C est la vie

Всем, кто ищет,
а также всем, кто ждет,
посвящается

По сравнению с ранним утром, ветер стал значительно свежее и крепче. Но при этом он был не настолько сильным, чтобы испортить настроение людям на борту трехмачтовой брига. Корабль бежал по волнам легко и уверенно. Его паруса, надутые попутным ветром, обеспечивали высокую скорость судна. Волны, выплескивающиеся из под киля, оставляли на морской глади изящный след, который вскоре терялся среди остальных волн.
Человек, стоящий на капитанском мостике, оглядывал морские просторы, смело подставив лицо ветру. Он улыбался. Это была улыбка, без сомнения смелого мужчины, уверенного в себе и людях, которые его окружали. В данный момент улыбка, озарившая его лицо, выдавала внутреннее спокойствие и бесконечное наслаждение, которое получал этот человек от общения с морем и своим кораблем.
Вне всяких сомнений, это был капитан корабля. На первый взгляд очень трудно было определить возраст этого человека. С одной стороны, его озорная улыбка, озорные искры серых глаз, наводили на мысль, что этому человеку не может быть больше 25-30 лет. С другой стороны, отточенность движений и указаний по управлению бригом, проницательный взгляд и маленькие морщинки в уголках глаз, выдавали опытность и мудрость, которая приходит к людям только с годами.
Сам он, как это свойственно многим самодостаточным людям, не скрывал свой истинный возраст, если его спрашивали напрямую, но и не говорил о нем, если собеседники на эту тему не выходили.
Команда брига гордилась своим капитаном и беспрекословно подчинялась его командам. Бывалые моряки ценили его за мужественность, умение принимать взвешенные и при этом быстрые решения, выдержку, мужество, удивительным образом сочетавшиеся в одном характере с бесконечным мальчишеством, веселостью и обаянием.
Капитан действительно был в чем-то даже педантичен: его одежда была всегда настолько же безукоризненно подобрана, насколько чиста и свежа. Темные, вьющиеся волосы странным образом всегда укладывались в прическу: стильную и одновременно дерзкую. К манерам и словам капитана также придраться было чрезвычайно трудно.
Имя у этого человека было довольно распространенным на его родине, во Франции. Его звали Себастьен. Данное ему в честь деда, оно необычайно шло капитану, вскрывая в его характере мягкие стороны.
Себастьен больше всего на свете ценил несколько вещей, первое среди которых по праву делили море, корабль и свобода. В связи с этим у Себастьена не было никакой определенной морской трудоустроенности – он был достаточно богат, чтобы позволить себе лишь изредка соглашаться на дипломатические поручения своего правительства, в которых он преуспел. В остальное время это был вольный человек, познавший вкус свободы и не желавший ее разменять ни на что иное.
Однако кроме всего прочего, была у Себастьена также мечта. Неистребимый романтик, только за исключением деловых походов, поднимал на своем бриге алые паруса. За долгие годы они стали своеобразной “визитной карточкой” сорванца-капитана.
Дело в том, что все эти годы Себастьен мечтал найти свою Ассоль.
Со свойственным ему упрямством он верил, что однажды эта встреча обязательно произойдет. В какой части света это случится, как будут звать его “Ассоль”, кем и какой будет эта девушка, Себастьен не знал.
Он абсолютно точно знал только то, что она есть. И она ждет. Ждет его. Каждый день выходя на причал, пристально вглядываясь в горизонт о одним желанием: увидеть вдалеке алый парус.
В народе таких людей зовут чудаками, кто-то их вовсе не понимает, кто-то восхищается ими. Но вместе с тем встреча с такими людьми как этот капитан красавца-брига, затрагивает в душах большинства людей какие-то струны, будя самые лучшие воспоминания и выливаясь в итоге в виде загадочной улыбки на лице.
Поиск Ассоли не стал самоцелью для Себастьена. Он жил своей насыщенной приключениями и авантюрами жизнью, наслаждался ею, выполнял различные правительственные поручения, общался с различными людьми, некоторые из которых, особенно “родственные” капитану душой, становились его друзьями. Ассоль была попутной, но неизменной целью.
При этом нельзя сказать, что Себастьен не пользовался успехом у девушек. Скорее наоборот. Для очень многих удачливый капитан сам, в свою очередь, был недостижимой мечтой, которой вряд ли когда-нибудь суждено было сбыться.
“Стервец просто копается”, - судачили злые языки.
Сам Себастьен подобные слухи пропускал мимо ушей. Он просто не считал нужным тратить собственные силы “вхолостую”, разуверяя людей в своей порядочности и честности мотивов. Он понимал, что это бесполезно. А поэтому находил подобные замечания забавными, не более того.
В его душе даже не было сложившегося целостного образа Ассоли. Себастьен еще с детства не любил вычерчивать идеальные образы, впоследствии подгоняя под них реальных людей, как это делали многие его ровесники. Он был уверен, что именно в тот момент, как образ реальной девушки начнет выходить за границы образа идеального, и, наоборот, в реальном образе начнут просматриваться недостающие черты, выписанные в идеальном портрете, отношения обречены.
Сам Себастьен следовал старой заповеди, которую открыла ему родная бабушка много лет назад. “Свою вторую половинку нельзя ни рисовать заранее, ни целенаправленно искать, наставляла мальчика мудрая женщина, – это всегда случается неожиданно и приходит с той стороны, откуда меньше всего будешь ждать”. “А как я пойму, что это она?” – изумлялся маленький Себастьен. “Ты это непременно почувствуешь”, - с улыбкой отвечала бабушка. “Как?” – Себастьен приходил в негодование – “Она мне должна сказать об этом? А может быть у нее должны быть особые духи? Или она должна быть как-то одета, чтобы я ее узнал?” Бабушка только смеялась на эти вопросы и отрицательно качала головой: “Ты это почувствуешь, сердце в такие моменты не ошибается”.
С тех прошло много лет. Себастьен, с детства мечтавший о море, пошел по стопам отца – кадрового морского офицера с разницей лишь в том, что более свободолюбивый, он пошел не на военную, а на дипломатическую службу. Такому выбору юного де Грандье были рады обе стороны – и родители и сам паренек.
Так, благодаря службе и личной любви к путешествиям, Себастьен побывал в самых разных уголках земного шара. Он встречал множество разных людей, в том числе и девушек, но ни к одной из них не почувствовал то, что описывала бабушка. Он даже не мог при всем своем желании сказать, что именно его оттолкнуло от той или иной представительницы слабого пола. Да он и не стремился это сделать. Единственным железным аргументом, который от него слышали друзья был: “Это не она”. Женщины довольно быстро прикрепили к нему эпитет “Дамский угодник”, что весьма льстило Себастьену – он был истинным сыном своей страны и впитал умение (именно умение) общаться с женским полом еще с молоком матери.
Сейчас же легкий бриг, умело ведомый Себастьеном, возвращался домой после очередного похода. Капитан был как всегда весел, шутил с командой, но не скрывал при этом легкого разочарования: поход был удачен во всем кроме одного. Впрочем, как всегда. За прошедшие годы, Себастьен даже научился почти не расстраиваться этому. Это поначалу, особенно в первые два года, как он стал капитаном, Себастьен в каждый свой поход выходил с мыслью: вернусь обязательно не один. Возвращаясь же в родной Париж, Себастьен подолгу анализировал причины своей очередной неудачи, тщетно пытаясь ответить на вопрос: “Почему же не…”. Несколько раз он пытал бабушку, которая только разводила руками и произносила только одно. “Значит, жди и оставайся человеком”.  С течением времени, острые углы сгладились, и возвращаясь во Францию, капитан брига только вздыхал: его любимое море упорно отказывалось помочь в реализации мечты своего любимца; друзья и родная команда также только разводили руками – они давно уже привыкли к этой особенности Себастьена, записав его в братию “вечных холостяков” и отчасти одобряя и понимая такой выбор.
Итак, приближался Гавр, а вслед за ним Париж, перед которым по делам необходимо еще было заехать уже пешим ходом в маленький Амьен.
Гавр встретил свой родной бриг вечной суетой порта, радующий глаз каждого моряка, долгое время находившегося вдалеке от родной страны. Себастьен, как и вся команда радовался благополучному возвращению. Себастьен радовался даже вынужденной поездке в Амьен – ему хотелось всей грудью надышаться воздухом Милой Франции.
А поэтому уже через двое суток, как только были улажены все необходимые дела с благоустройством родного корабля, Себастьен уже находился на пути к Амьену. Поездка обещала быть недолгой и, как следствие, неутомительной.
Он и сам не знал, зачем решил зайти в одну из амьенских лавочек. Возможно, чтобы лучше ощутить всю прелесть небольшого французского городка, возможно просто потому что не хотел так быстро расставаться с городом, в котором бывал очень редко. Что было вполне объяснимо, так как Амьен был обделен выходом к морю или хотя бы рекой. Следовательно, и Ассоли здесь быть в принципе не могло вместе с объективным отсутствием алых парусов.
Зайдя в магазинчик, Себастьен невольно обратил внимание на девушку, видимо выбирающую что-то из товаров. Подойдя ближе, он заметил, что она просто беседует с продавцом, иногда чему-то посмеиваясь. Себастьен подошел ближе. Вдруг его взгляд невольно упал в мешок с горохом. По верхним горошинам усердно перебирая лапками, карабкалась божья коровка, неизвестно как попавшая в этот злополучный мешок. Под тяжестью ее лапок горошины то и дело обваливались, и несчастная букашка скатывалась вместе с ними и невольно попадала под вновь образовавшийся завал сразу из нескольких горошин. Судьба насекомого была почти предрешена. Себастьен уже решился прийти на помощь, как вдруг, опередив его на полдвижения, в мешок опустилась изящная женская рука. Букашка вцепилась всеми шестью лапками в спасительный палец и через секунду уже исчезла в ладони. Между тем, девушка вежливо попрощалась с продавцом и вышла на улицу, где сразу же разжала пальцы. Некоторое время божья коровка поползала по руке, видимо привыкая к яркому солнечному свету, затем расправила крылья и черной точкой исчезла в голубом небе.
Пораженный увиденным, Себастьен воскликнул:
- Но зачем?
Девушка, казалось, только сейчас заметила его. Она обернулась. Испугалась ли она того, что была застигнута за своей выходкой? Нет, Себастьен не увидел и тени испуга в красивых серо-голубых глазах. Скорее, они отражали удивление. Она улыбнулась. При чем видавшего виды Себастьена поразила эта улыбка. Она была необычайно искренней и чуть насмешливой одновременно:
- Но иначе бы она погибла, - все с той же улыбкой и удивлением ответила она.
Только тут Себастьен спохватился, и сам поразился глупости заданного вопроса.
- Прошу простить меня. Я не об этом хотел… А впрочем… Как Вам объяснить… - впервые капитану брига с алыми парусами, блестящему дипломату было не найти слов. Они терялись где-то на пути. Наконец, Себастьен совсем смешался, и что еще хуже, покраснел до кончиков ушей.
- Я поняла Вас. Я не сержусь, - вдруг сказала она.
Все более краснеющую голову Себастьена изнутри терзали вопросы и мысли, сбивающие одна другую: “Кто она? Аристократка? Тогда почему так просто говорит со мной? Простая девушка? Но откуда в таком случае такое изящество линий и туалет? Ах, да, туалет…” Себастьен поймал себя на мысли, что впервые не обратил внимания на внешность и наряд девушки. Сейчас ему уже казалось, что такой девушки ему встречать не приходилось. Была ли она красивой? Да, но скорее милой. Был ли наряд, облегающий ее фигуру шикарным? Да нет, после парижских модниц Себастьен бы так не сказал…
- А что Вы поняли? – неожиданно для себя выдавил он.
- То, что, возможно, Вы и сами хотели сделать это, но я Вас несколько опередила. – И предупреждая его следующий вопрос, уже готовый сорваться с губ Себастьена, она добавила: Иначе бы Вы не заметили того, что произошло.
Несчастный Себастьен был сражен окончательно. И вместо того, чтобы признаться ей и себе самому в ее необыкновенной мудрости и их потрясающем понимании друг друга, он сказал:
- Что Вы, напротив, я зашел в лавку купить гороха и смотрел на бирку с его ценой, когда Вы опустили руку в мешок.
Девушка еще раз улыбнулась, одновременно пожав плечами.
Подсознательно, ему хотелось, чтобы она начала сейчас бурно переубеждать его, доказывать собственную правоту, но она неожиданно для Себастьена не стала этого делать.
- Значит, я ошиблась… - только и сказала она.
При этом оба поняли: Себастьен, что она была права, но язык сегодня изменял его сердцу и капитан не нашел в себе силы признать истину, а стоящая напротив него девушка поняла, что была права, но не настаивала на своей точке зрения. Почему? Себастьен терялся в догадках.
Молчание продлилось еще ровно две секунды, показавшиеся Себастьену вечностью, после чего незнакомка также вежливо попрощалась и пошла в сторону центра города.
В первый момент Себастьен хотел побежать за ней, остановить, узнать имя, поговорить… Но в противовес этому чувству давила растерянность и обида на самого себя за то, что так глупо повел себя, да еще в общении с женщиной. Что он скажет ей, даже если и бросится сейчас следом? Выставит себя еще большим глупцом, в то время как он – мужчина. Это он должен выстраивать нить разговора, предугадывая ее мысли и желания, поражая своим остроумием и мудростью. А он и так сейчас здорово оступился. Скорее всего, она уже обсуждает его с кем-нибудь из подруг, смеясь над его растерянностью, граничащей с глупостью. Нет, нет – чем скорее забудется, тем лучше. Хорошо еще из друзей никого не было рядом.
Он решительно развернулся.
Дорогу в Париж Себастьен провел в глубоком раздумье. Мысли приходили разные, но большинство из них сводилась к самоистязанию по поводу недавно пережитого глупейшего положения. Теперь он был больше всего уверен, что улыбка незнакомки была отражением ее внутреннего смеха над ним. Действительно, как странно и бессмысленно все получилось!
При подъезде к Парижу настроение Себастьена совсем испортилось. Он мотался из угла в угол не находя себе места и желая только одного – поскорее выйти в море. Только оно могло помочь в подобной ситуации. Уж здесь-то Себастьену не было равных, как впрочем и среди девушек. Следовательно, нужны были новые впечатления, новые знакомства, новые страны, где быть может, кто знает, ждет Себастьена его Ассоль.
Так прошло два месяца.
На третий Себастьен наконец-то встретился с любимым кораблем, экипажем, и, конечно же, морем. Он радовался этому событию, словно это был первый поход на бриге.
Все плавание он смотрел за горизонт, вдыхал соленый воздух, наблюдал за дельфинами, играющими на фоне заходящего солнца.
В каждом новом городе ему встречались разные люди: мужчины, женщины, дети, девушки, среди которых он искал Ассоль.
Себастьен был как всегда жизнерадостен, удачлив, искрометен и… одинок. Нет, это чувство он ощущал и раньше – оно граничило с ощущением свободы, а посему воспевалось душой Себастьена. Сейчас же оно начало звучать в другой тональности. Ему кого-то или чего-то вдруг стало не хватать. При чем не хватать кого-то или чего-то совершенно определенного. А это было одиночество уже совсем другого порядка. Заходящее в море солнце неожиданно поблекло, любимое море стало казаться пустыней.
Себастьен совсем загрустил. Он не понимал, что с ним происходит.
Бортовой врач, осмотрев капитана, сказал, что тот совершенно здоров. Это еще больше расстроило Себастьена. Ему было легче узнать, что он чем-то болен, чтобы вылечившись от болезни, снова вернуться в привычное для себя состояние.
Себастьен чувствовал себя потерянным.
Тщетно он пытался проанализировать ситуацию. Все было на своем месте: дело, корабль, экипаж, осуществление цели…
“Какой цели? ” – вдруг задумался Себастьен. И вдруг к нему пришло страшное озарение – он ищет среди девушек не абстрактную “Ассоль”. Боже, как он не заметил, что в каждом городе проводит сравнение встречных девушек с совершенно определенным образом. Ему стало страшно. Себастьен невольно вцепился взглядом в красивые, надутые попутным ветром алые паруса. Ответа не было.
“Но что же это за образ и когда он появился в моей голове? Где эта девушка может жить?” – вопросы вырастали один за другим.
Следующее озарение было еще неожиданнее первого. Он получил ответы сразу на все три поставленных вопроса. Перед глазами вдруг предстала очень искренняя и слегка насмешливая улыбка…
Капитан пришел в ужас и смятение.
Этого не могло быть! Неужели вот уже полгода он… Он впервые ощутил, что и во время штиля палуба может качаться в разные стороны.
Да, действительно, сравнивает он уж не с абстрактным “Она – не Она”. Сравнение идет уже на уровне “Нет, конечно это не она, а она…” (далее следовало мысленное описание ЕЕ черт), той, перед которой он выглядел самым последним идиотом на свете, той, которую так хотелось поскорее забыть.
“Но ведь в Амьене нет даже реки!” “Она обязательно должна была жить где-нибудь далеко от Франции, а иначе, зачем ее так долго искать!” – Себастьен тщетно пытался апеллировать к разуму. И чем больше он это делал, тем большим дураком себе казался, тем яснее представала перед ним картина происходящего.
К Гавру Себастьен уже перестал считать бессонные ночи. Он чувствовал себя потерянным, разбитым и …одиноким. Одиноким, потому что не хватало ЕЕ, именно ЕЕ – этой странной незнакомой девушки из Амьена.
В Гавре Себастьен уже знал, что ему делать. Как только он “благоустроил” бриг с алыми парусами, он опрометью бросился по дороге в Амьен.
И только прибыв в точку назначения, Себастьен понял, что не знает про НЕЕ НИЧЕГО. Даже имени…
Первым делом, Себастьен бросился в маленькую лавочку, на одной из центральных улиц. Но к его сожалению оказалось, что лавочник со всей семьей переехал к родственникам в Париж, и теперь на месте продовольственной лавочки был обувной магазин…
За неделю Себастьен обошел весь город.
Все остроумие, мужество, обаяние капитана были брошены на поиск Ассоль, то есть ЕЕ.
Через две недели проживания в Амьене Себастьеном охватило отчаяние. Он похудел, осунулся. На фоне безукоризненной одежды изменения, произошедшие с ним, были видны еще сильнее.
Время поджимало. Необходимо было возвращаться в Париж.
Разумеется, он еще вернется сюда, но когда это будет и  будет ли вообще? Да и как он ее найдет? То, что казалось почти элементарным за тысячи лье от Амьена, в самом Амьене стало почти невозможным.
Парижские дела Себастьена затянулись. Они, казалось, множились специально, с каждой минутой уничтожая надежду вернуться в Амьен еще раз до очередного долгосрочного плавания. Через месяц худшие прогнозы Себастьена оправдались – оставалась всего неделя до дня отплытия, неделя, которой едва хватало на то, чтобы не торопясь добраться до Гавра и завершить последние приготовления к очередному походу в море.
Дорога в Гавр еще больше усугубила тяжкое настроение Себастьена. Впервые его совсем не радовала перспектива грядущего морского похода. Даже встреча с родным кораблем не смогла внести в настроение капитана и толику оптимизма. Теперь он все больше грустил, обреченно проверяя готовность судна к выходу в море. Однако в сам город он выходил еще реже, проводя большую часть дня на корабле. Так или иначе, но с бригом Себастьена связывала давняя дружба, и переносить то состояние, в котором он пребывал все последнее время, было легче с кораблем. Кроме того, понимая, что его настроение становится заметно и для окружающих, старался избегать общения с многочисленными знакомыми, которыми изобиловал Гавр.
До отплытия оставалось двое суток, когда, проходя вдоль кораблей, Себастьен неожиданно увидел до слез знакомую бригантину Бертрана. Впервые за последний месяц лицо Себастьена осветила радостная улыбка. Он даже не мог надеяться, что закадычный друг детства, неисправимый оптимист Бертран окажется сейчас в Гавре. Не задумываясь ни на секунду, Себастьен со всех ног бросился к бригантине друга, заклиная всеми силами, чтобы тот оказался на борту. Сейчас, пожалуй, это был единственный человек, которого Себастьену хотелось видеть также, как ЕЕ.
Подбежав к кораблю, Себастьен уже понял, что Бертран на месте – ровный, спокойный и вместе с тем сильный и волевой голос капитана четко пояснял кому-то на грог-мачте, что именно нужно делать с такелажем.
Еще через две секунды друзья уже обнимались на палубе корабля.
Разговор плавно перетекал от общих дел к общим знакомым, политическим, и, наконец, общефилософским вопросам. Предложение Бертрана составить ему компанию в город Себастьен поначалу не поддержал. Но в итоге желание не оставаться одному пересилило, и они отправились в центр города. Себастьен даже не пытался расспросить друга о подробностях их  походов. Ему было достаточно знать, что это необходимо, а также то, что это были бесконечные деловые вопросы, несомненно важные для Бертрана.
Себастьену было очень приятно также и то, что Бертран, в отличие от многих, не задавал другу лишних вопросов, на которые так не хотелось отвечать. Впервые за многие дни Себастьен почувствовал себя относительно спокойно. Он даже заметил, что ночью был дождь, а сейчас выглянуло солнце, играя лучами в еще не высохших лужах.
Они как раз выходили из очередного государственного учреждения, когда Себастьену почудилось, что он грезит и бредит одновременно. Он мог поклясться, что минуту назад слышал смех. Смех, которым жил вот уже больше полугода – тихий и звонкий одновременно, он напоминал отражение солнца в дождевых каплях. Себастьен понял, а скорее почувствовал, что его мучениям пришел конец. Девушка шла вдоль улицы навстречу ему и посмеивалась над рассказом своей подруги, шедшей рядом с ней. В том, что это была именно она, сомнений не оставалось. Даже если бы сейчас был ураган, Себастьен был бы уверен, что стояла прекрасная погода.
- Это Жюли из Амьена. – услышал он где-то далеко голос Бертрана, - вы незнакомы?
- Нет, к сожалению - собственные слова казались чужими и звучали почему-то в стороне, - а ты можешь меня представить?
- Разумеется. Только, думаю, будет более уместно представить тебе ее как Жюли Бернажу – ровно неделю назад состоялась их помолвка.
- С кем?
- С Пьером, конечно. Он столь же близкий твой знакомый, как и мой.
Себастьен уже мало что понимал.
Пьер Бернажу был известен в городе как прекрасный адвокат, а среди своих друзей как душа компании и человек, на которого можно было рассчитывать при любых обстоятельствах. Как специально, в голове Себастьена всплыл последний разговор с Пьером, в котором тот говорил, что кажется, нашел свое счастье…
Нужно было найти в себе силы вернуться на корабль.