Ядерный реактор

ЯДЕРНЫЙ РЕАКТОР
(Личное мнение)

 Было время, когда я наблюдал работу кочегаров на пароходе, на электростанции, на паровозе. Обычно это выглядит так. Рядом с топкой имеется некий ящик с углем, откуда кочегар лопатами черпает уголь и бросает его в топку. Топка представляет собой узкий, удлинённый канал из огнеупорного материала, где и происходит сгорание топлива. Количество топлива, которое можно разместить в топке одновременно относительно невелико, допустим, порядка одного кубометра, что и обеспечивает работу парового котла, способного генерировать от нескольких десятков килограмм и до нескольких тонн перегретого пара в час. Всё остальное топливо находится вне контакта с топкой, например, в тендере паровоза, ёмкость которого составляет примерно половину вагона.
 В мощных паровых котлах, где вместо кочегара используют форсунки, а вместо угля подаётся углеводородное топливо, удаётся достичь гораздо большую производительность пара. Так, например, на Таганрогском заводе “Красный котельщик” в семидесятые годы выпускался паровой котёл с производительностью 80000 тонн (восемьдесят тысяч тонн!) пара в час.
 Главное, на что я хочу обратить ваше внимание, это то, что в обычных паровых котлах топливо подаётся в область “реакции сгорания” постепенно и дозированно (либо кочегаром, либо форсункой).

 Ещё студентом, изучая работу ядерного реактора, я обратил внимание на поразительную разницу, между обычным паровым котлом и ядерным реактором: всё “топливо” ядерного реактора (которое будет в нём "гореть" по крайней мере несколько лет!) находится в его “топке” одновременно и в бомбе, как известно, "вспыхивает" моментально, со взрывлм. И какое топливо! Теплотворная способность ядерного горючего примерно в 100000 (сто тысяч раз!) превышает теплотворную способность угля и углеводородов. Достаточно сказать, что заряд плутониевой бомбы составляет всего порядка десяти килограмм, тогда, как количество топлива в реакторе измеряется тоннами.

 Поэтому и работа ядерного реактора поразительно отличается от работы паровозной топки: условно говоря, в паровозной топке необходимо полностью (и, как возможно скорее) сжечь небольшую порцию угля (для чего нередко используется даже принудительный наддув воздуха), тогда, как в ядерном реакторе следует непрерывно поддерживать лишь “слабенький огонёк” реакции и постоянно следить за тем, чтобы этот “огонёк” не “вспыхнул ярко” во всём объёме активной зоны реактора.
 
 К счастью, существуют исключительно эффективные и надёжные способы регулировки этого “огонька”, которые, к тому же неоднократно дублированы (комплекс защиты реактора!) и мне приходилось посещать реакторные установки различного типа, где я не только чувствовал абсолютную безопасность, но испытывал и постоянное восхищение возможностями ядерной техники. Никогда, ни малейшего ощущения дискомфорта, связанного с работой этой изумительной установки! - Выходишь из лаборатории, как с праздничного концерта.
 Да, я совершенно уверен в том, что ядерный реактор – вполне надёжный и эффективный источник энергии, которому в будущем может составить конкуренцию только реактор управляемого термоядерного синтеза.

 Имел ли Чернобыльский ядерный реактор существенные недостатки, имел ли он, условно говоря, “запланированную аварийную перспективу”? Личная моя точка зрения на этот вопрос раздваивается: и нет, и да.
 НЕТ, НЕТ и НЕТ – с точки зрения качества инженерно-технического проекта, проект здесь ни при чём.
 ДА – с точки зрения эксплуатации этой установки в условиях нашего гнилого социума: реактор не имел специальной, абсолютной защиты “от дурака” и “дурак” нашёлся. Повидимому, прежде всего, была недостаточно ответственной сама организация работ на станции и недостаточная организация работ с оперативным персоналом. В итоге - недостаточная квалификация оперативного персонала. Недооценка ситуации - та же преступная, профессиональная неграмотность.

 Есть, так называемый, экспериментальный реактор, который могут изучать только специалисты высочайшего класса, постепенно расширяя его динамический диапазон и детально изучая и моделируя протекающие в нём физические процессы. Только в результате подобной НАУЧНОЙ работы может появиться “инструкция по эксплуатации реактора в широком динамическом диапазоне”. Промышленный реактор и его оперативный персонал, к выполнению такой работы, вообще говоря, не готовы. Тем не менее, был задуман эксперимент на промышленном реакторе с рядовым оперативным персоналом. И ТАКУЮ РАБОТУ решили выполнить “по быстрому"!
 
 Зная о каком колоссальным источнике энергии идёт речь, только неграмотный специалист, чиновник от науки, мог запланировать работу промышленного реактора в широком динамическом диапазоне (с отключённой защитой!!!) так безответственно, т.е. согласно руководству по эксплуатации “спокойного”, управляемого промышленного реактора (инструкция, бумажка!). Но, если уж так было решено, то следовало бы и ВСЕСТОРОННЕ строго учесть, что предстоит работа, при которой динамический диапазон работы реактора будет изменяться в столь широких пределах, когда не работает не только стандартная инструкция по эксплуатации реактора, но “не работает” и вся логика оперативного персонала.
 
 Но, видимо, очень было нужно… (так и хочется спросить: “уж не пытались ли за пару дней набрать кому-то материал для докторской диссертации”?). Подобную работу можно было бы выполнять только в условиях специализированного научного коллектива, типа Курчатовского института.

 Чернобыльский реактор штатно имеет в активной зоне 211 управляющих стежней, в процессе работы допускается временное извлечение некоторого числа стержней из активной зоны, но, согласно инструкции, в зоне всегда должно оставаться не менее 26 стержней.
 Только абсолютно неграмотный специалист мог вместо 26 – минимального проектного количества управляющих стержней реактора - оставить в зоне только 6 стержней (несомненное грубейшее нарушение инструкции по эксплуатации!). Только одна эта ошибка могла привести к одновременной вспышке всего объёма горючего в активной зоне. И вот наступил момент, о котором должны знать ВСЕ, кто имеет отношение к эксплуатации реактора: мощность реактора стала непрерывно нарастать, защита отключена, остаются какие-нибудь десятки секунд до катастрофы... (это тот самый процесс, который в бомбе* протекает моментально!). Что в это время происходит в реакторе, может ли в подобной ситуации сброс стержней погасить опасную тенденцию и при каких условиях? – Вот те вопросы, которые должны были бы быть тщательно проработаны с оперативным персоналом ЗАДОЛГО до начала эксперимента. Но именно эта ситуация и ставит оператора в тупик!
 
 Зная особенность реактора, которая заключалась в кратковременном росте его реактивности при сбросе всех стержней, кто-то решился на запоздалую остановку реактора именно таким способом, что и привело к немедленному ядерному взрыву. Оператор согласно инструкции поступил правильно, но сделал это тогда, когда разгон реактора уже перешёл все границы, определяемые инструкцией по эксплуатации. Оператор лишь смутно представлял себе физику работы ядерного реактора, что и послужило... В частности, оператор не понимал, что после того, как он оставил только шесть управляющих стержней (вместо 26 !), в реакторе возникнет такое большое количество нейтронов, что их поглощение уже не смогут обеспечить даже все управляющие стержни.
 Он… что ? … не умел считать до 26, или, может быть, понажимав год-другой кнопки на пульте реактора, он полагал, что, наконец-то, он понимает физику работы реактора лучше, чем разработчики проекта?
 Да как же можно было допустить к управлению ТАКОЙ установкой оператора, который ДО ТАКОЙ СТЕПЕНИ не представлял себе, с чем он имеет дело ? Он, видимо, надеялся (и совершенно безосновательно!), что сброс управляющих стержней погасит “все грехи”, но всё вышло совсем наоборот: с увеличением числа нейтронов выделилось запредельно большое количество тепла, началась тепловая авария (при повышении температуры элементы конструкции стали размягчаться, плавиться, нарушилась геометрия каналов), так что сброс ВСЕХ стержней был уже технически невозможен. В общем полнейшее, преступное, непонимание персоналом сути дела… и это, конечно, результат работы “великих организаторов”.

 В результате из реактора только радиоактивной грязи было выброшено по некоторам оценкам в 200 -300 раз больше, чем при бомбардировке Хиросимы. Пострадало более полумиллиона человек.

 Ядерная техника стала модной и туда (начиная от чиновников от науки и, кончая операторами) стали проникать не только грамотные, но и просто “ловкие” ребята, там побольше платили, можно было пораньше уйти на песию, и результат не замедлил... Строилась Припять, фантастический город-сад, и нужны были кадры, и отдел кадров работал на полную мощность... Сотрудникам атомной станции обещали новые квартиры... И, конечно, в этих условиях отдел кадров и организаторы подбора кадров не могли не совершить ошибки... Хотя квалифицированных физиков, желающих получить новую квартиру было предостаточно.

 После катастрофы, разумеется, стали искать виноватых. На одной чаше весов сидели “великие организаторы”, которые “руководили” и строительством города- сада, и строительством реактора, и организацией рокового эксперимента (начиная от подбора технических и руководящих кадров станции), а на другой – разработчики реакторного проекта.
 Так, на виду у всего Земного Шара, Россия взвешивала авторитет ПАРТИИ с помощью НАУЧНЫХ “разновесов”. И, разумеется, "из высших соображений" было решено пожертвовать разработчиками проекта.
 В итоге была заражена не только местность, было заражено и общественное мнение о науке вообще. Помните эту “невинную” песенку:

 Учёные, учёные,
 Умы разгорячённые,
 Куда же вы, куда же вы, куда?
 Погибли лес и пасека
 И в речке нет карасика... (- Кстати сказать, карась обыкновенный чаще живёт в озёрах :).

 Понимаете? Оказывается, это учёные губят экологию своими разгорячёнными умами...
 А управленцы, государство... здесь, разумеется, ни при чём. Но, может быть, всё же, это государство даёт учёным срочное, сложное и дорогое задание без учёта расходов на компенсацию экологических потерь?
 
 Учёные, в основном, отмалчивались и поэтому, честно говоря, я так и не понял, какая чаша весов перевесила в общественном мнении. Чтобы это понять, мне хотелось бы знать ответ всего лишь на два вопроса: “Где на Земном Шаре находится такой реактор, который не взорвётся, после того, как “великие организаторы науки” отключат у него всю защиту и извлекут из него все управляющие стержни” ??
 И где ещё, кроме России, такое разгильдяйство возможно?
Ибо НАШИ чиновники ВСЕГДА ГОТОВЫ руководить ВСЕМ, чем угодно, нередко обходя все законы. И всюду им было “море по колено” до тех пор, пока они не нарушили самые жёсткие законы Природы.

 Может быть, кто-то подумает, что после Чернобыльской катастрофы вопрос организации работы в науке был как- то радикально пересмотрен? Ничуть не бывало. Социум устроен так, что “свинская ложь” является источником максимальной прибыли, а посему у нас нет механизма компенсации того колоссального вреда, который наносят нам чиновники в науке.(Хотя, казалось бы, всё так просто: на физической установке должны работать только профессиональные физики! - Но не могло случиться так, чтобы коллектив, получивший госпремию, не содержал бы в себе представителей парткома).
 
 А сегодня вместе с новой, рыночной экономикой к нам проникает и новая терминология вкупе с новой идеологией. Появилось новое словечко “менеджер” и вот теперь тихая и незаметная тётенька из отдела кадров начинает объяснять физикам, что главную роль в организации науки играют некие “великие организаторы”, менеджеры, которые и должны всё возглавлять и всё планировать. И вы знаете, кому она это объясняет? В своё время будущих студентов физтеха “искали” специальные выездные комиссии, которые собирали их, чуть ли не со всей поверхности 1/6 части суши так, что в одной группе студентов, за редчайшим исключением, нельзя было отыскать и двух человек из одного города. Однако эти ребятишки почему-то считают, что главным организатором в науке является физическая идея. Но право подписи бумажки за “тётенькой” и... точка.

 Так что же стало с этими ребятами за последние 15 лет? Многие, кому удалось, уехали на запад, например, в США. “Ну до чего же им повезло!” – подумаете вы. Да уж… повезло, если не знать настоящего положения вещей. А настоящее положение вещей таково… Заканчивает студент с отличием физтех… Пишет и публикует работу-две, которые тут же на Западе оценивают, как некий прорыв в науке и приглашают его, допустим, в Калифорнийский университет (а обычно приглашают более десятка американских университетов!), в аспирантуру. Он едет в аспирантуру (читает там лекции, разумеется, на чистейшем американском!) и лет через пять защищает докторскую диссертацию ( теперь всё, он “всё постиг” и больше никогда не будет сдавать никаких экзаменов по профессии). Затем, автоматически, он получает работу профессора или преподавателя в университете, но только на два года (так называемый “пос_Док”).
 
 Два года пролетают быстро, надо устраивать свою семейную жизнь, надо получить работу и гражданство или надо возвращаться домой “к разбитому корыту”. И он решает получить работу профессора или преподавателя в Калифорнийском университете (а их, кажется, не менее пяти), что можно сделать, преодолев конкурс среди таких же докторов, как и он, сам, (из России, Болгарии, Китая, Франции…). Как вы думаете, сколько человек на место обычно участвует в подобном конкурсе? Знаю и докладываю: не менее, чем 300 – 350 человек на одно место!
 И он (наш бывший студент!) выигрывает этот конкурс и пишет мне: “Я стою и смотрю с верхнего этажа на толпу, которая заполняет улицу, и никак не могу понять, как это могло случиться, что из такого огромного количества народа, выбор пал именно на меня”?
Что я мог ему ответить? Я мог только пошутить: “Не задавайтесь, сэр... Конкурс проводился не среди всех, но только среди достойных, а их гораздо меньше”. А из глаз у меня катились слёзы... И ещё вопрос. А что делают сегодня те 349 пос_Доков, которые не победили на конкурсе?

 Странный, какой-то этот Игарский... Начал разговор про ядерный реактор, а потом стал, вдруг, байки про Калифорнию рассказывать...
 
 Как?! Разве вы ещё не поняли, что реактор взорвался именно потому, что ЭТОТ наш парень не нашёл достойной работы у себя дома? И потому, что те 349 прекрасных парней остались не у дел?
Вы ещё не поняли, что реактор взорвался именно потому, что “свинская ложь” тётеньки из отдела кадров у нас ценится выше, чем физтеховский диплом с отличием?
 Вы ещё не поняли, что реактор взорвался именно потому, что за последние 15 лет многие из этих ребятишек от безысходности кончили жизнь (инсульты, инфаркты, падение с 8 или 13 этажа... почти еженедельные некрологи в научных институтах, моложе 50, 40 лет... геноцид)? И совсем не так уж и важно то, что реактор взорвался не 15, а 20 лет тому назад, ситуация в науке только ухудшилась.

 Расскажу один характерный случай, который произошёл со мной уже в конце 80-тых годов. Меня позвали к телефону, где незнакомый голос очень просил встретиться немедленно и проконсультировать его относительно опасности некоторых радиоактивных изотопов (“иначе могут случиться неприятности на международном уровне…!”). Ну, … поскольку МНЕ такие неприятности были явно не нужны, пришлось встретиться… Человек не захотел встречаться нигде, кроме, как у станции метро, и никак себя не назвал… Он выглядел весьма солидно и не скрывал, что по своему материальному достатку и общественному положению превосходит меня многократно. Короче, мне оставалось только вежливо попрощаться, как вдруг он достал из кармана бумажку, на которой я увидел небольшой список радиоактивных изотопов с указанием их активности:“Понимаете, возникла ситуация, когда мне пришлось срочно отправлять в Монголию кое-что из аппаратуры и некоторые радиоактивные изотопы… Гляньте, пожалуйста, не отправили ли мы что-то, представляющее опасность?”.
 Я “глянул” и увидел в списке формулу мощнейшего бета-излучателя (активностью более десятка Кюри!): “Вот этот излучатель может быть источником опасности”. “Что вы имеете в виду?”. “Он хранится в специальном пластиковом контейнере и в таком виде опасности не представляет. Но, если несведущий человек откроет этот (особо ничем не примечательный) контейнер и станет разглядывать сам источник, то он будет иметь солидные неприятности с глазами, в зависимости от длительности такого контакта…”. “Но, поезд уже ушёл, что же делать ?!”. Вот именно… что же делать, когда “поезд уже ушёл”? - “Кадры решают всё” – так утверждали ещё не очень далёкие наши предки…

 И, наконец, уже в новом тысячелетии, когда я в коротком разговоре с начальником отдела шутливо упомянул Принцип Паули, я вдруг увидел, как он изумлённо вскинул на меня глаза и спросил: “А что это такое?”… - начальник отдела в физическом институте! Надо ли ещё что-то добавить… ?
 Надо! Надо добавить, что эта публика не только пассивно ничего не знает, но и очень активно старается уничтожить вокруг себя всех тех, кто знает хоть что-то – дабы остаться “вне конкуренции”– или принуждает включить себя в публикацию, где они ничего не понимают и не сделали ничего! И не останавливаются ни перед чем, и действуют весьма успешно, имея целью формальное укрепление своего положения и "прихватизацию" физической установки, позволяющей без особых усилий получать ощутимый доход! И “прихватизируют” лаборатории и ускорители, и, повидимому, даже реакторы... РЕАКТОРЫ...
 Я мог бы ещё привести конкретные примеры того, как в свежих “научных” публикациях, абсолютно не разобравшись в сути дела, современная молодая поросль “крутых теоретиков” буквально дезавуирует результаты многолетней хорошей экспериментальной работы (ну, просто читать стыдно…). Но, к сожалению, это выходит за пределы популярной заметки.
 Вот такой естественный отбор, где выживает “сильнейший”… Вот, что такое “организация науки” сегодня, когда наша демократия пока означает только полную вседозволенность и полную безнаказанность для проходимцев всех мастей и калибров.
 Так что, говоря напрямую и без обиняков, именно “блатёж” есть наш ещё один, постоянно действующий Чернобыль. Правда, “блатёж” сегодня почему-то называют тоже по-новому, по научному… коррупция. Да, так вроде как-то солиднее.
 Вот вам "досье" на одного из главных руководителей Минатома, человека, закончившего авиационный ин-т и, следовательно, в ядерной физике (и физике вообще!) буквально "ни уха, ни рыла" - http://www.peoples.ru/state/minister/russia/eugeny_adamov/. Как он попал в Минатом???? - вот в том-то и дело...
 Кто и когда будет чистить эти ядерные "Авгиевы конюшни"?

 И ведь, казалось бы, ну что проще, чем определить научную состоятельность сотрудника, как не удостовериться в том, что он неоднократно смог самостоятельно поставить новую научную задачу, достичь успеха в её решении и опубликовать работу самостоятельно (т.е. без соавторов!). И... надо гнать в шею из научных лабораторий всех этих “менеджеров”, не имеющих никакого отношения к науке.
 Как это сделать законно? – проще простого: существует НАУЧНЫЙ семинар, доска и мел. Стоит только вывести такого “великого организатора” на семинар – и всё будет ясно (да он и не придёт!).

Принцип предельно прост: "Если "наЦальник" не может минимум один раз в год сделать НАУЧНЫЙ доклад на семинаре, то ОН и НЕ должен иметь права руководить научным подразделением. " Но... почему-то ИХ пока не трогают... Ко-р-рр-ррр ?

А, может, не напрасно американцы собирают для своих университетов лучших представителей со всего мира, да ещё и конкурс им устраивают по 300 человек на одно место? Или они, американцы, всё же, безнадёжно глупые люди ?

 Так почему не может найти себе достойной работы наш “свежий”, достойный выпускник? А очень просто... - потому, что многие НИИ имеют право принять такого выпускника и забронировать его от службы в армии. А, если нет такой возможности для всего института, то для "хорошего мальчика" можно от "дяди Миши" из Министерства получить соответствующую бумажку.
Ну... казалось бы...

 Но тут и вступают в игру те самые “тётеньки из отдела кадров”, эта серая моль, работу которой (именно в отношении КАЧЕСТВА принимаемых кадров) почему-то никто и никогда не проверяет. И чувствуют себя эти феи, ну, абсолютно всесильными и ненаказуемыми...
 И посему, новое пополнение институтов нередко состоит из знакомых, знакомых их знакомых и всех других, кто просто “понравился” – и вся эта толпа прочно цементирует такое положение вещей.

 А потом эти пробивные ребята, которые, нередко, даже и по диплому-то не имеют к физике никакого отношения, учатся нажимать на кнопки, а затем (уже как "опытные специалисты со стажем"!) начинают и физическими установками командовать. И незаметно, славный некогда научный центр, постепенно превращается в собственную бледную тень.
 
 А ребятишки, профессиональные физики, способные выдержать конкурс 1/350 (СРЕДИ ЛУЧШИХ ИЗ ЛУЧШИХ!) вынуждены уезжать из страны.
 
 Вот и все! Вот в этих-то лабиринтах и прячутся все источники и все составные части нового Чернобыля. Так кто же теперь будет представлять нашу науку, действительно достойные физики или, хорошо охраняемые тётеньками, дезертиры ?

 Ай-яй-яй... и чего же это я натворил-то? И “накладут теперь мне по шее” эти самые тётеньки, и их знакомые, и знакомые их знакомых... вся толпа на меня обрушится... А с другой стороны, ну что я новое сказал? – Да ничего! Все знают это всё давным-давно.
 Главное, конечно, чтобы ещё одного Чернобыля не было...


* - проект первой германской атомной бомбы (1942 – 43гг) представлял собой
 малогабаритный ядерный реактор (после извлечения управляющих стержней -
взрыв).

* * *

 Да, а имею ли я моральное право судить так резко, да ещё таких людей великих, как министр Минатома?
Это вы решайте сами.
 
       Но, я могу сообщить, что, во-первых, мы с ним одного возраста.
       Во-вторых, я считаю, что он по-своему "молодец": “Да плевать… отсижу лет пять, зато обеспечу своих детей и внуков”.
 За 30 миллионов "даровых", американских долларов? когда вокруг сплошной разбой и воровство? – "МОЛОДЕЦ"!
 Правда можно подумать, что он всё время, как сом, сидел в засаде и только и ждал момента, когда можно великий "хапок" совершить, но это уже лирика...

       А, в третьих, когда я пришёл подавать документы для поступления на физико-технический факультет, то у меня их просто не приняли: “У нас только медалистов четыре человека на место” – (а я не был медалистом!). И я подал на электро-энергетический.
       Но потом оказалось, что после экзаменов из этих медалистов уцелело совсем немного, остальные просто завалили вступительные экзамены, и на ФТФ и образовался недобор.
Я же ухитрился набрать 24 балла и был зачислен туда после собеседования, а потом через 6 лет учёбы, получил диплом с отличием, диплом именно по ядерной профессии (экспериментальная ядерная физика).
 А потом… всю жизнь наблюдал, как тех самых “двоечников” буквально “за уши” тянут
 в науку и весьма успешно. Кандидатские “бумажки” пекли для “своих”, как блины.
 Мне удалось кое-что сделать и лично, но себестоимость этого слишком велика. А, гораздо больше из задуманного, сделать не удалось, КПД ничтожный.

 Я и сейчас никак не могу понять, как, каким образом министерство Минатома (или нечто подобное) может возглавлять человек, профессия которого никакого отношения к физике не имеет.
 Что он о себе воображает, приняв это предложение? Зачем и кому это нужно?
Неужели уже уморили всех профессионалов? Или просто настало время прихватизации и распродажи (читай, раздачи) колоссальных ресурсов этой небедной и перспективной отрасли?
 Интересно также было бы узнать, кто неслабо поживился на продаже американцам оружейного урана и оружейного плутония?
 Интересно, как бы ответил на эти вопросы наш блистательный президент?

       * * *

 Форум сайта г.Припять
 Регистрация: 19.04.2006
http://2004.novayagazeta.ru/nomer/20...n30n-s06.shtml
 Кто крайний?
Во-первых, неквалифицированный персонал. Что говорить, если даже высшее высшие руководители не были специалистами-атомщиками: директор - теплоэнергетик, главный инженер – имел опыт по подключению коровников и свинарников к районным электросетям, а зам главного инженера, который руководил экспериментом – отставной морской офицер.
Во-вторых, грубейшие нарушения Регламента безопасной работы реактора (их в проводимом эксперименте было ни много, ни мало – шесть).
В-третьих, элементарное человеческое жлобство: говорят, что за успешное проведение эксперимента была обещана премия в 400 рублей. Кто ж за такие-то деньжищи будет думать о последствиях?! А ведь за четыреста рублей можно было сколотить почти телевизор! Почти - потому что черно-белый.
В-четвертых, виноват человек, который задумал этот эксперимент. Вдумайтесь в цель опыта: “проверить, смогут ли турбины при перерыве в подаче электроэнергии выработать достаточное количество энергии для питания насосов охлаждения до включения аварийных источников питания”.
Что мог дать результат “смогут”? Только лавры и премию! Что мог дать результат “не смогут”? Только такую аварию, которая имела место 18 лет назад.
Вам еще нужны комментарии?


См. также http://www.vz.ru/society/2006/4/26/31414.html - новые материалы о Чернобыле,
подробнее см. http://www.decomatom.org.ru/rus/howdecom/dec08.htm#ex1


См. также:
Замечания к причинам и следствиям Чернобыльской аварии
04.10 2005

Не выходя на уровень общественно-политических категорий и оценок, я бы выделил ряд системных факторов, сделавших аварию возможной.

Во-первых, это переход атомных станций из подчинения полувоенного атомного ведомства в гражданское общеэнергетическое ведомство. Признавая многие недостатки закрытой системы Министерства среднего машиностроения, можно утверждать, что отдаление эксплуатации атомных электростанций от квалифицированной базы со своим набором «компенсационных» механизмов, настроенных на специфику ядерной технологии, сыграло свою отрицательную роль.

Во-вторых, форсирование развития атомной энергетики при объективной ограниченности средств создавало хроническую недостаточность технической базы, на которую опиралось обоснование принимаемых проектных и конструкторских решений. Примеров этому можно привести очень много, но достаточно обратить внимание лишь на один, напрямую связанный с катастрофическим развитием аварии. Недостаточность вычислительных средств, которыми располагали разработчики атомных станций, не позволила получить достоверные значения парового коэффициента реактивности реактора. Все проектные и эксплуатационные решения опирались на сравнительно «неопасный» вид зависимости этого коэффициента от паросодержания в воде первого контура. Экспериментальные исследования на стадии проектирования не могли исправить этот недостаток из-за чрезмерной дороговизны представительных экспериментов. После аварии правильный вид зависимости парового коэффициента был получен довольно быстро на ранее недоступной вычислительной базе.

В-третьих, система независимого государственного надзора за безопасностью атомной энергетики была организована слишком поздно. К моменту аварии эта система еще не успела сформироваться и квалифицироваться. Конкретной иллюстрацией тому стали действия инспектора — резидента по ядерной безопасности на Чернобыльской АЭС, который никак не отреагировал на совершенно неприемлемую по канонам ядерной безопасности программу испытания турбогенератора в режиме выбега. При этом следует подчеркнуть, что образованная в Средмаше десятилетием ранее ведомственная служба Госатомнадзора не могла бы также «отловить» чернобыльскую аварию на стадии подготовки испытания, так как ее деятельность ограничивалась лишь проблемами безопасности цепной реакции деления, а не станции в целом как цельной ядерно-опасной системы.

В-четвертых, при рассмотрении в послеаварийный период прямых причин аварии (как причин «аварийного события», так и причин «катастрофического развития аварии») совокупность этих причин обобщалась понятием низкой «культуры безопасности», что можно заменить выражением низкой «культуры ядерной технологии». Это проявилось и на стадии разработки, и на стадии эксплуатации, а также и в сфере административного управления. Этот фактор по его сути следует отнести к системным (или «системным причинам аварии»).

Остро и заинтересованно обсуждались в послеаварийный период непосредственные причины аварии, поскольку их разбор прямо переходил к выявлению виновных, а затем и к наказаниям.

Следствием такого подхода стал и суд над эксплуатационниками (включая инспектора по ядерной безопасности ГАЭН), которые были обвинены в нарушениях, обусловивших возникновение самого факта аварии. Судебный процесс проходил на несовершенной юридической базе, когда из-за отсутствия других статей в законодательстве подсудимые обвинялись в нарушении правил работы на «взрывоопасном производстве». Суд принял решение вынести в отдельное рассмотрение виновность разработчиков реактора, однако такое рассмотрение не состоялось. Остался в тени механизм, по которому это решение было «спущено на тормозах», так как верхние эшелоны власти не были заинтересованы в дальнейшем раскручивании юридической стороны событий. Помимо этого — выпячивание технических причин катастрофического развития аварии могло дискредитировать всю технологическую основу отечественной атомной энергетики.

«Энергия» 2003, N 4.
 
Полный текст публикации: http://www.slavutichcity.net/modules.php?op=modload=Section