Сказка о волшебных галошах

Обычно ведь как бывает.  Приходит такой новенький. Робко у двери мнется, переступает с ноги на ногу, носом шмыгает. На часы посматривает – мол, не рано ли я заявился? Глазки опускает стыдливо, к стенке жмется. Двери пересчитывает – сперва от окна – слева направо, потом от лестницы – стало быть, справа налево. Бумажку засаленную из заднего кармана штанов вынет, к глазам близко поднесет, шепотом прочитает. Сверит с надписью на двери. Стало быть, не ошибся. Опять на часы глянет – уж не опоздал ли я? Вздохнет. Иные не выдерживают, сами уходят. Ну, этот вроде не из самых робких. На руки подышит, костяшки пальцев о свитер потрет. И тихохонько так, едва касаясь, в дверь стучится. Шух-шух-шух –туп-туп-туп. Ждет. Не дышит. И сам не знает чего лучше – чтобы открыли ему дверь или чтобы за ней никого не оказалось. Опять на часы глянул – и чуть смелее – туп-туп.
-Входите, что ли, - из-за двери послышалось.
Ну он бочком-бочком, стараясь занимать как можно меньше места, в дверь протиснулся, папочку пластиковую с рукописями зеленую или розовую к груди прижимает.
- Чего у вас там? – голос уже вроде и недоволен.
- Вот… пишу-с… - и робко так протягивает.
Ну что с него взять? Новичок! Чайник! Много таких перевидали.

А эта – глядите! Дверь с ноги распахнула, так широко и сильно, что аж штукатурка посыпалась! Вот она  - я! Прошу любить и жаловать! Трепетать и бояться! Я черная моль, я летучая мышь! Ибо я – явление на прозеру! Явление новое – и стало быть, неизученное! А для  изучения моего уникального феномена придется целый научный институт открыть, и будут там с утра до ночи горбатиться триста профессоров, семьдесят семь академиков, а уж доцентов и ассистентов – не счесть! Ну, чего притихли-то! Аа-а-а?! Кто я? Неужто не признали?
Да Варенька это Галошина.
Испужались сперва наперво прозаряне.  Попритихли. Стоят  - переглядываются. Чешут седеющие затылки и небритые подбородки. Спичками в зубах ковыряют. Не знают, что ответить…
- Ну, чего усрались-то, чудаки? – хитро щуриться Варенька. – Помочь я вам пришла! А то вы скучные все какие и глупые! А я наведу вам порядок! Научу уму-разуму и премудростям литературным! Берете меня к себе жить? А?!
- Ну проходи… места у нас всем хватит… - после значительной паузы сказал самый старый прозарянин. А может, и не самый старый. Старый –то все больше на  печке дремлет- по большим праздникам из дому выходит.
Так и осталась Варенька. День проходит, другой. Вроде все по-старому, а вроде и нет. Пошаливать вроде кто-то начал. То одному прозарянину депеша придет, то другому. Плохо, мол, пишите, ни таланта у вас, ни старания. Переделывайте! И подпись - Варя Галошина. Ну, те кто посмелее да поувереннее – плюнули на бумажку, в сортир снесли да подтерлись. А кто нервами слаб? Кого чуть и удар не хватил! Неприятно!
Поскребли прозаряне в лысоватых затылках, почесали небритые подбородки. Ну дамы, само собой, за грудь хватаются, охают. Совет собрали.
У нас ведь как?! Все нормальные прозаряне круглые сутки в творческих муках корчатся, в жестоких схватках рожают шедевры. Скрипят перьями, топчут клаву, рвут рукавицы. Курят до рези в глазах, водку глушат. Ругаются, спорят, бывает и подерутся, конечно. Но это чревато – модератор он не дремлет. Суров модер – но справедлив. Хотя и сгоряча и выселить может.

А Варенька все легко так, непринужденно, с улыбочкой. Что ни день – то шедевр. Что ни день – то шедевр. А то и два. А то и научный трахтат! Какие надобно кавычки в тексте ставить и откуда на земле негры появились. И как она успевает? Еще и других – критикует. И только вот в чем беда – к самой-то Вареньке не придерешься! Пишет, как ни крути – идеально! Замечательно пишет, чертяка! Старых прозарян аж завидки берут. Они с горя пить начали, спорить. Хотя спорили и раньше. О том, как лучше рассказ написать или повесть. Советуют, рецепты друг другу дают. А что толку?
- Погорячей надо писать, погорячей! – кричит один. – Чтоб дымилось и обжигало!
Ну, положил один такой умник рукопись в микроволновку на всю ночь.  Утром встал – повсюду дымище, палятиной воняет –  а от рукописи одни желтые скрученные листы вроде осенних остались. Да еще и проводка сгорела. Обидно!
- Надо, чтоб слеза прошибала, чтоб невозможно было, чтоб слеза так и текла, - советует второй. – Лучку побольше. Лучку позлей -  не жалей!
- Да нет же! Веселей надо! Чтоб у читателя диафрагма от смеха болела! Чтоб булькал весь от смеха, - кричит в ухо третий!
- Сахару побольше! Карамели! Шоколаду! Мороженого! Самое главное, чтоб девчонки тебя читали! – старается перекричать остальных четвертый.
- Дебилы вы и уроды! Старо это все! Дерьма побольше и крови! И чтоб все как кролики! И в выражениях не стесняться! Суки! – орет поддатый прозарянин.
- Сам свое дерьмо жри! – грозит ему тот, что советовал побольше шоколаду.
Ну и кого прикажете слушать? Кто из них прав? Да и не слушает никто никого, все только глотки дерут.
А Варенька никого не слушает – знай себе шедевры кропает! Уж столько накропала, что и не счесть! От ее шедевров даже главный прозарянский Компутер подвисать стал. И как ей удается? Многие этим вопросом задавались. Вареньку, само собой спрашивали. А она молчит себе, да шедевры кропает!
Ну, те из прозарян, кто  помоложе и посмелее решили таки выяснить – отчего это Варенька такая крутая. Откуда вдохновение черпает и силы для творчества берет! Давай следить за ней. Недолго следили. Дня два или три. Ну может, неделю.
Сидят как-то в кустах перед Вариным домом, вполголоса переругиваются. Ну, на тему - кто самый крутой писатель из них. Да не успели выяснить.
- Смотрите, смотрите! – закричала одна из прозарянок-шпионок и пальцем указала на варенькино окно.
А что там? Время позднее, Варенька вроде как спать ложиться. Зачем-то рукописи свои на пол бросила и давай по ним топать. Прямо галошами. И вприпрыжку, и вприсядку, и так, и эдак! То на носочки встанет, то на пятки. Аж, стекла звенят. Поплясала, подняла с полу листочки. Их вроде как больше стало. Положила листы на подоконник и свет погасила.
Стащили прозаряне стопку листков с подоконника – прочитали. Опять шедевр, еще лучше предыдущих. Стали кумекать, почему так получилось. Пока один из них  не сказал, что - Галоши-то у нее -  волшебные. Напишет к примеру, Варенька плохой рассказ, бросит на пол, галошами по нему потопчется – а поднимает с полу уже целый роман или повесть. Бросит небрежно рецку, а поднимает уже десять полновесных рецензий, да таких, что и дюжине Белинских за пять лет не написать!
Поскребли прозаряне в лысоватых затылках, почесали небритые подбородки. Стали думать, как отнять у Вареньки галоши волшебные! Но это уже совсем другая история.

Вот такие были у Вареньки галоши, и все ей, конечно, завидовали.