Майне кляйне фатерлянд

 

Россию немцы не любят и не любят они ее по той простой причине, что никак умом своим понять не могут. У всякого здорового немца все должно быть разложено по полочкам, всему должно быть свое время и место, если что-то выпадает из этого упорядоченного ряда, то мгновенно и навсегда вызывает в немце устойчивое чувство антипатии и дрожи в коленках.
Какая-то нелегкая занесла двух немцев, Карла и Людвига, прошлым летом в солнечное Забайкалье. Визит был сугубо деловым, но готовились к нему немцы со всей немецкой педантичностью, поэтому  всякие попытки зазвать себя в баню на подписание контракта и на тосты типа "Пей забайкальцем будешь!", категорически отвергали. Лишь после подписания всех бумаг и успешного завершения деловой части визита, Карл с Людвигом попросили своих партнеров вместо грандиозного банкета отправить их в настоящую сибирскую тайгу на несколько дней, мол мечтали они об этом всю свою предыдущую жизнь.
"Желание гостя – закон!" – дружно сказали хозяева, погрузили немцев в МИ-8 вместе с водкой, сигаретами, патронами, ружьями, сетями и прочим необходимым в таких случаях барахлом и отправили на дальнюю охотничью заимку к егерю Ерофеичу. После двухчасового путешествия  по небу Забайкалья, МИ-8 бережно усадил Карла с Людвигом на глухую лесную поляну. Летчики сгрузили ящики и немцев и, обнадежив немцев, что Ерофеич "щас" приедет, улетели восвояси. Так и вышло: через час на поляну въехала телега, запряженная кобылой сивой масти. На телеге полулежал ужасно небритый мужик в кепке и в рыжих кирзовых сапогах, видимо, еще времен Бисмарка.
- Это вы, что ли тут германцы будете?
- Я-я.
- Ну, грузись коли так.
- Я-я, - дружно ответили германцы и за полминуты поскидали всю свою поклажу на телегу, погрузились сами и приготовились лицезреть красоты неведомой им доселе тайги.
- Пшла,. сволочь! – зычно, на полтайги крикнул Ерофеич и кобыла лениво зашагала по лесной дороге.
До заимки добрались к вечеру. К этому моменту немецкие любители забайкальской экзотики прокляли ту минуту. когда упросили отвезти их сюда. Гнус тучами кидался на изнеженные тела потомков тевтонских рыцарей, отчего те опухли до полной неузнаваемости, телегу на ухабах бросало из стороны в сторону с такой силой, что Карл с Людвигом попеременно из нее вываливались. К концу пути душа едва теплилась в телах немцев. 
Ерофеич оглядев кое-как шевелящихся немцев, лишь скупо спросил:
- Ну, шо, гансы, живы?
- Я-я, - ответил Карл. Сил на возражения, что он не Ганс, а Карл, уже не было.
- Ничего, чаю с шанежками похлебаете, все и пройдет.
Заваренный из лесных трав чай и добрый стакан водки, вернули "гансов" к жизни. После чего немцы даже вспомнили, что знают русский язык и поболтали с Ерофеичем о его лесном житие-бытие.
- Ничего, "гансы", завтра с утрева пойдем мал-мал рыбки наловим, и на ушицу, да и на жареху останется. А щас спать, нечего полуночничать.
Привыкшие к железной дисциплине, немцы дружно "отбились" и через пару минут избушка наполнилась разухабистым храпом.
- Вот уж распелись "гансы", всю дичь в округе распугают.
По утру немцев ждал завтрак, состоящий из нарезанных толстыми, с ладонь толщиной, кусками изюбрятины и густого, с дымком, чая
Но первым делом немцы пошагали дружным строем мыться на реку. Прождав их битый час, Ерофеич, не на шутку обеспокоился и двинулся на поиски "гансов". Немцы же, побросав на берегу "Бленд-а-мед" и мыло, бродили по колено в воде и руками ловили карасей. При этом страшно орали друг на друга, махали руками и горели чешуей как пушкинские тридцать три богатыря. По берегу валялись дюжины две карасиков размером со сковородку.
- Вы что же, немчура проклятая, делаете. Вы пошто мальков из реки тягаете! – Ерофеич начал скидывать карасей в реку.
На Карла с Людвигом напал столбняк.
Ерофеич с жалостью посмотрел на "гансов" и сменил гнев на милость:
- Ладно уж, пошли пошамаем, да покажу вам нормальную рыбу, а мелюзгу тягать – ума много не надо. Тьфу.
Ерофеич не обманул. Ниже по течению он подошел к тихой заводи, приложил палец к губам и, вскинув карабин, стал целить в непроницаемо черную воду. Грохнул выстрел, и на поверхность белым брюхом вверх всплыла рыбина, более похожая на бревно.
- Ну что ж вы, "гансы", рыбку-то мучите, - Ерофеич дымил самокруткой и уже полчаса наблюдал, как малохольные немцы полчаса пытаются вытащить рыбину на берег.
- - Фантастиш, - орал Людвиг, примеряясь сфотографировать “рыбешку”, как ехидно называл ее Ерофеич.
Карл в это время мерил рыбу шагами, получалось "тридцать два ганса и одна самокрутка".
Следующим этапом смотра настоящей сибирской тайги стала охота на ягоду, на зверя Ерофеич охотиться наотрез отказался.
На лесной полянке вовсю алела земляника, чуть поодаль росли густо усыпанные плодами кусты ежевики и малины. "Гансы" попадали на землю и с остервенением набросились на дары природы. Вскоре солнышко немцев сморило и уснули они сном ангелов-херувимчиков. Проснулись они от того, что рядом кто-то громко сопел и чавкал. Карл с Людвигом открыли глаза и оцепенели от ужаса, в двух шагах от них лакомился малиной огромный, величиной с Ерофеичеву избушку, медведь. Он лениво посмотрел на немцев и снова с упоением и чавканьем продолжил уплетать малину. От страшной и неминуемой, как казалось в тот момент, гибели спас их час спустя Ерофеич. Он зычно рявкнул на мишку, мол чего гостей пугаешь, и косолапый обиженно хрюкнув, удалился в лесную чащу.
Окончательно из столбняка немцев вывела самогонка, принесенная Ерофеичем в котомке со снедью. Отобедав жаренной рыбкой и самогонкой, Ерофеич показал "гансам" заветную тропинку и вручил пятиведерный горбовик, доверху набитый земляникой, и наказал идти прямо на заимку, никуда не сворачивая, а то зверю не объяснишь, что из-за некоторой дичи "могет" разгореться нешуточный "шурум-бурум". Смысл, сказанного Ерофеичем, до немцем дошел только у дверей заимки, возле которой лежал зверь, всем своим обликом походящий на волка.
- Вульф! – промолвил Карл.
- Яа, рашен вульф, - обреченно произнес Людвиг и мысленно попрощался с горячо любимым Фатерляндом.
- Да вы что, немчура проклятая, землянику же проквасите. Собаки что ли не видали, ну беда мне с вами. Вы зайцев то хоть видели, - сказал Ерофеич и из-за пазухи достал дрожащего зайчонка.
- Ай, - вскрикнул Карл и упал в глубокий обморок.
- Натюрлих! – заорал Людвиг и последовал примеру Карла.
- Зоопарк, – философски произнес Ерофеич  и отпустил косого восвояси.
Немного придя в себя, Карл с Людвигом принялись оживленно обсуждать события последнего дня. В тихой и сонной Германии только сам факт встречи с диким медведем сделал бы человека знаменитым на всю жизнь, а тут еще рыба величиной с бревно, домашний волк, ягода, которой несть числа и все это при абсолютном отсутствии людей ( Ерофеич был не в счет, по немецким меркам он был неотъемлемой частью самой природы ).
- Пошли ,"гансы", пора, однако, банькой вас попотчевать, а то совсем грязью заросли. – Ерофеич лукаво щурил глаза и помахивал двумя березовыми вениками.
"Вот она баня, от которой так упорно отказывались в Чите", - промелькнуло в головах у немцев. Предвиделось им, что ничего хорошего ерофеичева банька не предвещает.
Однако, после часа банной экзекуции, "гансы" круто изменили свое  мнение. Баня – это место, где слиты во едино чистилище, рай и ад.
В следующие семь дней пребывания у Ерофеича, немцы изредка связывались по рации с Читой, говорили, что задерживаются, что у них здесь неотложные дела, а сами они немного погостят у Ерофеича, уж больно им гостевать понравилось.
Через некоторое время полетели письма уже в родной Фатерлянд, с извещениями ждать неопределенное время, так как неотложные дела в России не позволяют им вернуться домой. Дальше хуже: немцы наотрез отказались возвращаться домой, попросили у Ерофеича политического убежища и пообещали обороняться до последнего патрона от всякого кто посмеет приблизиться к сторожке на расстояние выстрела. Года через два историей с немцами начал заниматься МИД, что интересно и российский, и немецкий. В тайгу с нотами протеста двинули полномочные и чрезвычайные послы. Но приземлившись на уже знакомой полянке и встретив ожесточенное сопротивление комаров, мошки и прочего гнуса, послы после минутного пребывания на земле поспешно ретировались, потеряв по пол-литра крови каждый.
“Да послы Вы!” – сказал Людвиг.
“Натюрлих!” – произнес Карл, забросил карабин за спину и пошагали они оба к Ерофеичевой избушке, что стала теперь их Родиной, домом родным, в общем тем местом на земле, что нет для человека дороже.
P.S. По прилету на большую землю, послы сказали примерно тоже самое, что произнес Людвиг, но дипломатическим языком. Еще выше решили, что по такому мелкому поводу международный конфликт раздувать не стоит, на том и порешили.