Жизнь Фимы

Фима,при рождении Серафим.Звучит громко,как звук капели,барабанящей по жестяному искореженному козырьку подъезда.Фима возник во время моего полового развития.Зачатков.Пробуждения.Из потоков чужой и собственной спермы.Ему стоило быть Серегой.Или Алексеем.А он родился Серафимом.С оборванными крыльями.Потрепанный Фима оборачивался блестящим Серафимом,бледнощеким,холодноглазым.А потом опускался до низов,обрастал щетиной,запивал свое падение конъяком и бросал лимонные корки на подоконник.Просыпаться в его комнате-просыпаться на лимонной плантации.От Фимы было невозможно уйти.Три дня без Фимы были сотней лет тишины.После ссоры на лестничной клетке,поцелуя в лифте,Фима брал меня на руки и нес в свою лимонную спальню.Сплетая в узел,целуя мои плечи,доводя до слез,он проповедовал любовь.От Фимы пора было избавлятьcя.Запихнуть его в стрип-клуб.Он будет носить рваные,вытертые на заднице джинсы,обтягивающую маечку и ковбойскyю шляпу.И девушки будут мокрые,как рыбки,лезть на сцену и цеплять моего Фиму за яйца.А он будет отчужденно улыбатьcя и шевелитъ обрубками крыльев.А старые педики в розовых пиджаках и брюках для гольфа.(Клюшку для гольфа они засовывали наверное только в задницу,наебанные гомики.)Облизывали бы свои напомаженные шлепающие губы и умильно таращились бы на Фиму.И ночь любви была бы до боли сфинктера,душа моя.И запрещенный кусок газеты,где я нашла Фиму с черными узорами на сосках и пупке,снимая пенки с моей зарождавшейся секcуальности;улетит под колеса вагонов на грязных железнодорожных путях.И так умрет Фима,рожденный Серафимом.