Начало

Часть первая.
Начало.

Попытки отца брать меня с собой на вызовы потаскать чемодан и набраться ума окончились провалом.
И без того неуверенная в своих силах, я, чувствуя тяжелый, как мне тогда казалось, критически оценивающий взгляд своего родителя на спине, терялась окончательно. Руки мои ходили ходуном от волнения, а хуже всего было беспомощное «папа», которое срывалось помимо воли с губ, когда не удавалось найти нужную ампулу или вену.
Поэтому, не мудрствуя лукаво, я была препоручена коллегам и друзьям отца, и дело пошло гораздо быстрее, легче и продуктивнее.
Возвращаясь из института, я наскоро заглатывала обед, пару часов спала и отправлялась на станцию неотложной помощи.
Каждый раз, переступая ее порог, я чувствовала себя Алисой попавшей в страну чудес или Д*Артаньяном , впервые посетившим дом господина Де Тревиля.
Все, от диспетчера до врача, казались мне сверхлюдьми – не то древними титанами, не то последними защитниками крепости в безнадежно проигранной войне.
По манере общения, зачастую бесшабашной до панибратства, по смеху и ругани, смешанными с клубами дыма дешевых сигарет, по спокойным уверенным жестам людей, готовых в любое время суток ехать неизвестно куда и делать то, что нужно, по вечному напряжению лица даже у самых добрых и мягких - как то, сразу было понятно, что тут случайных персонажей не бывает – не выжили бы случайные.
Надо было иметь возраст чуть больше двадцати, с сопутствующими ему максимализмом и запасом революционности, богатую фантазию и желание быть хоть чуть-чуть достойной ее плодов, чтобы полюбить этот мир страстно, ревниво, навсегда.
Так что ничего особенного не произошло. Я должна была работать здесь или нигде.

В один из декабрьских вечеров я тихонько сидела на прокуренной кухне, растягивая процесс чаепития в надеже услышать какую-нибудь интересную байку, на которую так охочи медики, когда вызовов нет.
Кроме меня на кухне, лениво поглядывая в телевизор, коротали время за игрой в шахматы два врача.
Вадим Борцов – коренастый, угрюмый с виду детина, в замусоленном, местами заштопанном по-мужски халате, с руками-лопатами, густой окладистой бородой, поверх которой на невесть откуда взявшемся римском носу сверкали большие очки с толстенными стеклами – проигрывал.
Его противник Юра был явно сильнее, что выдавала его расслабленная, насколько позволял старый скрипучий стул, поза, а так же по смеси скуки и добродушного злорадства на лице.
Я болела за Вадима. Чаще всего я ездила с ним. Он никогда не ругал меня за ошибки, терпеливо объясняя по десятому разу правила набора лекарства и предоставляя мне шанс за шансом исправиться.
Черный король был заперт на краю доски, до мата оставались считанные ходы, когда в проеме распахнутой двери появился вернувшийся с выезда, маленький, щуплый, вечно суетливый и задиристый Максович.
- Ууу… Кранты тебе, Вадик, - протянул он картаво, по-птичьи наклонив голову, разглядывая партию, - кранты. И вызов тебе взяли. Задых, бронхиалка.
- Очередь не моя, - Борцов злобно зыкнул из-за очков, но развивать тему не стал, хотя чувствовалось, что дать по шее Максовичу – желание достойное большой платы.
- А мне сказали тебе передать, - тот будто не чувствовал нависших над его головой туч, - Юра, кто первый? Ты, вроде, последним приезжал.
- Вроде…. – ответил Юра рассеянно, рассчитывая очередную стратегическую гадость.
- А что, чайник-то горячий? – посмотрев в мою строну, спросил Максович и потянулся через доску, вместо того, чтобы обойти стол.
В следующее мгновенье фигуры с грохотом рассыпались, спасенный король вместе с ферзем на радостях закатились под плиту.
На последующее за тем обращение общественности к виновнику инцидента, короткий и печатный перевод которого был приблизительно «Сам теперь и лезь, доставай», появилась диспетчер, но, убедившись, что больших разрушений нет, моча протянула вызов Борцову.
Тщательно скрывающий радость Вадим, кивнул мне и я пошла за чемоданом.

Перехваченный резиновым жгутом, с отломанным замком, он представлял собой памятник времени, в котором существовал.
Жгутов, кстати, хватало далеко не на все чемоданы, поэтому носить их надо было, придерживая указательным пальцем крышку. Нерадивые быстро умнели, один раз собрав содержимое с пола, а рефлекс оставался надолго.

В сумочной я наткнулась на Лешика – долговязого чернявого интерна, третий год подрабатывавшего фельдшером. Леша все время был голоден, и сердобольные женщины подкармливали школяра бутербродами.
Я застукала его за отливом спирта в кружку, но, сделав вид, что меня это не касается, подтянула жгут на чемодане и развернулась к выходу, услышав в спину оправдательно смущенное: «холодно сегодня».

Вечер, действительно, выдался холодным..
Пять ступеней, ведущих к машинам, заледенели, особенно скользкие места предательски занесло.
Держась за мерзлые перила, я осторожно спустилась и посеменила к недовольно фыркающему «Рафику».
Борцов, видя мою любовь к езде на переднем сиденье, как истинный джентльмен, часто уступал мне единственное место в кабине, сам устраиваясь в салоне.
И на этот раз место рядом с водителем пустовало, чем я с удовольствием и воспользовалась.
Подождав еще несколько минут, пока разогреется мотор, мы, наконец, тронулись.
Тащились едва-едва, не больше двадцати километров в час; при любой попытке включить печку из под капота раздавались истошные завывания, сопровождаемые вонью горелой проводки..
Пока Вадим с водителем привычно переругивались через перегородку, я, уставившись на серое полотно дороги, по которому под музыку желтых фонарей поземка выводила свой эфемерный узор, лихорадочно гадала, что ждет нас на вызове.

Как бы услышав мои мысли, Борцов просунул голову в окошко и спросил:
- Ну, и какие бывают задыхи?
- Бронхиальная астма… - не очень уверенно начала я
- А еще?
От непредвиденного экзамена меня спас шофер.
- Молодуха, - снисходительно буркнул он, - вправо посмотри.
Я повернулась и ахнула – дверь машины была нараспашку, и в лицо мне, с гораздо большей скоростью, чем мы ехали, дул ветер с примесью колючего снега.
Резко повернув влево, так что машина накренилась, водитель добился того, что я налетела на него, а дверь на меня.
Водила усмехнулся, довольный произведенным впечатлением и сказал:
- Порядок. А на прошлом дежурстве так кардиограф потеряли и не заметили. Меня, кстати, Саша зовут, - и обернувшись к Вадиму поинтересовался, - парадная -то какая?
- Шестая.
Рафик ухнул, ударившись днищем о край очередной рытвины, дернулся и остановился.
- Все, приехали.
- Как приехали?! - возмутился Борцов, - Это начало дома.
- Приехали, говорю, сломались. Пешком идите, а я пока колесо поменяю.
Мы вылезли на радость соскучившейся метели, которой в этот час оказалось решительно некого доставать, а тут, на тебе, такое счастье – двое в хлипких курточках, с голыми руками и шеями.
Пройдя метров тридцать, я перестала чувствовать свои пальцы, а нос сильно щипало.
У нужного входа кружил, поскуливая, бродячий пес на трех лапах. Он жалобно смотрел нам в глаза, высказывая всем свои видом готовность сопровождать и охранять нас по гроб своей собачьей жизни, или даже согласие ездить в упряжке, возя тяжелый скарб, при одном условии, что мы пустим его в подъезд.
Нам было не жалко, и мы втроем канули во тьму парадной, тепло встретившей нас ароматом общественной уборной и разбитых винных бутылок.
Ни одна лампочка на все девять пролетов не горела, и как только захлопнулась дверь, наш трехлапый спутник свернул куда-то влево, наверно, под батарею, а Вадим, чертыхаясь, полез за фонариком.
Фонарик, как выяснилось, остался на станции, поэтому восхождение к пятому этажу свершилось на ощупь.
По дороге я узнала, что главное при подъеме – считать ступеньки, чтобы не оступиться, а также была посвящена в родословную тех молодых друзей темноты, что перебили все лампочки.
Родословная получилась крайне интересной, но не очень полной. Во-первых, Борцов выбирал при мне выражения, а во-вторых, пятый этаж все же не девятый.
Подсветив себе зажигалкой, мы убедились, что звонок присутствует, а в том, что он не работает, убедились секундой позже.
Вадим пару раз грохнул кулаком по косяку.
С той стороны двери раздались торопливые мелкие шаги, и старушечий голос надломлено и испуганно спросил:
- Кто?
- В пальто! – не выдержал мой доктор, - врача вызывали?
- Нет… - голос стал еще более испуганным.
Через минуту переговоров выяснилось, что квартира и дом совпадают с искомым адресом, а корпус – не тот.
Спускались молча. Подходя к выходу, я от души завидовала единственному свидетелю произошедшей сцены, уютно свернувшемуся под батареей.