Шопомания

      Она стояла перед зазывно манящей витриной небольшого эксклюзивного магазинчика, подавляя в себе желание зайти. Дверь открылась и из неё выпорхнули две хорошенькие блондинки, одна на вид чуть постарше. То ли сёстры, то ли хорошо сохранившаяся мать со взрослой дочерью. А может быть и просто подружки, которых приверженность одному и тому же стилю и общие шопинги сделали столь похожими друг на друга. Та, что помладше, была обвешанна пухлыми глянцевыми пакетами, другая держала в руках только один, но огромный. Весело смеясь и о чём-то переговариваясь, они вместе направились к парковке.
    Она с завистью посмотрела им в след. Как бы ей хотелось вот так же, вместе с приятельницей, беззаботно улыбаясь и обмениваясь впечатлениями о чём-то пустячном и незначительном, войти внутрь магазина, в мир элегантных манекенов, приветливых и любезных продавщиц, а главное - сверкающих матовым серебром штативов с невыразительной без живого женского тела, но даже в таком виде - элегантной и изысканой, одеждой от известных кутюрье.
     Перед её мысленным взором поплыли знакомые картинки таких визитов. Словно наяву видит она, как небрежное касание женских рук моментально оживляет поникшие на плечиках вещи: материалы моментально начинают по-особому струиться, цвета наполняться глубиной, формы многозначительностью. Обладательницы прекрасных ручек прикладывают к себе и небрежно отвергают, надувая губки, то одно, то другое. Горы одежды в примерочных растут, покупательницы с воодушевлением меняют наряды, демонстрируя их на себе профессионально восторгающимся продавщицам и друг другу. Критические замечания сменяются одобрительными гримасками, и вот уже лучшее отобрано, аккуратно складывается и утопает в замечательных фирменных пакетах. На сегодня - всё. На сегодня…
Её глаза наполнились слезами. Она сделала над собой усилие и отвернулась от витрины. В конце концов, это её собственный выбор - иметь или не иметь. Главное в том, что она управляет собой. Соразмеряет свои потребности с возможностями. Сообразуется с необходимостью. Контролирует себя. Контролирует свои желания. Контролирует…

     Общество Анонимных Шопоголиков выдало ей вчера серебристо-голубую карточку. Уже вторую. Первая, белого цвета, была получена две недели назад, а на новой сияло: "Я покупаю только необходимое уже 3 недели".
Первая неделя была очень мучительной.Она специально задерживалась на работе до того времени, когда «её» магазинчики уже закрывались. Еду  покупала в супермакете, куда заезжала по дороге домой. Там для неё не было никаких особых соблазнов. А на уик-енд приняла приглашение присоединиться к пикнику, организованному кем-то из приятельниц, хотя компания её не очень интересовала. В понедельник, после первой свободной от покупок одежды недели, она, с удивившей её саму гордостью, приняла свою первую карточку на собрании Общества.
Пережить вторую и третью неделю без ненужных покупок оказалось значительно проще, потому что они были заполнены суетой. Внезапно умер её шеф, совершенно здоровый на вид, несмотря на некоторую рыхловатость, мужчина едва за пятьдесят, весельчак и оптимист. Умер неожиданно, на заправке в полукилометре от работы. Вышел из машины, прислонился к дверце своего серебристого Мерседеса, и медленно, скользя по гладкой поверхности машины, сполз на грязноватый, заплёванный жевательными резинками, асфальт. Когда подросток, помогающий на заправке, в лихо перевёрнутой задом наперёд кепочке и с надписью на застиранной футболке ”Don’t mess with me”, подбежал к нему, недоумевая, что случилось, тот был уже мёртв. Сердце остановилось.
По этой причине на неё, в добавление к собственным, свалилась масса срочных дел умершего шефа. Их оказалось так много, что у неё не оставалось ни времени ни желания свернуть по дороге домой на любимую улочку с вереницей эксклюзивных магазинов одежды по обеим сторонам. Чёрных костюмов с соответствующими аксессуарами, уместных на похоронах, в гардеробе оказалось несколько, и визита в магазин не понадобилось.
В результате серебристо-голубая карточка сменила место белой под прозрачной полоской элегантного кожаного картодержателя. Её, по совету опытных членов Общества, она поместила рядом с наиболее часто используемой кредиткой, так, чтобы расплачиваясь, можно было увидеть ободряющий и предостерегающий слоган Общества Анонимных Шопоголиков. А вот сегодня, выйдя из конторы их клиента, к несчастью располагавшейся на соседней с излюбленными магазинами улице, она задумалась и не заметила, как ноги сами привели её сюда, к привычным соблазнам. Остановившись перед знакомой дверью она как бы очнулась, и собрав всю свою волю, осталась на улице. Сразу уйти не удалось, и она стояла, разглядывая витрину и следуя взглядом за её пределы, в соблазнительную глубь, таившую осознанную опасность. Только увлажнившиеся глаза были отражением внутренней борьбы, и она полезла в сумочку за носовым платком.

     Хорошо образованная и занимающая достойную зависти должность в фирме с блестящим реноме, она много лет назад расставила приоритеты и решила для себя, какой образ жизни её устраивает. В её жизни было место мужчинам – она была нормальной женщиной со здоровыми потребностями, но не мужу, который может посягнуть на её время и приревновать к работе. В системе её ценностей находилось место для семьи и детей – но лишь постольку, поскольку продукция их корпорации ориентировалась на семью, а отнюдь не для своих собственных детей, которых надо растить, воспитывать и оберегать от подстерегающих на каждом шагу опасностей. Она сознавала,что удобно иметь приятельниц, с которыми можно совершать увлекательные вылазки по магазинам и вместе поддерживать спортивную фому, но не подруг, требующих душевного тепла и утомляющих своими семейными и любовными переживаниями. Главным для неё было сохранять полный контроль над своей жизнью. Тем неприятнее было сознавать, что в этой тщательно оберегаемой жизни стало происходить нечто, из под этого контроля вышедшее.
Воспитанная в почти пуританской семье, в которой не было ни средств, ни привычек к роскоши, она с детства привыкла соразмерять потребности с возможностями. Природа наградила её весьма привлекательной внешностью, и к тому же она обладала врождённым вкусом и элегантностью. Достигнув материальной независимости и стабильности, она стала заглядывать в фешенебельные магазины – поначалу изредка, из любопытства, позволяя себе немногое, потом всё чаще – карьера процветала, средства позволяли. Она стала постоянным и узнаваемым покупателем в магазинах для избранных, и носила теперь исключительно эксклюзивную одежду. Её профессионализм и безукоризненность, деловая хватка и выдержанность стиля импонировали руководству фирмы. Женщины часто провожали её, элегантно и дорого одетую, завистливыми взглядами. Мужчины, как правило, держались насторожённо. Отдавали должное её эффектной внешности, но от этого, а может быть как раз из-за её бьющей в глаза безупречности, как будто побаивались. Многие считали её чересчур холодной. А она, которая ничем и никогда не желала себя связывать - даже курение отвергала не столько из соображений здоровья, сколько из нежелания быть в зависимости от привычек - вдруг в один прекрасный день обнаружила, что и пары дней не может прожить без того, чтобы не купить себе что-то новое из одежды, обуви или аксессуаров. Покупая, она никогда не останавливалась на чём-то одном, и выходила из магазина, обвешанная свёртками. Хотя это не слишком напрягало её материально, постепенно, после очередного визита в магазин, у неё стало появляться чувство вины, связанное с очевидной ненужностью сделанных покупок. Начав задумываться о причинах недовольства собой, она поняла, что теряет необходимый контроль, и ощутила растущее беспокойство. Как зависимость она осознала это далеко не сразу.

     Кто-то окликнул по имени. Она обернулась и увидела сослуживца, выходившего из соседнего подъезда. Он тоже, очевидно, совершал визиты к клиентам. Соринка в глаз попала, объяснила она, смахивая тонким полупрозрачным платочком предательскую слезу. Вместе решили зайти на полчасика в кафе на соседней улочке. То, что машина была припаркована ближе к кафе, чем к злосчастному магазину, было весьма на руку… Отогрев и утешив свою душу чашечкой превосходного горячего шоколада, она вернулась в офис, хотя для большинства служащих рабочий день давно закончился. С ожесточением принялась за работу, потом, как обычно, увлеклась и задержалась допоздна.

     Приехав к полуночи домой, долго стояла под душем, прогоняя неурочные мысли о только что завершённом отчёте, который начал готовить её бывший шеф. Посомневавшись немного, решила, несмотря на поздний час, легко поужинать, а потом, поставив диск с классической музыкой, полуприлегла на диван с каталогом японского фарфора. Она старалась подавлять появлявшиеся время от времени мысли о своей болезненной страсти.
Перед глазами вдруг, помимо её воли, отчётливо всплыло обворожительно-элегантное тёмно-синее платье из тончайшего трикотажа с полупрозрачными рукавами и такой же полупрозрачной вставкой в форме лотоса на левом бедре. Она разглядела это платье сегодня, сквозь витринное стекло - на манекене, слегка повёрнутом в сторону улицы. Пластиковую головку манекена украшали пышные локоны пепельного цвета, выглядящие через стекло почти так же замечательно, как её тщательно ухоженная, натурально-пепельная копна волос. Отмахиваясь от навязчивой картинки, которую воображение дорисовывало, оживляло и, наконец, подменяло манекен ею самой, она постаралась перевести мысли на что-то другое. Включила телевизор, который смотрела крайне редко, и увидела Опру, поющую дифирамбы дизайнеру Валентино, и восторженно восклицающую своё «Вау» при виде прелестных манекенщиц, облаченных в немыслимой красоты творения гения дизайна. С раздражением выключила телевизор, и, прихватив бутылочку с минеральной водой, направилась в спальню. Не зажигая света, приняла таблетку снотворного и стала ждать сна, отгоняя привязавшееся видение в виде тёмно-синего платья.

     Сон не приходил, и она отдалась на волю воспоминаний, роящихся в голове, одурманенной принятым снотворным. Картинки прошлого, размытые и расплывчатые, сменяли друг друга в неестественно ускоренном темпе, как кадры в старом фильме.
Учёба в колледже, где она получила прозвище, которым гордилась, несмотря на вложенную в него изрядную долю иронии: Мисс Совершенство. Престижный университет, удачная карьера – всё выше и выше по служебной лестнице. Приобретение собственного жилья, которое она обставила со свойственным ей безукоризненным вкусом. Неоднократные попытки встретить Мистера Совершенство, не увенчавшиеся успехом. Опыт совместной жизни с одним из кандидатов на этот титул, оказавшимся никчёмным бездельником. И наконец, гадероб, разрастающийся в таком темпе, что ей пришлось выделить для него комнату, предназначавшуюся архитектором для второй спальни.
Она получала истинное наслаждение, входя через дверцу, скрытую в шкафу с раздвижными дверями, в котором висела её изысканная одежда, в потайную комнату, о существовании которой не догадывались не только её нечастые гости, но и домработница, приходившая помогать с уборкой раз в неделю. Как Синяя Борода, хранила она её в секрете, и ни мужчины, получавшие доступ в её спальню, ни сёстры, приезжавшие в столицу погостить и останавливавшиеся по-родственному в её довольно просторной квартире, не подозревали об этой комнате, содержимому которой мог бы позавидовать любой магазин для дам. Вот только содержимое его было одного размера....
     Беспокойство она начала испытывать, когда однажды прикинула, по привычке работать с цифрами, что для того, чтобы успеть хотя бы по нескольку раз в течение жизни надеть на себя эти замечательные вещи, ей надо было прожить, не изменяясь в размерах, по меньшей мере ещё 40 лет, и при этом прекратить какие бы то ни было покупки. Свитера и блузки, одетые всего лишь однажды, и остающиеся нетронутыми в течение двух-трёх лет после этого, юбки и платья разнообразных длин и фасонов, подходящих для специальных оказий и непригодных в остальных случаях, туфли и подходящие к ним по цвету и стилю сумки в таком количестве, что это угрожало бы бесконечному перекладыванию необходимого содержимого дамской сумочки из одной ёмкости в другую. Ремни и пояса, которые сделали бы честь любой коллекции специализированного отдела магазина. Шарфики, шляпки и прочие принадлежности элегантной дамы. Всё стояло, висело и лежало в свойственном её натуре идеальном порядке.

     Новым сигналом опасности стали этикетки, так и остававшиеся несрезанными, особенно на покупках сделанных ею в последнее время. Её глаза открылись, и она решила остановиться и перестать покупать новое. К своему удивлению она обнаружила, что решить было намного проще, чем этому решению следовать. В свободное время ноги почти что сами несли её туда, где она привыкла покупать свои прекрасные вещи, и она, уговаривая себя, что только поглядит, ну может быть, примерит какую-то милую вещичку, с удивлением обнаруживала, что атмосфера магазинчиков одурманивала её, отшибала всякие рациональные мысли, да и мысли вообще. И она расплачивалась, отвечая на улыбки милых продавщиц, и с чувством довольства, похожим на счастье, направлялась к своему автомобилю, и улыбалась, забрасывая купленное на заднее сиденье. Несколько раз, опомнившись, она возвращала купленное. У неё принимали эти вещи только потому, что она была постоянной и много покупающей клиенткой, а вообще-то это не приветствовалось в такого рода магазинах. Всякий раз она считала необходимым назвать какую-то важную причину для возврата: не подошло по цвету к обуви, не заметила, что вырез приоткрывает крошечный шрам на плече, обнаружила, что приятельница купила подобное платье для той же оказии.

     Честно взглянув проблеме в глаза, она решила обратиться к врачу-психотерапевту. Первая же беседа потрясла её до глубины души. Она узнала, что то, что с ней происходит, давно считается в среде специалистов серьёзнейшей проблемой, болезнью, получившей название «шопоголизм», или «шопомания». Дальнейшие беседы проходили в попытках прояснить суть и происхождение проблемы, корни которой, как всегда у психотерапевтов, уходили в глубокое детство, почти в младенчество. Кроме того, по словам врача, их следовало также искать в несовершенстве сексуальной жизни и пренебрежении инстинктами. Алкоголизм и агрессия – всем известные, но не единственные формы замещения подавляемых инстинктов. У женщин такое замещение всё чаще в последнее время проявляется как в виде простого транжирства, так и в направленной трате денег, чаще всего, как у неё, на одежду.
Добросовестные попытки «обратного замещения» покупок на новых мужчин к успеху не привели: то ли новые мужчины были не те, то ли болезнь её приняла тяжёлую форму. Всё это время она продолжала покупать множество ненужных вещей, наслаждаясь в момент покупки, и отчаянно выговаривая себе, приехав домой и пытаясь пристроить новые приобретения в комнате за дверкой, скрытой в гардеробе. Вскоре она перестала распаковывать приобретённое.

     Отчаявшись, она спросила у психотерапевта, есть ли какие-то более действенные методы, чем их дорогостоящие беседы. Нет, не в деньгах было дело, просто эффекта не было никакого, кроме того, что было кому рассказать о своих последних, ненужных покупках, совершенных как в тумане, посетовать на свою неуёмную страсть и обсудить её развитие. И тогда она услышала об Обществе Анонимных Шопоголиков. Первая реакция была резко негативной: как, поделиться своей бедой с другими? Она, отчаянная индивидуалистка, не имевшая близких подруг даже в детстве, не открывавшая своих желаний и стремлений никому в семье, не умевшая разделять чувства даже с мужчинами, которые были в её жизни, она, занимающая высокий пост, и претендующая на ещё большие успехи в карьере, должна будет во всеуслышание рассказать о своеё неодолимой страсти целой группе людей, большей частью которой были необразованные, отупевшие от смены подгузников, вытирания детских соплей и непослушания подростков, сексуально неудовлетворённые и интеллектуально обделённые природой домохозяйки? Те самые, которые даже не осмеливаются зайти в фешенебельные магазины, в которых её имя и размеры известны всем, от хозяина до дамы за кассой, а если и зайдут, то растеряются и смутятся под одним только взглядом холёных продавщиц, которые моментально оценив вошедшую, неуловимо преображаются из любезнейшего существа, желающего оказать любую помощь посетительнице, в едва скрываюшую своё пренебрежение леди. Нет-нет, это исключено.
- Ну, может быть, хотя бы пойти и послушать, - предложил врач. Прошла пара месяцев в безуспешной борьбе с собой, прежде, чем она согласилась. И было много-много встреч в группе, прежде, чем она взяла слово и сказала вслух, при всех: «Я – шопоголик. Я не могу удержаться от того, чтобы не покупать вещи, которых у меня и без того предостаточно. Это мешает моей жизни и отнимает у меня чувство независимости...».



     Юбилей фирмы предполагалось отмечать с размахом. Утонув в решении массы организационных вопросов, которые в связи с этим на неё навалились, она едва успевала справляться с рутинными обязанностями. Время от времени казалось, что празднование с треском провалится. Нужно было задействовать прессу для рекламы, чтобы поддержать реноме компании, проследить за тем, чтобы во всём отображались традиции и безупречный стиль, и всё это устроить так, чтобы сотрудники при этом веселились от души. Задача не из лёгких. Утром накануне торжества она спохватилась, что понятия не имеет, во что она будет сегодня одета. Поняла вдруг, что за последнее время она даже не открывала потайную дверцу, чтобы поменять содержимое «открытого» гардероба на вещи, висевшие за замком. Повернув ключ, она вошла в комнату и сразу огорчилась. Никто, кроме неё, не имел туда доступа, и некому было проветрить и пропылесосить помещение. Нет, не то, чтобы было пыльно, но не было того любимого ею ощущения абсолютной свежести и чистоты. Завтра, решила она, завтра я возьмусь за работу и наведу здесь порядок. И она стала рассматривать висящую на плечиках одежду, пытаясь выбрать подходящую для случая. Взгляд её упал на коробки с обувью. О, да, конечно же! Платье-то она подберёт, как не подобрать в этом изобилии. Но она точно знает, что оно должно подходить к этим чудесным тёмно-синим туфлям, которые были одним из последних её приобретений во времена сумасшествия. Элегантный стиль, безукоризненная форма, безупречно сидят на ноге... Так, а вот и сумочка от того же дизайнера, тоже очень простой формы, с украшением в виде маленького матерчатого цветка лотоса из полупрозрачной ткани в нижнем углу.
Она стала подбирать платье. Нет, это не подходит – слишком претенциозно, а то, что за ним – простовато для такого события. Ага, вот это, на штативе слева.... Нет, длина не та. А это? Цвет-то синий, но не в тон туфель. Она не выносит диссонанса. А это, пожалуй, может сыграть на контрасте..., нет, для контраста оно должно было быть светлее... Перебрав и моментально отвергнув с полсотни платьев, и перемеря с десяток, она с удивлением поняла, что среди всего этого своего богатства она так и не нашла идеального туалета для предстоящего события. Может быть, попробовать подобрать что-то к другим туфлям? И она снова принялась за дело. Ещё одна неудача, на этот раз с серебристыми туфлями и крошечной хорошенькой сумочкой-кошельком в тон.

     Она вышла из комнаты, чтобы сварить себе кофе. Наполнив чашку, отпив пару глотков и слегка расслабившись, она решила повнимательней исследовать те многочисленные пакеты, в которых так и лежит, не распакованная, одежда, купленная в последние несколько недель до её выздоровления. Она решительно поднялась и направилась к гардеробу. Внезапно, едва коснувшись ручки, остановилась. Перед глазами её отчётливо предстал манекен в глубине магазинчика, в витрины которого она заглядывала три месяца тому назад. Пепельные синтетические волосы, делающие манекен издали похожим на неё, струящееся синее платье с полупрозрачными рукавами и такой же вставкой в форме лотоса на левом бедре. Она готова поклясться, что оно как раз такого цвета и длины, как нужно. Оно могло быть уже продано... А если – нет?
Уже не раздумывая, она почти наспех оделась. Открыв сумочку, убедилась, что кошелёк с кредитками на месте. На ходу прихватила с тумбочки в прихожей ключи от машины и, не, дожидаясь лифта, застучала каблучками по лестнице, ведущей в гараж.
Ей нужно именно это платье. Никто на свете не имеет права зачислить такую покупку в разряд сделанных без необходимости... Забыв обо всех опасениях, она уже видела перед собой приветливые лица продавщиц, радующихся возвращению любимой клиентки, и улыбалась в предвкушении увидеть в зеркале своё отражение, облачённое в ласково обнимающий тело тонкий тёмно-синий трикотаж.

    Только бы его не продали!