Кошки-мышки немного мистическое

(Прошу не судить строго, это только эскиз. Буду очень признателен за критику и советы).

По реке плывет кораблик,
Он плывет издалека,
На кораблике четыре
Очень важных моряка.

У них ушки на макушке,
У них длинные хвосты,
И страшны им только кошки,
Только кошки, да коты.

Даниил Хармс, «Кораблик»

Эта история началась солнечным июньским днем в конце семидесятых годов с обычного дворового футбола, когда десятеро мальчишек из восьмого класса одной из средних школ Питера (тогда еще Ленинграда) решили немного развеяться и погонять «пузырь» по полю. Вообще-то футбол не входил в планы пацанов, первоначально предполагалось мероприятие, именуемое в наше время тусовкой, по случаю успешной для одних или более-менее успешной для других школьников сдачи экзаменов. Тусовка состоялась на заднем дворе школы. Программа была минимальная: две бутылки портвейна, четыре плавленых сырка и одна пачка сигарет. Запасы закончились в один момент. Стакан портвешка, крошка сыра, по две сигареты на каждого, и программа подошла к концу. Все очень скоро заскучали. Ситуацию разрулил Петруха. Он пошел отлить в кусты и вернулся оттуда со старым детским резиновым мячиком. Обычным, двухцветным, красно-синим, немного спущенным, но все еще живым.
— А давайте в футбол!— предложил Петя, пульнув в пацанов находкой.
— Оба-на!— обрадовались пацаны. Они моментом поделились на команды. Одну возглавил Петя, другую Саша, два лидера класса. И игра началась.
«Пузырь» пинали долго, не меньше часа. Устали порядочно, но завязывать с игрой никто не хотел. Пары алкоголя разжигал в пацанах азарт. Еще больше их подстегивали собравшиеся посмотреть игру девчонки-однокласницы. Они сидели на свежей зеленой траве, и плели из одуванчиков венки для победителей. Время от времени, в особо захватывающие моменты, девчонки громким визгом подбадривали ребят. Счет уже был пять четыре-пять. Петина команда проигрывала, но у нее появился шанс выровнять счет. Нападающий Миша только что отобрал у командира команды противника мяч, и теперь стремительно несся к воротам. Мячик, прыгая по полю, неуклонно катился к воротам. Красный, синий, красный, синий, мелькали его разноцветные бока. Ворота были уже совсем близко. Защиты не было. Девчонки азартно визжали. Миша замахнулся и, уже было, приготовился к удару, как вдруг, на поле появился кот. Огромный, черный как головешка и без единого пятнышка, он сиганул прямо перед воротами. От неожиданности Миша сфальшивил, удар по мячу пришелся слишком низко, и мяч просвистел высоко над штангой. Девочки с досадой застонали, большинство их болело за Петину команду, зато радости противника не было предела.
Миша стиснул зубы и зло посмотрел на кота. Тот уже перебежал через поле и, не спеша, прогуливался вдоль густых кустов шиповника. Миша наклонился и подобрал с земли камень. Камней на боле было много. Кирпичная крошка местами сошла с поля, оголив основу поля доломитовый щебень. Миша метнул камень в кота. На успех он не рассчитывал,  снайпером он никогда не был. Но его снаряд угодил точно в цель. Кусок доломита угодил коту прямо по голове. Кот мякнул (именно мякнул, а не мяукнул) и упал. Петя и остальные члены его команды радостно заулюлюкали. Они тоже взяли по камню и принялись швырять их в бедное животное. Кот попытался подняться. Пошатываясь, он сделал несколько шагов, но очередной булыжник вновь поверг его на землю. Бойня продолжалась недолго. Не все снаряды попадали в цель, но досталось коту изрядно. У него были поломаны несколько ребер, две лапы, передняя и задняя, разбита голова, отчего серьезно пострадал правый глаз. Истязание животного прекратилось благодаря одной из девчонок.
— ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ!— истошно завопила она и побежала к поверженному животному. Это была Таня, хрупкая веснушчатая однокласница футболистов. Она перебежала через футбольное поле и взяла кота на руки, испачкав при этом платье кровью животного. Мальчишки прекратили ликование, и сконфуженно отвернулись от однокласницы, держащей раненого кота на руках. Таня плача, побрела вдоль кустов шиповника в сторону своего дома.
— Бедненький,— слезы девочки падали на испачканую кровью шерсть кота.— Я тебя вылечу. Обязательно вылечу.
Кот тихо мяукнул и посмотрел на Таню единственным уцелевшим глазом. Он словно говорил ей: «Я знаю. Спасибо тебе. Ты очень добрая девочка».


Дома никого не было. Папа и мама были еще на работе. Таня влажной тряпкой смыла с шерсти кота грязь и кровь, наложила на раненные лапы шины, смазала йодом рану на его голове. Затем она отнесла его в свою комнату и уложила на заранее приготовленный коврик. От молока кот отказался. Он лежал на подстилке и тяжело дышал. Время от времени он открывал глаз и смотрел на девочку, словно боялся, что она может уйти, оставив его одного. Но она не уходила. Не уходила пока не вернулись родители.


Родители пришли поздно. Они поужинали. Таня заботливо разогрела к их приходу еду.
— Что-то случилось?— Танина мама, Вера Ивановна озабоченно посмотрела на дочь. Она еще в дверях заметила грусть в Таниных глазах, и это ей не понравилось. У дочери были серьезные проблемы со здоровьем. У Тани была лейкемия. Долгое время проявления болезни были незначительными, но последнее время она начала медленно прогрессировать. Об этом говорили и результаты анализов, и общее самочувствие Тани.
— Ты хорошо себя чувствуешь?— теперь и отец, Дмитрий Петрович заметил, что дочь немного не в духе.
— Со мной все в порядке,— ответила Таня.— Просто сегодня мальчишки прямо на моих глазах закидали кота камнями.
— Какой ужас!!!— Вера Ивановна схватилась за лицо руками.— Да что же это происходит?
Она знала, что дочь очень впечатлительная. Переживания могли отрицательно повлиять на ее самочувствие.
— Вот, скоты!— выругался Дмитрий Петрович.— Они убили его?
— Нет,— Таня отрицательно покачала головой.— Но ему здорово досталось.
— Слава Богу!— Танина мама вздохнула.— Все равно изверги.
Таня кивнула.
— Но я все равно его вылечу.
— Что?!— Глаза Дмитрия Петровича округлились.— Вылечишь?! Ты, что, принесла его домой?!
Таня шмыгнула носом и снова кивнула. Вера Ивановна от изумления открыла рот. Теперь и до нее дошел смысл сказанного. Она незаметно под столом наступила на ногу супруга. Дмитрий Петрович уже начал наливаться краской. Он терпеть не мог домашнюю живность. Даже аквариумных рыбок. «Животные созданы для природы,— говорил он, когда Таня изредка просила купить ей на день рождения щенка или котенка.— Там их место. Ну, в крайнем случае, в деревне или в совхозе».
— Мы можем на него взглянуть?— Дмитрий Петрович немного остыл.— Где он?
— В моей комнате,— ответила Таня.
— Ну, ладно,— Танин папа посмотрел на супругу. Та одобрительно кивнула и погладила его ногой по ноге.— После ужина посмотрим, что это за зверь.
— Хочешь, можешь идти к нему,— предложила Вера Ивановна.— Я же вижу, ты волнуешься.
— Правда!— обрадовалась Таня. Это было просто чудо. Родители не только не отругали ее, но даже проявили заботу о несчастном животном.— Тогда я пойду?
Девочка вопросительно посмотрела на родителей. Танин папа улыбнулся и кивнул. От мамы ответ не требовался, по этому она даже не никак отреагировала. В их семье все решения принимал муж.


— Она притащила это дерьмо домой?
Таня ушла в свою комнату, и Дмитрий Петрович наконец дал волю своим эмоциям. Говорил тихо. Боялся, что дочь услышит его.
— Нужно избавиться от него,— он нахмурил брови.
— Не сейчас,— Вера Ивановна первый раз в жизни возразила мужу.
Дмитрий Петрович ничего не сказал, только недобро посмотрел на супругу. Он прекрасно понимал, лишняя психологическая травма дочери сейчас ни к чему.
— Что будем делать?— Вера Ивановна отступила на шаг назад. Она понимала, что ее возражение не пройдет безнаказанно.
Дмитрий Петрович встал из-за стола, достал из холодильника бутылку водки и вернулся на место. Это была месть. Месть за маленький бунт. Вера не терпела «стограмчиков» мужа и Дмитрий, прекрасно понимая это, всегда сдерживался, но не сегодня. Он также достал две рюмки и поставил их на стол.
— Я не буду,— возразила Вера Ивановна. Она демонстративно отодвинула рюмку.
— А я разве тебя спрашивал?— Дмитрий Иванович вопросительно поднял бровь.— Куда ты денешься.
Он разлил спиртное.
— Давай, за Танюшку и ее доброе сердце,— он чокнулся о стоящую на столе рюмку и залпом осушил свою.
Вера сделала тоже самое. Тост исключал сопротивление. За Танюшку она не только выпила бы, она жизнь отдала бы и сделала бы еще много глупостей. В ее голове пронеслась идиотская мысль о том, что она за благополучие дочери даже легла бы под дворника Василия, но от этой мысли ей стало дурно.


— Ну, где наш герой?— Дмитрий Петрович вошел в комнату дочери. Вера вошла следом. Кота они увидели одновременно. Несчастное животное являло собой жалкое зрелище. Таня сидела на своем диванчике. Кот лежал на подстилке у ее ног. Почуяв Таниных родителей, он открыл один глаз и виновато посмотрел на вошедших. Именно виновато, Вера Ивановна не столько увидела, сколько почувствовала это, словно перед ней было не животное, а вполне разумное существо.
— А он милый,— Танина мама улыбнулась.
— А здоровенный какой!— Дмитрий Петрович удивленно поднял брови.— Прямо не кот, а Бегемот настоящий.— Он имел в виду булгаковского Бегемота из «Мастера и Маргариты». Эта книга в те годы была почти табу, купить ее было невозможно, но ее читали в распечатках сделанных на ЭВМ, «Эрах» и ротапринтах.
— Скажешь, тоже,— Таня рассмеялась.— Ну, какой из него бегемот? Он даже не толстый совсем.
Она понятия не имела о книге Булгакова, отец не давал ей читать такие вещи. Мала еще для антисоветской прозы, может сделать неправильные выводы.
— Все равно большой,— Дмитрий Петрович даже причмокнул.— А черный, что черт рогатый.
— Да уж,— Вера согласно кивнула. Кот ей не очень нравился. Она была немного суеверна, и всегда обходила стороной места, где ей перебегали дорогу черные кошки.


— Кажется, я знаю, что делать,— Дмитрий взял жену за руку. Они покинули комнату дочери, оставив Таню с котом наедине.— Через три дня Танюшка едет в санаторий. Как только проводим ее, я позову дворника Василия, дам ему денег, пусть отнесет кота в ветеринарку.
Вера поморщилась. Отправлять кота в ветеринарную клинику ей не хотелось. Там его несомненно усыпят, а содействовать чьей-либо смерти она не желала, даже если это не человек, а животное.
— А если он очухается?— с надеждой спросила она.
— Очухается, его счастье,— Дмитрий тоже не был сторонником душегубок.— Выпрем за дверь. Пусть идет на все четыре стороны.
— Ну, и ладно,— Вера вздохнула. Дай Бог, чтобы этот кот поправился. Но что-то ей подсказывало, что кота ждет именно ветеринарка, или что еще хуже.


— Папочка, Мамочка! Я очень буду скучать по вам,— Танюшка торчала из раскрытого окна вагона. Поезд «Ленинград-Евпатория» с минуту на минуту должен был отправиться с перона.
— Мы тоже,— Дмитрий Петрович даже прослезился. Не видеть родную дочь целых три месяца – это слишком. В прочем, он планировал взять в июле отпуск и вырваться с супругой в Евпаторию к Тане на недельку другую.
— О котике позаботьтесь,— попросила Таня.— Он еще слабый очень.
— Конечно позаботимся,— кивнула Вера Ивановна и немного покраснела. Она знала, что коту осталось жить считанные часы, и ей было стыдно.
— Все будет пучком!— отец подмигнул Тане. Поезд только что тронулся и начал набирать скорость.
— Пока!— Танино веснушчатое личико удалилось и потерялось среди таких же веснушчатых мордах ее ровесников и ровесниц, торчащих из всех окон вагонов. Подав гудок, поезд покинул перон и очень скоро растаял в колеблющейся от жары дали.


— Держи,— Дмитрий Петрович сунул мешок в руки дворника Василия. Когда он засовывал кота в мешок, тот совсем не сопротивлялся. Он и сейчас вел себя абсолютно мирно, словно смирился со своей несчастной судьбой.— Вот тебе червонец, отвезешь зверя в ветеринарку.
Оскалив гнилые зубы, Василий улыбнулся.
— Маловато будет,— он уже остограммился и вел себя слегка фамильярно.— Четвертной гони.
— Имей совесть,— возмутился Дмитрий Петрович, но четвертной все же достал.— Четвертного коту на свадьбу хватит.
— На мокрое дело толкаешь гражданин-начальник,— Василий лукаво прищурил глаза, от чего рожа его стала еще более мерзкой. Дмитрий закрыл дверь. Он еле удержался, чтобы не заехать дворнику по наглой физиономии.
— Вот так вот?!— Василий некоторое время все еще таращился на дверь квартиры Дмитрия Петровича. Ему было плевать на то, что Петрович был мент, плевать на то, что не просто мент, а большая шишка на Литейном четыре. Никто не имеет права столь бесцеремонно закрывать перед его носом дверь. Мусор еще поплатится за это. Василий взял мешок подмышку и покачиваясь пошел вниз по лестнице.
Ни в какую ветеринарку он не собирался. Много чести для какого-то сраного кота. Утопить его в ведре, или башкой об стенку, решил Василий и пошел в магазин за водкой.


— Ну, ели у тебя есть какой кошачий Бог, самое время помолиться,— Василий встряхнул мешок. Кот не издал ни звука. Дворник даже решил, что кот наверняка уже издох. Мешок был очень плотным. «Задохнулся, скотина, наверное». В подвале было темно и сыро. Тусклый свет лампочки в дальнем конце подвала, расплывался в глазах Василия и делился на два неясных ореола. Глотнув из ополовиненной бутылки для храбрости, дворник раскрутил мешок и метнул его в ближайшую стену. Послышался глухой удар и больше не звука. Кот даже не мяукнул. «Точно сдох», Василий глотнул еще водки и пошел на выход.


Лето пролетело как один день. Кота Таня конечно вспоминала. Время от времени, он всплывал в ее сознании улыбчивой одноглазой кошачьей физиономией, но новые впечатления и новые знакомства отодвинули память о несчастном животном на задний план. В санатории Таня познакомилась с маленьким мальчиком по имени Гоги. Гоги было не больше десяти. Он был из грузинской семьи, но совсем не походил на грузина. Бледный, худой, с огромными печальными глазами, он больше напоминал Тане мальчика-пажа из старого фильма о Золушке. У Гоги тоже была лейкемия, «бэлокровъе» как он сам говорил, только в более тяжелой форме. Гоги постоянно терял сознание, иногда у него носом шла кровь, да так, что остановить ее было почти невозможно. Таня заботилась о Гоги как о родном брате. Она даже полюбила его. Когда они прощались в конце лета, Таня даже всплакнула и призналась ему, что никого и никого так сильно не любила как его.


— Как котик?— возмужавшая и загорелая, Таня с огромным букетом гладиолусов, купленным отцом у цветочницы на вокзале, стояла на перроне и, улыбаясь, смотрела на родителей. Дмитрию Петровичу не удалось взять отпуск и расставание с дочерью продлилось на целое лето. И все из-за злосчастного дворника Василия, которого в июле месяце убили самым что ни на есть жестоким способом. Труп дворника обнаружили обезглавленным в подвале собственного дома. Кто-то затащил Василия в подвал и там обезглавил. Дмитрий Петрович лично вел дело, но найти убийцу так и не смог. В деле было много загадочного и непонятного. В конце концов, пришлось закрыть его как нераскрытое. Самым странным в смерти дворника было даже не то, что у него не было и не могло быть врагов (кому нужен никчемный, безвредный алкоголик), больше всего Дмитрия смущало заключение патологоанатома, который сказал ему, что Василию голову не отрезали и даже не оторвали, а скорее всего откусили. На шее дворника, той что когда то соединяло его бестолковую голову с телом, сохранились четкие следы чьих-то огромных зубов. Следов в подвале также обнаружено не было. Только несколько отпечатков кошачьих лап, слишком маленьких, чтобы подозревать подвальную кошку в убийстве.
— Котик?!— Дмитрий Петрович расплылся в улыбке. Он и его жена Вера совсем забыли о несчастном коте, так некстати вторгшемся в их семейную жизнь за несколько дней до отъезда дочери в санаторий.— А что с ним? Все в порядке. Поправился, да и сбежал себе.
— Правда?!— Танюшка бросилась на шею родителей. Она так соскучилась за эти три месяца по ним.
— Правда, правда,— Дмитрий и Вера отчаянно закивали головами, правда мама отчего-то густо покраснела, но Таня ничего не заметила.— Может даже увидишь его как-нибудь во дворе.


Первого сентября Таня пошла в девятый класс. Учеба шла гладко. Первые две недели Таня жила воспоминаниями о лете и санатории. Она часто рассказывала однокласницам о своем новом друге, смешном и трогательном маленьком мальчике Гоги. Таня не знала, что первого сентября, в тот самый день когда она с букетом цветов стояла на линейке возле своей школы, маленький грузинский мальчик Гоги умер в детской больнице родного города Тбилиси. Она узнала об этом позже, за несколько дней до своего Дня Рождения.
Это произошло ночью. Таня мирно спала и во сне увидела его. Гоги как всегда улыбался, глядя на нее большими печальными глазами.
— Здравствуй Таня,— сказал он. Гоги даже во сне говорил с акцентом.— Я прышол сказат тэбэ, что я умэр.
— Что?!— Таня испугалась.— Что ты говоришь?!
— Я умэр дэвят днэй назад,— Гоги по прежнему улыбался.— И пришол попрошатся с табой. Мне пора уходить.
Таня невольно закрыла рот рукой.
— Это очень плохая шутка,— Таня едва не плакала. Она не знала, как реагировать на слова друга.
— Я нэ шучу,— Гоги перестал улыбаться.— Мне очен жал говорыт об этом, но я действытелно умэр.
Таня разрыдалась.
—Нет! Нет! Этого не может быть,— она уже поняла, что это сон, но эмоции брали свое.— Я не хочу!
— Нэ плач,— Гоги приблизился к ней и обнял ее за талию прижавшись к ее животу холодной щекой.— В смэрти нет ничего страшного. Все когда-ныбудь умрут. Едынствэнное о чем я жалэю, это о том, что мы встрэтимся совсэм нэскоро.
— Что?— Таня продолжала плакать. Она сквозь слезы удивленно уставилась на Гоги.— О чем ты?
— Я выдел его,— Гоги снова улыбнулся.— Он сказал, что у тэбя будэт все хорошо. Ты проживешь очэн долго.
— Кто? Кто тебе это сказал?— не поняла Таня.
— Кот,— ответил Гоги.— Болшой черный кот. Он сказал ты спасла его от смэрти.
Таня от удивления раскрыла рот и перестала плакать. Гоги ничего не знал о коте. Она ему никогда не рассказывала о нем.
— Вы скоро увыдитэсь,— Гоги помахал ей рукой.— Прощай, мне пора.
Он повернулся к ней спиной и медленно пошел в туманную даль. Когда его уже почти не было видно, Гоги на мгновение задержался и повернув к Тане свое бледное лицо крикнул.
— Я тэбя лублю!
— Я тоже,— прошептала Таня и снова зарыдала. Она не могла поверить в то, что с Гоги могло что-нибудь случиться.


— Что, что случилось?— Вера Ивановна была ужасно напугана. На заплаканные глаза дочери просто невозможно было смотреть.
— Гоги умер,— тихо сказала Таня и снова заплакала. Сон никак не выходил из ее головы.
— О, Боже!— мама обняла дочь, отец вскочил с табуретки и пристроился рядом. Родители уже догадались, что дочери приснился дурной сон. Они знали кто такой Гоги. Таня прожужжала им все уши рассказами о забавном грузинском мальчишке.
— С чего ты взяла?— Дмитрий Петрович успокаивающе погладил дочь по плечу.
— Я знаю, он приходил ко мне во сне,— Таня не могла успокоиться, слезы так и катили из ее глаз.
— Фу-у-у!— Дмитрий Петрович тяжело выдохнул.— Я уж думал на самом деле.
— Это же только сон,— успокаивала дочь Вера Ивановна.
— Я знаю, он умер,— настаивала Таня.
— Хватит распускать нюни!— заявил Танин папа.— Сегодня же, я приду на работу и позвоню в Тбилиси. Я более чем уверен, что Гоги жив и с ним ничего не случилось.
— Правда!— Таня даже перестала плакать.— Ты правда позвонишь?
— Конечно,— Дмитрий Петрович улыбнулся.— У тебя ведь есть его адрес?
— Есть,— Таня бросилась в свою комнату и через минуту вернулась со своей записной книжкой.— Вот он.
Мысль, подкинутая отцом подарила ей надежду и Таня немного успокоилась. Она даже пошла в школу, хотя родители настаивали, чтобы она осталась дома. Они очень беспокоились, что ночные переживания могут повлечь за собой какие-нибудь последствия для слабого здоровья их дочери.


Вечером Дмитрий Петрович вернулся домой мрачнее тучи. Он сдержал обещание и позвонил в Тбилиси. Таня оказалась права. Гоги умер. Надев перед дверью квартиры дежурную улыбку, он вошел домой и с порога заявил.
— Ну, что?! Я же говорил, что все будет нормально.
Таня и Вера Ивановна рассияли.
— Ты позвонил?
— Конечно,— это была лож во спасение. Дмитрий отчаянно боролся с дрожью в голосе и непослушной кожей лица. Дежурная улыбка сама по себе пыталась сбежать с его губ.— Гоги жив, здоров, учится в школе и передает тебе привет.
Он похлопал дочь по плечу и пошел на кухню.


Этим вечером Танин отец выпил больше обычного. «За здоровье Гоги!! Тостовал он, но мысленно произносил «За упокой его души!» Жене Дмитрий тоже ничего не сказал. Незачем женщинам знать об этом.
— Танюша!— папа был изрядно на кочерге.— Ты помнишь, что у тебя скоро день рожденья?
— Конечно!— обрадовалась Таня. Эта радость была еще больше от того, что она узнала, что ее друг не умер.
— Что ты хочешь в подарок на День Рожденья?— спросил Дмитрий Петрович. Он просто мечтал наконец забыть о несчастном грузинском мальчике.— Ты уже думала об этом?
— Я?— Танины глаза вспыхнули словно лампочки. Она могла заказать все, что хотела. Отец получал солидное жалование и ни в чем не отказывал дочери, особенно когда дело доходило до Дня Рождения.— Котенка?
— Фу!— Дмитрий Петрович даже скривился.— Котенок? Разве это подарок? Я о серьезном спрашиваю.
Таня задумалась. Про котенка она ляпнула несерьезно. Она прекрасно понимала, что папа и животные в доме вещи абсолютно несовместимые.
— Хочу на форт «Чумный»,— внезапно сказала она и посмотрела на отца невинными глазами.
— Чего?!— Дмитрий Петрович опешил от удивления. Он ожидал чего угодно, но только не этого.— Куда ты хочешь?
— На форт «Чумный»,— пояснила Вера Ивановна. Это благодаря ей Таня узнала об этом месте. Вера Ивановна работала в Институте гриппа микробиологом. Это она рассказала дочери о своем кумире докторе Заболотном, принце Ольденбургском, КОМОЧУМе и лаборатории на форте «Чумной» (Даниил Кириллович Заболотный [1866-1929 г.г.] – известный микробиолог и эпидемиолог, признанный в мире благодаря своим трудам по изучению ряда инфекционных заболеваний, в т.ч. и чумы; принц Ольденбургский – изветный государственный деятель, с 11.01,1897 г. председатель комиссии по предупреждению чумной заразы и борьбы с нею - КОМОЧУМ; на форте «Чумный», или «Александр I» с 1897 г. располагалась чумная лаборатория КОМОЧУМа), она дала Тане почитать книжки об отважных ученых микробиологах.— Это один из фортов Кронштадта.
— А-а-а, понятно.— Дмитрий Петрович кивнул. О Кронштадтских фортах он слышал. Места не очень приветливые, но попасть туда можно.— Завтра же позвоню Куклину в штаб округа, попробую договориться о катере.
— Ой, как здорово!— Таня буквально завизжала от радости.— А можно мы туда мой класс пригласим?
— Конечно можно,— согласился Дмитрий Петрович.— Если они захотят, конечно. У меня от одного названия этого форта мурашки по всему телу.


Из всего класса на форт ехать согласились немногие. Девочек родители отпускать отказались, а мальчиков на причал у Зимнего Дворца, куда пограничники подали катер, явилось всего шестеро. Из всей этой команды один Леша радовал своим появлением Таню, он был ее первой любовью и явился в назначенное место по зову сердца. Остальные пятеро были не лучшими представителями Таниного класса, это они устроили линчевание кота на футбольном поле. Таня не простила им этого, но прогонять не стала. В конце концов, кот выжил. Пусть едут. В компании все веселее.


Они покинули почти пустой автобус и выстроились в короткую шеренгу лицом к Зимнему. За их спиной в блеклом тумане возвышалась величественная Петропавловская крепость.
— Хочу предупредить всех,— инструктировал путешественников командир катера капитан-лейтенант Бородько.— Во время движения все находятся в трюме. Любое перемещение по судну по согласованию со мной. Погрузка на борт и сход на берег только по моей команде. Всем ясно!
Говорил он точь-в-точь как их военрук Николай Иванович, только немного серьезнее. Мальчишки согласно кивали. Дмитрий Петрович и Вера Ивановна улыбались.
Никто не видел, как на катер с берега тенью проскользнуло какое-то животное, черное как уголь, не то кошка не то маленькая собака.


— Отчего на Чумной?— Константин Бородько вопросительно посмотрел на Дмитрия и Веру. Он разместил Таню и ее родителей в капитанской рубке. Ребятам пришлось довольствоваться трюмом, что, в прочем их устраивало. У них были портвейн, закуска и много сигарет. Никто не мешал им начать отметку Таниного Дня Рожденья.
— Танюшке так захотелось,— пояснил Дмитрий. Он кивнул на стоящую у бокового иллюминатора дочь.— Она врачом хочет стать, а там была какая-то лаборатория.
— Вакцину там делали от чумы и не только,— подтвердила Вера.
— Знаю, знаю,— понимающе кивнул Бородько.— Слышал. Только не хорошее это место, мрачное. В прочем, погода обещает быть неплохой. Может, и не будет там вам так угрюмо.
— Дай Бог!— согласился Дмитрий Петрович. Затея с фортом ему тоже не нравилась, но что поделаешь, обещание – есть обещание.


К форту они причалили ближе к полудню. К этому времени солнце высоко поднялось над горизонтом и разогнало сырость и туман. Всем даже показалось что на Землю вновь вернулось лето. Было очень тепло.
Форт выглядел очень недружелюбно. Мрачные черные стены неприступной скалой выростали из серой свинцовой воды.
— Нравится?— Бородько направил катер к небольшому пирсу у главных ворот форта.
— Ужасное место,— Дмитрия Петровича даже передернуло. Кривая, ржавая стрела механического подъемного крана, одиноко торчащая на причале, навевала у него нехорошие ассоциации. Дмитрию Петровичу даже померещился висельник, болтающийся на стреле.— Только чертей на причале не хватает.
Вера промолчала, она представляла форт несколько иначе. Почерневшие гранитные блоки стен форта выглядели действительно мрачновато.
— А, по-моему, очень мило,— засмеялась Таня.— Крепость, как крепость. Вот только брошенная какая-то.
— Брошенная? Это хорошо,— заметил Бородько.— Значит, никто не омрачит ваш праздник. К стати, Дмитрий Петрович,— он повернулся к Таниному отцу.— Незадолго до нашего прихода, пограничники обшарили весь форт. На нем никого нет. Можете отдыхать спокойно.
— Спасибо,— Дмитрий похлопал Бородько по плечу.
— Я то тут причем?— Бородько усмехнулся.— Куклину спасибо скажите. Это он все организовал.
— Скажу, конечно,— согласился Дмитрий Петрович.


Они сошли на пирс. Не смотря на прохладный ветер, было достаточно тепло. Ярко, почти по-летнему, светило солнце. Серые волны тяжело бились о пирс и гранитные стены форта. В небе парили и клекотали чайки. Забрав багаж, вся группа направилась к прямоугольной арке центрального входа. Когда-то давным-давно здесь были установлены огромные чугунные ворота с барельефами в виде львиных голов, Таня и ее мама видели их на старинной фотографии, изображавшей сотрудников лаборатории Института экспериментальной медицины, но сейчас ворот не было, и проход в форт был открыт. Они вошли под арку, и их поглотил неприятный полумрак. В конце прохода отчетливо был виден выход во внутренний, ярко освещенный солнцем, двор форта.
— Здорово!— Дмитрий Петрович шел первым. Он вышел на середину двора и с интересом рассматривал грандиозное сооружение. Его внимание привлекло огромное дерево, растущее слева от входа возле одной из внутренних стен форта. Его зеленая крона возвышалась над последним ярусом форта.
Вера Ивановна и Таня тоже были восхищены. Столько сил и материала было потрачено на возведение форта. В отличие от серых гранитных наружных стен внутренние стены форта были построены из красного кирпича и выглядели значительно живее. От них даже казалось, все еще исходило тепло рук некогда сложивших это сооружение.
Ребятам тоже было интересно, глаза их подозрительно блестели, толи от любопытства, толи еще от чего. Они рвались исследовать форт.
— Предлагаю расположиться здесь!— сказал Дмитрий Петрович. Его голос гулким эхом разнесся по внутреннему двору.— Во внутренних помещениях мрачно и сыро, на крыше ветер, а здесь тепло и светло.
Все радостно поддержали его. Ребята тут же побросали на мостовую форта свои рюкзаки. Дмитрий Петрович и Вера Ивановна занялись установкой мангала. Константин Бородько возле мангала сбросил с плеча большой бумажный мешок с древесным углем.
— Хорошее место,— сказал он.— Тепло здесь.
Дмитрий Петрович кивнул.
— Когда за вами возвращаться?— поинтересовался Бородько.
Дмитрий Петрович выпрямился и посмотрел на часы.
— Сейчас начало первого,— сказал он и посмотрел на всех.— Думаю не раньше шести. Хватит нам шесть часов?
— Хватит,— согласилось большинство.
— Ну, тогда я отчаливаю,— Бородько на прощание козырнул и пошел к выходу из форта.
Остальные продолжили распаковывать багаж.
Насвистывая Бородько вошел под арку и, не спеша двинулся на свет в противоположном конце прохода. Он уже почти был у наружной части ворот, когда что-то черное внезапно прошмыгнуло мимо его ног.
— Тьфу, ты, бестия!— испугался Бородько. Он даже подскочил на месте. Это была кошка, черная или темно серая в полумраке прохода рассмотреть он не успел.— Откуда ты здесь взялась?!
Кошка тем временем уже проскользнула во внутренний двор форта и скрылась за углом внутренней арки центрального входа.
Вернувшись на пирс, Бородько поднялся на борт катера и катер отчалил.


Когда провизия была разложена, мангал пылал, а на мангале дымились и парили шашлыки, Дмитрий Петрович разрешил обследовать ребятам форт. Сам он с супругой остался возле мангала.
— Только недолго,— через пятнадцать-двадцать минут все будет готово.— И еще! Убедительная просьба не гадить где попало. Найдите гальюн, он должен быть где-то рядом.
Ребята разошлись. Таня со своим новым другом Лешей тоже пошли прогуляться. Они заглянули в казематы первого яруса, и пошли по гулким листам железа, постеленным на полу каземата в виде дорожки. Когда-то по этим листам, наверное, катали орудия и боеприпасы, чтобы не разбивать пол. В казематах было относительно светло. Через окна орудийных портов в помещения пробивался солнечный свет. Они шли, держа друг друга за руки, и говорили о школе, друзьях и о разной ерунде. Время от времени они слышали крики мальчишек носящихся по форту. Внезапно они вышли в огромное помещение с ажурной чугунной лестницей, служащей переходом на все ярусы форта. Таня и Леша замерли в изумлении. Красота была неописуемая. Ажурные сетчатые ступени, витые леера, изящные колонны, подпирающие своды и трапы, и все это из кованого и литого чугуна залитого ярким солнечным светом. Они словно попали в старинный храм.
— Пойдем наверх,— предложил Леша.— С крыши должны быть видны другие форты и Кронштадт.
— Пойдем,— согласилась Таня. И они начали подниматься по гулким ступеням наверх.
На крыше было ветрено. Кронштадт и другие форты видно было хорошо. Они любовались ими минут десять, а затем вернулись во внутренний двор. Здесь же были и все ребята. Дмитрий Петрович и Вера Ивановна уже накрыли «стол», огромную клеенчатую скатерть, постеленную прямо на землю. На ней уже  стояли тарелки и стаканы, возле тарелок, как и было положено, лежали приборы, в огромных блюдах лежала еда, напитков тоже было вдоволь, в основном лимонады и газировка, но было и несколько бутылок шампанского. Танины родители долго думали, можно ли давать подросткам игристое, но, в конце концов, решили, что бокал шипучки никому не повредит.


После застолья все вновь занялись своими делами. Ребята побежали носиться по форту. Танин папа тоже решил размяться. Вера Ивановна осталась с дочерью, а Таня, немного захмелев от шампанского, прилегла маме на колени и задремала. Сколько длился ее сон, она не знала, но, скорее всего, совсем недолго. Таню разбудило мамино удивленное восклицание.
— Ой! Кошка! Откуда она здесь взялась?
Таня открыла глаза и посмотрела в направлении маминого взгляда. Посреди внутреннего двора действительно стояла кошка, вернее кот. Большой, черный, с поднятым трубой хвостом.
— Киса, киса,— позвала Вера Ивановна. Она достала из пакета сосиску и протянула коту.— Иди сюда.
Кот, смешно перебирая лапами, подбежал к ней и тернулся головой о ноги. Сосиску он не тронул.
— Как ты сюда попал?— Вера Ивановна убрала сосиску. Гладить кота она не отважилась, мало ли какой дряни от него подцепить можно.
— Ой!— Таня заметила, что у кота не было правого глаза, другой, бездонно-синий, уставился прямо на нее.
— Мур-р-р, мяу!— кот подошел к девочке.
— Это же тот кот!— воскликнула Таня.
— Какой тот?— не поняла Вера Ивановна.— О чем ты?
— Ну, тот, раненый, которого я в июне домой принесла,— объяснила Таня.— У него тоже глаза не было.
Кот снова замурлыкал, словно подтверждая ее слова. Он принялся тереться о Танины ноги.
— Да, ну,— Вера Ивановна не поверила. Она была уверена и даже знала, что этого не может быть.— Это невозможно.
Кот тем временем отбежал в сторону, мяукнул и вопросительно посмотрел на Таню своим единственным глазом. Он словно звал Таню с собой. Не дождавшись ответной реакции, кот вернулся и, призывно мяукнув, снова отбежал в сторону.
— Кажется, он зовет меня,— сказала Таня.— Он хочет что-то показать мне.
— Брось,— Вера Ивановна даже рассмеялась.
Кот снова мяукнул и уставился на Таню.
— Мам, я пойду, посмотрю?
Вера Ивановна перестала смеяться, но по-прежнему улыбалась.
— Ну, сходи, только недалеко и не на долго.
— Далеко не получится,— Таня улыбнулась.— Мы на острове.
— Все равно, будь осторожнее,— настаивала мама.— И не свались куда-нибудь.
— Хорошо,— согласилась Таня. Она встала и пошла к коту. Кот оживился. Он замяукал и, оглядываясь на Таню, побежал к горжевой части форта. Она пошла следом.
— Надо же,— Вера Ивановна удивленно покачала головой.— Действительно куда-то зовет.
Вера Ивановна не боялась за дочь. На острове кроме их семьи и друзей ее дочери никого не было. В суеверия и сказки о черных кошках Вера Ивановна не верила. За ее не очень длинную, но все же солидную, жизнь дорогу ей перебегали десятки кошек, черных среди них тоже хватало, но ни разу это не приводило ни к каким последствиям. Разве что один раз, когда несчастное животное, перебегая дорогу, едва не попало под колеса их автомобиля. Дмитрий тогда очень резко затормозил, и Вера чуть было не ударилась головой о лобовое стекло.
Таня тем временем уже шла по изогнутому проходу первого яруса казематов. Кот бежал впереди. Его лоснящийся мех время от времени словно вспыхивал в лучах солнечного света пробивающегося в окна каземата. Добежав до лестничного пролета, того самого с великолепными чугунными конструкциями, кот остановился и подождал Таню. Затем он побежал вверх по лестнице.  Таня пошла за ним. Всю дорогу она прислушивалась к звукам. Она слышала гомон и топот мальчишек, бегающих по коридорам и переходам форта, но ни разу не натолкнулась на них. Один раз она слышала, как ее папа ругал кого-то за курение. Очевидно, он застукал одного из ребят за этим занятием.
Кот привел Таню на последний ярус форта в большой светлый зал. Он сел посреди помещения и уставился на нее своим бездонно-синим глазом. Выражение его мордочки при этом показалось Тане дружелюбно улыбчивым.
— Ну,— девочка, стоя на месте, осмотрела зал. Ничего необычного она не заметила.— И зачем ты меня сюда привел?
Кот не ответил, и это было не удивительно.
— Это я его попросил,— внезапно послышалось сзади. Голос был очень низким, он гулким эхом разносился под сводами зала.
Таня испуганно обернулась.
— Кто здесь?!
Из темного угла зала вышел человек, вернее он словно выплыл из нее. Это был мужчина. Высокий, ростом явно больше двух метров, весь в черном. Длинные, ниспадающие на плечи волосы и испанская бородка незнакомца также были черными как уголь. Длиннополая накидка полностью скрывала его тело. Таня не видела его рук и ног. Именно благодаря этой накидке создавалось впечатление, что мужчина не идет, а плывет по полу.
— Не бойся,— незнакомец остановился.— Я не причиню тебе вреда.
— Кто вы?— Таня все еще испуганно смотрела на странного мужчину.
— Я друг этого животного,— незнакомец кивнул на сидящего у Таниных ног кота. Кот, словно в подтверждение его слов, мяукнул и подбежал к мужчине. Он сел у его ног и повернулся мордочкой к Тане.— И, следовательно, твой друг тоже.
— Как вас зовут?— Таня немного успокоилась. Незнакомец выглядел странно, но не опасно. Он словно излучал некую успокаивающую ауру.
— У меня много имен,— ответил незнакомец.— Все называют меня по-разному. Я уже сам не знаю, какое из этих имен правильное.
— А как называет вас отец?— спросила Таня.
— Он называет меня сыном,— незнакомец улыбнулся.— Ты можешь называть меня Леоном. На вашем языке это Лев.
— Лев - покровитель котов и кошек,— пошутила Таня. Она никогда не отпускала шуток в адрес взрослых, но в этот раз слова сами сорвались с ее губ. Таня даже покраснела.
— Ты не ошиблась,— Леон кивнул.— Кто-то же должен защищать животных.
— Да,— согласилась Таня. Случившееся в июне на стадионе вновь всплыло в памяти.
— Я позвал тебя, чтобы сказать спасибо,— Леон поклонился девочке.— Ты спасла моего друга. Извини, что я не сделал это раньше.
— Ничего страшного,— Таня зарделась еще больше.
— Чем я могу отблагодарить тебя?— Леон внимательно смотрел на Таню.
Таня пожала плечами.
— Не знаю.
— И все же?— настаивал Леон.— Ты можешь попросить все что захочешь?
Внезапно Таню осенило.
— А если я попрошу что-то необычное,— она решила испытать Леона. Ей показалось, что он возомнил из себя нечто сверхъестественное.— Например, избавить от страдания одного человека?
— Я исполню твое желание,— спокойно ответил Леон.— О ком ты говоришь?
— Летом в санатории я познакомилась с одним мальчиком,— начала Таня. Леон тут же нахмурил брови.— Его зовут Гоги. Он очень болен. Ты можешь сделать его здоровым?
Леон нахмурился еще больше.
— Мне очень жаль. Я не могу сделать этого? Теперь уже не могу.
— Почему?— спросила Таня. Но она уже знала ответ, и сама испугалась своего вопроса.
— Гоги умер,— спокойным голосом ответил Леон.— Он избавился от болезни. Он больше не страдает.
— Нет!— Танино сердце бешено заколотилось. Она не поверила ни одному слову Леона.— Он жив. Папа звонил ему домой. Он сказал, что Гоги жив и даже ходит в школу.
— Твой отец солгал тебе. Он не хотел тебя расстраивать. Ты знаешь это. Гоги говорил с тобой.
— Это был сон,— сердце девочки забилось еще чаще. Тане казалось, еще немного и оно выскочит из груди.— Это был плохой сон.
Леон отрицательно покачал головой. Он сделал шаг в сторону, и Таня увидела его. Это был Гоги. Он стоял прямо за Леоном и улыбался.
— Не веришь мне, спроси у него сама,— черная накидка Леона разъехалась в стороны и из-под нее показалась рука. Леон погладил мальчика по голове.
— Гоги?!— удивленно воскликнула Таня. Происходящее было нереальным. Она, наверное, все еще спит у мамы на коленях, и все, что она видит только сон.
— Да. Это я,— Гоги подошел к Тане и взял ее за руку.— Леон говорит правду. Я действительно умер, правда, не совсем. Я живу, но в другом мире. В нем никто не болеет и не страдает. Мне хорошо. Не печалься обо мне. Рано или поздно мы встретимся.
— Ты в Раю?— догадалась Таня.— Место, где ты живешь, называется Раем?
Гоги улыбнулся еще шире.
— Наверное. Я не знаю, как оно называется. Мы никак не называем его.
— Значит, человек бессмертен?— поинтересовалась Таня.— И никто не умирает?
— Не умирает,— кивнул Леон.— Все живое уходит, и даже переходит из одного состояния в другое. Жизнь бесконечна, как бесконечна Вселенная, в которой мы все живем.
— И это значит, что Бог тоже есть?
— А ты сомневалась?— Леон удивленно посмотрел на Таню.
— Папа и мама не верят в Бога,— ответила она.
— Ты спрашивала их об этом?— Леон улыбнулся.— Многие люди так говорят, но думают совсем иначе.
Таня нахмурила лоб. Она попыталась вспомнить, говорила ли она с родителями о Боге или нет, но не вспомнила.
— Тогда, если Бог есть, почему многие люди на Земле страдают?— она не ответила, но, наоборот, задала еще один вопрос.
— Ты спросила, и сама ответила на свой вопрос,— сказал Леон.— Страдают многие, потому, что людей очень много. Люди рождаются, для того чтобы радоваться и грустить, получать удовольствия и страдать. Без страдания не будет счастья, также как без грусти не будет радости. Ты теряешь что-то и грустишь, находишь и радуешься. Не так ли?
— Так,— Таня кивнула.
— Но Бог может помогать людям,— заметила Таня.— Хотя бы, когда его просят об этом.
Леон рассмеялся.
— А если ты будешь способна избавлять от страданий, и все начнут просить тебя об этом?— сказал он.— Скольких людей ты спасешь? Ты услышишь все просьбы и мольбы, и всем сразу сможешь помочь?
— Я не знаю,— растерялась Таня. Она представила многоликую гомонящую толпу, взирающую на нее снизу-вверх.— Но я постараюсь им помочь.
— Бог тоже старается,— сказал Леон.— Поверь мне. Люди чаще радуются и забывают о боге. Они вспоминают о нем, только когда им больно. Я не говорю все, но многие.
— А те люди, которые поступают плохо, почему Бог не наказывает их?
— По той же причине,— ответил Леон.— Зачем наказывать того, кто сам себя наказал? Человек, поступающий неверно, сам корит себя и страдает от этого. А если не страдает, то будет страдать рано или поздно.
— Ой!— Таня вдруг вспомнила.— А мои друзья? Мальчики, обидевшие твоего друга? Они тоже будут страдать?
Леон молча кивнул.
— Тогда у меня есть желание,— заявила Таня.
— Я слушаю,— Леон кивнул.
— Прости их,— попросила Таня.
— Я не могу.
— Почему?
— Сначала их должен простить тот, кого они обидели,— ответил за Леона Гоги.
— Кот?— догадалась Таня.— А где он?
Она окинула зал взглядом и не увидела кота.
— Куда он ушел?
Леон и Гоги пожали плечами.
— Он свободное животное и может гулять, где хочет,— ответил Леон.
— Тогда я хочу его найти,— сказала Таня.
— Тогда найди его,— сказал Леон.
Таня побежала из зала. Она выскочила в коридор каземата верхнего яруса и понеслась по нему как ветер.
— Прощенья у него должны просить те, кто его обидел,— донесся до Тани окрик Гоги.— Ты не можешь просить его об этом.
— Я могу,— Таня не останавливалась. Внезапно кто-то бросился на нее и схватил за руку. Таня даже вскрикнула от неожиданности.
— Стой!— это был Леша. Он тяжело дышал. Глаза его, казалось, вот-вот вылезут из орбит.— Не ходи туда.
— Почему?— Таня попыталась вырваться.
— Там пантера. Она загнала ребят на крышу.
— Что?!
— Большая черная кошка,— Леша судорожно сглотнул.— Мы играли в прятки, когда она выскочила откуда-то и стала гоняться за всеми.
— За тобой она тоже гонялась?— спросила Таня.
— Нет,— Леша затряс головой.— Я убежал от нее. Сам не знаю, как мне это удалось, но я убежал.
— Ты убежал от нее, вернее от него, это кот, потому, что ты ему был не нужен,— сказала Таня.— Ты его не трогал, он не тронул тебя.
— Но они его тоже не трогали,— возразил Леша.
— Сейчас не трогали,— сказала Таня и побежала к большой чугунной лестнице, ведущей на крышу.
— Стой! Куда ты?— Леша побежал следом.— Она страшная. Она разорвет тебя.
— Ничего он мне не сделает,— она уже была на крыше.
Ребят и кота она увидела не сразу. Ей пришлось долго идти по крыше, перескакивая через бетонные основания пушечных лафетов.
Они стояли на краю крыши. Пятеро перепуганных мальчишек. Кот, вернее то во что он превратился, наступал на них. Таня подбежала к краю крыши и посмотрела вниз. Там был внутренний двор крепости. Если ребята сорвутся отсюда им конец. Внезапно она увидела маму. Вера Ивановна стояла внизу и, приставив ко лбу козырьком ладонь, смотрела вверх.
— Мальчики?! Что вы там делаете?!— испуганно крикнула она.— Сейчас же слезайте оттуда. Таня! И ты тоже немедленно возвращайся вниз.
Но мальчики даже не шелохнулись. Страх сковал их, как Бандерлогов, до смерти препуганных Ка. Пантера медленно, словно смакуя происходящее, наступала на ребят. Время от времени она издавала тихий гортанный рык, отчего ребята вздрагивали и начинали дергаться.
— Стой!— крикнула Таня коту.— Если ты сделаешь это, ты станешь моим врагом навсегда.
Пантера остановилась и, повернув свою одноглазую морду к девочке, громко зарычала. Она словно спрашивала: «Почему?»
Таня подошла к пантере.
— Не делай этого!— закричал Леша.— Она тебя загрызет.
Но пантера не тронула Таню. Она только потерлась о ее ногу головой.
— Прости их!— Таня обняла пантеру за шею.— Я тебя очень прошу.
Пантера отрицательно покачала головой. Ребята с ужасом и удивлением следили за происходящим. Леша тоже стоял с открытым от удивления ртом.
— Ребята!— Таня посмотрела на трясущихся от страха мальчишек.— Быстро просите у него прощения.
— Но мы ничего ей не делали,— это был Миша.— Это она набросилась на нас.
— Дураки. Вы ничего не понимаете,— сказала Таня.— Это тот самый кот, которого вы на стадионе забросали камнями.
Миша нервно хихикнул. Остальные ребята стояли молча.
— Быстрее!— крикнула Таня. Я не смогу его удержать.
— Прости нас!— тихо сказал Миша.
— Прости!— затараторили остальные мальчишки.
Пантера зарычала без злобы. Она была недовольна. Ей помешали закончить игру.
— Отойди от нее!— послышалось сзади. Это был Танин папа. Таня оглянулась. Дмитрий Петрович стоял возле Леши. В его руке блеснул пистолет. Никто не подозревал, что он мог захватить с собой табельное оружие.
— Нет,— Таня выпрямилась.— Он никого не тронет.
Увидев Дмитрия Петровича, пантера оскалила зубы и зарычала. Она развернулась к нему мордой и принялась хлестать себя хвостом по бокам. Ее сине-голубой глаз вспыхнул огнем.
— Отойди от нее,— повторил Дмитрий Петрович.
— Это же только кот,— сказала Таня.— Тот самый, которого я принесла домой в июне.
— Нет,— Дмитрий Петрович отрицательно покачал головой. Во первых кота он собственноручно отправил в живодерку, а во вторых… Он подумал о том, что кот был маленьким, явно меньше пантеры. Но тут вспомнил о дворнике Василии, о его откушенной голове и кошачьих следах в подвале.— Этого не может быть!
Внезапно пантера бросилась на Дмитрия Петровича. Таня даже отреагировать не успела. Раздался выстрел. Дмитрий Петрович промахнулся. Пуля попала в крышу, отрикошетила и… Таня почувствовала, как что-то больно ударило ее в живот. Она вздрогнула и испуганно заморгала глазами. Живот вспыхнул, словно в него налили кипяток. Она закрылась руками и почувствовала, как что-то теплое выплескивается на ее ладони. Таня посмотрела в низ. По платью быстро растекалось большое красное пятно.
— О, Боже!— Дмитрий Петрович выронил пистолет.— Что я наделал?!
Он протянул трясущиеся руки и шагнул навстречу дочери.
— Все будет хорошо,— прошептала Таля бысто бледнеющими губами. В глазах ее темнело.— Все будет хорошо…
Она потеряла сознание. Дмитрий Петрович едва успел подхватить дочь на руки. Он виновато посмотрел по сторонам. На него испуганно глазели шестеро мальчишек. Большой черный кот, не пантера, а именно кот, тоже смотрел на него своим одним глазом.
— Я не хотел!— Дмитрий Петрович заплакал.
Его слезы стекали по щекам и падали на Танино платье и ее бледные, испачканные кровью руки. Но Таня не чувствовала их, как не чувствовала присутствия окружающих. Она не видела никого, не видела, как на крыше появились Леон и Гоги.
— Дайте мне ее,— Леон подошел к Таниному отцу.
— Я…— Дмитрий Петрович даже не удивился появлению на крыше незнакомца в сопровождении маленького мальчика. Его мозг вообще отказывался что-либо понимать.
— Я знаю,— кивнул Леон. Он забрал из рук отца безжизненное тело девочки.— Спускайтесь вниз.
— Но…— Дмитрий Петрович не знал что сказать.— Что будет с ней?
— Спускайтесь вниз,— повторил Леон.— Вы же слышали, она сказала, что все будет хорошо.
Все послушно поплелись к выходу с крыши.
Леон дождался, когда они скрылись из виду, подошел к краю крыши и прыгнул вниз.
— Что с ней?!— Вера Ивановна была в шоке. Она слышала выстрел, крики, и только что наблюдала полет незнакомца и ее дочери с крыши во внутренний двор форта.
— Ничего,— Леон подошел к Вере Ивановне и положил Таню к ней на колени.— Она спит.
— Спит?!— пролепетала Вера Ивановна и уставилась на дочь. Таня действительно спала. Вера Ивановна подняла голову и посмотрела на незнакомца, но никого не увидела. Леон исчез. Вместо него во двор высыпали ребята и Дмитрий Петрович.


— Ну, ты и спать!
Таня открыла глаза. Вокруг нее собрались ребята. Папа сидел рядом. Он счастливо улыбался.
— Ты проспала весь День Рожденья,— он обнял дочь.— Скоро придет катер.
— Так значит, это был только сон?— Таня облегченно вздохнула.
Папа, мама и ребята странно переглянулись.
— О чем ты?— Вера Ивановна погладила дочь по голове.
— Мне приснился странный сон,— ответила Таня.


Катер отчалил от пирса и, набрав скорость, пошел в сторону Ленинграда. Таня упросила Константина Бородько разрешить ей немного постоять на верхней палубе. Она стояла и смотрела на мрачные, молчаливые стены форта. Они уже отошли от него достаточно далеко, форт с этого расстояния казался размером не больше праздничного торта, как вдруг, Тане показалась, что она заметила на его крыше что-то похожее на три фигурки, мужчины в черной накидке, маленького мальчика и кошки. Она обернулась назад. Кто-нибудь видит это кроме нее. Рядом стоял ее отец и Константин Бородько, они разговаривали и смотрели в другую сторону. Таня вновь взглянула на форт. Конечно, ей показалось. На крыше никого не было.


На следующий день случилось чудо. Танин папа принес домой какую-то коробку. Он улыбался от уха до уха.
— Что это?— Таня удивленно уставилась на коробку.
— Подарок,— загадочным тоном сказал Дмитрий Петрович.
— Но вы уже сделали мне кучу подарков?— Таня взяла коробку в руки.— Что там?
Дмитрий Петрович открыл рот для ответа, но сказать не успел. В коробке что-то жалобно мяукнуло.
— Котенок?— Таня чуть было не выронила подарок.
Дмитрий Петрович моргнул обоими глазами.
Таня открыла коробку. В ней действительно был котенок. Крохотный, большеголовый, с забавным хвостиком-морковкой, он был абсолютно черным.
— Спасибо!— Таня расплакалась и обняла родителей.


Она еще долго вспоминала тот сон. Ей очень хотелось рассказать о нем родителям, но она не решалась. Вдруг это был не сон. Хотя, как такое могло случиться? Таня гнала от себя эту мысль.


В этой истории было еще одно странное обстоятельство. Очередное обследование Тани показало, что она абсолютно здорова. Лейкемия, которой она страдала долгие годы, исчезла бесследно. Доктора отказывались верить в это, но результаты анализов были налицо.

Санкт-Петербург,
11 июля 2003 г.