Избушка

Избушка.

Когда я открываю эту книгу в метро, народ вокруг меня пялится с интересом. Книжка весьма развесёлая – синенькая, с картинками. Картинки тоже презабавные – лоси, лисички, удалые лыжники, Санта-Клаус на оленьей упряжке, медведь в валенках… Детский сад. Когда народ пытается прочитать то, сказки какого народа мира столь внимательно изучает эта странная девушка с вечно недовольной физиономией, то садится в серебряную калошу. Потому что не понимает ни слова. Мало того, насколько я успела выяснить, один только вид длинных финских слов с умлаутами над некоторыми буковками приводит людей не просто в замешательство, а в панику. Самую настоящую.
Это естественно. Когда я была ещё нормальным человеком, для меня язык убогих чухонцев тоже казался делом немыслимым и бестолковым. После чеченского мне так уже не кажется. Мало того – финский обладает тем самым скрытым очарованием, которого нет и никогда не будет даже в страстно любимом мною испанском и ностальгически романтичном польском. Финский изначально принадлежал язычникам. Он сохранил в себе огромное количество слов и выражений, которые невозможно найти в другом языке мира. Финны одним словом могут назвать то, на что мы тратим по два - по три, и это при нашей-то «могучести». У столь презираемых некоторыми абсолютно непросвещёнными в лингвистике снобами «фиников» и «чухон» существуют наименования для золотой осени, старой трухлявой сосны, затяжного дождя. Природу они чувствуют чутче и деликатней. Поэтому с той поры, как я углубилась в финский, я попала в другой мир.
Каждый раз, когда я открываю свою смешную книжку с картинками, я переношусь в ту страну, где я хотела бы жить – всегда. Нет. Не в географической и административной Финляндии, до границы с которой мне всего-то 400 километров автобусом. Не в той Финляндии, где зажигают готик-рокеры и попсовые карамельки, где трудится над процветанием державы Тарья Халонен, паяют удобные и надёжные мобильники Нокиа и парятся в саунах. В другую, в другую страну я хочу, там мне надо жить, спрятавшись от беспощадности мира обыденного.
Вот избушка. Она стоит на берегу озера, и от неё до леса ведёт тропинка. Какие-то там Ивановы, приехавшие в Суоми на выходные, ходят туда гулять. Дети купаются, а некая Марина читает в тени газету. Солнышко заходит, а вечер тёплый и тихий.
Вот горшочек с маслом. Надо ещё чего-то там туда добавить, и получится старинный финский рецепт.
Вот некий Антти. Он учится в Хельсинкской Консерватории (мама дорогая, а кто писал эту книжку и почему этот кто-то такой умный?). Антти хотел стать врачом, а теперь он мечтает прокатиться в Испанию. Авторы учебника не зря срубили свои бабки. Книга толковая…
Странный мир идеалов и светлых ценностей предстаёт передо мной. И не суть, что я очень часто путаю слова тойвотовасти и товалисести – наречия и глаголы в любом языке запоминаются трудней всего. Мне кажется, что с каждой строчкой и с каждой перелистнутой страничкой я начинаю знать и понимать немножко больше, чем остальные. Для меня живёт и функционирует мир, мало кому известный. В этом мире есть место только для тебя. Потому что ты эти слова уже давно выучил… просто потому, что они для тебя родные. Возможно, когда ты был совсем-совсем маленький, у тебя тоже была похожая книжка со смешными картинками, где рассказывалось про избушки и горшочки с маслом.
Иногда мне кажется, что так я начинаю лучше понимать твоё языческое мировоззрение. Твои оторванные от реальной жизни идеалы. Твои отчаянные порывы и бесприютные метания. Но я никогда не смогу понять их до конца. Даже если выучу все-все слова из моей книжки. Наверно, я не смогу понять тебя до конца, даже если обложусь такими книжками по самые уши.
Но я надеюсь, что я стану тебе ближе. Потому что ты – единственный, кого мне на этом свете хотелось бы разгадать. Потому что остальные для меня давно умерли. Они умерли – все – тогда, когда появился ты – истинный.
Давай поедем к тому озеру, где стоит та самая избушка. Надеюсь, Ивановы оттуда уже съехали. Я хорошо помню дорогу. По-моему, там надо для начала добраться до Лапееранты. Потом переезд в Тампере. Тебе не в первой считать деревья за окошком автобуса. Мне тоже. Мы будем проводить долгие, тёплые вечера у берега озера. Я буду читать, а ты – удить рыбу, хоть ты это и не любишь. А потом мы будем разговаривать. До темноты… до восхода… просто говорить. Ты не представляешь, как мне хочется просто разговаривать с тобой… просто слушать мелодию твоего голоса… возможно, из твоих уст странные и пугающие слова прозвучат волшебными и помогут чему-то сбыться.
Главное, не потерять эту чудесную книжку… а вместе с ней – надежду…


perjantai, 25. marraskuuta 2005