Зойка

 
Продолжение.  Начало по адресам
http://www.proza.ru:8004/2003/12/30-03

http://www.proza.ru:8004/2004/01/08-04

http://www.proza.ru:8004/2004/01/18-07


С семьей бывшего мужа и с ним самим у Даши установились дружеские отношения. Не сразу, разумеется, но фундамент их был заложен при разводе. Оказалось, что признание их брака недействительным де юре, потребовалось все-таки Николаю. Через два года после ее ухода он позвонил:
- Ты не против, если мы встретимся, поговорим и выясним все, наконец?
- Давай, только я не знаю что выяснять…
- Можно я приеду?
Приехал, разговаривали долго… Выяснили кто кому изменял... Но жизни улица в одну сторону, что случилось, то случилось, не склеить треснувший фарфор… у него другая женщина и он собирается жениться. Машину, доставшуюся в наследство от ее родителей он не вернет, потому как, управлять ею она все равно никогда не научится. Но со временем, он выплатит остаточную стоимость. И, разумеется, он примет участие в воспитании дочери - тетя Паня, скорее всего, согласится приходить, когда Зою не с кем будет оставить.
Не спорила, смотрела внимательно на бывшего мужа и жалела его, вдруг осознав, что он убогий. И себя жалела, потому что это убогое создание когда-то любила и посвятила ему три года юности…

ЗОЙКА

Визит отца, успевшего стать чужим дядей, не вызвал у Зойки никаких эмоций, а постольку поскольку он не предложил ей поиграть или еще что либо интересное, она навязываться не стала и ушла по своим девчоночьим делам. Возникшую через несколько дней в доме, бабушку Паню в первый момент испугалась. Маленькая, худая старушонка четко ассоциировалась в сознании ребенка с бабой Ягой, на которую и впрямь была похожа. Зубов во рту ровно половина, тонкие бесцветные губы, длинный крючковатый нос, подбородок, устремленный к этому носу, большие близко посаженные почти черные глаза. Но самыми страшным в ее облике были черные руки с узловатыми пальцами.
В первый день, оставшись один на один со сказочным чудовищем, Зойка забилась в угол с игрушками и сидела тихо, словно мышка, не смотря на удивительно вкусный запах, доносившийся из кухни. Только, услышав звонок в дверь, а затем голос матери покинула свое убежище.
- Как вы тут, подружились? – улыбнулась Даша дочери и ее няньке.
- Да больно смирен ребенок, ковыряется с куклами, - в ответной улыбке баба яга обнажила неровный, похожий на колья в сгнившем заборе ряд зубов, - я нашла у тебя варенье в шкафу и напекла пирогов, не заругаешь?
- А я думаю, чем так вкусно пахнет!

За чаепитием, женщины разговаривали, девчонка слушала.
- Я когда узнала, что ты полюбовника завела, сердце прихватило. Это ж последнее дело – бабе шляться! Мне мужа покойного хорошим помянуть трудно, но я ему и мертвому не изменяла.
- Это не я, это он шлялся…
- А ему можно, мужику все можно! Если он на соседову жену залезет, значит, ваша семья соседскую выдрала, а если ты под соседа ляжешь, то все наоборот! Баба должна дом блюсти, мужу служить, детей ему рожать, а не радости в жизни искать. Спорить с крестьянкой, рожденной при царе горохе и воспитанной темной деревней, Даше не хотелось, понимала бесполезность усилий. Что взять со старорежимной женщины, темной и забитой? Что она видела в жизни? Муж сгинул на гражданской, дочь умерла во время голода в тридцать третьем, сын погиб в сорок первом. Хорошо, что у сестры, в последнюю войну потерявшей троих сынов и мужа, остался жив Коленька, по причине малолетства во времена всеобщей мобилизации. Он для них свет в окошке, предмет поклонения и обожания…
- Ты Николаю должна по гроб жизни благодарной быть, что он тебя в тюрьму не засадил тогда. Видать любил он тебя… Третьего дня, после разговора с тобой пришел сам не свой… Мне и матери своей сказал: «Я с Дашкой не прав был, виноват я перед ней…нужно ей помочь с ребенком посидеть». Какой бы еще мужик тебя простил? Коля он жалезливый… Зря ты ушла, вот мыкайся теперь одна. А мужик он сроду один не будет, его быстренько окрутят.
Зойка разговор слушала, не все понимала, но выводы делала. Оказывается, по гроб жизни им с мамой нужно быть благодарными деде, который говорил, что он ее папа. И бабе Яге нужно быть благодарной, потому что она будет теперь с ней с Зойкой сидеть, когда мама учится. И еще баба Яга совсем не злая, она маму жалеет и прощает ей что-то ужасное. И совсем не плохо по вечерам вот так сидеть втроем и есть вкусные пироги.
Баба Яга превратилась для девочки в бабу Паню очень быстро, потому что разрешала ей то, что мама категорически запрещала. В следующий свой приход старушка затеяла мытье полов во всей квартире и разрешила Зойке вымыть свою комнату. Через неделю ей было позволено брать иголки и штопать свои чулки, стирать в тазу, лепить пироги и пельмени, резать ножом капусту и чистить картошку.
К семи годам она умела сварить щи и нажарить картошки, содержать в чистоте и порядке свои вещи. Была обучена вязать крючком и спицами шарфы, шапки и носки. Понимала, что когда вырастет, будет бабой, которая обязана в доме порядок блюсти и мужа любить и почитать…

Во втором браке Галкин был счастлив ничуть не меньше чем в первом. Вновь подле него была женщина, умиляющая молодостью, неопытностью и покорностью. В конце первого месяца супружества порадовался, что не сделал жену беременной. Неизбежность появления в доме младенца его в восторг не приводила, мирился с мыслью, что в будущем это произойдет и не более того. Однако, перспектива стать отцом не возникла после полугода старательного выполнения супружеского долга и у молодожена возник вопрос, который следовало поставить ребром перед женой:
- Тамара, у тебя все в порядке со здоровьем, ты не хочешь сходить к гинекологу и провериться?
- Я уже ходила, - промямлила спутница жизни, - сказали: «Отклонений нет, возможно, у тебя…»
- У меня есть дочь, - он не дал ей закончить фразу, - от меня бабы сто абортов сделали, я не могу быть виноват в том, что ты не в состоянии родить!

Через неделю после этого разговора в дом в первый раз была приглашена дочь от первого брака, которая вскоре стала частой гостьей, становясь с каждым визитом роднее и желаннее. Девочка ни разу не ушла без обновки, сшитой или связанной одной из бабушек. Зойка регулярно одаривалась чем-то типа фартучка или варежек. Однако были две вещи, получив которые, она вдохнула широко открытым ртом, а выдохнуть забыла. Большинство ее подруг по детскому саду имели в гардеробе плюшевое пальтишко с остроконечным колпаком, именуемое капюшоном. Зойке сшили нечто подобное, но бархатное, ярко бордовое, с кисточкой на макушке и помпонами на шнурке, стягивающем колпак на шее. Не меньший восторг у нее вызвало платье из красной в белый горох бумазеи с пуговками на груди, круглым белым воротничком и двумя карманами. Огорчилась правда немного, когда увидела, что тетя Тамара плачет, держа в руках это платье, решила что она тоже такое хочет. Но ведь она Зойка не виновата, что лоскуток от бабушкиного халата остался маленький, на платье для взрослой тетеньки придется новый отрез покупать…
Мачехе и ее падчерице не полагалось знать, что счет за ткань и пряжу Галкин регулярно выставляет бывшей жене.

Зойка долго росла, а выросла быстро. Закончила школу, поступила в институт, готовилась стать учительницей, как мать. Но к физике и математике имела стойкую нелюбовь и потому выбрала русский язык и литературу. Чисто женский факультет…
После сдачи экзаменов за третий курс будущих училок направили на практику в подмосковный пионерский лагерь, принадлежащий автобусному парку. Зойка по двум прошлым годам была достаточно хорошо знакома с работой вожатой и потому не особо волновалась, но и не строила планов на отдых. Ничего интересного от летней практики не ждала… Видимо все перемены в жизни человеческой случаются, когда их меньше всего ждешь…
В напарники ей достался молодой коммунист, передовой водитель Сережа Медведев. Красавцем и сказочным богатырем парень не был: среднего роста, худенький. Лицо круглое, нос курносый, пепельного цвета волосы, серые глаза, пушистые светлые усы над полноватой верхней губой…
Дружеские отношения напарников переросли в любовь на пятые сутки совместной работы. Сразу после ужина для пионеров трех старших отрядов устраивались танцы, вожатые принимали участие в мероприятии…
И в тот вечер, скакали друг против друга под быструю музыку, топтались в обнимку под медленную. По сигналу «отбой» сопроводили детей в палаты, проследили за тем, чтобы все разделись и легли, выключили свет. Все, свобода… несколько часов можно принадлежать себе…
Вернувшись из душа, Зоя застала напарника в своей комнате сидящим на кровати. Замерла возле двери, сжимая на груди полы легкого халатика, надетого на голое тело. Он подошел, одной рукой обнял за плечи, другою запустил в мокрые волосы на затылке. Она слабо уперлась ладонями в его грудь, не делая попытки освободиться из объятий.
Однако, в ту ночь они только целовались. Она упрямо сопротивлялась, не давая коснуться груди либо коленей, даже на кровать себя опрокинуть не позволила…
За неделю бессонных волнующих ночей оборона ослабла, его рукам удалось проникнуть под халатик и исследовать девичье тело выше пояса. То, что творилось с мужским телом ниже пояса, трудно поддается описанию. Он хотел круглосуточно… засыпая и просыпаясь, за завтраком обедом и ужином, во время танцев по вечерам, а уж во время свиданий… В течение дня он глаз с нее не спускал, искал повод дотронуться… Член стоял, голова не варила…

Вожатые разных отрядов вместе собирались не часто, в основном по делу. Но и без дела бывало… В тот раз день рождения отмечали. Уложив детей спать, встретились в столовой. На двадцать человек шесть бутылок водки, три «Сонцедара». В качестве закуски: килограмм колбасы по два двадцать, три торта по два тридцать, килограммов пять незрелых червивых яблок, подношение парней из соседней деревни и хлеб в неограниченном количестве.
Часа два посидели, все выпили и съели, разбрелись…
Ночь июльская: звездная лунная теплая… Зоя с Сергеем пока шли до своего корпуса поцеловались сто раз, голова кружилась, от желания в глазах искры-звезды… Вошли в ее комнату, он повернул ключ в двери, увлек ее на кровать, опрокинул на спину. Кофточку и лифчик расстегнуть и снять с себя позволила, брюки и трусы он стащил силой. Навалился всей тяжестью своего тела, больно выворачивая руки, раздвигая коленями ноги… от боли застонала, а закричать побоялась – дети за тонкой стенкой… Насиловал всю ночь…
Ушел под утро, на прощание потрепал по животу:
- Ну, вот и все, а ты боялась… Скоро сама ко мне приставать будешь.

На другой день была словно в воду опущенная, его видеть не хотела, глаза в сторону отводила, дотронуться до себя не позволяла. Самое ужасное – дети все поняли. Мальчишки хихикали, девчонки жалели.
Вечера ждала с ужасом, знала – разрешения войти он спрашивать не будет, вломится и снова возьмет ее силой.
На следующую ночь боли не было, на пятую было даже приятно, на шестую и седьмую – он не пришел, на восьмую она пришла к нему сама… к концу смены он вил из нее веревки…

Из-за Медведева поссорилась с матерью и не поехала на юг в августе, расстаться с ним не могла уже ни на один день, ни на одну ночь. Он позволял себе в присутствии других вожатых и даже детей шлепнуть ее по заднице или по животу, ущипнуть за бок, а уж на словах…
Самым обидным было слышать, как он неоднократно выпендривался перед приятелями: «Я что дурак жениться, мне Зойка и так дает».

И все-таки надеялась, что он на ней женится, что все будет хорошо. Она будет варить ему щи и стирать рубашки. Но закончился август, наступила осень, вернулись в Москву. Через две недели после возвращения поняла, что беременна, и еще поняла, что ждать дальше его звонка бесполезно…
Летом он несколько раз говорил ей номер маршрута, на котором работает. Три дня дежурила на остановке, надеялась встретить, якобы случайно… вот, мол, в магазин ездила. Не удалось… Время поджимало…Через службу Мосгорсправки узнала адрес его общежития и приехала.
Встретила насмешливый взгляд пожилой женщины, дежурившей на входе, когда сказала к кому идет.
- Третий этаж, 315 комната, проходи, только документ мне оставь какой-нибудь.
Протянула зачетку. Вахтерша развернула, прочитала, усмехнулась и положила в стол.
Поднялась, двинулась вдоль длинного коридора, в который выходило множество дверей. Нашла табличку с нужной надписью, остановилась. За дверью раздавался шум голосов, далеко не трезвых.
Постучала.
- Входи! Кто там такой вежливый!
Четыре кровати, шкаф, стол с кучей грязной посуды, и начатой бутылкой водки посередине. Под столом очередь стеклотары. Вокруг стола три парня и четыре девушки.
- Зойка! Как ты меня нашла? В парке что ли адрес дали? Тебе чего?
- Мне поговорить с тобой надо…
- Ребята, раз дама просит, я должен, - пьян был прилично, в ее сторону шел, мотаясь из стороны в сторону.
Разговаривали в коридоре очень недолго.
- У нас будет ребенок, - промямлила Зоя.
- Если тебе надо рожай! Алименты – плевать! Но на ****и я не женюсь никогда! Чтобы девка сама в общагу приперлась, а я на такой женился?! Ща! Раздвигай ноги шире! Если чешется давай, я у парней ключ от соседней комнаты возьму выдеру, но жениться это ты, бля, хватила…
Как сбежала вниз помнит плохо, вахтерша уже на улице догнала зачетку в руки сунула. Что-то говорила, утешала, мол, он того не стоит…Бога благодарить надо, что отвел…молодая красивая… ты еще золотого встретишь, с лимитой такой девке связываться…

Дарья Михайловна пришла домой как всегда в девять вечера. Сначала решила, что дочери нет дома, заглянула в ее комнату, поняла – притворяется спящей, не хочет разговаривать.
- Дочка, ты решила рожать или будем делать аборт?
- Мам, а…, - Зойка села на краешек кровати, мать опустилась рядом.
- С чего ты взяла, что я слепая?
- Аборт, - закрыла лицо руками и заплакала, - только бабушкам и папе не говори… стыдно…
- Много будут знать, плохо будут спать, - погладила руку дочери, улыбнулась грустно. И не реви, не стоят того мужики, чтоб из-за них убиваться, нет, есть, конечно, такие из-за которых стоит, но твой Медведев не такой. Пойдешь завтра к одной хорошей тетке, послезавтра будешь дома, только второй раз на эти грабли не наступай…

Но дочка убивалась, по ночам плакала тайком больше года, пока отец не познакомил с Лешей Полуниным, своим аспирантом…
Вышла замуж, родила дочку Ниночку. Была ли счастлива в браке? Времени на размышления о счастье не было, нужно было заканчивать институт, заботиться о ребенке, выполнять обязанности жены….
Со всем справилась. Получила диплом, поступила в аспирантуру, получила работу на кафедре родного МГПИ.

Работа у молодого педагога началась уборки картошки на полях Калининской области. Зое Николаевне было поручено руководство студенческим отрядом.
Так она и семнадцать девчонок первокурсниц утром второго сентября погрузились в автобус и с песнями и шутками тронулись в путь.
В час дня стояли на главной колхозной площади, им навстречу, видимо увидев в окно, вышел лет сорока, не высокий, плотного сложения мужичок в кепке. Сказал приветственную речь.
- Здравствуйте, товарищи студентки. Меня зовут Михаил Андреевич, я председатель колхоза. От лица коллектива выражаю радость видеть вас. Жить вы будете в доме культуры, на втором этаже, в актовом зале, - он указал рукой на безликое здание из силикатного кирпича, - сдвинете к стенам кресла и поставите раскладушки. Их, а так же постельные принадлежности, получите у завхоза. Кормить вас будем в колхозной столовой, городских деликатесов не обещаю, но картошки с мясом и молока будет досыта. Одну из вас в помощь нашим поварихам возьмем. А кто у вас старший? Вы что без руководителя? - Председатель удивленно обвел взглядом стайку девчонок.
- Я, - Зоя сделала шаг вперед.
- Ты? А что из преподавателей никого не прислали?
- Я преподаватель, Полунина Зоя Николаевна.
- Ну что ж, Зоя Николаевна, веди свою команду к месту жительства. Располагайтесь и через полчаса ждем вас на обед. Сегодня налаживайте свой быт, а завтра в шесть утра подъем, в половине седьмого завтрак, в семь грузимся на машину и едем в поле. Пока сухо работаем с утра до вечера и без выходных. Чем больше уберем до дождей, тем нам же легче будет.

Просыпаться в шесть утра было немного тяжеловато, но усилием воли вытолкала себя из норы в раскладушке, босиком в одной рубашке подошла к окну. Днем как-то не трогала души мысль о приходе осени, потому как небо ею еще не дышало. А утром вдруг дошло, что и день уж не долог и тепла не много осталось. Прогнала грусть и остатки сна, скомандовала подъем девчонкам и пошла умываться.
Дальше все как обещал председатель, пшенная каша на завтрак, грузовик с лавочками в открытом всем ветрам кузове, поле…
Чумазый дед, вылез из кабины трактора и, забавно окая, выдал наряд на работу:
- Я вот две борозды уже пропахал –видите урожай поверх земли. Ваша задача все до единой картошины собрать в мешки. Собираете всякую, даже порезанную. Если матку отличить сумеете, ее оставьте, а не сумеете, так и ее в мешок. Все одно сушить и перебирать будут. Чтоб вам мешки не таскать я их на поле разбросаю кучками. Все поняли, девки?
Девки и их педагог поняли все. Работали честно, к обеду у всех ныли спины и зудела кожа на руках, впервые в жизни погруженных в землю. После обеда двигались значительно медленнее, но трудовой фронт не покидали и особо на жизнь не жаловались. Может потому что Зоя Николаевна от работы не отлынивала и проворнее многих наклонялась к земле, а может потому, что дед иногда из кабины вылезал и подзадоривал.
Второй день дался тяжелее первого, а на третий начали втягиваться. К вечеру хоть и устали, но спать сразу после ужина не завалились. Решили прогуляться по селу, посмотреть, как крестьяне живут, себя показать. Зоя, оставшись одна, взяла у завхоза напрокат таз, нагрела воды при помощи кипятильника, вымыла голову и некоторые части тела. Уже хотела ложиться спать, но вспомнила, что хотела поговорить с председателем, попросить перчатки для девчонок, потому что почти у всех от работы потрескалась кожа на подушечках пальцев. Вышла на улицу, задумалась. Идти в правление не было смысла, вряд ли там кто-то есть в это время, следовало найти дом, в котором он живет. Села еще толком не знала, видела только главную площадь, да главную улицу, по которой возили на работу. С этой улицы, мощеной щебнем, и начала поиски. Неровные палисадники, вокруг одинаковых, похожих на казармы домом, по обе стороны дороги. Кое –где возле крыльца заросший бурьяном цветник, чаще куча навоза. Встретила женщину, одетую в грязную растянутую кофту и юбку немыслимой формы.
- Простите, Вы мне не подскажете, где живет председатель?
- Да, вот за угол зайдешь, поверни на старую улицу, по ней до конца.
- Спасибо, - улыбнулись друг другу и разошлись. Старая улица оказалась вовсе не похожей на ту, что была главной. Рубленые из бревен дома, с окнами, украшенными резными наличниками, за аккуратной линией палисадников тонули среди яблонь. Урожайный на яблоки выдался год, ветки от тяжести плодов через забор свешивались. Зоя наклонилась, подняла одно, самое красное, откусила… сладкое…!
-Дочка да что ты с земли-то, подожди, я тебе нарву! - среди деревьев увидела женщину, стоящую на стремянке и собирающую урожай. - А то сама заходи, рви сколько надо.
- Спасибо, я к председателю схожу, а на обратном пути зайду, обязательно.
О перчатках договорилась, вернулась. Женщина ждала возле калитки, у ее ног корзина с разноцветными от зеленых до темно-красных яблоками.
- Ты из Москвы? Студентка?
- Из Москвы, младший научный сотрудник, руковожу студентками.
- А я Софья Андреевна, учительница русского языка и литературы, в здешней школе.
- Как моя мама, кстати, вы чем-то на нее похожи. А я Зоя Николаевна, ну вам, наверное, просто Зоя.
- Ты Зоинька Николаевна, только корзинку мне верни. А за яблоками еще приходи, все равно пропадут. Каждый день по два ведра соседской корове ношу.

Уже возле поворота на главную улицу на младшего научного сотрудника напала корова. Животное, мирно пасшееся на другой стороне деревни, вдруг быстрым шагом направилось наперерез. Спрятаться было решительно некуда, от страха залезла в колючий кустарник, что рос возле забора. Огромная морда, с влажным черно-розовым носом, тянулась к ней сквозь ветки. Зоя прижимала к груди корзину с яблоками и задыхалась от ужаса. А морда, вдруг, бледным шершавым языком слизнула яблоко, лежащее сверху.
- Милка, пошла прочь нахалка.
Зоя не заметила, как возле нее оказался высокий молодой человек. Он шлепнул ладонью по коровьей шее. Милка отправила в рот еще одно яблоко и неохотно отошла в сторону.
- Так, как тебя теперь от туда вынуть. Это ж надо в шиповник залезть. Стой не шевелись и так, небось, вся изодралась вкровь.
Отошел ненадолго. Вернулся с толстым колом. С его помощью пригнул колючие ветки к земле, придавил, наступив двумя ногами на края. Сначала освободил из колючего плена корзину с яблоками, затем Зою Николаевну.
- Пойдемте к нам. Мама зеленкой смажет. – Парень участливо смотрел на исцарапанные руки и ноги.
- Нет, спасибо. Я сама.
От боли и стыда хотелось разреветься в голос. Но при нем себе этого позволить не могла, потому почти бегом покинула место у своего позорного столба.

Девчонки руководительницу пожалели, царапины промыли перекисью, самые глубокие заклеили пластырем. Сожрали яблоки, провалились в раскладушки и засопели. Зоя не спала. Саднили царапины и еще что-то.
Перед глазами стояло лицо спасителя. Волосы светлые, глаза почти синие, подбородок словно из мрамора изваян. Только вот губы… словно у ребенка доверчивого. Что-то в нем странное, не похож он чем-то на местных жителей, и вообще ни на кого из ее знакомых не похож!
Половинка луны успела проплыть от одного края оконной рамы до другого и уйти из комнаты… Спать надо, вставать рано…интересно, как там дочка, Леша…? На том и уснула.
В пятницу с обеда небо осенью дохнуло . Неизвестно откуда приплыли облака и заморосило… за час до окончания работы дождь ливанул по-хорошему. Спрятаться в чистом поле негде. До деревни восемь километров, все равно мокнуть, что по дороге к дому, что здесь, дожидаясь машины. Решили ждать, но лучше бы ушли, не так бы замерзли на ходу. В открытом кузове, продрогли окончательно.
Приехали. Переоделись. Где мокрое сушить? Развесили на креслах, стоящих вдоль стен. В столовой горячими щами согрелись немного.
Софья Андреевна пришла, когда доедали гречку с котлетами.
- Девчонки, у меня баня горячая, приходите.
- А это удобно? – спросила Зоя, но ее вопрос потонул в хоре голосов, выражающих восторг.
Мылись по очереди. Вымытые и ожидающие блаженного тепла, пили чай на просторной терраске, пристроенной к дому сзади и служащей хозяевам кухней с апреля по ноябрь. В центре комнаты площадью не менее двадцати квадратных метров стоял длинный овальный стол, застеленный синей в белый горох клеенкой. Вокруг стола самодельные табуретки. Без окон только одна стена, вдоль нее газовая плита, раковина, стол и печка. Надо всем этим открытые деревянные полки.
Стены и потолок терраски обиты колышками, распиленными пополам. От времени и олифы дерево слегка потемнело и приобрело цвет янтаря.
Увидев, что Зоя рассматривает необычную отделку помещения, хозяйка пояснила:
- Отец мой еще жив был, он и придумал это. У меня три сына, терраску эту строили, когда они еще мальчишками были. Вот с дедом ходили в лес за жердочками, потом на маленькой циркулярке их пополам пилили, каждую строгали и шкурили. Целое лето обивали… Родители умерли, сыновья старшие в город уехали. С нами только Саша, самый младший, остался. Когда строили терраску, семья была большая, а сейчас сидим втроем за этим столом… пусто.

Вымылись все…чаю напились, сожрав двухлитровую банку протертой с сахаром клюквы, а с уходом тянули. Тепло от железной печки… дрова в ней трещат… на улице моросит, и в актовом зале дворца культуры холодно и сыро…
Дверь распахнулась, с темноты в помещение вошел Зоин спаситель от коровы и шиповника.
- Мам, что там баня?
По мокрым волосам девчонок быстро догадался, что в бане уже помылись…
- Подожди полчасика, Саш, сейчас дрова прогорят, я по новой затопила, садись пока чайку с девчонками. Отец скоро?
- Да, как раз через полчаса и будет.
Зою узнал сразу, сел напротив, встретились взглядами.
- Здравствуйте, живы-здоровы?
- Только благодаря вам, - Зоя улыбнулась.
- А что случилось? - Софья Андреевна, вопросительно глянула на сына.
Да, Милка хотела у девушки яблоки отнять, - в его глазах прыгали озорные чертики, веселые и добрые. Он сдерживал смех до тех пор, пока не расхохоталась Зоя…
Хорошо в гостях, но пора и честь знать.
- Пошли девчонки, завтра вставать рано. Дождь кончился, так что завтра рабочий день.

К утру дождь принялся с новой силой. Председатель утром пришел, сказал, что раз совпали непогода и суббота, то объявляется выходной.
- Михаил Андреевич, никак нельзя наше жилище обогреть? Трое с температурой после вчерашнего.
- Можно, я распоряжусь, Петровна печку внизу затопит, у вас здесь батареи огненные будут.
Идти завтракать девчонки поленились. Вернулись под одеяла и уснули под стук дождя по стеклам. Однако на улице становилось все холоднее, в актовом зале тоже. К двенадцати часам студентки и их педагог лежали без сна, стуча зубами от холода в ожидании тепла обещанного председателем. Зоя, чувствуя ответственность, заставила себя встать, одеться и отправиться на поиски Петровны. Завхоза нашла быстро.
- Зоя Николаевна, я с радостью затоплю. Но он мне ничего не говорил, а без его команды не могу.
- Но он же нам сказал, что распорядится.
- Да мало ли что он сказал, слушай его больше.
- Так что мне теперь его к вам привести?
- Да, пошел он. Сходи к главному инженеру. Пусть он мне записку напишет и я тут же приказание исполню. Вон здание с большими воротами видишь? Это мастерские, он всегда там.
Делать нечего, пошла. Вошла в указанные завхозом ворота и услышала голос Саши:
- Зоинька Николаевна, ты кого ищешь?
- Главного инженера.
- Значит меня. Чем могу помочь?
- Замерзли. Петровна сказала, что затопит, если главный инженер записку напишет.
- Все правильно, кроме того, что вы замерзли. Пойдем ко мне, напишу письмо.
Написал, позвал парнишку по имени Мишка, протянул ему сложенный пополам листочек:
- Отнеси Петровне.
- Да я и сама могу.
- Ты куда-то спешишь? Мне кажется, что вовсе нет, и потому приглашаю на обед.
- Да нас в столовой хорошо кормят…
- Во-первых, до обеда в столовой еще три часа, а ты с утра голодная, потому как завтрак проспала. Во-вторых, торжественно обещаю, что отец готовит лучше, чем колхозные поварихи. Уговорил?
Зое так захотелось еще раз посидеть за столом, накрытым синей в белый горох клеенкой, что несмотря на бьющее тревогу сердце, согласилась.
После обеда он проводил ее до дома культуры. Вместе вошли в закуток, где начиналась лестница, ведущая на второй этаж. Он взял ее за плечи двумя руками.
- Зоя, вечером танцы, идти тебе недалеко… Я буду ждать…
- Нет. Саша, я замужем, у меня дочь…
- Я знаю, и все равно буду ждать…
Может еще бы что сказал, да наверху послышались голоса ее подопечных. Повернулся и вышел, оставив одну, на развалинах всей ее прошлой жизни.

На танцы пришла. Он подошел в самом начале вечера, танцевать пригласил. Зоя руки ему на плечи положила, в глаза глянула, убедилась окончательно – пропала …
Танцевали весь вечер. Уткнулась лицом ему в грудь, ничего не видела и не слышала. Для себя решила, что прощается с ним сегодня, что больше никогда…
Слова данного себе не сдержала, каждый вечер встречались. Но ничего не было, не поцеловались ни разу, так как обоим хотелось, до самого ее отъезда…