Странник

Бледная луна осветила высокие травы и ветхие макушки сосен. Земля, прогретая дневным солнцем, ещё не успела остыть, и таила в себе тепло. Река шептала где-то в низине, под пологим берегом, поросшим камышом и зарослями ольхи. Ветер нагонял волны, и те плавно покачивали одинокую лодочку. Ночь была свежа, языки пламени остыли, и лишь лёгкий дымок тянулся вверх от разведенного кострища. Летучая мышь сновала в поисках пищи, бороздя воздушное пространство, скрываясь в частоколе из елей и сосен. На толстом сучковатом бревне, возле поленьев, неподвижно расположилась фигура, горели во тьме два уголька: задумчивые, смелые, ласковые, как ночь. Большие и открытые глаза милосердия – то ли нежно смотрит ребёнок, а может это дряхлый старик, проснулся молодым. Капюшон с накидкой скрывали всё его существо, выдавая в нём только глаза – оконца его души. Звёзды уютно расположились над его головой, и, казалось, ни чем не выдавали повода для беспокойства. Он глядел, но не на них, они манили его всегда, как и прежде, но ему предстояло противостоять соблазну, глаза сомкнулись на мгновенье, и подобно лесной дикой птице вспорхнули ресницы. Луна укрылась за облаками, тьма нежно окутала его лицо, потушив на миг даже огни его души.
Лодочка терпеливо ждала его, прижавшись кормою к камышам, и он спустился к ней так незаметно, что не издал ни малейшего шороха. Странник уселся в ней, и оттолкнулся веслом от берега – лодка плавно пошла по волнам. Порывистый ветер поднялся тогда, когда он уже отплыл на середину реки, и начал сооружать парус.
Волны ударялись в деревянные бока лодки и умолкали, - он был спокоен. Лунный диск повис над полосой дремучего леса, и звёзды, по сравнению с ним, казались ему крошечными песчинками. Они умирали, хотя свет их ровно касался его кожи и белков глаз. Ветер усиливался, лодка покачнулась на волнах, брызги ударили ему в замершее лицо, наполнив прохладой.
 Туман поднялся высоко над водой, размыв отчетливые контуры леса и реки, укрыв от посторонних любопытных глаз лодочку и образ человека. Лёгкое перистое облако, отражавшееся в темной воде, застыло над лодкой, и стало постепенно опускаться в воду, до тех пор, пока его край не стал сливаться с туманом. Луна зарделась, наполняясь новыми земными соками, взгляд её в тот момент был обращён лишь к одному живому существу, к маленькой лодочке, в которой томилась душа, свободная душа человека.
 Облако растаяло, забрав с собой каплю земной жизни, река покорно текла на Восток, скрываясь из виду за холмами, и в богатых рыбой её водах наступил долгожданный покой – лодка распрощалась с ней, странник покинул это загадочное место, и кто знает, где он теперь. Наверное, там, где над судьбами людей пошучивают древние холодные звёзды, остывшие и обретшие свободу.
Я ещё вернусь сюда, в середине августа, а быть может, ранней весной, на то самое место, где мы познакомились, где ты улыбнулась и ласково глядела на далёкие звёзды под луной, молодая и прекрасная. Для этого мы все и живём на Земле – чтобы вернуться.
- Вернуться куда? – это был её голос.
- Назад, в наше прошлое, где мы повстречали друг друга и полюбили.
- Жаль, что этого никогда не случится, а хотелось бы.
- Надо верить и оно сбудется.
 Однажды теплой лунной ночью он отправится в своё бесконечное путешествие, откроет на распашку окно, и умчится вдаль, далеко-далеко, где мерцают звёзды, где кометы, теряя свои хвосты, стараются угнаться за временем, и ему это удастся.
Она снова улыбнётся ему, и он попытается ответить ей тем же, однако, у него ничего из этого не получится, и странник лишь рассмешит её.
- Ты такой необычный, - это будут её слова.
- Я обычный, - возразит он.
- Ты странный, ведь ты Странник.
Они сядут на примятую траву, и будут держаться за руки, а потом он отыщет на небосклоне самую яркую звезду и подарит ей.
- Скажи мне, что же находится за пределами того, что мы называем бесконечностью?
- Там, где заканчивается одна вселенная – начинается другая.
- Но ведь должен существовать предел. Что-то же за этим есть?
- Безусловно.
- Что же это?
- Любовь!
- Ну, а после любви?
- После любви есть жизнь, наши дети, как будто ты этого не знаешь.
- А что есть, в конце концов?
Странник промолчит. Звёзды обещали открыть ему всю истину, но вместо этого они лишь слабо мерцали.
- Ты не знаешь? – её дух побеждал его, но он не сдастся.
- Окно. Будет окно, через которое ты пройдёшь к Богу. Это конец концов.
- Тогда почему окно, а не дверь?
- Дверь – это мы сами, наш разум. Останется отыскать окно.
Он не проиграл ей эту игру, его дух оказался сильнее, не смотря на то, что он не знал ответов ни на один вопрос. Странник искал карманы, чтобы отыскать в них шпаргалки, но карманов у него не было, как и не существовало шпаргалок.
- Мы все идём по дороге к Богу, - сказал он сам себе.
Окно было открыто на распашку, на подоконник падали капли. Небесное светило укрылось за горизонтом, а лампу он так и не зажёг, слушал, как стучится дождь.
Неужели и вправду он смог покинуть на время этот мир? Мир? Он шёл к Богу, он его искал. Нашёл ли? Ты спросишь сам себя, и честно ответишь на этот вопрос.
Автомобили неслись мимо его дома по ночному проспекту на больших скоростях, а он сидел на одном и том же месте, но движенья его уникальны по своей структуре и превышали их скорость. Ему оставалось кое-что – догонит ли он время?
- Ты хочешь мне что-то сказать?
- Да. Когда наступит этот предел, мы достигнем цели. Мы вернёмся в…настоящее.
- И там увидим Бога?
- Нет, самих себя. Но это будет завтра, надо дожить, чтобы увидеть.
Зеркало не покажет нам самих себя, оно исказит факт нашего сознания.
- Что ты говоришь?
- Часы никогда не покажут тебе время, или до тех пор, пока ты не перестанешь глядеть на них. Почувствуй сама эту реверберацию, в человеке же самые точные на свете часы.
- Какие часы?
- Человеческий пульс – вот что есть время.
- Он не постоянен.
Звезда потухла на небосклоне, и никто не заметил этого, даже самые наблюдательные астрономы. Она подмигнула ему на прощание, и он послал ей знак.
- А звёзды постоянны?
- Как видишь, куда более.
- Но они гаснут гораздо реже, нежели уходят люди.
- Она погасла, спрятавшись от наших глаз за кучевыми облаками. Сейчас продолжает идти дождь, и в этом дожде ты мало что различишь.
- Верно.
Она забыла спросить, как он увидал ту погасшую звезду, но её удивило выражение его лица, его спокойствие.
Вода, огонь, звёзды – друзья, которые предвещали жизнь. Вода, огонь, звёзды – будь с ними всегда, пока живёшь на земле. Без них человеку не сотворить чуда.
- А разве бывают чудеса?
- Бывают, вот увидишь.
Он неподвижно сидел на сыром бревне, и глядел на гаснущие угли угольками своих глаз. Постоянство. Нет места для колебания, когда собираешься путешествовать в параллельные миры. Но страх – он станется с человеком до конца дней его, тогда сделают последнее открытие, и станет нечего бояться. Мозаика собрана, каким путём? Они не решили идти к Богу, они пошли от него, испугались? Думали, что это всё наука.
Волны покачивают его лодочку, ветер сгибает макушки елей и сосен. Костёр горит – движется жизнь. Люди извлекают из неё данные, которые в последствии становятся информацией. Они услышали слово и начали строить, конструкция не была материей. Никто не думал о Вавилонской башне, они думали о Боге, и они были едины, пока не иссякли их силы.
- Что ты можешь сравнить с водой? Жидкая, твёрдая, газообразная.
- Слово, данное человеком. Оставь свои мысли на дне реки и наслаждайся, ещё есть время.
Странник сел на четвереньки и пальцем правой руки начал что-то чертить. Это послание для меня, когда я вернусь из будущего.
- И что же там написано?
- Одно слово, всего лишь одно слово.
Древние искали Асгард, как и искали Вальхаллу. Дорога их проходила сквозь время, их боги сражались с демонами в решающей битве. Почему ты не слышишь тех звуков из прошлого, как ударяются о щиты железные мечи, с драгоценными рукоятками?
- Их не было в твоём сознании, пока ты не прочёл о них, и не увидал наскальный рисунок в пещере.
- Но я не ходил в пещеру и никогда о них не читал.
- Может, ты был там?
- Да, я был там. Это же я сам рисовал на каменной стене все эти рисунки.
Он сидел у костра и отогревался, попивая горячий чай с мятой.
- То слово, которое ты написал?
- Если я всё забуду, мне понадобится всё вспомнить, или кое-что из того, что я знал.
- Ты напишешь слово «вера»?
- Нет.
- «Надежда»?
- Нет.
- «Любовь»?
- Нет.
- Что же ты напишешь?
- Я долго думал над этим, возможно слишком долго.
Однажды Будда отправился в лес, и пробыл там без еды и питья несколько суток. Он избавился от всех своих проблем и научился мудрости. Но Будда это не ты, и не я, как и не они. Они никогда не видели Христа, и никогда не разговаривали с ним. Большинству он бы показался неинтересен. А есть разница кто он: Будда, Иисус, Аллах? Он из плоти и крови, понимаешь, что это значит? Он живой!
Только так можно прийти к истине.
- Как же?
- Надо иметь терпение, научиться ждать.
- Я уйду, мне пора. Лодочка заждалась меня, сегодня замечательная ночь.
- А то слово?
- Ты прочтёшь его, после того, как я вернусь.
- Я буду ждать тебя.
 Он ушёл тихо и незаметно, сел в лодку и поплыл. Я ждал его возвращенья на берегу до утра, но он так и не вернулся. Ждать было бессмысленно, пора было отправляться обратно домой, время подгоняло и мне пришлось покинуть его. Я шёл по проторенной тропинке, среди высокой травы и кустарников, до тех пор, пока не увидал надпись: кто-то небрежно нацарапал пальцем на земле слово.
 Дорога петляла среди лесов и полей, уходя на запад. Ноги были истёрты в кровь и силы иссякли. Я вспомнил его слова о Вавилонской башне. Да, это были его слова.
«Они думали о Боге, пока силы их не иссякли».
 Через сотню лет он вернулся и спросил меня, что я видел. Я ответил, что ничего.
- А как же слово? Должно же было что-то быть? Кто я?
Солнечные лучи ослепили мои глаза, а ветер дул в лицо. Да, я помнил это, и слово.
- Слово, дай мне слово, - умолял он.
- Иди же туда и прочти всё сам, - ответил я.
- Но ведь за сто лет всё стёрлось.
- Возможно.
- Ты не дашь мне спокойно уйти?
- Там было написано…небрежно…
- Что же там было написано?
- «Вечность».
- Вечность?
- Да. Я увидал это слово в тот миг, когда силы мои иссякли, и когда я вспомнил о Боге.
 Он улыбнулся и побрёл прочь, куда, я не знаю. Никто больше не увидит его, он для них мёртв, как и всякая другая материя, но для других – в нём оставалось ещё много жизни, столько, что хватит на тысячи лет.
 Рассвет назревал, и сквозь рассеивающийся полумрак, вместе с восходящим солнцем на мир глядели юные звёзды.