Дочь курда

 
Драма (переделана из рассказа "Дочь курда"
http://proza.ru/2004/03/23-113)

Действующие лица:

Анаит,
Валерий, супруг Анаит,
Шехназ, мать Анаит,
Хуссен-Исо, отец Анаит,
Фидан, Хене – сёстры Анаит,
Джессика, Питер – британские журналисты,
Сулейман – житель Диарбекира, историк,
Невестка Анаит, внуки и невестки Фидан и Хене.


Акт 1
 
Сцена 1

Дом в Арарате, где живёт мать Анаит Шехназ.

Анаит (обнимая мать): Мама, что за срочность. Я такая уставшая была после экзамена. И Валера тоже, после работы. Что случилось?
Шехназ: Есть разговор.
Анаит: Мама, если ты опять про поездку в Турцию, то сейчас, когда в Баку среди бела дня, на глазах всего мира жгут на кострах живых армян, депортируя их по турецкому сценарию, как вас с папой в 1915... Нет, мама, нет...
Валерий: Ано, Диарбекир – родина твоей мамы, а твой отец родился в Муше. Надо отнестись с пониманием к желанию таких как они увидеть во чтобы то не стало родную землю.
Анаит: Зачем? Зачем видеть разорённую землю, так и не освоенную жестокими убийцами, не сумевшими проглотить её, даже уничтожив её детей, казавшимися для них единственной помехой для полного овладения ею.
 Шехназ: Это было самым жгучим желанием моего Мушега, Анаит. И перед смертью он просил когда-нибудь, но обязательно привезти горсть земли родного Муша и вложить в его могилу.
Анаит(застонав): Папа, папа... Он всегда так баловал меня... вкладывал в эту любовь ко мне иссушающую тоску по матери, которая не дошла до Алеппо... по сестрёнке, которые забрали у них с матерью курды...
Валера: Да, он мне тоже говорил, что этой горстью земли соединится с матерью, сестрёнкой и отцом. Он единственный выжил из всего их рода.
Шехназ(решительно): Анаит, я очень прошу выслушай меня, не перебивая. Твой отец Мушег лучший в мире отец и супруг, но не он дал тебе жизнь.

 Анаит: вскрикнула.
Валера: резко встал с места.

 Шехназ: Только не перебивайте меня (заплакала). Не знаю почему господь двумя горстьями послал мне страдания и оставил жить в муках до конца жизни....
 Валерий( бегом принёс воды, и обнял тёщу): Говори, мама. Мы слушаем.
 Шехнах: После приюта я работала в магазине у одного армянина и вышла замуж в 18 лет за Варужана. Он тоже был сиротой. Почти всё наше поколение были сиротами. Он искал работу, и когда предложили ему поехать строить дорогу и пообещали хорошую зарплату и жильё, мы поехали на границу Сирии и Турции. Всё было хорошо. Я впервые в жизни была счастлива с любимым мужем. Но через месяц после нашего приезда и три месяца моего замужества на нас напали курды. Они налетели на конях из-за границы рано утром, стреляли и грабили. Варужана убили на пороге дома, когда он выскочил с ружьём, успев даже убить кого-то. Один из нападавших схватил меня за волосы, посадил на лошадь и ускакал.
Анаит:Нет, мама, нет мама, нет...
 Шехназ: Он привёл меня к себе домой. И объявил, что теперь я его жена. Он сказал, что даст мне возможность справить траур по мужу. Но если я буду упрямиться и не захочу ответить на его "благородство" добром, он сделает меня своей рабыней. У него были свои представления о благородстве. И я стала его женой.

 Анаит кричит. Валерий бросается к ней и крепко обнимает.

 Шехназ:Родилась моя первая дочь Фидан, потом вторая дочь Хене. За мной всё это время следили, я не выходила даже за ворота дома. Со мной хорошо обращались. Он дарил мне золото и был очень почтителен. Но я не переставала ненавидеть его. И думала только о том, как бы сбежать. Когда родилась ты, он назвал тебя в честь своей матери Ширин, двух моих девочек забрала к себе свекровь, и за мной перестали следить. Он не дотрагивался до меня, пока я кормила тебя грудью, но срок подходил, и я сбежала с тобой на руках, оставив двух своих старших дочек...

 Анаит теряет сознание.

Валера: Ано потеряла сознание.
Шехназ(вытирая слёзы): На кухне, в аптечке должен быть нашатырный спирт.
Валера выбегает и быстро возвращается с пузырьком, приводит Анаит в чувство.
Анаит: Страшный сон.... Кошмарный сон..
Шехназ: Нет, дочка.... Это не сон.... Это - наша жизнь.
Валера: Продолжай, мама.
Шехназ:Мне помогли арабы. Они всегда помогали нам. Даже воры, узнавая, что ты армянка, помогали. Я добралась до Алеппо, нашла друзей. Тебе был почти год, когда мы с Мушегом встретились и он женился на мне. Мы с ним пытались вернуть моих девочек. Он нашёл посредниковарабов, и они встретились с ХуссеномИсо, так звали твоего отца, и предложили большие деньги за них. Он рассвирипел, набросился на них, его еле успокоили. Он сказал, что найдёт и вернёт свою дочь Ширин, рождённую в его доме и названную в честь его матери, а с со мной поступит как с неверной женой. И тогда один из арабов сказал: " На всё воля Аллаха, и без помощи Аллаха твоя жена не нашла бы сил сбежать от тебя. И волей Аллаха на тебя теперь пал позор рогача, за то, что ты уподобился турку-убийце и похитил чужую жену. А теперь твоя дочь, твоя кровь, похищена из твоего дома, обращена в веру своей матери и переименована в честь матери своего нового отца". И тот заплакал, как ребёнок. Дочерей он так и не отдал.
 Анаит:Ты поэтому так рвалась туда, мама. Они ведь все сейчас там живут.

 Шехназ закрывает глаза и стонет. Валерий выходит и приходит со стаканами воды.

 Валера: Выпейте воды и успокойтесь.
 Шехназ(хватает его за руки): Валера, сынок, я заклинаю тебя, пусть Анаит поедет, увидит их, привезёт их фотографии...
 Валера:Конечно, мама, только не плачь. Ты самая замечательная женщина, которую я когдалибо встречал. Анаит поедет. Может даже к лучшему, что ты ехать не можешь. Я постараюсь поехать вместе с Ано.
 Шехназ:Я не хочу, чтобы мои сыновья и внуки узнали об этом сейчас.
 Валерий переглядывается с Анаит: Хорошо. Как ты считаешь нужным.

Уходят.

Сцена 2

Квартира Анаит.

Анаит оживлённо раскладывает бумаги на столе. Заходит Валера.

Валера: К тебе вернулось настроение. После шока, который ты пережила – я думал, ты не скоро оправишься.
Анаит: Говорить о шоке для нас, когда наши родители пережили настоящий ужас... И нашли силы жить дальше, не позволив себя сломать. И ведь твоим родителям тоже было тяжело здесь. Мы приехали сюда в 60-м из Сирии, но я представляю как тяжело было твоей матери одной тянуть троих сыновей, пока твой отец был на фронте.
Валера: Да... И голод пережили настоящий, и войну... и всё остальное....
Анаит: И всё равно надо жить в своей стране. Строить на своей земле дома, сажать вокруг них цветы и уметь защищаться от любителей прийти на готовое. Моих родителей силой выгоняли из их домов, а сейчас ... Наша улица почти опустела. Каждый второй дом продаётся. Все бегут как крысы с корабля. Не понимают, что без родины эммигрант везде нежеланный бродяга без дома. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке и за "беженские блага" наступит пора платить. А платить придётся своими детьми.
Валера: О таких не стоит говорить. Расскажи ещё раз про англичан, я по телефону не всё толком разобрал.
Анаит: Нет, я сначала тебе про свой сон расскажу.
Валера (смеётся). Ну, расскажи.
Анаит: Я вчера видела необыкновенный сон. Белое пространство, в котором вдруг проступили очертания трёх женщин в чёрных покрывалах, оставивших открытыми только глаза. Женщины молчали и не двигались, но белое пространство вдруг запульсировало, пронизанное чудовищной силы энергией. И вдруг одна из женщин вытащила руку из-под накидки и подняла её вверх. С этой ладони в белое пространство тоненькой ниточкой покатилась дорожка, сначала узкая, а потом широкая. И эта дорога прорезала пространство, оживляя его, наполняя звуками и красками, и устремляясь дальше вперёд.
Валера: Три женщины в чёрных покрывалах.... Кажется, я догадываюсь, кто эти женщины...
Анаит: Это знак редкостной удачи под сенью покровительства высшей силы, которая всегда приходит неожиданно, потому что сама решает когда, к кому и зачем надо прийти, не вступая в контакт и не требуя благодарности.
Валера: И ты, придя в университет, узнаешь, что приехали англичане снимать фильм об Армении, Арарате, Западной Армении.... Да, иногда сны сбываются...
Анаит: Знаешь, я на секунду закрыла глаза и, на мгновение уйдя в непознанные тайные глубины мироздания, сказала – «спасибо». Потом пошла к ректору, с которым беседовали англичане и сказала секретарше, что у меня для них есть важное сообщение. Когда они узнали, что я, профессиональный тюрколог, свободно говорю на турецком, английском, арабском, а также могу объясняться покурдски, то от избытка чувств захлопали в ладоши. Ну а когда я объявила, что у меня есть готовая виза, и я могу хоть завтра отправиться с ними Джессика вскрикнула: « I can’t believe», и попросила воды.
Валера: Их двое, насколько я понял?
Анаит: Да, Джессика – журналистка, и Питер – оператор. У них здесь съёмки, как раз через неделю закончим все дела и вылетим в Алеппо. А оттуда уже на машине в Турцию.
Валера: Ты им сказала...?
Анаит: Нет, расскажу в Алеппо. (заплакала)

Валера подходит к ней и обнимает.

Валера: А знаешь, для меня твоё происхождение вовсе не было неожиданностью. Знаешь, что я подумал, когда в первый раз увидел тебя в первый раз в университете. Ты тогда только переехала из Сирии и пришла подавать документы в аспирантуру: "Как прекрасна эта берберийка". Эти палючие чёрные глаза, смуглая кожа, кошачья гибкость, а эти длинные волосы чуть ли не до колен. Я даже помню, что ты была в джинсах - тогда мы даже про джинсы не слышали. И тоненькая, как тростинка. Я был сражён наповал сразу же и мечтал как о невероятной удаче просто заговорить с тобой.
 Анаит : А знаешь, что я подумала, когда ты подошёл ко мне и сказал: "Девушка, хотите я с Вами позанимаюсь русским языком. Здесь все должны знать русский". Знаешь?
 Валера: Нет. И что?
 Анаит: Я подумала : " У меня есть шанс закрутить роман с русским". Ты был светлый и голубоглазый, у тебя было русское имя. Для меня было таким разочарованием узнать, что ты армянин.
Валера: Вот как?
Анаит:Да. И вообще ты испортил мне жизнь. Нет чтобы погулять и бросить. Взял и женился. А так у меня второй был бы, третий, четвёртый, пятый, может быть. Ну, в пятого бы я, конечно, вцепилась бы зубами и постаралась бы выйти замуж. Но зато было бы, что вспомнить.
 Валера: Ах ты ... неблагодарная женщина. Если бы я только мог подумать, какие мысли у тебя в голове, то так бы и поступил.
Анаит: Нет, ты вёл себя, как настоящий принц. И был безупречен. Поэтому моя женская судьба так счастливо сложилась. Я обласкана судьбой - и как дочь, и как мать, и как жена-любовница, и как личность. Учёная степень, любимая работа, здоровые и умные дети.
Валера: По-прежнему прямая спина, гибкая талия, длинная шея, стройные ноги и ни грамма жира...
Анаит: Спасибо, любимый... А как сложилась бы моя жизнь, если бы я осталась Ширин.
Отходит в сторону.
Анаит(задумчиво):И как сложилась жизнь у моих единокровных сестёр?











Акт 2

Сцена 1

Пограничный с Сирией городок Нусайбин, дом отца Анаит.
В комнате Фидан, Хене, их невестки и дети.


 Фидан на четыре года старше Анаит, это уже беззубая старуха с морщинами, выцветшими глазами, неопрятно выбившимися из-под косынки седыми прядями, и бесформенным тучным телом, которое кажется ещё тучней от множества цветастых юбок, надетых одна на другую.
Хене внешностью ничем не отличается от сестры.

Фидан: Я всегда помнила мать. Она была очень-очень красивая, белокожая, с голубыми глазами, стройная. И от нас не скрывали, что наша мама была ермяни. Я её ждала всю жизнь. ( Плачет, целуя фотографии матери).
Хене: Из нас троих только я похожа внешне на нашу красавицу мать. Вернее была похожа. В кого я теперь превратилась? (Встаёт с места, говорит с отчаянием). А в кого должна превратиться женщина, которую в 16 лет выдали замуж за человека грамотного и учёного. И который, оставив жить молодую жену с родителями, приезжал и уезжал. Приезжал и уезжал. Там в городе мне с детьми не было места рядом с ним. А потом пришло известие, что его посадили в тюрьму за выступления против турецкого правительства. Мне было 30 лет тогда – и с тех пор о муже не слышала, оставшись с тремя детьми на руках. В кого должна превратиться женщина, у которой внуки из дома ушли в горы, в вооружённые курдские отряды, мстить за уничтоженные курдские деревни.
Фидан: Тише, отец услышит, проснётся. Никогда не видела, как он плачет. А тут, как увидел Ширин... Я так испугалась, что останется на месте.
Внук Фидан: Я тоже, как вырасту уйду в горы, мстить за нашу деревню, из которой нас турки выгнали.
Фида ( вздыхая, обращается к Анаит): Да, Ширин, и мой дом был разрушен, где я родила двух сыновей и трёх дочерей. Мой муж был намного старше меня, и у него была жена, только бездетная. Он похитил меня, когда мне было 14 лет. А в 24 осталась вдовой с пятерьмя детьми! А ты в 24 поступила в аспирантуру в Ереване, и сейчас учёная женщина, повидала весь мир!
Хене ( почти с ненавистью): Если бы мать и нас забрала с собой, то мы тоже были бы, как ты!
Анаит (встаёт с места): Пойду посмотрю, как там отец.

Хуссен-Исо входит в комнату. Подходит к Анаит, берёт её руки в свои, целует.

Хуссен-Исо: Наконец-то, я могу умереть спокойно, увидев тебя своими глазами. Несколько лет эта зона вообще была закрыта, шла настоящая война. Сердце моё разрывалось с каждым погибшим моим внуком. Но я молил Аллаха сохранить мне жизнь до того момента, когда я увижу свою Ширин.
Фидан (стонет): Я потеряла на этой войне двух своих сыновей. Вся наша деревня была сожжена дотла...
Анаит ( с болью в сердце): Как всё это похоже на то, что турки делали с армянами в 1915 году.

 Резкое изменение ситуации. Фидан прекращает стонать и резко встаёт с места. Переглядывается с Хене. Хуссен-Исо покашливает. Невестки смотрят на Анаит с угрозой.

Анаит (оборачивается вокруг себя и с отчаянием обращается к Хуссену-Исо): Отец,
разве курды не понимают, что произошёл геноцид армян на юго-востоке Турции, на этих же самых землях Диарбекир, Малатия, Арапкир, Муш, Ван, армян, которые жили здесь всегда, которые создавали государства за тысячи лет до нашей эры, и которых изгнали из их собственных домов силой оружия. Да вот прямо под вашим носом, в Нусайбине, где вы сейчас все живёте, развалины древнего Нисибис, 2 - 1 веков до нашей эры, резиденции ранних армянских царей.
Фидан (очень резко): Здесь об этом не принято говорить.
Хуссен-Исо: Доченька, я столько лет ждал тебя, почему мы должны сейчас говорить о таких вещах.
Анаит: Потому что, если бы о таких вещах говорили, тебе бы не пришлось столько лет меня ждать, отец. И возможно, не продолжалась бы литься кровь на этой несчастной земле. Потому что нельзя строить счастье на несчастье другого, потому что нельзя быть счастливым в доме, который построил не ты, а занял его, перерезав его хозяев.
Хуссен-Исо (после тяжёлой паузы): Придёт время и это поймут многие, как понял я, потеряв тебя. Армяне здесь жили всегда, и они должны вернуться, и только слепец или глупец этого не видит из-за своей слепоты и глупости. Места и солнца здесь хватит на всех. А сейчас расскажи мне о моих внуках-армянах.
Анаит ( рада сменить тему): Мой старший сын Армен закончил университет. Он физик, сейчас работает над диссертацией. Совсем недавно приехал из Гренобля во Франции, там была конференция. Его жена врач, лечит нас всех. Совсем недавно у них родился сын, назвали Мушег. А дочка, Асмик, сейчас встречается с очень хорошим парнем.

Хуссен-Исо неожиданно выходит из комнаты.

Внучка Фидан (15-ая девочка): А что значит встречается?
Анаит: Ну, это когда парень и девушка нравятся друг другу, но пока не уверены, что хотят пожениться. Или уверены, но учатся, например, или копят деньги на квартиру, чтобы жить отдельно. Они ходят вместе в гости к друзьям, к родственникам, в кафе, на дискотеки. В общем, дружат и любят друг друга, но не как муж и жена.
Внучка Фидан (страстным шёпотом): Я тоже хочу учиться, хочу дружить, встречаться.

Из горла Фидан вырывается негодующий возглас, и тут, как по команде, мать девушки набрасываетсяь на дочь и бьёт её по голове.

Фидан: Хватит, ладно. И давайте уходите отсюда все. Идите займитесь своими делами. В доме полно работы.

Дети и невестки уходят. В комнате остаются Фидан, Хене и Анаит.

Фидан (обращается к Анаит): А ты попридержи свой язык. Забыла, где находишься?

 Входит Хуссен-Исо с двумя свёртками, не замечая напряжённости. Он не спеша
 разворачивает первый. Там - золотые украшения.

 Хуссен-Исо: Это золото вашей матери и моей матери Ширин. Аллах послал мне троих
 дочерей, других детей у меня нет. И сейчас, когда наша Ширин с нами, я хочу раздать всем
 поровну, что есть. Это тебе, Фидан, это твоё, Хене. А вот это ожерелье подарила Шехназ
 моя мать, когда родилась ты, Ширин. Ваша мать ничего не взяла, когда ушла, поэтому мы
 долгое время думали, что её похитили, и искали не там, где надо. Но на всё воля Аллаха.
 
 Сёстры со слезами на глазах берут в руки золотые украшения, хранившие тепло материнских рук. Фидан и Хене целуют их.
 Хуссен-Исо тем временем разворачивает другой свёрток. Там - нож с золотой рукояткой в инкрустированных ножнах.

 Хуссен-Исо: Когда-то я был смелым воином и лихим наездником. Это мой нож и талисман. Я хочу, чтобы он в память обо мне достался именно Армену, твоему сыну, Ширин. Передай его моему внуку и скажи своим детям, что они всегда были и будут в сердце старого Хуссена-Исо, и в сердце каждого человека из нашего рода до седьмого колена. И я буду молить Аллаха каждый день, чтобы они приехали на эту землю не как гости и туристы, а уже как хозяева.

 Фидан и Хене, всхлипывая от слёз, согласно кивают головой.

 Анаит обнимает отца: Отец, мне пора уезжать. Завтра утром.
 Хуссен-Исо: Нет, Ширин, как можно так, ты была с нами так мало. Я сам попрошу англичан.
 Анаит: Это очень опасно. Пока здесь относительно спокойно, но уже завтра опять могут начаться столкновения.
Фидан и Хене вздыхают. Хуссен-Исо тяжело садится.

Сцена 2

Декорация крепостной стены Диарбекира. Джессика, Питер снимает, Анаит.

Джессика (с восхищением): Какое чудо, это творение человеческих рук в шесть километров длиной, четырьмя главными воротами, множеством маленьких ворот и семидесятью двумя башенками.

На сцену выходит Сулейман.

 
 Сулейман: Правда, турки имеют потрясающие памятники старины? Я- Сулейман, добро пожаловать к нам.
 Джессика: Спасибо, Сулейман. Я – Джессика.
Питер (пожимает руку Сулейману): Я – Питер.
Анаит: Здравствуйте, Сулейман. Я - Анаит.
 Джессика: Хочу сказать, Сулейман, что эти стены построены с 3 века по 11, а турки пришли сюда позже. Стены начали строить в 3 веке по приказу римского императора, захватившего эти земли с 1 века до нашей эры, тогда здесь жили армяне. Мы снимаем фильм об армянах, что Вы о них знаете?
 Сулейман ( искренне пожимает плечами): Ничего. А разве они когда-нибудь здесь жили?
 Джессика (смеётся): Сулейман, дорогой друг, совсем недалеко от Диарбекира Тиграном Вторым была построена столица Армянского царства Тигранакерт. Этот город насчитывал 100 000 жителей и был жемчужиной Востока в те времена. Тигран Второй приглашал в свой огромный театр греческие труппы и это описано во всех античных источниках: невероятные дворцы, улицы, дома Тигранакерта, его роскошь. Это было здесь, всего в нескольких километрах от того места, где мы сидим. Этот город до основания разрушил римский полководец Лукулл во время своего похода в Армению.
 Сулейман : Лукулл? Тот самый Лукулл, который прославился "лукулловыми пирами"?

 Джессика и Питер смеются. Анаит улыбается.

 Сулейман (смущённо) : Нет, я немного знаю о Лукулле. Он победил Митридата, был сторонником Суллы, соперником Помпея и даже, если не ошибаюсь, выступал против Спартака.
 Джессика: Да, это тот самый Лукулл. Но армяне никуда не делись со своей земли после его похода. Они остались жить и опять строили, и вот эти стены тоже, наверное, строили армяне, ведь они жили здесь тогда. Только тогда ваш город назывался Амид. Армяне пережили и нашествие персов, и арабов, и сельджуков, и отоманов. И жили здесь до 1915 года. Да вот, мать нашей Анаит родилась здесь...
Сулейман (к Анаит): Ваша мать родилась здесь?
Анаит: Да. Моей матери Шехназ, её как второго ребёнка родители обязаны были назвать турецким именем, тогда было четыре года, но она очень хорошо помнит, как их вытаскивали из домов вооружённые солдаты, построили в колонны и объявили, что "сопроводят" в Алеппо. "Сопровождение" части колонны, где была моя мать со своей матерью, брата и отца отделили сразу же, завершилось уже на окраине Диарбекира, где на беззащитных женщин с детьми напали курды и "четены" – выходцы с Северного Кавказа. Под смех и одобрительные возгласы жандармов они срывали одежду с несчастных, это был их барыш, золото и деньги же честно возвращали туркам, и забивали их утыканными гвоздями молотами. И не было жалости в глазах предков тех, кто сейчас умно и красноречиво разглагольствует о свободе для "своего" народа, без тени сомнения отказывая несколько десятилетий назад в праве на жизнь народу, жившему на своей земле с тех пор, как образовалась земная твердь.
Сулейман: Я сам историк по профессии, но никогда ни о чём таком не слышал.
Джессика: Это – реальная история, Сулейман. Одна из сотен, которые слышали мы. И одна из тысяч, которые документально зафиксировали очевидцы.
 Анаит ( с волнением): Мои мать с бабушкой были в центре и за доли секунды бабушка сама скинула с себя одежду и повалилась на землю, прикрыв собой дочь, и буквально через мгновение они оказались под грудой окровавленных тел. Им просто повезло. Турки, которые после побоища, прошли по телам, добивая раненых, не заметили, что они живы. Ночью пришли нищие, в надежде подобрать что-либо и, бабушка, услышав, как они проклинают убийц, позвала их. Так они ушли с нищими. Через пару месяцев бабушка с большой предосторожностью, ночью, отдала маму в греческий монастырь. И приходила к дочери время от времени вместе со старухой - нищенкой. А однажды старуха-нищенка пришла одна, и, дав маме несколько монет, отводя влажные глаза в сторону, сказала ей, что её мать нашла работу далеко, и долго, наверное, не будет приезжать. Бабушка не вернулась вовсе. Из монастыря маму определили в сиротский приют для сирот-армян в Сирии. Она выжила, выросла и вышла замуж за такого же сироту-армянина Мушега.

Тяжёлая пауза.

 Сулейман ( судорожно глотая слюну): Здесь сейчас нет места и нам, туркам. Курды угрожают нам и даже убивают нас. Они считают себя хозяевами этой земли. Может быть, если бы здесь жил ещё кто-то, армяне, как вы говорите, они бы так не говорили бы.
Ну, мне пора. Я очень благодарен вам за сведения, которые очень важны для меня, как профессионала.

Целует руки Джессике и Анаит. Пожимает руку Питеру.

Сулейман: Я очень прошу прислать мне видеокассету с фильмом, когда он будет готов. Я оплачачу все расходы.
Джессика (вытаскивает блокнот и записывает адрес Сулеймана): Конечно, Сулейман. Раз это Вас так заинтересовало, мы обязательно пришлём.
Сулейман: А куда вы поедете снимать после Диарбекира.
Питер: Сначала на средиземноморское побережье, где находилось последнее суверенное армянское государство Киликия. А потом – Муш, Ван и обратно в Армению.
Сулейман: Желаю удачного путешествия.


 Эпилог.

Дом Анаит.

Анаит входит с чемоданами.

Анаит: Есть дома кто?

Входит невестка с ребёнком. Отрешённо садится на стул.

Анаит: Что случилось?! (вскрикивает) Армен...
 Невестка: Армен ушёл на войну. Там азербайджанцы танками врываются в армянские
 деревни, убивая, кто не успел убежать... В Ереван каждый день прилетают вертолёты
 с женщинами и детьми прямо в домашнем, многие просто босиком... Что творится!!!
 ( плачет). Папа просил Армена дождаться Вас, но он не послушал.


 Анаит ( будто стряхнув оцепенение): Он вернётся, вернётся победителем. Талисман. Он будет хранить его.

 Невестка со страхом смотрит на неё, думая, что у свекрови помутился от потрясения рассудок.

 Анаит бросается к чемодану и вытаскивает нож Хуссена-Исо. Она показывает нож
невестке, та от изумления ахает.

 Невестка: Какое чудо! А рукоятка из золота?
 Анаит: Да. Это нож и талисман моего отца. Он подарил его своему внуку. И Армен вернётся, обязательно вернётся.
 Она подносит нож к губам и целует его.

 Конец.


Рецензии
Слышала об этом произведении, и, наконец, представилась возможность с ним ознакомиться. Тяжелое ощущение от того, что история повторяется. Спасибо автору за смелость и прекрасный стиль.

Светлана Ованесян   13.01.2021 15:42     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.