Баня у Степана

Баня у Степана

Печёнкин ходил по двору, засыпанному грязным снегом. Я сидел в полуоткрытом предбаннике, напоминавшем купе вагончика. Степан сидел возле открытой печки и тщетно пытался устроить так, чтобы огонь распылался.
Но вот огонь, наконец, смилостивился над гордым и неуступчивым Степаном. Огонь дёрнулся, судорожно провеял по сырым, измазанным снегом, дровам и начал с шипением и треском сгрызать поленья. Стёпка радостно подкармливал пламя огрызками бересты, которые подбрасывал ему я, сколупывая их со здоровенного неразрубленного чурбака, служившего подставкой для ковшика.
Мы с Печёнкиным  долго помогали, вернее, мешали Степану, а потом ушли в дом, где гостеприимная, но безмолвная Рита чистила картошку и готовила пирожки. Дом тоже отапливался печкой, в прихожей стояли многочисленные обувки, мохнатые тапки для расхаживания по дому, валялась сколоченная из обструганной палочки и куска чёрной резины мухобойка. Рита без раздражения взглянула на нас с Игорёшей, когда мы сели возле неё и стали наблюдать за её движениями.
– Всё-таки девушки – это неправильные существа, – изучив фигуру ритмично движущей руками Риты, молвил Игорь. – Неправильность их мне видится в том, что они лишены некой открытости космосу, во-первых, и они скованы в движениях в силу нехватки важного компонента, во-вторых.
Дверь распахнулась, и Степан выдохнул в избу:
– Готово, двигаем!
Мы с Игорем двинулись.
 Снег возле баньки был изрядно подтоплен и истоптан. Жара от баньки исходила, словно от самодельного ядерного реактора. Мы отважно подошли к реактору и зашагнули вовнутрь. Чёрная вьюшка была раскалена докрасна, вернее, она была алого цвета, но слова «доала» не существует.
– Будет хорошо гореть – будем хорошо топить, – не вполне ясно выразился Стёпа и принялся стягивать с себя куртку.
Я начал сдирать с себя черную фуфайку и джинсы. Игорь снял с себя пальто и бросил  на флягу с холодной водой. Раздевшись, мы вползли в жерло бани.
Невидимая глазу граница разделяла банное пространство на две части: одна – холодная, почти ледяная – ближе к порогу, но не возле него, а в углу, где пробита была дыра для вытекания воды. Из дыры дуло. Зато другая половина парной (она же моечная) жгла неимоверно, она находилась возле печи, которая цветом была не алая, как заслонка в предбаннике,  а малиновая.
Я прыгнул на полок – низкий, находящийся в метре от пола.
Игорь уселся на скамью возле полка.
– Наверное, всё же у женщин одним ребром меньше, – задумчиво продолжил Игорь прерванную мысль. – Но я этого никогда не замечал. Вернее, не пересчитывал. Как думаешь, Степ?
– Говорят, что меньше, не считал, – отозвался Степан, наклонившись к крану, приваренному к кубическому баку и набирая в зелёный пластмассовый таз шипящую, почти кипящую воду. – Принеси флягу, Игорёк!
Игорь вышел в предбанник за ледяной флягой и приволок её в центр парной.
Степан задвигал ковшиком, наполняя холодной влагой обжигающее содержимое  таза.
– Позвать Ритулю надо, посчитать, – крепко подумав, заключил Степан. – Она мне ничего про недостающее ребро не говорила. Если правда – выгоню. Или на полу спать заставлю – почему сразу не сказала?!... Я пока тебе наберу, Серый, – обратился он ко мне. – А ты сбегай за ней.
Я с радостью вырвался из пекла. В предбаннике было не столько холодно, а, скорее не так жарко. Я с наслаждением распахнул дверь во двор и побежал по тропинке к домику. Ветки, которых я не замечал, когда был в фуфайке, ударили меня по плечу. Я пробежал мимо парника, всё ещё упиваясь прохладой мягкого зимнего вечера и с трудом удержав себя от соблазна посидеть пару минут на крыльце, которое Степан тесал конец лета и всю осень, скользнул в дом.
Рита переворачивала пирожки на сковородке. Она стояла в той же самой позе, что и пятнадцать минут назад. Только в тарелке возле сковороды лежала невысокая горка пирожков.
– Рита, – сказал я. Она повернула голову. – Тебя Степан просит прийти.
На лице её не отразилось ни удивления, ни возмущения, ни даже оживления.
Она сняла передник, аккуратно повесила его на гвоздик, вбитый в боковую стенку посудного шкафа,  вытащила из розетки шнур плитки и положила его на стол, возле тарелки с пирожками.
– Приду через минуту, – произнесла она и подошла к зеркалу, висевшему на стене у двери.
Я отправился бегом назад, это было тем более необходимо, что, преодолев рубеж перегретости, я начал снова зябнуть: пятиградусный мороз – благо после девяностоградусной жары, но скверна для уже охолонувшего обнаженного  организма.
Я влетел в парилку и забился в угол между печкой и полком. На полке возлежал Игорь, а Степан дубасил его довольно скучно смотрящимся березовым веником.
– Прибудет через минуту, – провозгласил я.
И действительно, не прошло и минуты, как дверь в баню заскрипела, и мы услышали, как в предбанник вошли. Спустя мгновение открылась дверь, и в моечную вошла Рита – в лёгкой сиреневой курточке, из под которой виднелся тот же желтый халат, в котором Рита пекла пирожки. В руках Рита держала овальный синий пластмассовый подносик, на котором стояли три стакана с ледяным пепси (кристаллики льда ещё плавали по пузырящейся поверхности) и тарелка с пирожками. Она поставила поднос на скамейку, повернулась, подошла к дверям, открыла их и вышла в предбанник.
– Рита, раздевайся и входи сюда минут через семь, когда мы похаваем, – подал голос Степан тоном, не терпящим интерпретаций. И обратился к нам:
– Рубаем!
– Жарко, – пожаловался я. – Выйдем в предбанник!
– И то, – согласился Игорь. – А то я уже вспарился.
– Рита, забери поднос! –отдал распоряжение Степа.
Рита вошла в моечную, забрала поднос с угощением и вышла.
Игорь черпанул из фляги ковш воды и плеснул себе на грудь, ахнул, потопал ногами и выскочил из парной.
Я предварительно разбавил ковш  ледяной воды кипятком из бака, окатил плечи и уследовал за Игорем.
Степан вышел последним. Судя по звукам, доносившимся из моечной, он поднял флягу в воздух и вылил на себя немалую часть её содержимого. Максималист!
Рита сидела на корточках, держа унесённый из моечной поднос на коленях.
Я и Игорь сели на скамью возле маленького окошечка, Степан – на чурбачок.
Из двери поддувало, от печи несло обжигающим воздухом.
Пирожки были вкусны. Не великолепны или неудачны. Просто вкусны.
– Всё делает в аккурат. Прибалтийская привычка, – заметил Степан. – У тебя кто в Прибалтике? А то живу с тобой уже три месяца, а не знаю, – может, ты шпионка какая?
– Дедушка, – ответила Рита ровно. – Дом, хутор. Два гектара. Дом шесть комнат.
– Да ты кулачка! – завопил Степан. – Это хорошо. В случае чего, будет куда уехать, когда вас всех выметать из России будем….
– Ну-ну, это ещё не скоро будет, – ответил он потеплевшим голосом, увидев в её взгляде боль, испуг и обречённость судьбе.
– У меня кроме деда никого нет, – сообщила Рита. – Да и дед, наверно, умрет скоро. А у него жена новая. Ей лет сорок. Всё хозяйство в её руках. Меня и на порог не пустит.
– Ну, ладно, хватит разговаривать, – посуровел Степан. – Ребра будем считать, поднимайся!
Рита поднялась.
Я принял из её рук поднос.
Степан расстегнул халат.
– Помоги, – обратился он к Игорю, и тот стянул <…>

По просьбам читателя печатаю кусочек продолжения:

– Помоги, – обратился он к Игорю, и тот стянул с неё немодные застиранные трусики. Не прибалтийские были трусики. Рита переступила ногами, помогая Игорю разоблачить её.
По команде Степана мы все отправились в моечную.
- Ложись, - предложил Степан.
Рита легла на пол животом вниз, придимая к груди придатые кулачки.
Мне было интересно - никогда не приходилось считать ребра у девушки. Нет, в групповых драках ребра считать приходилось, но это другое дело, это коллективный труд. Каждый раздаст по серьге - тут Степан двумя кулаками враз в печень кому-нибудь сунет, тут Игорёша по корпусу сверху поддаст, то сам с хаканьем выдохнешь кому-нибудь кулаком. Треск услышишь, да не поймешь, ты ли сломал, у тебя ли костяшки хрустнули...
Ну, понятное дело, потом ногой добиваешь - треск стоит, а радости не чувствуешь, словно на скотобойне или ящики ломаешь для костра.
А женщины, женские ребра - это для меня всегда было загадкой. Да и есть ли у них рёбра?
- Рита, - спокойно, но с легированным металлом в голосе сказал Степан.  Ляг на спину. Мы хотим посчитать твои ребра.
Рита не шевелилась.
Степен двинул головой, мы с Игрорем подошли, все втроём мы аккуратно перевернули Риту на спину.
- Ты не растолстела? - ласково поинтересовался Степна, пощипав Риту за бок.




От автора: прототип Риты из Прибалтики – можно узнать, прочитав текст Секретки "Клон ли Секретка (Вместо исповеди)"

Что было дальше, напишу, если количество читателей и содержание откликов меня устроят.

А если читателей будет мало, а отклики хамскими, то и вообще удалю рассказ. Невелика писателишка!