О Кассандре М. Веллера

О «Кассандре» М. Веллера

Эпиграфом к книжке поставлена цитата из Гамлета:
«- Так создан мир, мой Гамлет!
- Так создан мир...»
Я бы поставил к этому произведению другой эпиграф:
«- Я предпочитаю, чтобы обо мне говорили плохо, нежели не говорили вообще ».
Или короче:
«Предпочитаю скандальную славу забвению».
Автор не дает в своем труде ни одной ссылки на первоисточник, поэтому о методологии книги говорить не приходится. О ее «научности» тоже. Будем рассматривать ее просто, как личное мнение отдельно взятого человека, что сильно склоняет ее в сторону разговоров за кружкой пива.
Начнем по порядку. В самом начале автор дает 9 определений человека, взятых из разных источников, ни одно из которых не дает адекватного представления о человеке. Вывод напрашивается сам собой: такого определения вовсе не существует, все 9 определений и верны, и неверны, поскольку не в полной мере отражают человеческую суть.
Но автор забыл 10-е определение, самое простое и исчерпывающее, которое дает Библия: человек есть Образ и Подобие Божье. В этом изначальный изъян книги: автор пытается создать картину Мира, подходя к ней с сугубо материалистических позиций, изъяв из нее Божественное начало, т.е. Того, Кто, собственно этот мир создал. Он пытается заменить Его некими туманными понятиями «энергетика» и «энтропия» общества, которыми, не задумываясь, затыкает все дыры, своей материалистической концепции, которые то и дело возникают, стоит ему хоть на миг оторваться от конкретных проблем и явлений.
Попыток объяснить мир с сугубо материальных позиций, с позиций философии, биологии, социологии, психологии и пр., были предприняты сотни, начиная с Платона с его «Идеальным государством» и кончая Карлом Марксом с его централизованным обществом распределения. Книга Веллера представляет собой невообразимый винегрет из различных дисциплин (от физики до биологии), на позиции которых он то и дело становится, чтобы обосновать тот или иной свой вывод, совершенно не озадачиваясь правомерностью подобных сравнений.
О научной корректности подобного подхода, я думаю, говорить нет смысла. Книга рассчитана на людей, которые не любят читать научные труды, но при этом любят поговорить о «высоких материях». Автор пытается совместить 2 несовместимые вещи: доступность и глубину делаемых выводов. Но делая уступку первому, нельзя сохранить и 2-ое, как нельзя сидеть одним местом сразу на 2-х стульях. Впрочем, повторю, сама концепция книги - анализ процессов, происходящих в современном обществе с материалистических позиций, изначально тупиковая. Она не могла привести автора к сколько-нибудь всеобъемлющим результатам. Исходя из своего подхода, он и выводы делает на своем материальном уровне, делая ряд обобщений, которые существуют каждое в отдельности, не способные сплестись в единое целое. Но обратимся к первоисточнику. Если «Государство» Платона при всей ложности его выводов отличалась последовательностью изложения, то в «Кассандре» автор, не задумываясь, валит в кучу разные взаимоисключающие теории, которые он когда-то где-то слышал, легко опровергая самого себя. Рассмотрим наугад несколько характерных примеров:
(1) (стр. 123).
«6. Дегенерация. Народишко цивилизованный стал в среднем повыше и узкокостней.  Плечики поуже, грудка поуже. И косточки его, длинные и тонкие, стали порыхлее и кальция в них поменьше.
Любой селекционер знает, что это - признаки дегенерации, вырождения породы: если такое происходит с животным, это означает, что у него уже и здоровье не то, и сила - скорость не те, и нюх не тот, и потомство его менее жизнеспособно. Потому что у каждого вида - свои оптимальные размеры и пропорции.»
Очень характерное для автора некорректное сравнение человека с животным, в других местах - с муравьями, пчелами и др. насекомыми. Что вполне естественно для материалиста, не рассматривающего человека, как венец творения. В самом деле, если отобрать у человека образ и подобие Божье, останется одна только его животная сторона. Но какова ценность всех этих откровений?
(2) (стр. 126)
«11. Ментальность. Понятно, что любой народ имеет какие-то свои, собственные, отличные от других, привычки, обычаи, традиции, особенности, представления. Какие-то отличия в ценностной ориентации. Этические, поведенческие нюансы.»
Откуда эти самые нюансы взялись? Автор этого не рассматривает. Он берет их, как данность оставшуюся за скобками его исследования - они взялись неизвестно откуда, далее - и ложность последующего вывода: «При совместном проживании народов, даже длительном, отнюдь не все эти нюансы нивелируются общежитием. Потому что определяются они не только воспитанием в обществе, но и психофизиологией.»
Здесь нарушаются все возможные законы логики. Во-первых, определение предмета не должно  содержать в себе отрицания:
«При совместном проживании... не все... нюансы нивелируются». А какие-то не нивелируются? Какие? Полная неопределенность. Во-вторых, культура и национальные особенности у народа возникают не сами по себе, а постольку, поскольку имеют свои корни в религии. И поэтому народы, имеющие различные религии, например, как израильтяне и палестинцы, никогда не нивелируют свои «нюансы» никаким общежитием, проживи они рядом хоть тысячу лет. Вот пример неверно рассмотренных предпосылок, неверного анализа и неверных выводов, делаемых автором на каждом шагу.
(3)Читаем далее: «Личность, как известно, есть наложение фенотипа на генотип» (стр. 126).
Автор бросается словами, как мячиками, не вполне отдавая себе отчета в их значении и потому не неся за это никакой ответственности.
(4) Радует и стилистика произведения, местами позаимствованная из «Криминальной хроники»:
«Ваша главность нам обрыдла» (стр. 128).
(5) В некоторых местах автор не в ладах и с русским языком:
стр.126 «Оформление реакции весьма зависит от ее степени, силы».
Что это значит? Может, все-таки, не «оформление», а проявление?
Там же: «Одни [народы - С.С., далее все комментарии мои] молчат и пашут, другие кричат и авралят.» Мы [русские] пашем или «авралим»?
(6) стр.128. Иногда вдруг автор вспоминает про Бога [про Христианского] - естественно, в уничижительном смысле: «И Бог - то у вас свой, приватизированных, беленький» [Это он про Христа]. А вот, что про Магомета: «Ну так есть другой, не хуже, не слабее, мощный и славный!»
Христос - «приватизированный», а Магомет - «мощный и славный». Здесь автор подхватывает общий тон газет, которые не борются ни с какими другими религиями, кроме Христианства.
(7) Отдельного разговора заслуживают выражения «энергетическая напряженность» и «повышение энтропии», заменяющие автору все мистическое в его сугубо материалистической картине мира. В связи с их частым употреблением, можно было бы посоветовать ему в целях экономии бумаги сократить их до аббревиатуры ЭН, ПЭ. Благо они встречаются через страницу: (стр. 129, 130, 131, 134, 136, 146, 149)
(8) Забавно читать и про семью, про которую в Евангелии сказано: «Что Бог сочетал, то человек да не разлучает» (Мтф. Гл.19,6)
(стр. 129) «Любое снятие табу снижает упорядоченность системы [т.е. общества - научный термин, придуманный Веллером]. Высвободившаяся при этом энергия, ранее «законсервированная» [т.е. отданная родительскому долгу] «в структуре» [т.е. в семье - еще один научный термин] «может сублимироваться в созидание (наука, культура, и т.д.)» [т.е. раньше я занимался воспитанием своих детей, а теперь я сам по себе, они сами по себе] «-а может рассеиваться в незначимых индивидуальных актах анархизированного пространства» [т.е. в пьянки - гулянки] - псевдонаучный язык, за кажущейся сложностью которого ничего не стоит. Исходя из этих слов, мы понимаем, что падение оков семьи, по мнению автора, способствует прогрессу и процветанию, но далее читаем: (стр.130) «Цензура - это стены не только тюрьмы, но и дома, но и убежища. Превращая тюрьму в нормальное жилище [т.е. снимая с семьи христианские запреты], надо сносить стены осмотрительно».
Т.е. в переводе это означает: «Я конечно, не против некоторого разрушения семьи, но при этом, и не особенно за. Такая уж у меня бескомпромиссная позиция.»
От себя добавим, это энергия, т.е. те силы, которые человек тратил на своих детей, не «консервировались», ничего не давая обществу, а наоборот, напрямую способствовали его процветанию через воспитание достойных его членов. Туманная «сублимация в созидание» при отходе человека от семьи вообще является чепухой. Как будто нельзя заниматься созиданием, имея семью! Вывод один: разрушение семьи, снятие табу ничего не созидает ни с какой стороны, ни с одной, ни с другой, а лишь разрушает.
(9) Дальше, на 130 стр., мы читаем целый понигирик русскому мату:
«Именно запрещенностью, неформальностью мата определяется его высокая энергетичность и многозначность, многофункциональность: выражение крайней степени и порицания, и одобрения, выражение неформальности отношений (хотя бы в конкретном случае) между говорящим и слушающим, возможность замены им любого слова в контексте (эдакий «лингвистический джокер»), самоутверждение через взлом табу, юмористический эффект от включения запретного стилистического пласта и т.д.» [очевидно, у автора есть соленое словцо на все случаи жизни].
Автору это, конечно, безразлично, но его читателям напомним, что злоречивые Царствия Небесного не наследуют (1 Кор.6. ст.9,10), что за них даже Богородица не молится.
Сетуя по поводу потери былого значения ненормативной лексики: «В результате наш либерализованный язык стал менее выразителен [как это без мата обходились Гоголь и Достоевский?] и энергичен», автор грустного шутит: «и не осталось нам больше таких слов, от которых собеседник выпучит глаза и потянется за канделябром».
А ведь, в  самом деле, как это было славно, когда в прежние времена тебя за твой поганый язык кто-нибудь нет-нет, да и треснет канделябром по лбу!
(10) Еще раз на счет «повышения энтропии» [ПЭ] и «снижения энергии» [СЭ] - у автора это слова-джокеры, в одних случаях означающие нравственное здоровье, в других - смысловую выразительность, в третьих - половое воздержание. В философии такие слова называются предикатами, каковые, как функции, меняют свое значение в зависимости от изменения значения одной или нескольких переменных, которыми они определяются. У автора набор этих переменных не определен, поэтому применение терминов ПЭ и СЭ, употребляемых все время в разных значениях, является пустым сотрясением воздуха.
(11) стр. 131 Любопытно, что автор сравнивает человека, человечество, не только с животными и насекомыми, но и с предметами неживой природы:
«Человечество двуполо. Сдвиг в сторону стирания разницы между полами - это сдвиг к гибели, бесплодию, исчезновению. Это как уменьшение разности потенциалов двух полюсов - означает снижение энергоемкости батареи.»
Так ему кажется нагляднее. Сравнивать человека с полюсом батареи так же правомерно, как кошку с табуреткой - и у той,  и у другой 4 ноги.
(12) стр. 133. Пункт Д. Автор иронизирует над школьной программой полового воспитания:
«Называем все своими именами. Дети, следите за рекламой. Перед половым актом угостите партнера презервативом. Он надевается на половой член, который вводится во влагалище. Безопасный секс - ваш выбор. Это культурно, сознательно и заботливо, стесняться тут нечего. Все так должны делать. Чтоб не залететь и не заболеть».
Здесь видна еще одна принципиальная позиция автора:
«Скажите, пожалуйста, - а менее тупо, не с такой дебильной бестактностью, никак нельзя? А наряду со стопой учебников поголовно обеспечить школьников седьмого, скажем, класса четырехстраничной брошюрой, которую они прочтут сразу, будьте спокойны - это нельзя?»
Т.е. с одной стороны, учебник плохо, но зато 4 страницы полового воспитания совсем хорошо. И никакого противоречия.
(13) Забавно, что автор резко выступает против того, что сам пишет несколькими страницами ранее, т.е. по сути, борется с самим собой:
«Публичная «бюрократизация интима» - это деидеализация, деромантизация, уничтожение табу: замена лексики интимной, стилистически окрашенной - на медицинскую, научную, стилистически отчужденную, казенную, обобщенно-нейтральную, бесчувственную.» - (стр. 134)
Это при том, что 2-мя страницами ранее он сравнивает любовь с «разностью потенциалов», или пишет про семью так: «Упорядоченность государственной структуры на уровне индивидуальной биологической подсистемы».
(14) Любопытно, что понимает автор под словом любовь: оказывается это «заикание, потливость и неуклюжие маневры [почему непременно неуклюжие?] в сторону дивана», а также - «роман, где он гремит латами, а она путается в шнурках». Такая «любовь» противопоставляется автором чистому сексу. Интересно, в чем он усмотрел их отличие?
(15) Примером передергиванъя слов, подмена одних их значений другими для обоснования своих ложных выводов может служить следующий пример:
«И не блаженны нищие», ибо богатые правят бал. Здесь автор как бы вносит коррективы в Евангелие и снова мимо кассы, ибо там говорится про совсем других нищих. Нищих духом.
(16) Есть фразы, вопиющие в своей богохульности и бессмысленности:
«И богатые сквозь золотое игольное ушко шире Триумфальной арки первыми въезжают в Царствие Небесное на лимузинах» (стр. 138)
(17) И снова об Обществе, как об объекте неживой природы, даже без стыдливой сравнительной формы: «Сближение морального с сугубо материальным означает все то же - снижение разности потенциалов, ослабление импульса к развитию общества, снижение энергетики - упрощение структуры» (стр. 138)
(18) На стр.141 Веллер перекрещивается с другим мыслителем современности, Паршевым, пестующим по сей день идеи Марксовой революции, потому что, видите ли, все остальные революции (это после ХХ века - то!) были, оказывается, не Марксовыми. Опять это «не»! А чьими тогда? Паршевскими? Слишком много чести. Но вернемся к Веллеру:
(стр.141) «Вчерашние голодранцы Юго-Восточной Азии на глазах превращаются в «экономических тигров». И «День тигра» близится».
(стр.150) «Вот когда они [террористы], выучившись в ваших университетах и работая в ваших фирмах, создадут свою ранцевую атомную бомбу - тогда вы попляшете.»
Это ли не парафраз из Паршина о будущей «Марксовой» революции - попытка реанимации идей, которые История давно выбросила на помойку?
(стр.141) «Размах этого краха сегодня будет трудно вообразить».
Что это, автор хочет поразить наше воображение или и впрямь верит в свое предназначение оракула на треножнике?
(19) (стр. 142) «А сегодняшняя прибыль корпораций съедает саму послезавтрашнюю их жизнь. Но потоп - после нас.»
Ни дать, ни взять К. Маркс - только без бороды.
(20) Там же: (стр. 142) «А проникающее в развратный Рим Христианство ширилось и захватывало новые позиции».
Риму бы объединиться и вытравить его каленым железом, глядишь бы, и не пал тогда. И никакого Христианства в современном мире и не было. Ой, как бы тогда лучше спалось Веллеру и еще - легиону ему подобных.
«Протирайте по утрам глаза [уже протерли] и читайте историю, граждане» (стр.142).
Не повторяйте ошибок Рима, и, пока не поздно, раздайте плебею оружие!
(21) На стр. 144 автор снова возвращается к полюбившейся ему теме семьи. По его мнению с семьей в прошлые века дело обстояло так:
(стр. 144) «Когда страдали, грызли друг друга, ненавидели и даже иногда убивали из-за невозможности развестись - это, конечно, было плохо. Изменяли, враждовали, но были заставляемы законом и моралью блюсти фальшивую видимость семейного очага.
Увы, мы живем в мире, не идеальном по определению.»
Т.е. семьи-то, как таковой, не было, была одна видимость, но закон заставлял всех блюсти приличия: «Придавливал порядок людишек - но позволял устоять против врагов, выжить, подняться, разбогатеть и просветиться».
Людей называть людишками может лишь тот, кто уже обрел истину, кто сам стал мерилом вещей. Возвысясь умом своим, как говорил Голохвастов из пьесы «За двумя зайцами», «выше Лаврской колокольни», и взглянув оттуда вниз, люди кажутся автору махонькими, как мыши, или крысы. А иногда просто видятся разноименно заряженными пластинами гальванической батареи.
(22) Есть фразы, уникальные в своей бессмысленности:
«И если исландцы, скажем, флегматичны, а итальянцы горячи, то их нервная система останется при них» (стр.126).
Это все равно, что сказать:
- И если блондин носит белые волосы, а брюнет черные, то у каждого из них останется свой цвет волос.
(23) На стр. 146, рассматривая распад семьи, автор перечисляет аспекты, с позиций которых он видит регресс:
«В моральном аспекте - имеем спад. В религиозном  - спад. В законодательном - спад. В экономической необходимости [чего?] - спад». Как будто можно совмещать одновременно религиозный подъем и упадок морали!
Вообще, религия рассматривается автором, как нечто, существующее наряду со многими другими вещами: кому-то  нравится ходить в оперу, кому-то путешествовать, а кто-то предпочитает в церкви иконы лбом таранить. Вольному - воля. То, что Истина одна и не может существовать наряду со многими другими истинами, материалисту недоступно.
(24) Про семью также читаем на стр. 129:
«Средневековые рамки Христианской цензуры [автору, как и всем безбожникам, христианство мешает жить] зажимали мысль и чувство и тормозили развитие», т.е. хорошо, что они пали. Но это только с одной стороны. С другой: «Нерушимость освященного брака - один из устоев, с которым поднялась христианская цивилизация» (стр. 146).
Больше всего мне нравится, что и в 1-ом, и во 2-ом случае автор, как и везде, категоричен.
(25) Прелестный пример тавтологии, говорящий о том, что автор, взявшись за мировую концепцию, не удосужился ознакомиться даже с азами формального мышления Аристотеля, этой азбуки философии:
«Потому что сила - это не то, что обладает всей атрибутикой силы, а то, что любой ценой способно добиться своего» (стр. 151), т.е., другими словами, сила - это не сила (с одной стороны), а то, что любой ценой (т.е. своими усилиями) способно добиваться своего. Или еще короче: сила - это с одной стороны не сила, а с другой - все-таки сила. Не правда ли, забавно? Расчет прост: те, кто читают Веллера, не читают Аристотеля. Те, кто читают Аристотеля, не читают Веллера.
(26) Читаем на стр.153: «Скоро свои и приезжие со всего мира бандиты будут резать вас на улицах перочинными ножиками» В контексте этой фразы автор призывает нас опередить их делать то же самое. Чисто Ленинский Экстремизм. Ничего нового.
(27) «Как только террорист осознает, что любой акт террора мгновенно влечет за собой аналогичный ответ в десятикратном размере - и ничего иного, - он мгновенно перестает быть террористом. Убить одного чужого будет значить убить десять своих, только и всего. Оно ему надо?» (стр.150)
Опять-таки, ничего нового. Так большевики в России в 18-м году брали власть на местах. За одного своего убитого расстреливали десяток заложников из мирного населения. И победили. Потому что Россия такого еще не видела. Их лавры явно не дают покоя автору. Вот цитата из постановления «Наркомвнудела Украинск. Социалист. Сов. Республики» 1919-го года, подтверждающая это:
«Надо беспощадно раздавить мозолистой рукой контрреволюционные гады на фронте и в тылу…Нужен беспощадный террор против буржуазии и белогвардейской сволочи, изменников, заговорщиков, шпионов, трусов, шкурников…Надо отобрать у буржуев излишек денег, одежды, взять заложников!»
(28) Читаем далее (стр.154): «Власть убивает [кого?], а ты не моги [имеется в виду, что должен мочь]. Что, и власть не убивает? Ну тогда бандиты. Он тебя убил [автор разговаривает уже с гипотетическим трупом] - ну, не повезло тебе. Ты его убил? - снова не повезло тебе [в каком смысле?]. Откуда оружие? Кто позволил? Получи за одно то, что сумел купить...».
«Оружие - привилегия свободного человека, а ты смерд и место свое помни».
А надо, чтобы, как при Сталине - и тех, и других положить в 24 часа, и тишина. И все довольны. А больше всех сам автор. После смерти - в Мавзолей его! И самое забавное после - на той же странице:
«Кажется, фашизм мы уже проходили».
Из воспоминаний И. Бунина о Волошине:
«Вот девятнадцатый год: Этот год был одним из самых ужасных в смысле большевицких злодеяний. Тюрьмы Чека были по всей России переполнены,- хватали кого попало, во всех подозревая контрреволюционеров, каждую ночь выгоняли из тюрем мужчин, женщин, юношей на темные улицы, стаскивали с них обувь, платья, кольца, кресты, делили меж собою. Гнали разутых, раздетых по ледяной земле, под зимним ветром, за город, на пустыри, освещали ручным фонарем… Минуту работал пулемет, потом валили, часто недобитых, в яму, кое-как заваливали землей…» ( Очерк «Волошин»).
Вот что бывает, когда « освобожденный » русский народ получает оружие в руки. А ведь это было только начало! Подобные полигоны действовали по всей стране еще последующие 30 с лишним лет. Кем нужно быть, чтобы после всего, что произошло у нас в стране в двадцатом веке, вновь делать призывы раздать народу оружие?
(29) Есть, вообще, фантастические по своей бессмысленности куски:
«И бандиты выбивают деньги у жулика. И жулик жалуется государству, и бандитов сажают. Не бред ли?! Бандиты страдают за справедливость - а государство защищает жулика?! Кто бандит, кто жулик, кто честный и кто государство?!»
И в завершение - любимое веллеровское:
«Вот это смешение и смещение социальных ролей и называется [кем называется? - мною, Веллером] нарастанием энтропии [НЭ] и сползанием системы к развалу».
Как говорил Райкин: «Ты, Федя, говоришь много, но не понятно о чем. Кому не понятно! Вам понятно? Да? Нет. Мне понятно? Нет? Да.»
(30) На стр.155: «...банальные истины вообще выверены временем, которое самый приличный из критиков - оценщиков».
Банальность, как залог долголетия? Или автор просто утешает себя, надеясь оставить за собой место в истории? По-моему, банальность, как и сенсации в газете, забываются на следующий день.
(31) На стр.156: «Речь уже не о том, чтобы захватить (!) новое и изменить мир...»
Что, наша цель по-прежнему «Экспроприация экспроприаторов?»
(32) Тут мы подходим к фразе, после которой я уже не смог двигаться дальше, ибо после столь космических по масштабам, и столь же беспримерных по своей глупости обобщений книга выпала у меня из рук и не было уже сил поднять ее.
В начале автор для разминки пустил в читателя пробный шар (стр.157):
«История Вселенной и земли - это эволюция [чувствуется дыхание любимца всех материалистов Ч. Дарвина] систем от простых к сложным и в усложнении поступенчатых (?) структур что происходит? Повышение энергии, энергичности, энергосодержания [пиво по утрам стерилизует, мобилизует на подвиги, стабилизирует] все более сложных систем».
И дальше автор добивает аудиторию уже окончательно. Вот это утверждение, достойное стать лозунгом на знамени партии дураков, которая несомненно последует за Веллером с закрытыми глазами туда, куда он ее поведет.
«Системы самообразуются таким образом, чтобы содержать в себе как можно больше энергии - или, что то же самое, способности к максимальным действиям.»
Если дать прочитать эту фразу не то, что кандидату технических наук, но простому грамотному инженеру, т.е., вообще, человеку с высшим образованием, он однозначно скажет, что написавший ее не в своем уме.
Да что там инженеру! Даже школьнику из курса физики известно, что всякая система стремится к состоянию устойчивого равновесия, когда ее энергия минимальна. Когда энергия системы максимальна, она, система, находится в состоянии неустойчивого равновесия и стремится избавиться от излишней энергии.
В общем, я понял, что Веллер просто вешает нам лапшу на уши, т.е. тенденциозно пишет о предметах, о которых сам не имеет ни малейшего представления, пытаясь соединить несоединимое, и сказка его кончилась.
Короче, можно еще долго разбирать различные перлы автора, тем более, что такого вороха нелепостей, собранных более, чем на 400-ах страницах этой книги, редко где еще встретишь. Впрочем, похоже, это не слишком его заботит, ибо уж из под его-то пера, как он считает, не может выйти ничего непотребного. Почему так? Потому что только человек очень амбициозный понесет публиковать такое нагромождение бессмыслицы в расчете, что читатель все это проглотит и попросит еще добавки.
От всей книги веет большим самомнением, как бы говорящим: «Пусть в моей книге есть небольшие огрехи и противоречия. Но вы же знаете, что я прав, и сумеете разглядеть мою правоту и между строк». Спорить с каждой строчкой автора - зачем? Тем более, что он уже не мальчик, а читательская аудитория не группа продленного дня, выполняющая работу над ошибками. Дело в том, что в споре не рождается Истина. Потому, что из 2-х спорящих один всегда - сволочь, другой - идиот. Почему? Потому что один знает и спорит - значит, негодяй. Другой не знает и спорит, значит - идиот.
Наша цель была - развеять превратное впечатление могущее сложиться о книге, как о цельной, глубокой и всеобъемлющей, заставляющей читателя «задуматься». Я думаю, мы достаточно привели аргументов, свидетельствующих в обратную сторону. Книга разрозненная, противоречивая, явления, которые автор пытается в ней анализировать, никак не увязываются в единую концепцию. Это видно хотя бы по отношению его к семье и Христианству, которые он постоянно рассматривает со взаимоисключающих точек зрения, давая им при этом противоположные оценки. Сам стиль книги, полный некорректных аналогий, сравнений и ложных выводов, не выдерживает критики.
Вообще, книга безусловно вредная, как и все подобные книги, написанные безбожными авторами, претендующими на осмысление эпохи с позиций не Христианских. Все упоминания автором  «энтропий» и «энергий» не состоятельны, ибо уводят в сторону от Христа.
В завершение мне хотелось бы сказать несколько слов от себя по поводу проблем, поднимаемых автором. Об одной из них читаем на стр.136:
«Можно обокрасть пенсионеров и сирот, изнасиловать девушку и зарезать спящего - и, обеспечив себе деньгами, угрозой и хитростью оправдательное решение беспомощного суда, продолжать оставаться влиятельной личностью, определяющей судьбы общества.
А неформальное неуважение никого не волнует. Достаточно формального. Плюс уважение к силе».
Все это, конечно, важно,  но самая главная проблема, которая стоит перед нашей страной сегодня, это, конечно, проблема абортов. Все остальные - второстепенны и даже третьестепенны. Это не значит, конечно, что другие проблемы не нужно решать, просто, не решив первую, остальные теряют смысл. Хотя бы потому, что их будет не для кого решать. В самом деле, если сравнить за день, сколько было совершено криминальных убийств по стране, и сколько было за это время сделано абортов - получатся несопоставимые цифры. Только за 90-е годы население нашей страны сократилось на 10 млн., а это уже сопоставимо с масштабами Ленинско-Сталинских репрессий. Криминальные разборки на фоне абортов, за которыми стоит ныне огромная индустрия выглядят детской возней в песочнице. Если открыть страницу медицинских объявлений в газете, то на 1-ом месте окажутся аборты, на 2-м вывод из запоя (не лечение, а только вывод, потом можешь входить обратно, сколько хочешь, мы к тебе еще раз приедем) и на 3-ем, в самом углу, - лечение полости рта. Вот три основных направления действия нашей медицины. Других болезней у современного человека уже не осталось. Конечно, у нас демократия и каждый (вернее каждая) имеет право на аборт, но кому же тогда защищать в дальнейшем завоевания демократии? Звучит парадоксом. Демократия в области абортов, за которой стоят огромные деньги, ведет к уничтожению рода людского. К гибели его в колыбели. Все остальное - выплата пенсий, экономические кризисы бледнеют перед этим злом. Конечно, это все ветви одного дерева - и наркомания, и проституция и детский алкоголизм, но нужно видеть его корень, из которого оно произрастает. Он, конечно, в бездуховности, в оскудении Веры, когда женщинам невыносимо нести даже естественный, налагаемый самой природой подвиг материнства, чего не встретишь среди животных и насекомых.  Некоторые виды последних даже гибнут во имя продолжения рода. Человек же, убивая свое потомство, ставит себя (конечно, не в умственном отношении, но в духовном) ниже насекомого.
Что толку рубить листья у сорняков, если остается нетронутой корневая система? И вот об этой-то бездуховности, историей своей восходящей к событиям октября 17-го года, в книге Веллера нет ни слова. То ли он не видит ее, взывая к низменным инстинктам толпы, когда призывает раздать всем ножики и пистолеты, раздувая экстремизм; то ли сознательно игнорирует, преследуя при этом какие-то свои цели. Какие? Быть может, создание политической партии?
В завершении еще одна цитата из Бунина. «Суходол»:
«Многие из соплеменников наших, как и мы, знатны и древни родом. Имена наши поминают хроники; предки наши были и стольниками, и воеводами, и «мужами именитыми», ближайшими сподвижниками, даже родичами царей. И называйся они рыцарями, родись мы западнее, как бы твердо говорили мы о них, как долго еще держались бы! Не мог бы потомок рыцарей сказать, что за полвека почти исчезло с лица земли целое сословие, что столько нас выродилось, сошло с ума, наложило руки на себя, спилось, опустилось и просто потерялось где-то! Не мог бы он признаться, как признаюсь я, что не имеем мы ни даже малейшего точного представления о жизни не только предков наших, но  и прадедов, что с каждым днем все труднее становится нам воображать даже то, что было полвека тому назад!»
Мы не знаем своего прошлого, а видим только сегодняшних «пророков», ведущих нас в светлое будущее, в который уже (в сотый!) раз призывающих перечеркнуть настоящее.

                29.02.04 г.


Рецензии
//Но автор забыл 10-е определение, самое простое и исчерпывающее, которое дает Библия: человек есть Образ и Подобие Божье//.
----------------------------------------
Это БОЛЬШАЯ глупость!
Читать дословно Библию нельзя, ибо она писана как и сказки, но люди это не понимают. Никакого образа и подобия с Абсолютным СОЗНАНИЕМ-ПРОСТРАНСТВОМ Бесконечным не может быть, ни в прямом смысле, ни в косвенном, ибо это ересь и глупость.
Для того, чтобы достичь подобия и образа Абсолюта, душе человека придётся прожить множество эонов (Бытий, Вечностей), да и то, сомнительно.
------------------------------
Человек не образ и не подобие Бога: http://proza.ru/2019/11/06/331
------------------------------
А то, что Веллер под старость лет не помудрел, а наоборот, то я с Вами вполне согласен. К тому же он ещё и жадный до денег, ибо его книги, хоть и не совсем достойны вниманию, но не доступны для прочтения в инете, только фрагменты.
Давно заметил тенденцию такую - только дерьмо продаётся за деньги и не малые. А хорошие и мудрые (истинные) книги, чаще всего доступны бесплатно, а если и продаются, то недорого. Это видно и в книжных магазинах, где книгу можно взять в руки и убедиться, есть смысл покупать или нет. И в этих магазинах дерьмо так же дорого стоит, а мудрые, эзотерические книги идут за бесценок.

Юрий Пережогин   12.02.2023 20:56     Заявить о нарушении
В граде бордюров и шаурмы долго не могли понять пристрастие питерцев к Веллеру и Басилашвили, но с годами к последнему притерпелись… Веллер же остался загадкой: сколь не читаешь – а не запоминаешь…

Мара Рушева   12.02.2023 19:34   Заявить о нарушении