Непреднамеренное убийство

Борьба между нами была короткой – я оказалась ловчее и сильнее ее. И, все – таки, мне пришлось ее убить. Замочить в собственной белоснежной ванне.

Но, видит Бог, я этого не хотела. Она сама во всем виновата, допекая меня из дня в день своей наглостью.

Я даже стала испытывать к ней чувство ненависти. А ненависть разрушает психику ненавидящего.
Теперь, в глазах близких мне людей, я – матерая убийца, а в собственных - полный псих.

У меня до сих пор трясутся руки при воспоминании об этом чудовищном злодеянии. Но как она была удивительно хороша в своем страхе!

Странно, что ее воплей о помощи не услышали соседи. А, может, они барабанили кулаками в мою дверь? Ведь я была в состоянии аффекта. Мне самой хотелось кричать вместе с ней от ужаса. Это хорошо, что крик застрял в моем горле. Зато теперь нет свидетелей. Все шито – крыто.

Я долго не решалась заглянуть в ванну, где плавало в горячей воде ее бездыханное тело. Мне было жутко прикоснуться к ней.

А, вдруг, она очнется и вцепится в меня? Тогда все начнется сначала. Нет, на повтор я не подпишусь, даже за деньги. Эта смертельная схватка меня окончательно вымотала.

Да, но куда девать ее труп?

У меня голова распухла до необъятных размеров от этих кошмарных мыслей.

Пришлось пить анальгин от головной боли и запивать его валерьянкой, чтобы успокоить сердцебиение.

Время уже двадцать три сорок пять. Я убила ее двадцать семь минут назад. Навряд ли, что я сегодня усну – у меня перед глазами постоянно прокручивается ролик про убийство.

Надо как- то войти в ванну - больше некому.

Отворачиваясь от трупа, я транспортировала его к окну, чтобы сбросить с четвертого этажа.

Он глухо шмякнулся на газон.

А что будет, если пронюхает обо всем ее многочисленная родня? Вендетта? Не хочу сейчас думать об этом – до сих пор волосы во всех местах дыбом стоят. Ну, почему она за последние дни так обнаглела? Ведь мы могли бы с ней подружиться.

Меня начала мучить не спящая совесть. Я набрала номер телефона своего зятя и решила исповедоваться ему перед сном.

Он уже спал, но с каждой моей следующей фразой, ускоренно просыпался. Выслушав меня, он серьезно сказал:

-Я подам на тебя жалобу в Комитет защиты животных! - и дико заржал.

А мне уже не было жаль своей, приведенной ею в непригодность любимой сумочки, пачки семечек и печенья.

Мое сердце разрывалось от жалости к маленькой серенькой мышке.