок признаться. Никакого «Седьмого неба» ты не пробовал. Когда ты позвонил, у меня как раз запас кончился. И я тебе подсунула похожее, «Пино-гри», только этикетку переклеила. И его же мы пили всякий раз, как ты просил. Прости. Через неделю привоз, в магазинах появится настоящее. (Пьет).
СЕРГЕЙ. Обалдеть! Так вот почему у нас все вкривь и вкось пошло!
ЕЛЕНА. Ты серьезно думаешь, что дело в вине?
СЕРГЕЙ. Ну а как же? Я планировал, что перемены будут – и они случились. Но ты в моем кино участвовать не захотела – вот у нас с тобой и не сложилось. Все сходится.
ЕЛЕНА. То есть, если бы мы встретились днем раньше, когда настоящее вино не распродали, то и жили бы душа в душу?
СЕРГЕЙ. Может, жили бы, а может, и начинать не стали, кто знает.
ЕЛЕНА. Ты как алкоголик, только без запоев. Те тоже во всех бедах вино обвиняют. Сам со мной за стол сел, сам работать начал, сам жить остался, сам ушел. А теперь вино не то.
СЕРГЕЙ. Да…Я же, в принципе, и когда бомжевал – мог на это вино на стеклотаре скопить. Но мне и в голову не приходило.
ЕЛЕНА. Очень обидно?
СЕРГЕЙ. Нет, дело прошлое. Но ты сколько молчала!
ЕЛЕНА. Думала, ты меня не простишь.
СЕРГЕЙ. Ну, нашла судью…
ЕЛЕНА. Я буду тебя помнить.
СЕРГЕЙ. В этом-то я не сомневался. Не каждый день бомжа в люди выводишь.
ЕЛЕНА. Скажи мне что-нибудь на диктофон, для будущих потомков. Я, когда мне какой-то необычный человек попадается, всегда его на диктофон записываю. Чтобы дети узнали, что в жизни не только деньги делают.
СЕРГЕЙ. Круто. Ты все-таки не безнадежна. Но что я им скажу, я же не лектор общества «Знание»?
ЕЛЕНА. Просто немного расскажи о себе (достает диктофон, включает, протягивает в сторону Сергея).
СЕРГЕЙ. Ну… здравствуй, дружок. (голос можно усилить) .Это я, Сережа.  Я о себе не очень-то говорить умею, видимо, не стать мне звездой. Ну и ладно, не всем же быть звездами.
Я тебе лучше про своих знакомых расскажу. Совсем недавно я был бомжем, бродягой, значит. И мы ходили по разным дорогам с замечательной женщиной, Татьяной.  Больше всего на свете она любит дорогу, потому и бомжует до сих пор. От нее я понял, что можно быть счастливым даже на свалке,  и что самое необходимое для жизни человек всегда получает. Правда, иногда то, что ему необходимо, не всегда нравится окружающим. Таня, к сожалению, страдает запоями.
А сейчас все переменилось, я стал цивилизованным человеком, и разговариваю еще с одной замечательной женщиной. Хотя она и плохо переносит бомжей, но мне позволила… сказать пару слов на свой диктофон, потому что умеет отступиться от своих предрассудков. Хозяйку диктофона зовут Елена, она очень деловая женщина. Тебе наверное это тоже известно. Я раньше не любил богатых, а познакомился с ней, и понял – напрасно. Деньги вообще ни о чем не говорят, только немного усложняют жизнь. Я узнал от нее, что бороться за процветание можно с той же страстью, что и за мир во всем мире, и о характере человека его страсть не говорит ровным счетом ничего. А характер у Лены – ого-го. И поступиться принципами почти невозможно. Разве что, от большой любви, о которой я пока только мечтаю. Так-то, дружок, в этом-то все и дело (жестом просит выключить). Ну как, сойдет для коллекции?
ЕЛЕНА. Сойдет. Интонацию не спутаешь. Я, правда, так и не поняла, в чем мораль.
СЕРГЕЙ. (пожимает плечами) Зачем обязательно мораль? Вы мне обе нравитесь, вот и запечатлел.
ЕЛЕНА. Да… Довезти тебя до города?
СЕРГЕЙ. Нет, спасибо, я пройтись хочу.
ЕЛЕНА. Ну…будь здоров. Если что, звони.
СЕРГЕЙ. Счастливо.

Елена уходит. Сергей начинает собирать вещи, насвистывая «Взвейтесь кострами». Елена возвращается с полдороги.

СЕРГЕЙ. Что-то забыла?
ЕЛЕНА. Телефон, как обычно.
СЕРГЕЙ. Мало что меняется на свете.
ЕЛЕНА. Ну, я же сама вернулась (поднимает телефон, кладет в сумку). Теперь точно - пока (идет через сцену).
СЕРГЕЙ. Лена!

Елена оборачивается и вопросительно смотрит на него.

СЕРГЕЙ. Нет, ничего. Хочу твое лицо запомнить. Тоже вроде как для истории.
ЕЛЕНА. Красивая?
СЕРГЕЙ. Особенная.
ЕЛЕНА. Спасибо за сомнительный комплимент.(Идет дальше, оборачивается у края сцены). Ты – тоже особенный (скрывается из виду).

Сергей складывает в рюкзак последние, берет пакет с мусором – собрано все, кроме палатки. Затем он  подходит к муравейнику.

СЕРГЕЙ. Ну что, до свидания, мурашки. Веселое кино было,
правда? Не мы здесь первые, не мы последние, так что вы, наверное, уже и человеческий язык понимать стали.
Я вообще очень вас уважаю, мурашки. Вы такие организованные, что я иногда думаю – вы и есть разум нашей планеты. Каждый муравей – отдельный нейрон огромного и медлительного мозга. А иначе – зачем вам ваши дворцы и дороги? И вот вы стоите здесь и наблюдаете, и делаете выводы, как человеку дальше жить.
Вам наверное, интересно, что я сам дальше думаю. Мне бы на вашем месте было интересно, поеду я под влиянием последних событий к Натахе, ну, той однокурснице, или вернусь домой и буду страдать о несбывшихся шансах. Мне тоже мурашки, интересно. Я не знаю. И то хорошо, и то неплохо. Жизнь происходит, остальное фигня. Вот что точно сделаю, так это «Седьмого неба» с получки куплю. Все-таки не зря я другой вкус помнил. Куплю, открою, и все переменится, вот увидите.
Поляна у вас красивая, вот что. Ландшафт и все такое. Знаете что, мурашки? Точно такая есть на противоположном конце города. На свалке, где моя Танюха жила. А знаете, что было на том месте, где ваш дворец стоит? Большая куча мусора!

Смеется, достает из палатки табличку «Свободно», вешает поверх входа и с песней «Новый поворот» уходит.
Налетает ветер, раздувает стены палатки и уносит табличку  прочь.
В глубине сцены мы видим Елену. Она набирает номер на мобильнике.
ЕЛЕНА. Володя? Здравствуй. Это я, Лена. По-прежнему по тебе скучаю. В любое время. Только на выпивку зарабатывать будешь сам. Да хоть и грузчиком, мне все равно. Через полчаса я дома. Пока.

Конец


Рецензии
Читая, по ходу пьесы я записал свои ощущения, возможно они покажутся Вам в чем-то полезными.


Таньку... нет, наверно не бросит. Душевная она (наверняка). Не бросит, в смысле поможет из де..ма вылезти, но не более того. Зацепил крючок...

Ставлю сотку, что бомж-интеллигент сразу просечет про Пино-гри вместо Седьмого неба, но не сразу скажет. Но опять крючочек хороший, интригует. Проехали дальше...

- Послушайте, а что вы так зациклились на этом «Седьмом небе»?
- Просто это мое любимое вино, с юных лет. Я когда-то, еще начиная свою бездомную жизнь, себе загадал: вот случится мне отведать снова такого вина – значит, пора снова выходить в люди, и ничего не дожидаться.
А вот это уже неожиданная коллизия. Это уже КРЮК (М.Веденскому привет). Мысль понятна, но ЭТО уже становится интересным...

База, взяточник, тесть-бандит... Слишком злободневненько, so-so.

- Круасаны, грибы кокот, настоящий оливье, не наш новогодний.
- Глазунью. С тремя глазами.
Изысканый бомжара и простецкая бизнес-леди. Влобовато, но для широкой аудитории потянет...

- Извините, у нас на свалке все на ты. Она вас не думает обидеть.
Что-то мне вдруг Проза вcпомнилась - уж не аллюзия ль... :))
Однако перед вторым ужином об истинности Седьмого неба ни слова. А ведь неделя прошла - почему не прикупила...

Хм, независимо от вкуса... Ложь никогда к добру не приводит.

- У Елены Алексеевны любимый в Париже, а я у нее просто работаю.
- Это ты не смеши людей.
Хорошо. И кажется про "не брошу" я угадал :))

- Ты в своем уме? Этот, как ты говоришь, француз, известный дизайнер, богач и знаменитость. А я кто?
Так себе не очень... Кокетством отдает.

- А ты – нормальный парень, и много власти не заберешь...
Все-таки Танька - НОРМАЛЬНАЯ бомжиха, а не Диоген помоечный, чтобы так философски-отстраненно сдавать чела, с которым десять лет делила жизнь. "Я ему не пара" говорит, а по ходу ведь вполне начинает тянуть на.
Психа маловато, надлома, как на мой...

- А ты и не забудешь. Будешь ее детей качать, а меня вспоминать.
Ужли точно - угадал? :))

- Вы как будто собаку продаете.
- Я не продаю, а в хорошие руки отдаю.
Браво... Таня! :))
Значит, тут я "угадал".

- А я и не обещала. Спасибо за угощенье. (Уходит).
Как-то резковато... И еще я бы салфетку на стол кинул.

- (Cнова наливает себе вина, отпивает). Нет, все-таки детства не вернуть. Не пойму даже, в чем разница. И тогда, и сейчас сладкое, терпкое, все как положено.
Класс... Догадался ли уже? Догадается ли?

- Может, и правда, хватит обманывать. И вас, и себя (Подходит к нему, обнимает его сзади за плечи).
Как на мой так опять резковато. И лучше бы на "обманываться" сакцентировать. Все-таки хоть и решаются такие дела на небесах и с первого взгляда, но - сомнения, сомнения... Вся предыдущая жизнь и все такое прочее.

- Нет, не так. Очень красиво, без пошлости.
Не слишком ли красиво...


Картина третья (кстати, два раза?)

Эх-хе-хех, сплошные пироги да кофточки...

- А ты, оказывается, адаптировалась.
- Как ты сказал?
Ну правильно, побыла умной и хватит... бомжиха.

- ... Может, зря все-таки меня прогнала?
- А чего ты хотела? Ты ж сама мне в ласке отказала...
Как-то неуклюже все это. Оправданием звучит, а в чем ему опрадываться? Все ж к этому и шло, и все это понимали...

- Не узнавал про своего папика, может, он под амнистию попал?
Папика? Всегда был уверен, что папик и отец это нечто совершенно разное.
Папиком обычно называют "спонсора" - молодые шлюшки...

- Я думал, ты по-прежнему беременна. А так многое проще.
То есть, ГЕРОЙ ушел от беременной женщины. Принципами не сошлись, понимаю...

- Ну, знаешь. Люди – не муравьи, нам надо больше, чем кусок хлеба с баландой.
- Да, к сожалению. От того все и беды.
Что-то здесь криво с философией как-то :))

- Хочу тебе напоследок признаться. Никакого «Седьмого неба» ты не пробовал...
- Обалдеть! А я думаю, чего это у нас все вкривь и вкось пошло?
Ага. Значит, сам не понял - она рассказала. Второй крючочек отцепляем, и сотку я, к сожалению, проиграл... И как мне кажется, напрасно :))
Зато последний КРЮК - о ложных надеждах - оказался верным, но... каким-то вялым, что ли. Коллизии-то, по большому счету не произошло. Так, случайно встретились, случайно разошлись (или НЕ случайно, что ничего по сути не меняет)...

Собственно, это уже конец. Остальное


Впечатленние:
Первое действие "на ура", второе завалено. Глубокомысленный треп о частностях и ничего интересного. С диктофоном - полный нонсенс. "Пи-пи-пи, московское время три часа, для тех кто не успел повторяем: пи-пи-пи..." С мудрыми мурашами - тоже самое. Половина "разъяснений" ни в дугу, и там и там оставить бы попаре предложений, не больше...
В целом, конечно, сильно написано. И самая концовка (разговор с бывшим) как логический вывод понравилась. Но, еще раз, "расставательные" диалоги с женщинами показались нудными, не особо содержательными и от того перетянутыми.



С уважением, Александр

P.S. Кстати, первая пьеса на Прозе, которую я прочитал от начала до конца :))

Carapax   13.08.2003 16:13     Заявить о нарушении
Здравствуйте, Александр
Спасибо за подробные комментарии. Есть над чем подумать. Но пока делать выводы и принимать меры не буду. Поскольку по-прежнему верю, что сюжет может быть в пьесе не главным, что можно сосредоточиться не на действии, а на характерах. И то, что Вам кажется разговорами ни о чем, во втором действии, для меня - как раз та часть, где герои могут о себе заявить. Конечно, характер и в действии проявляется, но мне так хочется, для разнообразия.
А меры надо будет принимать, если много мнений совпадут, по верному замечанию В.Шимберева. С учетом гендерного аспекта (то есть и женщинам то же покажется неубедительным). А то ведь возмущение "ГЕРОЙ ушел от беременной" предполагает, что беременная непременно слабая и нуждается в опеке. Но ГЕРОЙ не слишком встроен в традиционную культуру, и потому если женщина ведет себя самодостаточно - он ей и верит.
С уважением

Марина Куновская   16.08.2003 19:19   Заявить о нарушении
Беременная - она не слабая, она... беременная, что ли?
Извините, долго не знал, что ответить.
Да и сейчас тоже...

Carapax   20.08.2003 19:43   Заявить о нарушении
На это произведение написано 10 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.