В стране восходящей любви

Нежной кожи,
по которой течет горячая кровь,
ты никогда не коснулся...
Как ты можешь
постоянно говорить о морали?
Акико Ёсано


ЧАСТЬ I

СЕМЬ БОГОВ СЧАСТЬЯ


НА ВСТРЕЧУ С НОВЫМ. ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ


Ну, что ж – в добрый путь.
Самолет, еще несколько минут тому назад казавшийся малоподвижным тяжеловесным увальнем, с молодецким задором пронесся по взлетной полосе и, точно легкокрылая птица, взметнулся в небо.
Земля прощальной россыпью разноцветных огней поманила любопытные взоры пассажиров к иллюминаторам, изменилась до неузнаваемости, превратилась в ультрасовременную топографическую карту, с движущимися объектами, а вскоре и вовсе скрылась за облаками.
Можно наконец отстегнуть ремни и, пожелав себе и всем присутствующим счастливого полета, расслабиться.
Впереди – десять часов воздушного путешествия.
К счастью, мне есть чем занять себя. Я – главный разработчик индивидуальных маршрутов одного из крупнейших российских туристических агентств. Плевать в потолок и бить баклуши не мой удел.
Мой удел – работа. В данный момент – изучение материала.
Открываю ноутбук и нахожу папку "Япония".
Да, чуть не забыл – сегодня 29 декабря. Так что получается – я направляюсь на встречу не только с новой страной, с новым днем, но еще и с новым годом.
Встречайте меня, новый год, новый день, новая страна – страна восходящего солнца! Я лечу к вам!

ПРИКОЛЬНАЯ СТАРУШКА


У соседа цветы всегда красивее
Японская пословица


Ах! Как мы все-таки любим благополучно прибывать куда-нибудь! Но еще больше нам нравится не куда-нибудь, а в другую страну – страну неизведанную, манящую и предвкушаемо прекрасную.
Уже на первой ступеньке "заграницы" нам безумно хочется улыбаться, озорничать, обнимать необъятное. Мечтается также поцеловать стюардессу, неизменно награждающую нас своим жизнерадостным взглядом, но как-то неудобно, неприлично, совестно. Ну что мы, в самом деле, дети что ли.
Приезжая туда, где тебя до сих пор еще никогда не было, ты становишься совсем уже не тем мрачным типом, что постоянно сетует на судьбу-судьбинушку и (не-)довольствуется недостроенной дачкой на берегу не ахти какого озера, однокомнатным коттеджем в садоводстве, а то и просто скамейкой в парке, близ дома тещи, которая неизменно строит радужные планы наступательно-захватнических войн против горячо любимого зятя.
Вот и доблестный таможенник, не понаслышке  знающий о психологии туриста, не стал чинить препятствий. А мог бы: не так уж и просто было обнаружить сходство между мною, только что прилетевшим, сияющим от предвкушения неизгладимых впечатлений, и тем хмурым субъектом, что взирал на него с вклеенной в мой паспорт фотографии.
Но всё в порядке. Въездная виза украшается штемпелем, и теперь можно смело произнести:
Здравствуй, зародыш утра! Благодатная обитель вулканов и духов! Здравствуй, Япония! Здравствуй!
Жаль только – мне не удалось перед отъездом подробно расспросить Катю, сотрудницу нашего агентства, о том, как выглядит ее знакомая, обещавшая встретить меня в аэропорту.
Вообще-то в любой стране, в которую я приезжаю по долгу службы, мне полагается сопровождающий из местных, знающий если не русский, то английский, но я не люблю казенных людей. Когда предоставляется возможность воспользоваться услугами человека постороннего, далекого от туристического бизнеса, да еще и соотечественника (либо эмигрировавшего, либо работающего за рубежом по контракту) я подобную возможность не упускаю.
Не упустил я и Катину знакомую. По крайней мере, так думалось еще три дня назад. Но позавчера Катю, раньше запланированного срока, увезли в роддом, беспокоить ее перед родами мне не хотелось, поэтому: "прикольная старушка" – это все, что я знаю о женщине, согласившейся взять меня под свою опеку на все время моего пребывания в Японии (хотя, если исходить из предварительной договоренности, следует признать, что я некоторым образом выдаю желаемое за действительное, т.к. речь шла только о японской столице).
Впрочем, еще мне известно, что живет "бабушка" в Токио, живет второй год, живет и работает в компании "Нисан" (и ее зарплата – это воистину солидная прибавка к пенсии).
Итак: Катюша в российском роддоме, я в чужеземном аэропорту; сотни людей, приветствуя, кланяются друг другу... Полицейские, обслуживающий персонал... Европейцы, японцы, негры... Все на своих местах. Кроме русской старушки. Не иначе – "прикалывается".
- Здравствуйте! Вы – Павел? – прозвучало как гром среди ясного неба.
Вместо почтенной тучной дамы в строгом наряде, каковой я себе представлял Катину знакомую, предо мной стояла совсем еще молоденькая хрупкая девушка (очень красивая) в короткой курточке и еще более короткой юбке.
- Вы – Павел? – повторила красавица. – Из Санкт-Петербурга?
Что я мог ей ответить, если я на самом деле Павел и я действительно из Санкт-Петербурга.
- Да, - сказал я. – Я – Павел. Из Петербурга.
И мне тут же вспомнилась фраза из популярного отечественного фильма:
"А где бабуля?"
- Я вижу Вы удивлены? – заметив мою растерянность, в свою очередь удивилась "старушка". – Может, я что-то перепутала. Вам имя "Екатерина Долина" что-нибудь говорит? То есть теперь уже не Долина, а...
 -... Власова, - закончил я за девушку и добавил: – Говорит.
Девушку звали – Наташа.
Уже в машине, перед самым въездом в город, она неожиданно рассмеялась и произнесла:
- Ну Катька дает! Человек в другой (спасибо, что не иной) мир собрался, никого там не знает, а она шутки шутит. Хорошо, что Сережа (Катин муж) сегодня утром позвонил мне и сообщил, каким рейсом Вы летите. Да к тому же подробно Вас описал. А так пришлось бы Вам, Пашенька, до скончания века сидеть в зале ожидания и засматриваться на всех старух, хоть чем-то отличающихся от японок.
- Да, уж, – сказал я. – Не затем ехал. Но должен признаться, я очень рад, что никакой "прикольной старушки" не существует, а существует такая прекрасная молодая женщина, как Вы. А еще лучше – ты. Наташа, можно я буду называть Вас на "ты"?
- Конечно. И спасибо за комплимент  - Наташа на мгновение отвлеклась от дороги, внимательно посмотрела на меня, улыбнулась и добавила: - А с Вами, Павел, надо быть начеку. Вы, оказывается, искуситель – дамский угодник.
- Если бы. – Пришла моя очередь улыбаться. - Это я так – для этикета.
- Для этикета?
- Ну разумеется. Служба такая.
- Говорить комплименты?
- Говорить правду. Красивым женщинам.
- Что ж... Спасибо еще раз. – И вдруг: - Ты тоже ничего, понравился. Кстати, Сережа просил передать, чтобы ты позвонил ему, как только приедешь. И еще – у них с Катей родился сын. Перед самым Новым годом! Представляешь!


ПЕРЕД САМЫМ НОВЫМ ГОДОМ ПРЕДСТАВЛЯЮ:


Глаза красноречивее уст
Японская пословица


Да, такого я еще не видел. Стоило  светофору милостиво зажечь пешеходам зеленый свет, как в узкое, свободное от автомобилей пространство с обеих сторон улицы, ни секунды не мешкая, бросились сотни людей: два могущественных войска рассредоточились по всей ширине перехода и  с шумом пошли друг на друга.
"Что же сейчас будет? – подумал я. – Битва? Мне предстоит  стать свидетелем массового побоища японских граждан?"
- Для центра столицы это обычное явление, - вновь обнаружив свою незаурядную наблюдательность, объяснила Наташа. – Не волнуйся. Сейчас они потолкаются и разойдутся с миром.
И точно: покружив в человеческом водовороте, поразмяв плечи и почесав спину, всякий ухитрился вырваться из "смертельного" коридора живым и здоровым и незамедлительно слиться с другой толпой – армией снующих по тротуару.
Едем дальше.
Извивающиеся змеи транспортных эстакад, бетонный серпантин дорог нависает над городом. Неисчислимое множество встречных машин, больших и малых.
А вокруг – магазины, бары, кинотеатры, небоскребы,  вперемежку с двухэтажными постройками, крыши которых вдвое больше их самих.
У входа некоторых построек важно стоят гигантские деды Морозы, жаль – без снегурочек. На головах у этих новогодних гигантов – величественные шапки, в руках – громоздкие корзины.  Рядом – затейливо украшенные искусственные елочки.
К уличным фонарям с этажей общественных сооружений ползут веревки из разноцветной бумаги.
Все яркое, золотое, волшебное! Все блестит, радуется и радует, нестерпимо дожидается празднества и поет сердечные песни.
"Мне здесь хорошо!"
Японская столица все крепче и крепче сжимала меня в своих объятиях и я, не кокетничая, никак этому не противился.
Только вот спать и обедать на полу я не привык. И потому гостиницу я выбрал европейскую.
- Что сидим? – не переставая улыбаться, спросила Наташа, вынимая ключи из зажигания. – Перед Вами, мистер, "Гиндза Токю отел". Кажется, именно в нем Вы изволили поселиться?
- Именно в нем, Наташенька. Именно в нем, - покидая автомобиль ("Нисан", между прочим: ловец плотвы карасей не ест), подтвердил я.
- Я помогу тебе во всем тут разобраться, а потом мне будет нужно вернуться на работу.
- Но мы еще увидимся?
- Увидимся. Если есть желание, вечером можешь пойти со мной к моим японским друзьям. Они будут рады тебе.
- А уж как я буду рад - ты себе и представить не можешь. Японские друзья – это замечательно. Скажи, Наташа, как звучит на местном языке: "буду ждать"?
- Обычно здесь говорят: "Иттэрассяй". Что в переводе означает: "возвращайтесь".
- Тогда – иттэрассяй, Наташа-сан!
- Ирассяймасе, господин Паша! Добро пожаловать!


ИРАССЯЙМАСЕ, ИЛИ ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!


Если окажешься в чужой стране,
соблюдай ее обычаи.
Японская пословица


И опять кругом – тысячи пластмассовых елок, дедов Морозов, бодрствующих граждан – и отовсюду слышатся песни.
Наташа уже успела рассказать мне, что все эти песни посвящены приближающемуся празднику.
Еще бы! Как тут не петь!
Оказывается, в Японии Новый год считается не только, извините за каламбур, Новым годом, но дополнительно и всеобщим днем рождения! Как это экономно и привлекательно!
Совсем недавно истинный день рождения человека здесь вовсе не имел никакого значения, не отмечался, и потому, родись сын нашей шутницы Кати японцем, уже через два дня после своего появления на свет, он мог бы совершенно справедливо отмечать собственную годовщину.
Но прежде чем достойно встретить год новый, надо как следует попрощаться со старым.
Для таких торжественных проводов в праздничном календаре страны зеленых гор и морских заливов существует "Вечер забвения Старого года" ("Бонэн-кай").
Проходит "Бонэн-кай" 27 декабря. А так как в этот день я еще пребывал в родном Санкт-Петербурге, то праздновать "забвенный" вечер я буду сегодня, 30-го.
В России говорят: "Лучше поздно, чем никогда". И хотя у японцев на подобный случай есть совсем иная пословица: "Время не ждет человека", - все же мы с Наташей, как и было обещано, направляемся в гости.
- Ирассяймасе! – прозвучало уже знакомое мне слово, едва мы ступили на порог малопримечательного, но все же частного дома. В Токио, при баснословных ценах на землю, далеко не каждый может позволить себе подобную роскошь.
Много для моих ушей непонятного произнесли гостеприимные супруги, фамилия которых вряд ли достойна публикации, поскольку по-русски она звучит нецензурно.
Со слов же Наташи я выяснил, что, во-первых, у входа в жилище у аборигенов неизменно принято снимать обувь (говорят, что прежде на иностранца, расхаживающего по гостиничному номеру в башмаках, местные жители смотрели, как на одно из чудес света), во-вторых, японцы не любят "захламлять" свои дома мебелью, а в-третьих, - вот уж точно – камикадзе! – они не пользуются отоплением! Отопления в домах японцев просто-напросто не существует! Небольшой очаг с накинутым поверх одеялом не в счет.
В стране передовых технологий морозы не случайность, случайность – электрические (и любые другие) обогреватели!
Дабы окончательно не замерзнуть, пришлось разорить хозяйку на полдюжины самонагревающихся банок сакэ и спеть с хозяином несколько раз к ряду "Миллион алых роз" и "Катюшу", причем отнюдь не на русском языке.
На прощание мы сообща запустили в токийское небо парочку фейерверков, порезвились и посетовали на промозглую погоду.


НАРУЧНИКИ НА ЖИЗНЕРАДОСТНУЮ ЧУВСТВЕННОСТЬ


В хорошую погоду работай в поле,
а в дождь оставайся дома и читай книгу.
Японская поговорка


"Когда в XVI и особенно в начале XVII в. молодая буржуазия, так и не получив общественного признания, накопила тем не менее большие богатства, в крупных городах <...> появились обширные кварталы публичных домов.
Помимо всего прочего, они сыграли немаловажную роль для развития искусства того времени. Европейские знатоки искусства восторгались в конце прошлого века японскими гравюрами на дереве, изображавшими портреты и пейзажи. Однако именно искусство резьбы по дереву, особенно в XVIII в., порождало произведения, по грубости и откровенности не имевшие себе равных. Литература также не отличалась целомудрием – у цензоров, призванных строго следить за нравственностью, порой волосы вставали дыбом. В результате они не только запретили некоторым писателям писать, но и распорядились на иных на много дней и даже месяцев надеть тяжелые наручники, чтобы таким образом лишить их возможности взяться за кисточку..."
Я усмехнулся, вызволил из пачки сигарету и, закурив, продолжил чтение.
"Так развивалось искусство, которое было проникнуто жизнерадостной чувственностью. Посещение квартала публичных домов, в том числе правящими в стране самураями, не считалось предосудительным. Но в отличие от столь презираемого ими торгового сословия самураям часто недоставало средств. О том, кто какую девушку содержал, знал весь город, однако горе было той супруге, которую муж заставал в постели с любовником. Среди юмористических рассказов <того времени> имеется несколько таких, в которых замужняя женщина и ее любовник кончают весьма трагически".*
___________________
* Юрген Берндт "Лики Японии"

"Неплох юмор!" – подумал я, положив книжку на столик и погасив свет.
Мысли о новой стране, предстоящем празднике и, что греха таить, о Наташе еще долго не давали мне уснуть.
"А где я буду праздновать?" – кажется, этот вопрос был последним среди тех, что я во множестве задавал сам себе в ту последнюю ночь умирающего года.


НЕОЖИДАННОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ


О скорей, поскорей приходи Новый год!
Слова из детской японской песенки


Тьма, всецело овладевшая небесами, оказалась беспомощной на городских улицах. Неистовство огней, неоновое сияние, яркие гирлянды заполонили ликующую столицу.
- Этот праздник, - рассказывала мне Наташа, во время нашей последней (все новое, все последнее) в уходящем году прогулки по Токио, - в представлении японцев, нечто вроде заключительного акта в театральном действии со счастливым концом. Все тревоги, заботы, неприятности в их сознании как бы обретают свое завершение. Впереди обязательно все будет светлым и радостным. Во всяком случае, они искренне верят в это.
- А что в полночь покажут по телевизору? – спросил я. – Лицо императора?
- Не-ет, - засмеялась моя очаровательная спутница. – В двенадцать часов начнется трансляция из буддийского храма, где неизменно по такому поводу проводится церемония ста восьми ударов в колокол. Считается, что с последним ударом все беды и горести остаются позади. К этому времени Семь богов счастья уже подплывут на волшебном корабле к японским островам.
– Зачем?
- Существует поверье о том, что боги, собравшись вместе, садятся на свой корабль, наполняют его рисом, золотом и всяческими драгоценностями, чтобы одарить этим богатством всех людей. Картинки с изображением "счастливой божественной семерки" в канун праздника кладут под подушку, желая увидеть этот сказочный парусник во сне. Такой сон обещает человеку исполнение его самой сокровенной мечты. Ну, вот и добрались, - сменив поэзию на прозу, неожиданно произнесла Наташа. – Приглашаю тебя встретить со мной Новый год.
- Как?! Я думал, что...
- Пошли, пошли. Уже девять часов. Надо еще многое приготовить. Нехорошо сидеть у пустого стола, когда сказочный корабль...


РОЖДЕНИЕ НОВОГО


Здесь позволь нам прыгать через веревку, здесь.
Здесь позволь нам съедать рисовые клецки.
Здесь позволь мне тебя любить...
Сунтаро Таникава


Корабль мчался по океанским просторам. Могучие волны безропотно расступались, боясь помешать мифическому паруснику добраться до заветных берегов к означенному сроку. Блики заходящего солнца суетливо перемещались по корме, словно то были...
... огоньки фар немногочисленных автомобилей, стремящихся поскорее, во что бы то ни стало, доставить своих припозднившихся пассажиров домой.
Я задвинул шторы и повернулся к Наташе, забравшейся с ногами на просторный диван и дожидающейся, когда...
... парус преодолеет последнее сопротивление ветра, и все прежние беды останутся позади. А пока улыбчивый и бритоголовый бог Хотэй разложил на палубе мешки с человеческими судьбами и, хотя слывет он обладателем нрава легкомысленного и разгульного, сейчас сосредоточенно принялся перебирать свои несметные сокровища.
"Так-с, посмотрим – кто тут у нас есть. Кажется..."
... что это сон. Прекрасный, восхитительный, но сон. Нежные женские пальцы пробрались под мою рубашку. Я не успел еще избавиться от внезапного волнения, вызванного упоительными прикосновениями холодной руки к моей согретой коже, как вдруг...
... бог Бишамон, неустрашимый воин в шлеме и доспехах, возмущающийся всякий раз, стоит лишь назвать его богом войны, а не как ему нравится – доблестным стражем, отступил, позволив...
... дотронуться губами до слегка приоткрытых губ томимой страстью женщины. Что достойно сравнения с тем чувством, когда языки начинают вести иступленную борьбу между собой, а руки принимаются неистово перемещаться по всему телу обезумевшего от возбуждения партнера – срывают с него одежду, ища...
... наживы. Именно таковым богом почитаем всеми, кому необходимо умение выколачивать себе блага, бородач Дайкон – почитаем с тех пор, как в его трудовых руках объявился молоток. Раньше с этим богом связывали свои радужные надежды одни лишь крестьяне, признававшие в нем владыку плодородия. Да только...
... всем хочется богатств. И причем здесь деньги? Вот они – изумруды, бриллианты и рубины: глаза, плечи, груди очаровательной красавицы.
Я притрагиваюсь губами к только что открывшимся моему взору соскам: сначала к одному и тут же к другому. И с каждым прикосновением к этим пленительным жемчужинам я ощущаю, как все меньше и меньше у меня остается сил, чтобы сдерживать себя. Наташа сладостно стонет, вытягивает ноги, ложится на спину и манит меня за собой. Я слышу, как учащенно бьется ее сердце. Слегка приподнявшись, вижу, как ее бедра, обтянутые тоненькой сеточкой колготок, то раздвигаются, то вновь тесно сжимаются, исключительно для того, чтобы похотливо потереться друг о друга.
Ну к чему эти постоянные попреки в нарушении нравственности, если...
... сам бог мудрости Дзюродзина предпочитает лукавой непогрешимости выпивку и плотские утехи?! Добродушному старцу такое поведение вовсе не мешает, скорее наоборот, как полагают сами японцы, без этого он не являлся бы достаточно мудрым, а потому...
... все чудесно. Ласковые руки Наташи гладят мои плечи, шею, лицо... Движения замедляются, но не от усталости, не от утраты желания. Просто это всего-навсего небольшое затишье перед тем, как...
... бог удачи Эбос забросит свою удочку в доверчивые просторы фантастического океана. Улов обещает быть знатным. В державе заядлых рыболовов "кудесник удачи" может являться исключительно таковым – толстяком с удочкой и окунем под мышкой. Но разве "удачливому властителю" не приклоняется целый мир, в котором все...
... любовники?! Мог ли я еще несколько часов тому назад хотя бы мечтать, только лишь робко фантазировать о возможной близости с этой женщиной – эпитетов, достойных ее красоты, теперь для меня не существует?
Она трется пятками о мою спину, проникает языком в мое ухо. Толчки становятся все сильнее и сильнее. Совсем немного...
... и заиграет божественная лютня покровительницы искусств Бентен, но...
... что является высшим искусством – как не искусство любви?! Уста соблазнительницы ждут поцелуя. Я задыхаюсь от наслаждения. Вот оно – настоящее извержение вулкана сладострастия!
"Еще! Еще!.." – просит Наташа, будто не знает, что впереди...
... Бог долголетия со странным именем – Фуку-року-дзю. Он питает пристрастие ко всем, кто...
... готов открыть свои сердца для вечных и преданных чувств! Последнее движение и...
Все семь богов счастья как всегда подоспели вовремя. И бронзовые колокола начали отбивать рождение Нового года в стране восходящей любви!
 
ЧАСТЬ II

СТРИПТИЗ НАОБОРОТ, ИЛИ ДВА СЕРДЦА


В РЕЖИМЕ ПАУЗЫ


Бесчинство разноцветных огней. Крохотные кораблики ютятся у берега океана. Заснеженные скалы наседают друг на друга, стремительно увеличиваются и отплывают в сторону. За крохотным овалом иллюминатора все укрупняется, приобретает реальные формы, замирает, и бортпроводница спешит сообщить, что полет окончен, а значит:
Здравствуй, зародыш утра! Благодатная обитель вулканов и духов! Здравствуй!
С тех пор, как лихой авиабогатырь, показавшийся мне в Москве инертным и недвижимым, приземлился в токийском аэропорту, переправив меня с континента на Японский архипелаг, с тех пор, когда я впервые увидел Наташу и тотчас очаровался ее красотой (и не только), прошла неделя.
За эти семь дней случилось так много событий, что рассказать обо всем в рамках небольшого повествования не представляется возможным. Поэтому ограничусь лишь самым, на мой взгляд, интересным и достопримечательным.
Итак...


МАССАЖ ПОД МОЦАРТА


Раз уж принял яд, вылижи и блюдце
Японская пословица


- Наташа, прости конечно, но это есть я не буду.
- Почему?
- Да потому что это - Медуза Горгона в собственном соку! Неважно, что обструганная и, как тут написано, тщательно отваренная.
- Но ты хотя бы попробуй.
- Не стану я ничего пробовать. Довольно! Хватит проводить эксперименты над моим примитивным, чуждым экзотике желудком. Пойдем отсюда. К итальянцам, французам, немцам... Согласен даже на китайцев! А еще лучше - купим в "Макдоналдсе" парочку трехэтажных котлет, и дело с концом. А, гурманка моя? Соглашайся! Не могу я больше травить себя этими сусёками и фукусёками!
- Ну, хорошо.
Наташа что-то сказала официантке, та сочувствующе посмотрела на меня, вежливо поклонилась – и я, в сопровождении своей сговорчивой спутницы, тотчас отправился на поиски приемлемой для себя еды.
Долго искать не пришлось. В японской столице (равно как и во всей Японии) не составит труда найти какой-либо тихий, уютный европейский ресторанчик, а уж знакомых мне по Петербургу "Макдоналдсов" здесь и не сосчитаешь.
Нет, я отнюдь не поклонник всяких там "гамбургеров" и "фиш... (вот словечки-то!) ...бургеров", но по сравнению с тем, чем мне довелось "полакомиться" в стране самураев и камикадзе, американские булки с начинкой – это истинная амброзия!
Непримиримые противоречия с японской кухней у меня возникли в первый же день нового года, когда мы с Наташей побывали в гостях у ее соседей.
Сначала соседи угостили нас жгучей травой (листьями хризантемы в уксусе), потом квашеной редькой, следом пошли все те же "обструганные и тщательно отваренные" медузы (после того, как я узнал, что отведал, моему отражению в зеркале могла бы позавидовать самая страшная ведьма!) – и, наконец – "о-дзони" (смесь рисовых лепешек, морской капусты и... мама моя, чего там только не было!).
Все вышеназванное я попробовал, пропустил через себя и восхитился... прозорливости японцев.
Японцы говорят, что их национальная кухня либо нравится иностранцам, да нравится так, как никакая другая в мире, либо вызывает полное отвращение, и тогда уже чужеземец от одного только запаха местных харчей будет неприязненно морщиться и ощущать дурноту.
Наташа все эти сусёки и фукусёки (что переводится, как "основная и дополнительная пища") употребляла с превеликим удовольствием, я боязливо вздрагивал при одной только мысли о том, что в каком-нибудь отдаленном местечке, куда меня могла занести моя пытливая натура (вкупе со служебными обязанностями), где-нибудь в глуши рисовых полей и морских поселков не окажется приемлемого для моего пищеварения куска хлеба, и мне придется умереть прямо на "пьедестале солнца", каковым самодовольно именуется страна Япония.
- Попробуй. Уверена – тебе понравится.
- М-да, и вправду – довольно-таки ничего. Я уж было окончательно разуверился в мастерстве здешних кулинаров. Как называется?
- Фугу – речная свинья.
- Как?!
- Речная свинья, - словно не замечая моего потрясения, спокойно повторила Наташа и добавила: - Хотя, в действительности, рыба, из которой готовят это блюдо – морская. Но само блюдо почему-то обозначают иероглифом, чье значение ты теперь знаешь. К тому же речная свинья, или, если тебе не совсем нравится это название, рыба-шар очень ядовита. Потому те, кто ее готовит, должны иметь обязательный диплом, свидетельствующий об окончании... Паша! Милый! Что ты делаешь?! Не пей! Это же – сёу! Соленый соус для...
- Ну, дорогая моя! Спасибо! Угостила на славу! Как говорится: "Раз уж принял яд, вылижи и блюдце"! Дай сюда! Сёу – так сёу! Твое здоровье!
Именно после означенного случая, произошедшего в одном из японских ресторанов, между мной и местной кухней – всесторонний и ярковыраженный антагонизм.
Но если вы человек мужественный, если вы человек, к экзотическим деликатесам тяготеющий, если вы человек безбашенный, то следующий рекламный слоган для вас:
"Приезжайте в Японию. Здесь и только здесь вы сможете отведать "гохан" – белый комковато-рассыпчатый рис, сваренный без соли! без масла! вообще без каких-либо "вредных" добавок!
Здесь и только здесь – такая же пресная каша, но жидкая, разбавленная в настое зеленого чая!
Здесь и только здесь! Ядовитые речные свиньи на завтрак! Сушеные медузы на обед!
И если доживете, то для вас, и только для вас, на ужин мы приготовим "кобэ-биф" – нежнейшую говядину, получаемую в результате откармливания коров остатками продуктов пивоварения и, дабы жир между мышечными волокнами распределялся равномерно, ежедневного массирования этих "нежных тварей" под музыку Вольфганга Амадея Моцарта!!!
Приезжайте в Японию! Здесь и только здесь..."


ЯПОНСКИЕ ЛАБИРИНТЫ


И обезьяна с дерева падает
Японская пословица


Никогда! Никогда во дни молодецких гуляний моей бывшей жене не удавалось спрятать от меня деньги так, чтобы я не сумел их найти!
Никогда! Никогда во времена пионерских "Зарниц" штаб противника не мог утаиться от зорких глаз пронырливого разведчика, по фамилии Чердынцев (моей фамилии)!
Никогда, истинный крест – никогда со мной не случалось ничего подобного тому, что случилось в японской столице!
А случилось вот что:
В один не самый, как выяснится позже, счастливый день, в отсутствие Наташи (и головы на плечах), я возомнил себя вполне самостоятельным, склонным к импровизации человеком, вследствие чего: вызволил из бумажника добрую дюжину визиток с адресами своих новоявленных японских друзей,  почитал, помудрствовал лукаво, пока не пришел к выводу, что неплохо было бы навестить Укаюке-сана, который не только хорошо говорил (и, надеюсь, говорить до сих пор) по-английски, но еще и замечательно пил (и продолжает пить, в чем я не имею оснований сомневаться) сакэ.
Позвонил. Напросился. Взял такси. Поехал!
Эх, быстро сказка сказывается!
Примерно через час своего пребывания в таксомоторе я поймал себя на вполне резонной мысли, что улыбчивый узкоглазый водитель решил показать мне, богатенькому интуристу, все столичные достопримечательности, причем отнюдь не бесплатно, да еще и не по одному разу. И всё под "хай", "хай", мол, всё верно, не извольте беспокоиться: довезу куда надо, да там и оставлю.
Сначала мне была дана возможность лицезреть золотые крыши императорского дворца, окруженного заснеженной вечнозеленой оградой. Следом я полюбовался на Токийскую телевизионную башню, не такую знаменитую как Эйфелева, но зато более высокую. Потом моему, уже слегка недоумевающему, взору предстали, поочередно: мир развлечений, буддийский храм Сэнсодзи, который я посещал за день до этого, парк Уэно и находящийся в нем музей национального искусства (у меня профессиональная память, тем более что из-за всего этого я, собственно, и приехал)... Затем – снова башня, дворец и... ("Здравствуй, мама, возвратились мы не все...") ... "Гиндза-Токю-отел"!
Давно не виделись! Ровно пятьдесят долларов тому назад я отправился отсюда к Укаюке!
"Вот так-так, - подумал я и присвистнул. – Это как же понимать, мать-мать? Японский бумеранг?! Игра в Сусанин-сана?! Где ответ? Кто поможет мне открыть этот ларчик?"
А ларчик открывался просто.
С помощью гостиничного переводчика я выяснил, что таксист, увидев в моих руках путеводитель и воспользовавшись моей же нерасторопностью (за всю дорогу я ни разу не обнаружил своего беспокойства), просто-напросто решил, что я хочу осмотреть его "прекрасный город".
Оказалось, находчивый японец вовсе не знал английского, а твердил свое неизменное "хай", думая исключительно о том, что я, обращаясь к нему и при этом листая справочник, предлагаю ехать именно к той достопримечательности, которая в данный момент была изображена на открытой странице. И слово "хай" в его устах означало вовсе не "да", как бестолково полагал я, а всего лишь "слышу, понял", как мне грамотно объяснил переводчик. А что "слышу" и что "понял" – совсем не важно.
На том бы и остановиться. Но куда там! Русские не сдаются!
"Снова туда, где море огней!" Снова: "Такси! Такси!"
На сей раз, я сначала вручил водителю визитку с нужным адресом, а уже потом, по прошествии, без малого, двух часов, его (как водителя, так и адрес) проклял!
Вот он – тупик, окончательный и бесповоротный! Вот она легендарная русская жопа!
Два часа бездарно проведенного времени! Десятый круг в "водовороте" одного и того же квартала!
Самый большой город в мире – аноним-конспиратор! Названий улиц нет! Дом под номером пять соседствует с тридцатым! Тридцатый с девяносто шестым! А тот, в свою очередь, опять с пятым!
Замкнутый, заколдованный круг!
Все делится на кварталы и ограничивается названием остановок общественного транспорта!
А визитка? А что – визитка? На ней ведь должен быть указан телефон адресата! Правильно, должен. Более того - указан. Звоните! Вы же так догадливы! Позвонили? А теперь попробуйте объяснить, где вы находитесь!
- Наташа, умоляю тебя: забери меня отсюда! Я не знаю где! Но ты, что-нибудь придумай, сообрази! Не дай пропасть безвременно. Я раздражен. Я устал. Я почти покойник...


ПОКОЙНИК В БЮРО НАХОДОК


Если это слишком длинное, завернись в него
Японская пословица


- Что ты хочешь этим сказать?
- Я хочу сказать, Пашенька, что поскольку противостоять огромному количеству людей невозможно, то лучше примириться со всеми неудобствами, которые приходится испытывать при езде в общественном транспорте.
- Со стороны всегда легко говорить. А мне... А я... А у меня... Да что там...
Дело в том, что в очередной раз я решил удовлетворить свою неуемную блажь и прокатиться на поезде в какую-нибудь ближайшую провинцию.
И прокатился! Испытал все прелести японского муравейника!
Как выяснилось, несметное количество местных жителей ежедневно загружается в пригородные поезда. И хотя те, по крайней мере, в час-пик идут друг за другом (чуть ли не каждые пять минут), невозможно ни плюнуть мимо соседа, ни иголку кинуть так, чтобы она беспрепятственно добралась до пола.
Раньше на вокзалах для проталкивания людей в вагоны нанимали молодых крепких парней, которые так и назывались – "сири оси", т. е. "задотолкатели". Вероятно, они есть и сейчас (должны быть!), но я их услугами не пользовался и, к сожалению, ни одного из этих "толкателей" даже не видел.
Но людей, разгуливающих босиком по перрону, встречал.
Почему босиком? А потому - что и почувствовав, как обнажились твои стопы, ты можешь смело продолжать беседовать со своим попутчиком об экономических победах или, скажем, о спортивных поражениях, т. к. не то что нагнуться и отыскать утрату на месте нет ни малейшего шанса, но и по прибытии поезда на конечную станцию ничего отыскать не удастся: дружное войско пассажиров невольно доставит потерю, если не к самому центру столицы, то в какой-нибудь отдаленный закуток – это уж ни к бабке, ни к дедке, ни к кому-либо еще ходить не надо.
Одна надежда - на бюро находок.
Вот и мы с Наташей, перед тем как она проводила меня на скоростной экспресс, на котором я позже отправился в Киото, древнюю столицу Японии, заглянули в  это "надежды хранилище".
Бог мой – чего здесь только не было! Сотни зонтов, шляп, зажигалок, всевозможных туфель и кроссовок! А также: сумочки, коробки, наушники, пальто! пылесосы! ковры! вязальные спицы! зубные протезы!! брюки!!! – всё, кроме моих часов - Господи!
- Господи, а это что?! – воскликнул я, указывая на догорающие в углу свечи.
- Буддийский алтарь, - спокойно ответила Наташа.
- Алтарь?!
- Да. Его поставили здесь после того, как участились случаи потерь урн с прахом умерших. А свечи горят...


ЧТОБЫ ПОМНИЛИ


... И вот, когда я поднял взор
К далеким небесам,
Она, сверкая белизной,
Предстала в вышине.
Ямабэ Акахито

или:

Кто ни разу не взбирался на эту гору,
тот дурак;
но кто вздумал сделать это дважды,
тот дважды дурак.
Японская пословица


Слава богу, в суперэкспрессе все места были сидячие, и, удобно расположившись в кресле, я тотчас уснул и проснулся только тогда, когда добросовестный вагонный служащий, лишь отдаленно напоминающий российского проводника, внял моей просьбе и разбудил меня, едва за окном показалась она – великая Фудзи-сан, высочайшая вершина Японии.
Божественная гора поманила взор, восхитила и заворожила своим могуществом, придала силы и даже возбудила стремление к чему-то светлому, прекрасному.
"Образ пленительной женщины", - подумал я, раскрыв ноутбук.
Несколько ударов по клавишам, и вот:
Сезон восхождения на Фудзияму ограничивается двумя последними летними месяцами, но желающим рассмотреть с ее дивной высоты весь Японский архипелаг это вовсе не мешает забираться на нее и весной, и осенью, и зимой, разумеется, тоже.
Еще я узнал, что как раз на рубеже между старым и новым годом вулкан по-особому красив и притягателен, что...
Впрочем...
Приезжайте! Взбирайтесь на Фудзи! Говорят, что тот, кто не взбирался на эту гору... Ах, да, вы уже прочли эпиграф.
Тогда тем более приезжайте – и почувствуйте на себе правильность мудрой пословицы.
Только не вздумайте уподобляться множеству местных жителей и мчаться к лесистым склонам священной горы прощаться с жизнью.
"Помните, что тела самоубийц пожирают в лесу звери и что трупы разлагаются и смердят на пятьдесят метров вокруг".*
___________________
* Надпись у въезда в лес на склоне Фудзи

Лучше уж...


ИЩИТЕ КАМЕНЬ


Живущая в колодце лягушка не догадывается
о бескрайних морских далях.
Японская пословица


На сей раз я не стал, точнее, побоялся импровизировать, а сделал все так, как наказывала Наташа.
Прибыв в Осаку, я без промедления отправился на автобусный вокзал и уже через два часа, удобно расположившись в гостиничном кресле, листал проспекты и размышлял над тем, с чего мне начать свою обзорную экскурсию по Киото.
Со знаменитого сада камней Рёандзи, буддийских храмов или все-таки с... гейш?
Ну, разумеется, с гейш!
Моя (а то чья же?!) красавица настоятельно советовала мне посетить здешних "представительниц искусства"* и, при этом, вести себя как подобает настоящему джентльмену.
___________________
* "Гейша" в буквальном переводе означает "человек искусства"

"Ерунда какая-то! – помнится, подумал я, но вслух ничего не сказал. – Как можно отправлять своего любовника (польщу себе: любимого!) к "развратницам"? Мало того – еще и желать ему при этом праведных помыслов?"
Оказывается, можно.
Что ж, тогда вперед! В район Гион – их, гейш, рассадник обетованный!
Но так как я мужик смышленый и, в пределах разумного, богобоязненный, то первым делом я оказался все же не в Гионе, а в... храме! То есть сначала пошел замаливать грех, а уже потом его совершать!
Название того святого места, с которого начались мои похождения, позволю себе разделить на пять слагаемых: сумма не поменяется, а читать будет легче:
Сан-дзю-сан-гэн-до!
Буддийский храм Сандзюсангэндо! Десять сотен статуй одинаковых богинь моего роста (я не карлик)! Рядом – боги-мужчины, в большинстве своем гадкие и злые; босоногий отшельник, похожий на великого русского артиста Н. Черкасова в роли Дон-Кихота. И, конечно же – главное зрелище: тысячерукая Канон – в самом центре алтаря, с...
Стоп!
"Две сжатые ладони перед грудью. Сорок по бокам... А где, извиняюсь, остальные?"
Приезжайте в Японию – вам объяснят.
На прощание, подобно всем, кому хочется (а кому не хочется?) привлечь к собственной персоне внимание богов, я делово подергал за длинную веревку колокола и помчался по указанному выше (свыше?) адресу.
Наконец, плескаясь в голубых озерах фантазии, я захожу в заветное заведение.
"... под строгим одеянием скрываются изящные бугорки миниатюрных грудей... ласковый взгляд экзотической сладострастницы призывает меня подойти и обнять тоненькие плечи... юная фея дразнит меня, распахивает предо мной просторное кимоно, опускается на колени... рука гейши касается..."
... фарфоровой чашечки, подносит эту чашечку к моим губам... И я слышу продолжение рассказа о... поэзии, икебане, культурных традициях и полностью избавляюсь от порочных заблуждений.
Гейша дерзка и скромна, близка и недоступна, загадочна и открыта одновременно.
Уходит одна – приходит другая... Вот уже третья по счету искусница присаживается рядом со мной и вливает в меня очередную порцию слабоалкогольной жидкости.
Но что-то забренчало...
Гейши тотчас оставили своих подопечных, вспорхнули на крошечную сцену – и началось нечто отдаленно напоминающее божественные песнопения. В заключении юные артистки-энциклопедистки, покачивая бедрами, прошлись по кругу, обнажили свои белоснежные... зубы и, отвесив благопристойный поклон, у-да-ли-лись!
Воистину – бессчетное количество раз прав тот мудрый человек, который после посещения японских див назвал их "эротические" пляски "стриптизом наоборот".
Несолоно хлебавши... Шучу – всецело удовлетворив свое любопытство, удостоверившись, что гейши – это такие же распутницы, как папа римский еретик, я отправился в таинственный сад Рёандзи.
В означенном саду располагается пятнадцать камней, разделенных на пять групп и обсаженных зеленым мхом. Загадка в том, что еще никому никогда не удавалось ни с одной точки разглядеть сразу все – только четырнадцать.
- Нет, Наташа, и я не разглядел. Но я разглядел другое! Я скучал по тебе и понял: у нас с тобой теперь одно сердце! Одно на двоих! Что? Не так? Не одно? Два? У каждого? Ну, конечно! Разумеется, два! Любовь – это не уменьшение, это прибавление! Теперь у нас с тобой у каждого два, - ты права, любимая, - два сердца!
 
ЧАСТЬ III

ПЬЕДЕСТАЛ СОЛНЦА


ПОРОЖДАЮЩАЯ ЖЕЛАНИЯ


Рябинки от оспы – те же ямочки на щеках
для глаз возлюбленного.
Японская пословица


Божественная пара опустила украшенное драгоценными камнями копье в воду, затем осторожно вынула его - и тут же несколько капель, сорвавшись с острого наконечника, упало в океан и, затвердев, образовало группу больших островов. Боги спустились по воздушным ступеням и взошли на один из них.
"Мы построим здесь свадебный дворец и возведем небесный столб", - сказал Идзанаги, оглядывая пустынные просторы.
"Такова воля наших предков, и мы должны выполнить ее", - добавила чарующая и порождающая желания богиня Идзанами, идущая следом за своим божественным спутником, нареченным богом вседарующим и благоприносящим.
Вскоре все было готово. Вокруг изумительного по красоте дворца взошла трава и выросли высокие деревья, покрытые зеленой листвой. Небесный столб возвысился над сушей и возвестил царствующих во Вселенной духовных существ о начале сотворения земной жизни.
"Как устроено твое тело?"* – закончив работу, спросил Идзанаги свою пленительную помощницу.
___________________
* Диалог между богами из "Записок древних лет" (Япония, 712 г.) с этого момента и далее приведен по книге Ю. Берндта "Лики Японии" и частично видоизменен

"Мое тело устроено так, как оно устроено. Но в одном месте будто чего-то не хватает", - ответила богиня.
"Мое тело также устроено так, как оно устроено, - сказал на это чарующий мужчина. – Но в одном месте что-то выступает. Возможно, оно подойдет туда, где тебе чего-то не хватает. Давай попробуем! – взглянув на красавицу Идзанами, предложил он. – Таким образом, мы могли бы вдохнуть жизнь в один остров за другим. Что ты об этом думаешь?.."
- Что ты об этом думаешь? – поинтересовался я у Наташи, вот уже десять дней помогающей мне собирать материал о стране "мифов и неисчислимого количества божеств". – А?
Наташа, сидящая напротив меня в просторном кресле и рассказывающая дивную легенду о рождении Японских островов, улыбнулась и продолжила:
"Это было бы прекрасно".
"Тогда обойди небесный столб справа, а я обойду его слева. – Сказал Идзанаги богине. – Там, где мы встретимся, мы соединимся".
Я встал со своего места и направился в сторону дивана. Наташа сделала то же самое.
Оказавшись рядом с любимой, я хотел тотчас поцеловать ее, но она, притронувшись указательным пальцем к моим губам, отрицательно покачала головой, после чего жестами велела мне снять с себя футболку.
Я подчинился.
"Как ты великолепен, удивительный мужчина!"
"Как ты прекрасна, чудесная девушка!" – ответил Идзанаги, глядя на Идзанами.
- Как ты прекрасна! – повторил я признание мудрого бога.
Однако он тут же добавил:
"Нехорошо, что женщина заговорила первой".
Тем не менее...
Нежные блики вечернего города тускло освещали комнату. Но и сейчас, когда Наташа погасила лампу, я видел все – я видел, как моя искусительница медленно раздевается под аккомпанемент какого-то невероятно способного, но неизвестного мне музыканта.
Краешек платья извивался, то слегка приподнимаясь к талии, то опускаясь к коленям. Танцующая наклонилась и, плавно покачиваясь, провела кончиками пальцев по бедрам, поставила ногу на заранее приготовленный маленький стульчик – чулок, показавшийся мне в свете уличного сияния голубым, вспорхнул ввысь и приземлился на моем плече.
- Вот это настоящий стриптиз! – прошептал я, наблюдая за Наташей и памятуя о "соблазнявших" меня в Киото гейшах.
Повернувшись ко мне спиной, изящная обольстительница расстегнула молнию на платье. Моему похотливому взору открылась кружевная полупрозрачная лента, которая быстролетно, лишь на секунду спрятавшись под взмывающей вверх одеждой, приобрела очертания лифчика. А впрочем: чего плутать? Это и был лифчик. Вот уже он легковесной бабочкой поднялся к потолку и скрылся от моей намагниченной похоти где-то на креслах.
Обнаженное тело окончательно помутило мой рассудок. Блаженная мука заставила меня закрыть глаза и приглушенно застонать.
Вскоре умопомрачительный танец завершился. Наташа присела на краешек дивана, лукаво улыбнулась. И мне ничего другого не оставалось, кроме как в ответ этому обаятельному лукавству подмигнуть, тоже улыбнуться и сказать:
- Все же плохо, когда женщина начинает первой.
- Кому плохо?
- Тебе лучше знать. Прижмись ко мне. Расскажи, что случилось дальше.
- Дальше?
... боги соединились. Но всё, что у них рождалось, было мерзостным и уродливым. И тогда они решили обратиться к оракулу.
- И каким был его рецепт?
"Ребенок получился некрасивым потому, что Идзанами заговорила первой. Отправляйтесь снова на остров, - объявил почтенный жрец, - и произнесите свои слова еще раз!"
- Ну, так что – повторим? – спросил я.
- Конечно, - забираясь под одеяло и увлекая меня за собой, ответила Наташа. - Только теперь начни ты.
- Начинаю.
- Давай.
- Как ты прекрасна...


ЧУДЕСНАЯ ДЕВУШКА


Фудзияму мы продаем,
Миядзиму мы продаем,
Никко мы продаем,
Ниппон продаем,
Нарута Исо –
все для продажи.
Пожалуйста, пожалуйста,
приходите, посмотрите.
Ику Такэнака


Маленькая географическая справочка:
"Япония, государство в Восточной Азии, занимающее цепь островов, главными и самыми крупными из которых являются: Хоккайдо, Хонсю, Кюсю, Сикоку и архипелаг Рюкю".
До моего возвращения домой оставалось всего три дня, и я намеревался использовать их с максимальной пользой для дела, а именно: посетить каждый из этих островов, плюс архипелаг.
Заплывая за буйки последовательного повествования, докладываю: мои намерения осуществились, но, разумеется, не без божьей (Наташиной) помощи.
- Паша, у меня для тебя новость.
- Приятная?
- Ну, это ты уж сам решишь: приятная она или нет. Мне в компании дали недельный отпуск. Так что - я могла бы...
- Могла бы? Наташка, да ты просто обязана поехать со мной! Ты – чудо! А я самый счастливый человек на свете! Завтра же отправляемся на Хоккайдо!
- Почему на Хоккайдо?
- А потому, что в отеле один весьма толковый местный господин, знающий, кажется, все языки мира, сказал мне, что там – на границе Тихого океана с Японским и еще каким-то морями...
- С Охотским.
- Точно – с Охотским... там и произошла первая встреча японцев и русских. А место встречи, если ты помнишь, изменить нельзя. Так что звони скорее куда надо и заказывай билеты. Я должен непременно взглянуть на...


МАЯКИ РОДИНЫ


В радости есть семя печали,
в печали – семя радости.
Японская пословица


И вот уже, железнодорожной пулей промчавшись по туннелю, расположенному под морем, на стометровой глубине (длинна тоннеля – двадцать с лишним километров!), мы прибыли на самый северный из всех больших японских островов.
Саппоро – центр Хоккайдо и, одновременно, зимних видов спорта.
Повсюду лежал снег. Гигантские ледяные скульптуры своими огромными замороженными глазами озирали путников, поспешающих по разного рода житейским делам (говорю о местных жителях) или просто – праздно болтающихся (подразумеваю туристов).
- Жаль, что мы, едва приехав, уже вынуждены уезжать, - с грустью заметила Наташа. – Могли бы попрыгать с горных трамплинов. Тут их немало.
- Попрыгать с трамплинов я и дома могу. И желательно – без лыж! Не люблю я эти палки, крепления, специальные башмаки. Вот Профессор со Спонсором, те - да! Он бы здесь развернулись.
- А что? Пусть приезжают. Мы с ними покатаемся.
- Нет уж. С ними вам, мадам, кататься не надо. Это такие катальщики, которые могут сначала по ведру пива выпить, а потом еще и в гору подняться, причем без всяких подъемников и т. п. приспособлений. А уж спуститься... Настоящие русские лыжники! От коих – русский дух и неизменно Русью пахнет!
"Русь! Как ты велика, как необъятна!" – думал я через два часа, стоя на заснеженном берегу страны, еще совсем недавно казавшейся мне настолько далекой, словно она находилась в другом мире, на чужой планете, в ином измерении.
Я уворачивался от пронизывающего ветра и вглядывался вдаль, пытаясь разглядеть огни российского маяка, находящегося от того места, куда меня привела-таки моя неуемная любознательность, всего в нескольких километрах.
И еще - именно там, на краю Хоккайдо, вблизи от родины, я впервые почувствовал ту боль, которую впоследствии буду испытывать чуть ли не ежечасно, при каждом воспоминании о той женщине, что в те сентиментальные, трогательные, бесценные минуты обнимала меня, окоченелого, своими всегда теплыми, всегда согревающими руками.
Я буду скучать по ней. Я не стану ничего прибавлять к этому, не желаю селить к этой фразе никаких словесных изысков, корпеть над образами, выискивать по словарям наиболее точные по значению эпитеты, заниматься поиском оригинальных сравнений. Я хочу написать только это, банальное, но самое проникновенное и, как сама правда, скупое:
Я буду очень по ней скучать.
Буду... А пока...
Хонсю – наиболее крупный остров Японского архипелага. На нем воздвигнуты и Токио, и древний город императоров Киото, и множество других городов, среди которых: Осака, окруженная со всех сторон водой и изобилующая мостами, Исэ – обитель величайшей святыни синтоизма – храма богини солнца Аматэрасу, Хиросима, с ее замком-крепостью, восстановленным после атомного взрыва в 1945 году...
Но я выбрал Нару. Так мне хотелось получить...


ЕЩЕ ОДИН ШАНС ПОПАСТЬ В РАЙ


Одной лишь ризы не достаточно,
чтобы прослыть священнослужителем.
Японская пословица


Каждому, кто приедет в Японию и посетит с экскурсией хотя бы один из построенных на ее земле храмов, всенепременно сообщат, что в этой удивительной и во многом уникальной стране верующих больше, чем жителей! Восемьдесят с лишним процентов сторонников синтоизма и почти столько же буддистов!
И данные статистические данные (свежеиспеченный каламбур) не шутка, не обман.
Дело в том, что местные граждане, в большинстве своем, религиозные двоеженцы. Причиной тому – "разделение труда" служителей культа.
Буддийские храмы предназначены исключительно для обозрения и горя (например, похорон), синтоистские – для радостей (по случаю рождения ребенка, свадеб и т. п.), сопровождаемых прихлопыванием в ладоши с целью напомнить о себе богам, и всё: смотреть там не на что, символический насест у входа – слабое утешение для мало-мальски взыскательного глаза.
В Нару – еще одну древнюю японскую столицу – мы с Наташей прибыли под вечер. Отправив свой нехитрый скарб в гостиницу, мы долго бродили по витиеватым улицам пока... не потеряли друг друга. Закат (вовсе не восход) я встречал уже в одиночестве.
Телефона при мне не было, поэтому я решил зайти в первый попавшийся ресторанчик и позвонить оттуда – позвонить, разумеется, Наташе.
Зашел быстро. А вот позвонил не сразу.
Из четырех охранников первого попавшегося на моем пути увеселительного заведения ни один ничуть не удивился, узнав, что я из России, скорее наоборот - всё выглядело так, как будто я здесь едва ли не самый желанный гость, более того – едва ли не завсегдатай!
Вдоволь наулыбавшись, приветливо потеребив мои плечи и дружески наклонив головы, охранники поручили меня сияющей - подобно майской розе, фиолетововолосой девчушке, на пару с которой я и предстал пред очи “почтенной" публики, заворожено наблюдающей за группой абсолютно голых танцовщиц, исполняющих на миниатюрной сцене приседания с обхватом груди партнерши.
Я остолбенел. Но, видимо, не до конца, потому что, когда я пришел в себя, то уже сидел за столиком и даже пытался отвечать на вопросы официантки.
Самым невинным моим желанием в тот момент было желание выпить залпом бутылку водки и снять с майской розы скальп.
Но так как я ни на минуту не забывал о цели своего прихода в этот чистейшей воды вертеп, то уже через час я держал в руке телефонную трубку и просил Наташу как можно быстрее сообщить мне название гостиницы, в которой она ждала меня и в которую я уже через два часа заявился!
Нет, до конца я не пошел – измена не состоялась.
И все же на следующий день, перед самым отъездом на архипелаг Рюкю, я бесконечно кружился вокруг невероятного по размерам Будды, величаво восседающего в "Золотом павильоне".
Говорят, что когда человек сделает хотя бы один такой круг, у него появляется шанс попасть в рай.
Я, наряду со многими, верю в это.
Верю – мои шансы попасть в божественные чертоги, после посещения Нары, даже не взирая на два с лишним часа проведенных в порно-баре возросли.
Возросли? Ах...







ИЗЫСКАННАЯ ПРОСТОТА


Твои глаза отражают небесную синеву,
Твоя спина окрасится полынью.
Здесь позволь нам разгадать созвездий имена.
Сунтаро Таникава


Нет, здесь нет ничего, что могло бы достойно разместиться на цветной туристической памятке.
Архипелаг Рюкю. Остров Окинава.
Тихие волны усталого моря, в котором купает свое блеклое отражение засыпающее солнце. Пальмовые ветви и банановые заросли, сокрытые мглой. Теплый, ласковый ветер, играющий с локонами сидящей на камне женщины. Песчаный пляж. Кромка коралловых рифов. Гранитные скалы и крыши деревянных построек.
Картина обыденна и, пусть по фильмам, но знакома.
Привычная простота.
И лучше нее ничего нет! Нет ничего более достойного для памяти влюбленного человека.
Я сажусь рядом. Прикасаюсь губами к мягкой шее, к твердому плечу, спрятанному под шерстяной кофтой. Пальцы уже расстегнули верхние пуговки, и теперь можно дотронуться до платья, провести ладонью по окрепшим грудям, слегка надавить на бугорки сосков и ощутить их чарующую, притягательную силу.
Женщина задерживает дыхание, предчувствуя наслаждение и, одновременно, испытывая тревогу: как бы кто не увидел.
Не бойся: никто не увидит, как я ласкаю тебя, любимая. Только скалы и звезды будут молчаливо наблюдать за нами.
Мы безумно хотим друг друга, но подожди. Дай мне сначала кое-что рассказать тебе. Прижмись ко мне крепче и слушай:

В этот вечер я опять не могу уснуть: печаль рядом.
Время от времени, растворяясь в сигаретном дыму, она отпускает меня, но потом вновь притягивает к себе и держит так...
И очередная сигарета подносится в дрожащих пальцах к губам.
Тусклый свет освещает неприбранную комнату, показывая лишь контуры некоторых предметов, валяющихся на полу.
В этот вечер...
Нет, то - уже ночь – тихая и таинственная, одинокая и бесчувственная, ночь, которую не с кем разделить, не с кем наполнить чарующими звуками любви: стонами и криками, поцелуями и словами – короткими, но самыми нужными и приятными.
И хочется говорить, говорить, говорить...
О птицах, о цветах, о море, о погоде, в конце концов о том, что все так замечательно и прекрасно, что счастлив, что она лучше всех на свете – самая красивая, добрая...
Но вместо этих длинных восторженных фраз вырывается лишь одно короткое:
Я люблю тебя!
Если можно любить просто, то я просто люблю тебя.
И больше ничего. Ведь все остальное не имеет значения, теряет смысл.
Какие птицы?! Какие цветы?! Какое, к черту, море?! О погоде?..
Плевать я на нее хотел! Не знаю! Не видел! Не слышал! Не встречал! Пропади все пропадом...
Я люблю тебя!
Как хорошо! Как хорошо, как невыносимо трудно и немыслимо легко проговорить, прокричать, прошептать, прожить это:
Я люблю тебя!
И какое счастье слышать в ответ:
- Я тоже.
- Что "тоже"?
- Я тоже люблю тебя!
Боже мой! О моя грудь, зачем в тебе так много восторга?! О сердце мое, почему поешь и ликуешь?
Отчего мне так? Как? Ну, как? Скажи!
Не знаю, не знаю, ничего не знаю: не видел, не слышал, не встречал. Плевать я на все хотел!
Я люблю тебя!
Мечты? Да. Но ведь когда-то было так.
Когда-то...
А теперь? Что теперь?
Ночь! Ночь, которую не с кем разделить, не с кем наполнить чарующими звуками любви.
Пусть так.
Но непременно – я верю! я знаю! – непременно грустное слово "было" поменяется на резко противоположное "будет". И искреннее "Я люблю тебя!" вырвется вместо всех длинных и восторженных, глупых и бессмысленных фраз, вместо ночей – тихих и таинственных, одиноких и бесчувственных...
Так и будет!

Я вернусь к тебе! Мы вновь приедем сюда, на этот пустынный берег заснувшего архипелага, и никакая тоска, никакая даже самая светлая грусть не сможет нас здесь разыскать!
Мы станем петь, сочинять хокку и танцевать.
- Танцевать?
- Да! И танцевать!
- Интересно, и что же это будет за танец?


ТАНЕЦ В ОБНАЖЕННОМ ВИДЕ


Если бы и Луне
придумать ручку – какой
бы вышел веер!
Такараи Кикаку


- Ну, и дорожка, - посетовал я, придерживая Наташу за руку, когда мы пробирались по усыпанной мелким щебнем тропе к какому-то синтоистскому храму, расположенному в окрестностях Кагосимы – города на юго-западном побережье острова Кюсю. - Другое дело – Будда! К нему иди себе спокойненько по плитам и наблюдай, как ты, красавица, грациозно покачиваешь бедрами.
- А сейчас ты о чем думаешь? – лукаво поинтересовалась красавица.
- Да ни о чем! Какие могут быть мысли у канатоходца? Лишь бы не упасть!
- Во-от, - улыбнулась Наташа, - в этом-то все и дело. Такое покрытие не случайно. На пути к храму, как считают синтоисты, человеку недопустимо думать о чем-то постороннем. Все его сознание должно быть сконцентрировано на предстоящем общении с божеством.
- Ага, и щебень, как ничто другое, способствует этому. Замечательно... Стоп! – воскликнул я, увидев пред собой ярко-красную перекладину с приподнятыми концами, укрепленную на двух столбах. – Насест!
- Такие "насесты", или, как их здесь называют – тории, имеются у каждого входа...
- ... в синтоистские храмы, – продолжил я за Наташу. – Знаю, знаю. Читал легенду, как богиня солнца Аматэрасу спряталась в пещере, и, чтобы выманить ее оттуда, другим богам пришлось соорудить такую вот жердочку и посадить на нее петуха. Петух прокукарекал – и солнце взошло.
- А о богине Удзума ты что-нибудь слышал?
- Нет.
- Вернемся в город – расскажу.
И мы вернулись.
Кагосима – городок тихий, я бы даже сказал – покладистый. Если, конечно, не вспоминать о вулкане, пыхающем своим устрашающим жаром в его окрестностях.
Много удивительного я наблюдал в этом спокойном местечке. Но более всего меня восхитила сооруженная прямо на воде пятидесятиметровая башня!
"Как все-таки любят маленькие японцы, - размышлял я, глядя на этот водный небоскреб, - возводить гигантов!"
- А сейчас ты увидишь самое интересное, - сообщила Наташа, в то время, когда лифт опускал нас с верхнего кафе в нижнее, вернее, вовсе и не в кафе, а в двухэтажный ресторан, расположенный ниже уровня моря.
- Бог мой! – выдохнул я, осмотревшись по сторонам и заметив за огромными иллюминаторами плавающих в бассейне рыб.
- Это же мечта капитана Немо! Садимся скорей! Рассказывай про свою богиню.
После непродолжительного общения с официантом моя начитанная спутница игриво посмотрела на меня и произнесла:
- Первый женский стриптиз в японской литературе впервые упоминается не как танец, исполняемый для возбуждения мужчин...
- При чем здесь это? – удивился я, услышав вместо обещанной истории начало какого-то, как мне показалось, совсем чуждого богам повествования.
- Не перебивай! – попросила Наташа. – Дело в том, что в небесной обители...
"В небесной обители произошло следующее.
Бог бури Сусанно повел себя столь постыдно, совершал такие вопиющие непристойности, что его высокопоставленная сестра Аматэрасу, огорчившись и возмутившись, заперлась в небесной скальной пещере, после чего мир погрузился в глубокий мрак и на небо обрушились всевозможные бедствия. Никакие жертвоприношения, никакая мольба не могли выманить богиню из темницы, куда она добровольно себя заточила. Огромные ворота в скале оставались накрепко запертыми. Наконец, кто-то решил позвать на помощь богиню Удзумэ. "Она принялась танцевать перед небесными воротами, от чего впала в такой экстаз, что обнажила свои груди и развязала даже набедренную повязку. Это вызвало у всех 800 божеств небесной обители громкий хохот", - говорится в 17-й главе "Кодзики". Безудержный хохот настолько возбудил любопытство богини солнца, что она решила..."*
___________________
* Ю. Берндт. "Лики Японии"

- ... выйти из грота и посмотреть, что же там происходит.
- Всё?
- Угу.
- Эх, - мечтательно произнес я. – Вот бы сейчас сюда эту богиню!
- Да, а к луне приделать ручку, - иронично подметила Наташа, вслед чему неожиданно погрустнела и добавила: - Завтра ты улетаешь. Мой контракт с японской компанией продлен еще на два года. Разумеется, к тому времени, когда я вернусь в Россию, ты забудешь меня. Возможно, это наш последний вместе проведенный день...
- Нет! Не говори так! Я...



Я ПРИЕДУ К ТЕБЕ


Хотя мы и спим только
на тонкой соломенной татами,
если я, возлюбленный мой,
сплю с тобой,
Я не ощущаю холода.
Признание неизвестной девушки


Вот и наступила последняя ночь моего пребывания в стране "восходящей любви".
В заключении мне все-таки удалось побывать в японской деревне, но я не думаю, что рассказ о ней вызовет хоть какой-то интерес у читателя. Замечу только, что случилось это на острове Сикоку, близ города Увадзима, на улочках которого повсеместно жарились каракатицы и клубни батата.
Досадно, что эту прощальную ночь нам с Наташей пришлось провести в тесном рыбацком домике, отделенными от хозяев дома лишь тоненькой перегородкой.
Погода внезапно испортилась, словно и она не желала моего отъезда.
Заснуть я не мог. Я прислушивался к тишине, терзаемой неугомонным ветром, к хозяйскому едва уловимому бессознательному бормотанию, к дыханию Наташи...
Наташа, подобно мне, не спала, ворочалась, то и дело прижималась к моей спине, иногда дотрагивалась губами до моего уха, точно хотела прошептать в него что-то важное, нужное, крайне необходимое, но всякий раз отступала, умолкала на полуслове – в конце концов, я не выдержал и заговорил первым:
- Расскажи, чем заканчивается легенда о сотворении Японского архипелага. Мы остановились на том, что мудрый оракул повелел богам вернуться на прежнее место и повторить свои действия сначала. Только...
"Теперь, когда Идзанаги заговорил первым, все складывалось хорошо. Его божественная спутница родила прекрасные острова, а следом тридцать пять божеств. Но стоило появиться на свет богу огня, как он тут же, невольно, убил свою мать.
Долго тосковал "вседарующий", похоронив красавицу Идзанами. И не в силах справиться со своим горем, отправился разыскивать ее в царство мертвых. Но увидев обожженное лицо любимой – его охватил ужас. Он решил бежать от нее, но Идзанами последовала за ним, и тогда беглец загородил вход огромным камнем.
"Раз ты так поступил, я буду умерщвлять в твоей стране ежедневно тысячу человек!" – объявила разгневанная богиня.
"Если ты это сделаешь, - ответил Идзанаги, - я позабочусь о том, чтобы каждый день появлялись на свет полторы тысячи человек"*
- ...полторы тысячи.
- Вот как: он ужаснулся! – изумился я. – А как же пословица, проповедующая, что рябинки от оспы – те же ямочки для глаз влюбленного?
- Идзанами умерла, - чуть слышно возразила на это Наташа, - и находилась в царстве мертвых – понимаешь? Оказывается, даже у богов нет возможности выйти оттуда. Пословица же относится к живым. И пока мы с тобой живы, никакие расстояния, никакие границы не смогут помешать мне любить тебя. Я приеду в твой город. Мы будем гулять в Летнем саду и в пушкинском парке. А потом ты, возьмешь отпуск, и...
"... Вернувшись из подземелья, Идзанаги "совершил тщательное омовение, и из каждой детали его одежды, из его украшений, и из воды вновь появлялись божества.
Когда же он омыл свой левый глаз, появилось божество по имени Аматэрасу..."**
___________________
* и ** Ю. Берндт. "Лики Японии"

Так воздвигался пьедестал солнца!
 
ЭПИЛОГ


Здесь я хочу сказать: "Я опять пришел!"
И я всегда вернусь,
пока ты будешь говорить: "Добро пожаловать!"
Сунтаро Таникава


Самолет стремительно пронесся по взлетной полосе и с легкостью взметнулся в небо.
Земля прощальной россыпью разноцветных огней поманила любопытные взоры пассажиров к иллюминаторам: огромные корабли, приютившиеся вдоль береговой линии, превратились в крохотных карликов; заснеженные скалы раздвинулись и вскоре спрятались под облаками. Все уменьшилось, расплылось, исчезло...
Впереди – десять часов воздушного путешествия.
К счастью, мне есть чем занять себя. Я буду думать о Наташе! Ведь я люблю ее! Я обязательно к ней приеду и...
И увезу ее из страны восходящего солнца и взошедшей любви!
До встречи, Наташа!..

Осень 1997, февраль – март 2005