Следователь Лев Рогаткин

Осень

Лев Тимофеевич сидел в кабинете и задумчиво пил чай с миндальным пирожным. В пакете, который он принес из булочной, их оставалось еще два…
За окном на почти голом дереве, в жалких остатках листьев, мерзла гигантская ворона. Льва Тимофеевича ворона не видела, так как дремала, зато следователь старался на ворону не глядеть — она его отвлекала.

— Лев Тимофеевич, штаны подбери! — шутила уборщица прокуратуры, когда Рогаткин, закончив трудовой день, шел по чисто вымытой мраморной лестнице домой.
— Что вы сказали?!
— Ничего, — мотала головой уборщица и со смешком пыталась шваброй оттолкнуть ботинок Рогаткина от себя.
— А еще пожилая женщина! — бурчал Лев Тимофеевич, давая себе слово ни за что не связываться с «дурой», обходя ее за километр!
На улице, куда Лев Тимофеевич вышел нервным шагом обиженного «дурой» мужчины, он в первую же секунду нос в нос столкнулся с прекрасной незнакомкой — несколько моложе себя…
Незнакомка взяла и улыбнулась Льву Тимофеевичу — возможно, у нее было хорошее настроение и давно не болели зубы… Лев Тимофеевич приосанился и решительно улыбнулся в ответ, показав прокуренные резцы 38-летнего холостяка.
Дама медленно обошла его и пошла-пошла-пошла, покачивая бедрами, в противоположную сторону.
«Женщина с очень высокой грудью и умело накрашенная», — сделал мгновенный вывод Рогаткин и невольно задумался, а женщина оглянулась…
«Но — не дама!» — устрашился второй улыбки следователь.
«Если тушь и румяна смыть, для роли невесты — не годна!» — сделал третий грустный вывод Рогаткин.
«И не похожа на маму — окончательный кол!»
«Все, больше в ней — ничего нет!» —Лев Тимофеевич сморщился и пошел к метро, сутулясь и насвистывая.
Так эта милая, в общем-то, женщина, была забракована и не стала никогда уважаемой всеми женой Льва Тимофеевича Рогаткина — мадам Рогаткиной или госпожой де Рогаткин, ну, и в том же духе…
.........................................................
Записав приметы пропавшей Виолетты Константиновны Золотайкиной и имена и фамилии скончавшихся в результате отравления в ресторанах, Лев Тимофеевич Рогаткин вышел из прокуратуры и поехал на троллейбусе в Кунцевский морг.
Любая работа требует времени, а работа следователя не заканчивается никогда. Мозг вычисляет преступления круглосуточно, даже когда следователь на первый взгляд спит, закутавшись с головой…
Троллейбус выпустил Льва Тимофеевича у остановки «Парк», захлопнул двери и поехал дальше. Лев Тимофеевич взглянул на вышедшую за ним полную женщину с двумя сумками, из которых торчала колбаса, и проворчав про себя: «Не дама», быстро прошел к двум серым двухэтажным строениям на краю парка.
Через минуту Лев Тимофеевич втиснулся в узкую дверь экспертного отдела и пешком поднялся на второй этаж, где в неуютном кабинете пил чай эксперт-криминалист Чудотворцев. Хмурый и печальный.
— Лева, рад, — меланхолически поздоровался Чудотворцев и снова ткнулся носом в чай с лепестками розы-аджубы.
— Гранту мое почтение, — Лев Тимофеевич уселся напротив на хлипкий деревянный стул, вздохнул и огляделся.
Повисло секундное молчание.
— Поможешь? — наконец, спросил Лев Тимофеевич, почувствовав ноздрями чайный аромат.
— Давай, — согласился Грант Чудотворцев.
— Посмотри, — Лев Тимофеевич протянул приметы пропавшей сотрудницы из «Звездного слуги» и стоматологическую карту Лили Калюновски… — Грантик, ты ничего похожего не видел? — и Лев Тимофеевич кивнул на здание морга за спиной Гранта. — Краем глазика?..
Эксперт взглянул на Рогаткина и вздохнул.
У Гранта Чудотворцева глаза были необыкновенного синего цвета… Он не был красавцем в полном понимании этого слова, но глаза имел самые что ни на есть…
— Да, — Грант прочитал особые приметы пропавшей прислуги и кивнул. — Ее вчера похоронили, ну… то есть забрали для похорон.
— Кто?!
— Спроси в санитарной службе — они все бумажки оформляют.
— В каком она хотя бы боксе лежала?.. — не терял надежды Лев Тимофеевич.
— Бокс Д, стеллаж крайний слева, место, э-э-э, кажется, четвертое, — пожал плечами Чудотворцев. — А вот этой вот дамы — не припомню, — пролистав стоматологическую карту, отодвинул ее на край Грант. — Правда, зубы я почти не смотрю, ты же знаешь, но вот такой мостик на верхней челюсти я бы вспомнил… Не было, Лева… Такого не было.
— Но...
— И не заикайся. — Чудотворцев повторил по слогам: — Не бы-ло!
— А что ты скажешь об отравленных?.. Тех, которых покормили в ресторанах?..
— Нецо? — переспросил эксперт.
— Ага, — кивнул следователь. — Оно самое!
— Яду им подсыпали в вино, да… Не в пищу, — Чудотворцев вздохнул и посмотрел в свою пустую чашку. — Странно другое…
— Что? — быстро переспросил Рогаткин. — Что, Грантик?
— Понимаешь, если в прошлом году люди умирали на четвертый-пятый день, то в этом году умирают в эти же сутки после посещения ресторана…
— Что это значит?! — насторожился Лев Тимофеевич.
Чудотворцев пожал плечами.
— Похоже, — наконец сказал он, — что отравитель сыплет своим жертвам лошадиные дозы…
— Зачем он так нехорошо поступает?!
— Видимо, у него слишком много отравы, или он торопится, Лева…
— Или — обнаглел?
— А может, потерял чувство страха.
— И уверился в своей безнаказанности?..
— Скорей всего — он уже отравил всех, кого хотел!
— Или — почти всех…
— И скоро смотает удочки!
— Или — заляжет на дно.
— Скорее, первое — он уедет, — вздохнул Чудотворцев. — Я б тоже уехал на его месте!
— Почему ты так думаешь?
— Нецо — яд очень редкий… Этот человек — иностранец, Левушка…
— Русского происхождения?..
— Вполне возможно! — Чудотворцев помахал рукой в воздухе. — Русского, еврейского, литовского… В этом я почти уверен… Но его должны запомнить официанты в ресторанах.
— Да, официанты — хорошие физиогномисты.
— Да, и физиогномистки.
— Ага-ага, — согласился Лев Тимофеевич. — Пойду в санитарную службу и оттуда — прямо в ресторан… Есть хочу!
— Счастливого пути, Лева!
— Не унывай, Грантик.
И Лев Тимофеевич быстро побежал к моргу, приговаривая: «Грантик-крантик».
— Как же так, если Грант, который обладает феноменальной памятью и помнит всех, кто хранится в Кунцевском морге, не помнит владелицы моста — Лили Калюновски, которую вчера подвергли кремации?.. Кто же лежал на ее месте? Кого мы привезли в морг с элитной улицы Пичугина и хранили до вчерашних похорон — под именем Калюновски?.. И где тогда сама Лиля Юльевна?.. А кремировали-то вчера — кого?.. Было бы интересно узнать…
На пороге бокса Д сидел на корточках и курил, прислонившись спиной к дереву, знакомый Льву Тимофеевичу по раскрытию предыдущих дел санитар морга Анатолий. Фамилии Анатолия Лев Тимофеевич не знал, фамилии Анатолия не знал даже сам Анатолий (будучи человеком, сильно пьющим). Впрочем, фамилию санитара знали в отделе кадров и в бухгалтерии, так что найти ее не составляло ни малейшего труда, было бы желание.
Правый глаз Льва Тимофеевича встретился с левым глазом Анатолия и диалог начался.
— Стеллаж крайний слева, место, э-э-э, кажется, четвертое, — вспомнил местоположение пропавшей прислуги Рогаткин. — Анатолий, э-э-э…
— Да? — отозвался санитар.
— Можно взглянуть? — Лев Тимофеевич вошел в бокс и огляделся.
— Проходите, — Анатолий открыл крайний левый стеллаж и, засунув туда голову, надолго замолчал.
— Никого-с, — высунув голову наружу, задумчиво произнес он через полминуты. — А вы кого ищете?
— Золотайкину Виолетту Константиновну, — сверив имя и фамилию пропавшей прислуги, твердо сказал Лев Тимофеевич. — А где она лежит?.. Вы не перекладывали?..
— Я? — удивился санитар. — Никогда в жизни!..
— Неужели? — задумчиво спросил Рогаткин. — А давайте посмотрим по журналу поступления трупов?
— Да ради бога, — Анатолий взял с подоконника амбарную книгу и стал ее листать… — Как-как-как? — на пятой минуте переспросил он.
— Золотайкина Виолетта Константиновна, — зевнул Лев Тимофеевич. — Дай я сам посмотрю!
— Таковой нет — глядите сами, — и Анатолий отдал амбарную книгу в руки следователя. — Если мне не верите.
— Действительно, — через десять минут был вынужден согласиться следователь Рогаткин и, повертев в руках журнал поступлений, вернул его Анатолию. — Анатолий, а кто же лежал на пустом ныне стеллаже — крайнем слева, место, если мне память не изменяет, четвертое?..
— Кого увезли, — Анатолий пожал плечами, — тот и лежал!
— Кого увезли, Анатолий?.. Куда увезли?
— В крематорий, куда же еще, а вот кого? — Анатолий задумчиво обронил: — А это как посмотреть… — и присвистнул.
Лев Тимофеевич думал недолго… Он вытащил портмоне и, заглянув туда, достал пятьдесят рублей, подумав, достал еще пятьдесят, и протянул санитару:
— Анатолий…
— Анатолий, — согласился тот и аккуратно убрал деньги в карман оранжевого комбинезона. — За бабкой вчера, — санитар кивнул, — приезжали…
— Ну? — поторопил Лев Тимофеевич.
— За бабкой… Ну, которая с элитной улицы тут три недели в холодильнике тухла, — и Анатолий безмятежно вздохнул. — Утром приехали с вещами — обрядить и косметикой обмазать из какой-то крутой конторы… с таким еще па-а-афосным гробом!
Лев Тимофеевич кивнул.
— Гроб — всем гробам гроб! — заверил его Анатолий и, помолчав, добавил: — Никогда у меня такого не будет…
— Чего?
— Да, гроба…
— И что теперь?
— Ну, полезли они в холодильник вместе со мной, а там... — санитар пожал плечами. — Никого на ее полке-то нет, ну, прямо как сегодня…
Лев Тимофеевич улыбнулся и переспросил:
— Подожди, там лежал труп — Калюновски Лили Юльевны? Я вспомнил…
— Лежал, кто ж спорит?.. — санитар вдумчиво вгляделся во Льва Тимофеевича. — А вчера — не было… пропала бабуся! Точно — Калюновская!..
— Как это пропала, Анатолий? — взял санитара за плечо Рогаткин и потряс.
— Ну, похоронили вместо кого-нибудь — не сама ж ушла!.. — Анатолий дернул плечом и сбросил руку следователя.
— А сама она не могла уйти? — на всякий случай спросил следователь.
— Кто?!
— Бабка.
— Не-а, — развел руками санитар. — Она ж потекла уже… Ну, местами — не вся, но я помню, с неделю назад туда лазил…
— И что?
— Так все в порядке, — подмигнул Анатолий. — Все путем, Лев Тимофеевич!
— Так, значит, Луначев не похоронил вчера свою тещу? — задумчиво обронил следователь.
— Почему это? — улыбнулся Анатолий. — Гроб не пустой мы отсюда отправили… А какой-такой Луначев, Лев Тимофеевич?..
Лев Тимофеевич подумал и стал засучивать рукава, надвигаясь на улыбающегося санитара.
— Да, ладно, ладно… — махнул рукой Анатолий в сторону холодильника. — Не боимся мы вас!..
— Чего — ладно-ладно? — шепотом спросил Рогаткин. — Чего, Анатолий?.. Договаривай все — как на духу!
— А то, — весело сказал Анатолий. — Моя честность меня погубит!.. Ну, вложили мы вместо той, что исчезла… — шепотом продолжил он.
— Кого вложили? — побледнел следователь.
— Относительно свежую бомжиху — пятидесяти лет! — Анатолий фыркнул. — Между нами, мальчиками, говоря…
— То есть как?!
— Так ее сразу в крематорий повезли в закрытом гробу — кто там рассматривать-то будет? — хлопнул себя по коленям санитар. — Вот то-то и оно!.. Никто вчера так и не возник!.. Сожгли за милую душу… Вчера уже все закончилось!.. А ты сегодня лишь объявился… Где гулял?..
— А где настоящая?.. — хрипло спросил Рогаткин.
— Та, что исчезла? — санитар подумал. — Эх, Лев Тимофеевич, Лев Тимофеевич… А еще следователь!.. Ну, наивный… Может, прошлая смена тоже такой взаимозамен произвела, ну, разве при таком количестве за всеми покойниками углядишь? — и Анатолий мрачно оглядел мятые металлические двери холодильных камер. Камеры тихо гудели…
— У вас тут что — черная дыра? Покойники пропадают…
— Да, кому они нужны — покойники твои?.. Тем паче, криминальный труп — без лица, заметь!.. — пристыдил Анатолий следователя. — Недогляд просто вышел… Ну и все… Забудь! Я тебе мог — что?.. Не говорить! Но правда — превыше всего! — поднял забинтованный палец Анатолий. — Это меня один покойник укусил, — поделился он. — Сказал правду — спи спокойно!.. Я знаешь как сплю спокойно?.. А ты попробуй, привлеки… Я все равно буду спать!
Лев Тимофеевич задумчиво поглядел на забинтованный палец Анатолия…
— Ничего — кроме правды! — заверил его Анатолий и похлопал себя по губам.
— Хорошо, показывай мне поступивших с отравлением, — тихо сказал Лев Тимофеевич и поморщился.
— Айн момент, — кивнул санитар.
— Как твоя фамилия? — на всякий случай спросил следователь, когда они подошли к другим стеллажам.
— А черт его знает, — открывая дверцу холодильной камеры, буркнул санитар. — Ты-то свою помнишь?
— Рогаткин, — быстро ответил следователь, разглядывая отравленных и сверяя с документами бирки на ноге и записи в журнале.
— Ну, может, и я Рогаткин, — предположил Анатолий — Не, я не Рогаткин, я был Князев… Или Королев… Мне твоя фамилия не нравится, — деликатно отбрыкался санитар Анатолий.
— Да?
— Да, — просто ответил санитар.

Лев Тимофеевич задумавшись, долго шел вдоль бетонного забора, пока не понял, что идет он — совсем не в ту сторону… Лев снял очки, окинул прощальным взглядом непролазные задворки Кунцевского морга, перелез через заросли бузины и быстро пошел к троллейбусной остановке…

из романа "Клубника в горьком шоколаде" опубликован "Амфорой"