Дефлорация красивая

                КРАСИВАЯ
                7 историй Леры, рассказанных ей автору
               
  Красивая я в маму, у мамы такой характер, если что, встанет – руки в боки, как взглянет – любой мужик стушуется. Даже папа замолкает. До сих пор. И мама всегда мне говорила: «Не допускай, чтобы мальчики грубили. Сразу обрывай!» И ещё: «Ты очень красивая, сама будешь выбирать, когда время придёт. Я замуж вышла за папу в 22. Год ухаживал».

 В школе мальчики делали мне всякие предложения. Невинные. В кино пойти, на каток, на аттракционы. Но я так отрепетировала мамину стойку, что только руки в боки – сразу испарялись. А мне ужасно весело было от своей власти над ними. 
 Раз подслушала разговор двух подростков: «Лерку на вечеринку? Не пойдёт! Если только подскачешь к ней, как принц на белом коне».
 Я подошла к ним и сказала: «Не нужен мне  принц на коне. Моё время не пришло. А придёт, он на Мерседесе за мной приедет. Не дождётесь!»  Оба мальчика сразу сдулись.

 Пришла из школы, посмотрела на себя в зеркало: Глаза огромные, взгляд строгий, белокурые кудряшки по плечам, а ямочки на щеках, как у взрослой мамы. И ростом я была выше всех девочек в классе, но у них ножки были какие-то нескладные, куриные, а у меня с такими развитыми бёдрами и плотными щиколотками.

 Летом, после шестого класса, нас повёл в поход учитель физры. Ночью у костра сидели, пели песни. Потом магнитофон включили, начались танцы на площадке у костра. Весело!
 Я, даже расслабилась, и, когда Димон – самый красивый у нас мальчик, схватил за руку и затащил в круг, я им показала шейк стройными ножками! Мальчишки восхитились, никто и не знал, что так танцую, и давай, брейк перед девчонками выделывать! Как то так случилось, что остальные девочки оттеснились по краям, а подцаны передо мной трюки выделывают.

 Димон аж закрутился в стойке на руках и … плюхнулся в костёр. Физрук его выхватил, опустил на траву и побежал за аптечкой. Все ребята к нему, а он: «Уйдите все! Ты Лера не уходи».
 Я присела на корточки, смотрю ожог на виске: «Больно?»
Он попросил: «Положи сюда ладонь». Я положила осторожно, а он прихватил меня рукой за щиколотку, а другой гладит мою загорелую коленку и приговаривает: «Какая у тебя коленочка, коленочка…»
 Я тогда, впервые в жизни, почувствовала, как пронзил меня импульс с головы до пяток,  по кольцу из тел, которые у нас соединились. Тут физрук подошёл, начал смазывать Димке обожженные места.

 Ночью девочки легли в одной палатке, мальчишки в другой, а физрук пошёл рядом на речку с фонариком, раков ловить.
 Я с краю лежала, около входа. Вижу, дверка оттопыривается, и на фоне луны Димкина голова.
- Пойдём погуляем?

 Я вылезла тихонько, и мы пошли, стараясь не хрустеть, в другую сторону от физрука. Так таинственно: ёлки развесили лапы, блестит излучина речки под луной, тишина.
 Мы сели на пригорке над водой, и Димон меня поцеловал. Через меня опять импульс пробежал, и, когда, Дима повалил меня на мягкий мох, я сопротивляться не стала, а себя оправдала – вон он весь в белых пластырях, ещё больно сделаю.
 Димон даже трусы свои снимать не стал, стыдно что ли было, и мои только приспустил. Начал он совать мне между ног твёрдый член, а мне больно, я вскрикнула. У Димы член сразу опал, а он лезет мне в письку губами, потом пальцем залез. Я опять вскрикнула.

 Тут вижу какая-то большая тень закрыла луну, а Димон отлетел от меня, как  мой щенок, которого я отшвыривала, когда кусался. Он уполз сразу куда-то.
 Надо мной стоит могучая фигура физрука, и он спрашивает негромко:
- Успел он что-то тебе сделать?
- Нет, - отвечаю, - мне там… больно.
- Больно тебя и спасло, - говорит физрук, потом подымает меня на руки и … внимательно рассматривает мою письку под луной. Мало ему показалось, он как то изловчился и, не спуская меня с рук, посветил в письку фонариком. Потом, вдруг, как начал её сосать! Я до этого думала, что он, как врач, проверяет мою девственность, но сосать то для этого зачем! Вырвалась я, стою, дышу глубоко.
- Лера, Лера, - шепчет он, - никому не говори, сорвался я, никогда такой красивой письки не видел.
 В общем, убежала я в палатку, а физрук долго сидел на этом пригорке, курил и вздыхал. Потом он в другую школу перевёлся.

                * * *

 У меня брат, младше на два года, я всегда относилась к нему, как к ребёнку. И родители страшно были довольны, что я сняла с них часть забот о нём.
 Когда мне исполнилось четырнадцать, я заметила, что мои груди округлились, а на простыне, по ночам, стали появляться кровавые пятна.   
 Мама быстро успокоила меня: «Ты стала девушкой», да ещё, кое-что, подсказали опытные старшие подруги.
 Но, больше всего мне было неловко, что на мои груди косился братец.

 Я вспыхивала:
 - Что ты пялишься? Иди делать уроки. Я буду проверять.
 Мой подцанчик стыдливо отводил взгляд и садился за стол, штудировать арифметику, но я то видела, как бросает он глаза на мои яблоки, я сидела с книжкой рядом на диване, сбоку к нему, дожидаясь, когда он решит задачку.
 Ничего не могла я поделать с его взглядом и перетащила диванчик напротив него, в плане груди были незаметны, но он стал таращиться на мои коленки и ляжки, приоткрытые под юбкой, так как модно было у нас, девчонок носить их короткие, хотя совсем не входило в мои планы показывать обнажённые прелести братику.

 Как-то утром я вскочила, надо было прогуливать Тёпку, родители уже ушли на работу и, спросонья, выскочила с собакой на двор. Тёпка пописал сразу на цветочную клумбу, с чем его застала бабка-пенсионерка и разворчалась, не смотря на мои робкие попытки, объяснить ей, что моча тоже удобрение, и цветочки будут расти лучше.
 Я отвела Тёпу подальше, на середину двора, там стояли качели, на которых я забавлялась ещё в детском возрасте, но давно такого уже не позволяла себе.
 Но сейчас, в попытке успокоиться от бабкиных нравоучений, я села на перекладинку и высоко раскачалась.

 Тут показался из дверей подъезда мой братик, тоже спросонья.
- Зачем Тёпку взяла? – сурово вопросил он. – Сегодня моя очередь гулять с ним.
- Ой, скажи спасибо! Ты так сладко спал! – отвечала я, раскачивая качели всё выше, и выше.
  Братик хотел что-то возразить, но, вдруг, так и застыл с открытым ртом, всматриваясь в мелькание качелей перед его носом.
- Что ты уставился? – не выдержала я.
- Ты… ты без трусов. Дура! – вскричал Димка и убежал в подъезд.
- Господи! – подумала я. Всегда люблю спать без трусов – натирают резинки, но сразу одеваю их, как проснусь, брат спал в соседней комнате, с родителями.
- Забыла, бля!

 Я зашла в подъезд, огляделась, никого не было и задрала юбочку:
- Что же там видел мой братик?
 Как-то избегала смотреть на себя сверху вниз, а там могучий треугольник чёрных спутанных волос, наверно наследственное, сама у мамы видела. Под ним и письку совсем не видно.
 - Ну, - думаю, сосунок от волос моих смутился, пойду сейчас, наставлю его на путь истинный. Мама уже много бесед провела со мной на сексуальные темы, а с Димкой папе поручила, я один раз подслушала, что-то он ему сбивчиво объяснял.

 Нашла его в комнате родителей, он компьютер с порнушками включил.
 Папа ему ограничители на порно забил, но братец умный, обошёл, только при папе не смотрел. А мне, гад, пригрозил, когда его застала, однажды:
- Скажешь отцу – раком поставлю, и фотку в инете показывает, как это «раком».
 Я отвечаю:
- Ты подонок, письку ещё не вырастил.
А он:
- Хочешь покажу?
 Я тогда врезала ему по затылку, по старой памяти, когда не слушался, и убежала от нахала.

 А сейчас размышляла -  как к нему подойти в воспитательных целях, мама меня заколебала:
- Он на твоём воспитании. Мы на работе.
 Начала издалека:
- И что ты видеть мог. Ты маленький тоже с мамой в баню ходил. Волоса там и волоса. Подумаешь!
- Ты мне, ****ь, мозги не корчи, - отвечает мой воспитанный братец. – Ты, наверно, на свою промежность сверху смотрела, там за волосами и п…у не разглядишь. А,  снизу, на качелях,  только и видел, как она розовая мелькает!
 Стушевал он меня, задрала я платье и всматриваюсь, где там розовое. А Димка говорит:
- Да ты, дура, в зеркало посмотри!
 В моей комнате зеркала не было, а в родительскую я заходила только по необходимости, уже год, как этот змеёныш не очень меня за старшую принимал.
 Подошла к зеркалу, а там… под чёрным покровом волос набухшие розовые губки. Никогда их такими не видела. Наверно, возбудились от запретного разговора.

 Дима увидел, как я остолбенела, скинул штанишки, подскочил сбоку и давай дрочить.
 - Мама родная! Откуда у подцанчика член такой. Правда, я мало раньше видела мужских органов, но этот показался мне огромным.
 А Димчик оборзел, шлёпнулся на пол между моих ног и дрочить бросил. Обнял меня за ляжки и смачно всосался в половые губы.
 Откуда, бля, пример взял! Откуда? Из Инета.
 
- Что ты, подцан позволяешь? – закричала я. Но как-то он всосал мне сверху половых губ, аж дыхание перехватило.
- На клитор залез, - поняла я.
- Лерка, щас спущу,  - кричит он, - давай в тебя, добру не пропадать!
- Ты что забеременить меня хочешь? – испугалась я.
- Дура, от родного брата не беременеют, вчера в Инете статью читал.

 Благодаря Инету, Димка в нашей семье считался самым продвинутым, это мама говорила.
 - Ты, дура! – кричит он, - всё-равно тебе целку сломают, согласится парень с презервативом, а потом сбросит и как начнёт лить!
- Зачем это ему? – опешила я, мой Вадик, влюблённый, давно ко мне с презиком подкатывал, но я ему, кроме, как в рот, не позволяла.
- Затем, что весь цимус – кожа об кожу!
Соскочил и суёт член в меня. А мне сразу больно, рванулась назад.
- Ну и целка у тебя, - зацокал братец языком, - ладно, не бойся, я рвать не буду, пусти член наполовину.
 Я поняла, какая-то проблема там у меня внутри, ну, думаю, братец, всё-таки, родной, уродовать не будет, а я, вдруг, разберусь, в чём дело.
 Позволила ему вставить наполовину, только понять ничего не успела, он  скорчил рожу неимоверную и чувствую, как брызнет от него горячая струя во внутрь меня.
 Я задышала часто, часто, но больше ничего не почувствовала.
- Бля! –думаю,- с родным братом согрешила.
 Больше я его не подпускала, две недели он преследовал меня, потом я подсунула ему свою подружку Ленку, смотрю, успокоился.

                * * *

 Мой сосед по площадке, дядька тридцати лет, как-то мне заметил, когда я проходила мимо:
- Ну, Валерия, ты красивая стала! Ножки у тебя крепкие.
 Сам он был маленький, щупленький, с огромными глазами и личиком, как у ребёнка, худым, с обтянутыми кожей скулами.
  Я вся вспыхнула и убежала.

 В другой раз, когда сосед остановил меня на улице и принялся опять говорить мне что-то насчёт ног, я прервала его:
- Вы уж мне не льстите. Вот у Вашей жены ножки точно точёные, французские.
- Эх, Лера! – отвечал сосед. – Мужчине не достаёт того, что он не имеет. За французские ножки и женился я на Татьяне. Только потом понял, что нужны мне ножки плотные, массивные, как у тебя, ты её на десять лет моложе, а посмотри, какие у тебя ля… бёдра могучие. У моей-то вместо жопы два кулачка.
- Если будете так говорить, Тане Вашей скажу, - уперла я руки в боки, и больше сосед со мной не заговаривал.

 Родители были на работе, а я лежала на кровати и смотрела муз ТВ. Там передавали контакт инопланетян с земными жителями. 
 Маленькие зелёные человечки обнимали щупальцами наших дородных девушек, я ещё подумала – находка режиссёра,  скелетики тащатся от пышных блондинок, один из них произнёс:
- На нашей планете нет девушек с развитыми формами, мы поймали послание землян другим мирам, там была картинка с вашими девушками и поэтому мы появились здесь.
 Я подумала, что не прочь бы встретиться с такими человечками, даже начала тереть в возбуждении свою письку и, разрядившись оргазмом, умиротворённо заснула.

 Мне снилось, что я лечу к звёздам, ступаю на эту самую планету, где кругом зелёные человечки, и все они, сгрудившись на земле, возбуждённо требуют чего-то от своего соплеменника, ростом чуть повыше, повисшего, каким-то чудом, в воздухе надо мной.
 Но этот человечек, по-видимому, их главный, без крыльев парит в воздухе, не отрывая от меня глаз и потом машет раздражённо шупальцами.
 Человечки на земле, недовольно вопя, исчезают из поля моего зрения, и мы остаёмся один на один с их вождём.
 Он спускается с воздуха ко мне и, подав щупальце, приглашает куда-то пройти.
 Мы входим в серебристое помещение, там на полу стоит такая знакомая, родная мне кровать. Человечек становится на колено и приглашает меня взмахом щупальца лечь в постель.
- Нет, нет! – возражаю я ему, - я ещё девушка, мне нельзя.
- Ты дашь начало новому нашему роду, сильных, красивых альдебаранов, и всем им ты будешь мать.
- Но я должна спросить разрешение у своей мамы!
- Тогда мы доставим сейчас с Земли твою маму, но прежде я наслажусь с тобой без её разрешения, ничего нет прекрасней, как взять девушку силой.
- Нет, нет! – закричала я.
 Но он не слушал меня и, толкнув на постель, сам взгромоздился сверху на моё тело.
 Я почувствовала сильный прокол в промежности и удивилась – откуда у такого маленького человечка такой огромный сильный член?

 Но тут же услышала мамин крик:
- Что ты себе позволяешь? Слезь с неё зараза!
 Я удивилась, как быстро доставили маму на планету и, открыв глаза, прошептала:
- Мама, ты разрешишь мне стать матерью инопланетян?
 Но, придя полностью в себя,  обнаружила, как мать стаскивает с меня за волосы щуплого соседа, который, однако, уже успел засадить мне во сне.
 Мама захотела подать на соседа в суд за изнасилование, повела меня к гинекологу, тот посмотрел и развёл руками:
- Она осталась девушкой. У неё редкий случай костной ткани плевы, так что проблема скорее в том, что Вашу дочь, наверно, нельзя лишить девственности обычным естественным способом.
- Позже будем с этим разбираться, - сказала мне мама и опять заладила:
- Я за папу в 22 года вышла.

                * * *

 Минуло мне шестнадцать. Знаете, я сама была не рада своей красоте. Мужчины смотрели на меня, как вкопанные, но мало кто решался на контакт. «Красота – страшная сила», - говорила мне мама.
 Мы отдыхали с ней на юге, без папы и младшего брата. И к маме какой-то грузин привязался. Мама держала его на дистанции, но иногда снисходительно улыбалась ему. Грузин был интеллигентный, деликатный, кормил меня и маму мороженым. Но мне пакетик, как-то второпях совал и сразу отходил, всё внимание на маму.
 Мне даже обидно стало, неужели мама лучше меня? и стала жеманно ему улыбаться. Он сказал мне однажды, с блеском в глазах, когда мама отвернулась: «Валерия, не дразни грузин, у нас очень горячий кровь!».
- Да нужны Вы мне, дядя! – отвечала я ему, добившись признания.
Он вспыхнул: «Какой дерзкий девушка!».

 Пора было уезжать, и мы пошли прощаться в ресторан. Грузин превзошёл сам себя, купил для нас на стол огромный букет роз, заказал настоящее шампанское «Клико» и всё время бросал музыкантам деньги, чтобы исполняли для мамы любимые песни. А её репертуар он выучил раньше, мама включала на пляже компакт-проигрыватель.
 Он танцевал с мамой, деликатно прижимая и стараясь пощекотать щёчку густыми усами, мама хохотала, наконец, кавказец, в один такой момент позволил себе обнять её крепко, так что у той затрещали груди. Мама сразу вырвалась и подошла к столу. Грузин начал извиняться.
- Нет! Я больше не хочу танцевать, - отвечала мама, - можете пригласить Леру.
 Он пошёл со мной, но настолько подавленный, что боялся смотреть мне в глаза. Когда танец окончился, грузин пошептался о чём-то с музыкантами, и их предводитель объявил:
- Сейчас Георгий споёт песню, посвящённую женщине, которая навсегда похитила его сердце!
 Грузин встал перед микрофоном и запел. Пел он куплет сначала на грузинском, а потом повторял на русском. Пел грустно,  положа руку на сердце:
 
«Далеко за горами холодная страна.
Из-за гор прилетела голубка одна.
Сердцем всем я мечтаю – душу ей обогреть,
Но не хочет голубка на орла посмотреть!»

 Все женщины в ресторане зааплодировали, и многие утирали слёзы платочками. Мама сидела неподвижно с приклеенной улыбкой, но я  видела, что песня её тронула.

 Мы с мамой поселились на втором этаже красивого отдельного домика – все удобства, грузин жил один, внизу под нами.
 Когда мы подошли к крыльцу, я девушка взрослая, всё понимаю, сказала маме: «Пойду попрощаюсь с морем» и двинулась к пляжу по мраморной дорожке, выложенной прямо до входа в воду.

 Я присела на край лежака у самого моря и смотрела при свете луны на вздыхающие волны. Я даже не заметила, как кто-то подошёл сзади и, зажав рот, чтобы не кричала, повалил меня на живот на лежак и стащил трусы. Он, видимо, не хотел, чтобы я видела его лицо, но я сразу догадалась по запаху «Дюны», что это наш интеллигентный грузин.
 Георгий, пока я была в шоке, со стоном всунул свой звенящий от напряжения аппарат в мою девственную вагину, но только наполовину. Я почувствовала дикое давление на непробиваемую плеву, так, что оттянулись, чуть не до разрыва, внутренние стенки влагалища, от боли я чуть не потеряла сознание.

 Тут возбуждённый грузин понял тщету попыток прорвать мою броню и, выхватив измученный орган из половой щели, всадил его в мой, никогда не знавший такого соседства анус.
 Невообразимая болезненность обеих моих отверстий, в сочетании с ожиданием скотского поругания, взорвали мой хрупкий позвоночник дикой энергией, я подбросила мужчину своим крупом, не меньше чем, на полметра вверх, и тут же раздался дикий вой тяжело раненого самца.
 Георгий с размаху врезался перевозбуждённым органом на мраморную дорожку и сломал его.
 На вой прибежала мама, грузина потом забрала скорая.

                * * *

 В семнадцать лет со мной произошла ещё более выдающаяся история.
 В жаркое лето, отец с матерью на выходной уехали загород на дачу, брат со сверстниками сплавлялся где-то на Алтае, делать мне было нечего, и я присела на скамейку около фонтана.
 Я наслаждалась его туманной прохладой и, расслабившись в комфортной атмосфере, закрыла глаза.
- Извините, не хотел беспокоить Вас, Вы так прекрасны в дремотной неге! – услышала я мягкий баритон. Я открыла глаза.
 Ко мне подсел на скамейку мужчина,  лет тридцати пяти. Смутно вспоминалось – раньше где-то его видела… Потом дошло, что он похож на Ричарда Гира и прекратила вспоминать.

 Он меня заболтал. Говорил очень красиво, даже сложно передать. Взял так мягко мои пальцы в свои руки и сказал, глаза в глаза:
- Вы не бойтесь. Я не маньяк. Просто давно мечтал, вот так, близко, смотреть на Вас и любоваться чудом природы.
- Откуда давно?... - промямлила я.
- Я наблюдал за Вами долго со стороны, прежде чем решился подойти. Не прогоняйте меня.
- Но я не знаю Вас!
- А я знал Вас раньше, чем увидел. Вы приходили ко мне во сне.
- Как же это могло быть, раз не видели?
- Понимаете, нас пронизывает незримые нити несознаваемых связей между всеми живыми существами. Иногда эти связи вдруг включаются между неизвестными друг другу людьми.
- А, слышала. Телепатия?
- Да! А слышали Вы о дежавю?
- Это когда происходит что-то, что уже, кажется, было раньше?
- О, Вы умная девушка! Вот я держу Ваши премилые нежные пальчики, а это было когда-то раньше, наверно тоже во сне.
- Вы меня смущаете.
- Не смущайтесь. Я скажу Вам очень важное.
 Знаете, Бог  создаёт сначала одну душу бесполого человека, а потом разделяет их на мужскую и женскую половинки.
- Как сотворил Адама, а из его ребра Еву?
- Да, Творец повторяет это каждый раз, но разделённые половинки могут всю жизнь безнадёжно искать друг друга.
- Вы хитрите. Сколько Вам лет?
- Тридцать три.
- А мне семнадцать, наша общая душа не могла появиться в одно время.
- Милая девушка, души создаются и делятся на небесах и направляются на землю в разное время. Первой направляют на разведку мужскую половинку.
- А Вы правы! Поэтому, обычно, в браке мужчина старше женщины, у меня папа старше мамы на десять лет.
- Они счастливы?
- Конечно! Вот опять укатили на дачу, а меня не взяли, чтоб не мешала.
- Что-то Вы надули прелестные губки. Обиделись на них?
- Я всегда им мешаю. Вечно выпроваживают!
- Если бы Вы не возражали… Мы прекрасно провели бы время без них.

  Я посмотрела на него, такой мужчина, с добрым взглядом, похож на  Ричарда Гира, честно говоря, сверстники мне надоели, двух слов связать не могут. Да и делать было нечего…
 Он говорит:
– Сегодня «ПИТНИЦА», покатили в ресторан?
- Питница, так питница, - засмеялась я, - как-то враз захотелось шампанского. Он остановил такси и покатили.


 Мы так танцевали с ним! Никогда мне не было так хорошо от тёплого обожания такого взрослого мужчины. Он всё время говорил мне что-то про родство наших душ, потом подвёл к большому зеркалу в зале и сказал:
- Видишь мы похожи друг с другом на лицо, хоть ты молодая девушка, а я взрослый мужчина. Значит мы не чужие.
 Я посмотрела в зеркало и мне показалось, что верно – мы как брат и сестра. Тут ещё за спиной какая-то женщина прошептала своему спутнику:
- Как хорошо смотрится эта пара!
 Перед этим я выпила, кроме шампанского, рюмку коньяку, лицо моё горело, я видела его сдерживаемое желание поцеловать меня, но он не позволял себе, мне самой захотелось этого, и я приникла к нему. Я почувствовала, как он  крепко вдавил мои соски в свою грудь и задрожал всем телом.

 Мы доехали на такси до моего дома, я ждала, я хотела, чтобы он неистово обнимал и целовал меня, чтобы вырваться потом и убежать! Но он опять, как на скамейке, держал на расстоянии мои руки в своих, смотрел мне в глаза и молчал.
- Ты не хочешь поцеловать меня на прощание? – не выдержала я.
- Очень хочу, но не буду. Мне надо запомнить твой образ, как недосягаемый лик мадонны с картины.
 Я видела его неподдельное искреннее обожание, мне так хотелось продлить его.
- Ты можешь зайти ко мне, я сделаю кофе.
Он робко, по школьному, взял меня за руку, и мы медленно пошагали к крыльцу.
- Набери этот код, - попросила я его, и мы вошли в дом.
 В лифте он не обнял, не прижал меня к себе, я хотела этого. Потом мне стало спокойно и надёжно с ним, почти как с папой, словно знала его всю жизнь.

 В гостиной я усадила его в кресло и хотела пойти на кухню сварить кофе.
- Не надо пока, - сказал он, - я захватил из ресторана шампанское, садись, давай взорвём бутылку!
- Давай взорвём! – тут же захлопала я в ладоши, достала из буфета два фужера и присела на диван. Он вынул из своей кожаной барсетки бутылку, потряс её и открутил проволочки. Пробка выстрелила с мощным взрывом, но, каким-то чудом, он наполнил бокалы, не пролив ни капли.
- Ты мне наврал, твоя профессия бармен! – восхитилась я.
- По совместительству, - пошутил он, передавая мне бокал.

 Я с восторгом, закрыв глаза, стала поглощать чуть колючую искристую жидкость. Я не успела допить всё, как вздрогнула, выронив фужер, от внезапно навалившегося на меня мужчины. Он запечатал мои губы всасывающим поцелуем, придавил как-то наискосок своим телом мой живот, лихорадочными движениями задрал юбку и сорвал трусы. От внезапного нападения, я оказалась в шоке и не смогла сопротивляться.
 Он не вошёл, он зверски вдолбился в меня, он даже взревел как зверь, он порвал блузку и кусал мои груди и живот!
 Я ощущала себя резиновой куклой,  которую терзает взбесившийся пёс, я видела всю эту картину словно со стороны, как будто моя душа вылетела из тела и смотрела сверху на его оголённую задницу, совершавшую всякие отвратительные движения между моих распластавшихся ног!

 Но он, как и все другие мужчины раньше, доставлял мне только мучительную боль, я чувствовала, что он не может проникнуть сквозь непробиваемую плеву, хотя многократно неистово долбил меня, пока его горячая сперма не ударила мне внутрь, и моё сознание отключилось.

                * * *

 Утром я позвонила своей новой старшей подруге по работе, папа устроил меня на фирму пост-шоп.
- Даже в мыслях не было отдаваться ему! – сказала я Марине, когда она появилась.
- Расскажи, расскажи - как это вышло?
- Знаешь так неудобно…
- Ну уж если вызвонила меня, то рассказывай!
- Конечно, ты же у меня одна старшая подруга…
- Вообще то я удивлена, такая недотрога…
 - Ну недотрога это слишком. Ой!
- Что случилось?
- Неловко повернулась. Больно … там внутри.
- Ну-ка покажи мне. Не стесняйся. О, ты без трусиков! Раздвинь ножки.
- Ой, не трогай! Больно!
- Да он тебе даже губки порвал! И кровь на ляжках!

- Может быть порвано что-нибудь ещё … там внутри? – простонала я.
- Ну там… Наверно, прорвана тоненькая плёночка плевы.
- Боюсь Марина, что она не тоненькая, помнишь я рассказывала тебе про парня с дискотеки?
- Как он прижал тебя прямо на стенке?
- Я, похоже, не возражала, пора уже в семнадцать лет, но было так больно – я вырвалась.
- А тут не вырвалась?
- Здесь всё было по-другому.
- Давай, давай, только по порядку!

 И я рассказала Марине всю историю.
 Когда я дошла до момента, как мой воздыхатель крепко прижал мои груди в ресторане перед зеркалом, Марина как-то плотоядно потянулась ко мне.
- О, у тебя такая грудь! для девушки семнадцати лет, - восхитилась она. - Можно я положу ладони на твою грудь?
 И, не дождавшись ответа, сжала мои груди.
- Ой, - вскрикнула я, - не надо, у меня здесь тоже всё болит! Он так вчера сосал их, как вакуумным насосом!
- Ладно, ладно, что было дальше? – с нервной дрожью отняла Марина руки.

 Я продолжила рассказ до конца и потом сказала:
- Марина, главная причина, почему я позвонила тебе, я не хочу тебе жаловаться, я хочу разобраться, почему я не могу стать женщиной?
- Ты думаешь, что после всего этого ты не женщина?
- Я потеряла сознание от боли, я не помню, что было потом, но я лазила туда пальцем – там всё как раньше.
- Потрясающе!
- Но самое главное, мне хочется, чтобы этот мужчина… - я замолчала.
 - Ты… ты хотела бы это повторить? – спросила Марина.
- Да!

 Марина всплеснула руками, не в силах что-либо сказать. Я продолжала:
- Но я совсем не знаю этого человека. Где он, откуда? Когда я очнулась, его уже не было. Сам он, конечно, не объявится, он же думает, что я сдам его в милицию.
- А как он назвался?
- Витас. Но он мог и соврать.
- Витас? Странно…
- Что странно?
- Редкое имя. Он, наверно, прибалт. Как он выглядит?
- Высокий. Шатен. Я же говорила, похож на Ричарда Гира.
- Да ты говорила. Я забыла. У него есть какие-то … как бы сказать? Интимные приметы?
- Интимные? Я не ручаюсь… Сама понимаешь моё состояние… Мне показалось… Когда я мельком увидела его возбуждённый орган, довольно большой… Он задрал рукой крайнюю плоть, а на головке, словно блеснуло золотое кольцо…

- Золотое кольцо?! Валерия, это был… мой муж!
- Что… что ты сказала?! – прокричала я.
- Это мой муж. Я не успела представить его тебе. Он не обманул тебя, его действительно зовут Витас, вообще, чувственные мужчины не представляются женщине под чужим именем, их возбуждает собственное имя в устах незнакомки.
- Ты уверена, Марина?
- Ещё как! Золотое кольцо вживил ему в головку искусной операцией пластический хирург. Ты не зря вспоминала – где могла его видеть. Однажды он заходил к нам на работу.
 Он, этот паршивец,  сказал мне:
- Какие  внушительные формы у этой рано созревшей акселератки!
 Я не решилась, после этого, знакомить его с тобой.

 - О, Марина! Но я ни в чём не виновата!
- Не виновата? Нет ты слишком виновата!
- Но чем?
- Тем, что так соблазнительна, что все мужчины хотят тебя! И не только мужчины! Я тоже хочу тебя! Я еле сдерживалась при виде твоей промежности! Но теперь я не буду! Ты была с ним, а я буду с тобой!

 Произнеся эти слова, Марина обезумела, бросилась на меня, раздвинула мои ноги и с силой зажала мои руки.
 Я закричала:
-  Марина! Отпусти мои руки! Что ты делаешь! Твой раскалённый язык больно бередит мою рану! Марина! Не надо Марина! Зачем ты залезла туда носом?!
 Она не обращала внимания на моё сопротивление и хрипела:
- Милая девочка! Я сделаю тебе хорошо! С мужчиной тебе не может быть хорошо, а я сделаю!
 Она вошла в моё влагалище и носом и языком и продолжала внедряться  внутрь моего тела всей головой.
 Я закричала:
- Марина, ты так больно кусаешь мне матку! Как ты сумела проникнуть туда? Неужели такое возможно? Марина, Марина пощади меня!

 Я почувствовала какой-то незнакомый мне прежде запах, терпкий, одновременно застоявшийся, но с порывами свежего дуновения, похожего на ванильный… что ли, я помню мои ноздри широко раскрылись в попытке уловить как можно больше этого притягательного аромата и, вдруг, он, словно подчинившись моему призыву, заполнил, перекрыл всё моё дыхание и я… куда-то поплыла и провалилась.
Я потеряла сознание…

  Я очнулась в конвульсиях от сладкого оргазма извергаемых мной соков. Марина, ничего не замечала вокруг и, наклоняясь надо мной, неистово тёрла рукой своё влагалище под приспущенными кружевными трусами, в надежде кончить
 Но самое странное было сзади неё. Откуда то в комнате появился мой вчерашний насильник. Обхватив обеими руками дрожащий круп жены, он вонзал сзади член в её анус, но, при этом, впивался взглядом в моё лицо.
-  О, о, о! – завопила моя дорогая подруга, закатив голову кверху, ей было совершенно всё-равно – кто там, так во-время, вставил желанный аппарат сзади, трижды усилив этим силу её бесподобного оргазма.

 От этого сумасшедшего крика я пришла в себя окончательно и посмотрела на Витаса широко раскрытыми глазами.
 В моей помутнённой голове возникла фантасмагорическая картина – я кончила с ним, а не с его женой, моя  память отчётливо, как наяву,  воспроизвела вчерашние вожделенные стоны насильника и его воспаленное непреодолимой страстью лицо, словно и сейчас он наклонялся надо мной.

- Это ты! Ты вернулся! Иди ко мне! – взмахнула я руками, - о, Марина, ты простила меня!
- Да, да! Вместе нам так хорошо! Можно я ещё раз поцелую тебя в бутончик клитора? – отвечала жена моего любимого насильника.
 В восторге, что он вернулся ко мне, я была согласна на всё и прошептала в полузабытьи:
- О, делай со мной что хочешь!

 Витас подошёл к моему лицу, наклонился, намереваясь запечатлеть страстный поцелуй в мои пульсирующие губки, но я схватила рукой его горячий от трения орган и нашла губкам лучшее применение, восторженно вставив в свой рот  головку с сияющим золотым кольцом. 

 После Витас объяснил, что воспользовался знанием кода на входе в подъезд, дверь в квартиру, спешившая ко мне Марина, не закрыла, и он, проникнув в коридор, с изнывающим от возбуждения членом, подслушивал наш разговор.
  С тех пор мы стали жить с этой парой  шведской семьёй.
 Витас понял, что ему недостижимо полное обладание моей плотью и не стремился к этому. Им обоим было достаточно для достижения бурного оргазма одно моё присутствие в групповом акте. Они часто умелыми и старательными действиями доводили до эякуляции и меня.

                * * *

 Однако, со временем, мне уже исполнилось восемнадцать, такая неполноценность мучила меня и, в конце концов, превратила мою жизнь в сплошной стресс.
- С этим что-то надо делать, - решила я.
 И тут мне на глаза попалось объявление в газете: «Психогинеколог. Лечение сексуальных депрессий, дефлорация». О такой профессии раньше я не слышала, но профиль точно мой. Конечно, обдало холодком страха при слове: «Дефлорация».

 Доктор не торопился усадить меня в сверкающее никелем гинекологическое кресло, и мы вели беседу за столом, напротив друг друга.
- Значит Вы устали от романтического пребывания в девичестве? Ну что ж, всему своё время. У Вас были случаи с попытками Вашей дефлорации? – спросил он.
- Да, конечно, было много случаев. Но…
- С врачом нужно быть откровенной, - попросил доктор, расскажите всё.
 Я кратко рассказала ему про все попытки овладения мной.
- Какая Вы красивая, - посмотрел врач мне в лицо.
– Я давно работаю с пациентками и знаю, что у каждой красивой женщины столько интересных тайн, что из них можно написать не один роман.

- Снимайте трусы и садитесь сюда, - показал  врач на кресло.
 Я исполнила его предложение, доктор широко раздвинул мои ноги и положил их на лонжи, защёлкнув браслетами, руки он тоже пристегнул к подлокотникам кресла.
- Вы хотите делать мне операцию? – хотела спросить я, но, о, ужас! 
 Сзади врача я увидела мужчину средних лет, нацелившего видеокамеру прямо на мою развёрзнутую плоть.
- Что Вы делаете? Прекратите снимать! – закричала я.
 Доктор как-то криво улыбнулся:
- Это мой ассистент. Снимаем для студентов. Демонстрация сложного случая. И Ваших прелестных половых губок, - добавил он, сладострастно прищёлкнув языком.
- Господи! Какова моя участь, всё время мужчины вводят меня в шок, даже здесь у врача, – подумала я.
 Но настоящий шок был впереди.

 Доктор больно развёл моё влагалище ложками, а «ассистент» залез туда объективом камеры с подсветкой.
- Сняли? – спросил врач, - теперь моя очередь.
 Он залез рукой во влагалище и ощупал его.
- Редкий случай. Перегородка из костной ткани, - сказал он.
- Разве такое бывает? – удивилась я.
- Хороший повод, применить моё изобретение, - сказал «ассистент» и вытащил из своей барсетки резиновый шланг, снабжённый на конце острыми винтообразными ножами, сверкающими никелем.
- Но у меня есть свой инструмент для этих целей, - возразил доктор.
- Какая обычная Ваша такса, доктор за съёмку половых органов клиенток? – спросил «ассистент».
- Сто долларов.
- А я заплатил Вам двести, и мы оговорили применение моего инструмента.

 Доктор покрутил в руках изделие и спросил:
- Что с ним делать?
- Одевайте на свой член и вставляйте пациентке. Как только он упрётся, автоматически включится мотор и начнётся вращение ножей.
- Не надо!!! – закричала я и рванулась. Но браслеты крепко держали моё тело.
- Однако, я не смогу… у меня не встанет член. Гинекологи не реагируют сексуально на женские органы, - сказал врач.
- Тогда Вам придётся снимать, - передал «ассистент» ему камеру, взял у него свой инструмент, снял штаны и посмотрел на мою распластанную промежность.
 Член у него моментально взмыл вверх, и он надел на него страшное орудие.
- Не надо!!! – опять заорала я, не в силах сопротивляться иным способом.
- О, моя девочка, кричи громче! Это так возбуждает! – вскричал «ассистент», пошлёпывая меня по половым губам.
 Я слышала раньше, что гинекологи позволяют за деньги снимать вагинальные процедуры с  пациентками, но никогда не думала, что это коснётся меня, да ещё в похотливой садистской форме с участием оператора в гинекологической операции.
- Деньги делают всё! – в безнадёжном отчаянии подумала я.

 Ассистент вставил в моё влагалище жуткий инструмент, и я зашлась душераздирающим криком от боли, создаваемой вращательным вырезанием моей плевы. Насильник вытащил орудие, потекла кровь. Но он тут же, сорвав насадку со своего органа, всадил теперь в мою вагину свой естественный снаряд. Впервые я видела, чтобы большой мужской член полностью по яйца уместился в моём дефлорированном отверстии.
 - Куда Вы опять? Больно?! - заорала я, - Вы же сделали операцию?
-  Не до конца! – прохрипел «ассистент» и скривил лицо от сумасшедшего  оргазма. 
 К своему удивлению, я почувствовала в этот момент содрогание всего моего тела и поняла, что многократно кончаю и кончаю.
- Как хорошо! – восторгнулась я и закричала «ассистенту»:
- О, зажмите мне задницу ладонями, она дребезжит как отбойный молоток!
 Мой первый мужчина, взявший меня до конца, с видимым удовольствием исполнил мою просьбу.

 P. S. Выслушав Леру, я удивился как много она пережила.
Она усмехнулась: "Доктор же сказал: "У каждой КРАСИВОЙ женщины найдётся историй не на один роман". Только все скрывают. А мои истории усугубила эта невозможность нормальной дефлорации".
- А как сейчас?
 Лера снова усмехнулась: "Сейчас у меня другие истории. Как-нибудь в другой раз!"
 

                ЭДУАРД СНЕЖИН (С)