Моника

-1-

Моника с детства была непохожа на остальных детей. Она отличалась от них тем, что всегда играла одна, никого не посящая в эти игры. Да и игры эти были настолько странны, что смысл их никто кроме неё не понимал.
 Её папа был юристом, и не мог много времени проводить дома. Он приходил с работы очень поздно и устало садился за стол ужинать. Когда мама Моники приносила ему на подносе ужин, он аккуратно подставлял свою тарелку, весело спрашивая:
- Ну, Моника, что новенького?
 Поначалу Моника старательно рассказывала про все свои приключения, игры, мысли. Ей ка¬залось, что никто не слушает её лучше, чем папа. Она могла часами дожидаться когда он придёт с работы, а потом, когда он садился есть, она терпеливо ждала, что он спросит о том, что же у неё новенького. Но однажды папа пришёл с работы совсем усталый. Он не улыбался, как всегда, а был хмур и печален. Очевидно, у него были неприятности на работе. В тот день Моника его ждала дольше, чем обычно, и была очень рада, что он наконец-то пришёл. Поэтому, когда он сел за стол, она сразу же начала с выражением рассказывать ему про все свои события. Но отец оборвал её речь в самом начале. Он сказал:
- Дорогая, видишь, папа устал. Почему бы тебе не пойти в свою комнату и не поиграть со своим игрушками, а?
 Моника пошла наверх, а когда закрылась за ней дверь, она заплакала и легла на кровать лицом вниз. Вскоре пришла мама пожелать ей спокойной ночи. Моника сделала вид, что спит, и мама тихонько закрыла за собой дверь, чтобы её не беспокоить. Маме Моника не могла рассказать ни о чём. Когда-то, когда Монике было ещё шесть лет, ей приснился злой паук, который хотел её съесть. Девочка от страха так кричала, что на крик прибежала мама.
- Что случилось, детка? - спросила она. - У тебя что-то болит?
- Мама, мне приснился страшный сон, мне и сейчас так страшно! - сказала Моника, задыхаясь от слёз.
- Глупышка! - засмеялась мама, - Страшных снов не бывает.
- Я никогда теперь не буду спать, - заплакала тогда Моника.
- А что тебе приснилось? - поинтересовалась мама.
- А ты никому не скажешь?
- Нет.
- Честное слово?
- Честное слово.
 Тогда Моника рассказала маме про паука.
 Через неделю вся семья отмечала День Благодарения. Приехали бабушка с дедушкой из соседнего штата, а также тётя Кэйт с дядей Джеком. Было ещё очень много прочих взрослых, которые были коллегами по работе или соседями. И конечно, когда все сели за стол, тётя Кэйт спросила у мамы:
- Ну как Моника? Расскажи нам о ней, Энни!
- Ой, Моника - это просто чудо, - весело засмеялась мама, - Однажды ночью я услышала крик из её спальни, ну я подумала невесть что, вбежала туда, а она лежит вся в слезах и говорит: «Мама, мне приснился страшный паук! Я никогда больше не буду спать...». Гости дружно рассмеялись, а Моника вся покраснела. Такого предательства от мамы она не ожидала. Она выскочила из-за стола и бросилась вверх по лестнице на чердак, где заперлась от всех, и на все уговоры родителей и гостей отказалась выходить. С тех пор мама потеряла у неё всякое доверие.

 Они жили в большом старом доме, который был построен ещё в тридцатых годах на окраине городка Норзерн Лэйк. Это было довольно живописное местечком на севере. Построенный в лесу ещё в прошлом веке, с тех пор он нераз горел, его много раз перестраивали, пока, наконец, он не стал тем, чем он стал. Так как кргуом был лес, то сначала возникла фабрика, вокруг которой и вырос город. Естественно, что большинство жителей работали на этой фабрике, носившей имя её владельца Норда, который был самым богатым человеком в городе. Кроме фабрики у него было ещё довольно много бензоколонок и магазинов. Неудивительно, что его фамилию знал весь город.
 Как уже говорилось, дом, где жила Моника со своими родителями, стоял на самой окраине. За ним уже начинался лес. Всё детство Моники прошло на поляне этого леса. Когда она была совсем малышкой, то гуляла у дома, там, где росли кусты клюквы. И как только мама звала её, она сразу бежала домой. Становясь старше, она уходила с каждым разом всё дальше и дальше, открывая для себя всё новые уголки леса.
 Среди жителей их городка этот лес пользовался дурной славой. Ходили слухи о том, как ребёнка утащила пума, и о том, как охотника забодал кабан, и как трое детей увязли в болоте. Но рассказы эти были не для Моники. Она могла часами лежать на сухой поляне, прогретой солнцем, глядя как зелёные верхушки деревьев колышатся над её головой на фоне ослепительно голубого неба; слушать, как стрекочат в траве кузнечики, ощущать дыхание тёплого ветерка в груди. Она понимала лес, а лес понимал её, поэтому Моника могла подолгу ходить среди сосен, елей и дубов, в изобилии росших в лесу. Почти весь лес был девственный - там ещё не ступала нога человека, и она сама прокладывала себе тропинки. У неё были свои укромные места - ложбина на вершине могучего дуба, где она могла лежать, читая интересную книгу; неглубокий грот в гранитной скале, где можно было переждать дождь, поляна с тёплой травой, где можно было вздремнуть днём, слушая пение птиц и много - много других мест. Лес был её настоящим другом.

 Наступил новый учебный год. Моника не любила школу и считала это ненужной тратой времени. Друзей в школе у неё почти не было, и от этого там было особенно скучно.
 С утра светило яркое солнышко, освещая своими утренними розовыми лучами крыши домов, трубы и улицы. Мама заставила её одеть новое платье, которое подарила бабушка; причесала её непослушные чёрные локоны деревянной расчёской, и дала с собой горячий бутерброд, завёрнутый в обёрточную бумагу. На прощанье мама поцеловала Монику и велела ей быть хорошей девочкой. Та обещала вести себя хорошо и не огорчать учительницу по пустякам.
 Поскольку дом Моники стоял на самой безлюдной улочке городка Норзерн Лэйк, она очень долго не встречала ни души, проходя по заросшей дороге, по обе стороны которой шумел лес. Когда же она вышла из своей безлюдной части городка в центр, она увидела, как из своих домов выходят школьники всех возрастов, спеша по направлению школы. Они были так нарядны и так веселы, что у Моники создалось впечатление, будто весь город охватил какой-то неведомый праздник, которого она раньше не знала. Конечно немного грустно было расставаться с летом, зная, что скоро в Норзерн Лэйк придут холода, однако, она так давно не видела бархатного ковра из жёлтых осенних листьев, что успела по ним соскучиться. Ей хотелось вновь идти по лесу, шурша влажной оранжевой листвой, хотелось вновь почуять знакомый с детства аромат осенней листвы, дым костров, туман. И особенно она любила ту, ни с чем несравнимую тишину, которая бывает в лесу лишь в тот краткий промежуток времени, когда на городок спускается осень.
 У школы стояли целые толпы ребятишек всех возрастов; местный оркестр наигрывал что-то весёлое, и всем было вечело. Увидев свой класс, Моника направилась к ним.
- О, посмотрите кто идёт! - воскликнул Бобби Вудмен, - Да это же Моника - королева леса!
- Сама лесная фея нас посетила, - вторил ему его друг Джимми О’Нилл. - Ну, Моника, как поживают твои бобры и барсуки?
 Моника взглянула на девочек, но и они смеялись над ней. В такие минуты ей всегда хотелось провалиться куда-нибудь или умереть. Она не стала ничего отвечать, и насмешки сразу смолкли.
 На крыльцо вышел директор школы мистер Фокс. Оркестр смолк, стихли голоса.
- Дорогие дети! - начал он, - Сегодня вы вновь начинаете учёбу, поздравляю вас с этим радостным событием!
 Дети и многие родители дружно заоплодировали, а он продолжал:
- Я желаю вам хорошей учёбы и побольше пятёрок. А теперь, каждый класс должен пройти за своим учителем.
 У крыльца появились учителя с плкатами. На каждом плакате значились номера: 1-й, 2-й, 9-й...
 Моника нехотя пошла со своим классом в здание школы. Школу эту построили совсем недавно, на месте старой деревянной школы, которую снесли. Они поднялись наверх по широкой лестнице, и зашли в свой класс.
 Моника всегда сидела за последней партой, чтобы не слышать за своей спиной смешки, ведь она очень не любила, когда её обсуждают вслух.
 Когда все расселись, в класс вошла их учительница, мисс Брикс. Она всегда пользовалась яркой косметикой и стремилась хорошо выглядеть. Все дружно сказали:
- Здравствуйте, мисс Брикс!
- Леди и джентельмены, - бодро начала мисс Брикс, - я рада приветствовать вас вновь в этой школе классе. Я надеюсь, что за каникулы вы повзрослели. Многим из вас уже есть четырнадцать, и я думаю, что раз вы все такие взрослые, то проблем у нас в дальнейшем, будет гораздо меньше...
- Мы тоже надеемся, - крикнул Джимми О’Нилл.
- Вот и прекрасно, - подытожила учительница. - И ещё одна новость. У нас есть новичок. Его зовут Майкал Норд. Он сын Норда...ну, того самого Норда!
 Все притихли. Всем очень хотелось узнать какой же он - сын мебельного магната Норда.
- Заходи, Майкал, - позвала учительница.
 В класс вошёл самый обыкновенный мальчик. Он был среднего роста. У него были каштановые волосы, аккуратно уложенные набок, а одет он был в бежевый костюм - тройку. В руках он держал самый обыкновенный портфель и видом он ничем не отличался от остальных.
- Садись, Майкал на любое свободное место! - вежливо предложила мисс Брикс.
 Свободное место было одно - на последней парте рядом с Моникой, и Майкал послушно сел туда. Моника в душе возмутилась, что теперь ей придётся делить своё место с кем-то ещё и отвернулась к окну.
 Так началась учёба. Первый день пролетел быстро, и Моника пошла домой. По пути она зашла в кафе на углу Парк-Лэйн и 7-й Норзерн. В этом кафе её все знали - хозяин, полноватый мистер Томпсон и его жена миссис Томпсон. Дела у их кафе шли не очень хорошо, и они рады были каждому посетителю. Каждый день после школы Моника заходила в это кафе пообедать.
 Когда она вошла, над дверью звякнул колокольчик. За стойкой стояла миссис Томпсон, протирая вилки и ложки.
- А, Моника, - обрадовалась она, - Поздравляю тебя с началом школьных занятий.
- Спасибо, - сказала Моника, забираясь на высокий стул-вертушку.
- Что ты сегодня закажешь?
- Кофе и три пирожка с вишнёвым джемом.
- Вообще-то у нас сегодня пирожки со смородиной, - сказала миссис Томпсон,- но специально для тебя я приберегла несколько с вишнёвым джемом.
- Вы очень добры, мисс Томпсон, - улыбнулась Моника.
- Ну что ты! Просто глядя на тебя я вспоминаю мою дочурку. Она когда-то была совсем, как ты - такая маленькая, ласковая, приветливая... Но теперь она подросла, вышла замуж и укатила в Европу. И остались мы с моим стариком одни - доживать свой век...
- Не говорите так! Вы ещё очень молодо выглядите.
- Спасибо, моя девочка! - улыбнулась миссис Томпсон, наливая ей кофе и доставая из микроволновки горячие пирожки.
 Пообедав, Моника распрощалась с сердечной миссис Томпсон и отправилась домой.
 Когда она вошла в дом, то увидела, что внизу в кресле сидит её папа, хотя он ещё должен был быть ещё часа четыре на работе.
- Здравствуй, папа, что случилось, почему ты не на работе? - спросила Моника.
- Звонила бабушка... Умер дедушка Том. Твоя мама сегодня выехала к бабушке, чтобы ей помочь со всеми приготовлениями, и чтобы та не грустила.
- Понятно, - сказала Моника.
- Ты будешь очень переживать? - спросил папа, глядя ей в глаза.
- Я на знаю, я очень плохо помню дедушку, мы ведь так редко встречались...
 Она поднялась вверх по лестнице и вошла в свою комнату. Там она села на кровать и вытряхнула из сумки все свои книжки и тетради. Её поражало своё же равнодушие. Ну ладно она редко видела дедушку, ладно он жил далеко... Но ведь это же её дедушка и он умер! Так почему же, чёрт подери в ней нет никако печали?
 Вечером она снова пошла в лес, прихватив с собой жёлтой краски, которую обнаружила как-то в чулане. В их чулане всегда было много ненужных вещей, которыми годами уже никто не пользовался. Там она и раздобыла эту баночку с жёлтой краской.
 Когда же она, наконец, вошла в лес, шумевший ветвями сосен и дубов, то стала делать то, что было очень похоже на то, что делал мальчик-с-пальчик, чтобы не заблудиться. Только он сыпал крошки, а она рисовала на стволах сосен ярко-жёлтые цветы. Хмурый лес сразу же повеселел. Со стволов деревьев, мимо которых она проходила, на неё теперь смотрели цветы, которые напоминали тюльпаны и лилии одновременно. Теперь, думала Моника, она никогда не заблудится, потому что десятки цветов укажут ей путь к дому. Кроме того хмурый осенний лес выглядел гораздо веселее, когда между стволов желтели цветы. Она старалась оставлять цветы только там, где идёт, чтобы деревья с цветами выстраивались в одну линию и не сбивали её с толку.
 Дойдя до своей любимой поляны, она легла на живот, подставив спину лучам ещё тёплого солнца. Прямо перед собой она видела лес ярко-зелёной травы, который уходил далеко вперёд. Между травинок блестел лютик своими влажными от росы лепестками. По жёлтому лепестку медленно ползла чёрная божья коровка. Глаза начали слипаться, мозг погрузился в тяжёлую дрёму, и Моника уснула.
 Ей приснился странный сон про то, как она стоит на берегу большого лесного озера с непрозрачной водой, тёмной как крепкий чай, а кругом видимо - невидимо цветов. На душе было какое-то очень странное чувство. Может быть оттого, что она никогда раньше не видела этого озера, а быть может оттого, что во сне не было неба...
 Проснулась она со страшным чувством того, что кто-то на неё смотрит. Она медленно села и огляделась. На поляне по-прежнему никого не было, но она увидела куст, который по своим очертаниям очень напоминал человека. Моника встала и подошла к кусту. Листьев на нём не было, он был неживой, однако, он понравился Монике. Взяв свою банку с краской, она отправилась домой.
 Когда она дошла до дома, было уже поздно, и все окна были наглухо занавешены. Моника постучала, ожидая, что папа сам откроет ей дверь. Но как она не стучала, ей никто не открыл. Моника надавила сильнее на дверь. Та оказалась не заперта. Поставив баночку с краской на крыльце, она вошла. В холле был полумрак и лишь голубой свет луны, проникавший сквозь шуршащие жаллюзи, бросал на пол ровные серебристые квадраты. В доме стояла поразительная тишина. Моника осторожно затворила за собой дверь, и сама испугалась тому, как та шумно захлопнулась. Где-то сверху скрипнула половица. Там кто-то был. Моника прошла через длинную тёмную гостинную. Случайно она задела ногой стол. Стакан упал и пока,тился по ковру. Моника вздрогнула. Её стало страшно. Она подскочила к двери, ведущей в комнату родителей, и нажала холодную медную ручку. Дверь была заперта наглухо.
- Папа, - позвала она. За дверью была тишина. Моника подёргала ручку ещё раз, но тяжёлая дверь не поддавалась. Девочка отскочила от неё и помчалась вверх по лестнице. Она с силой толкнула дверь в свою комнату и...та неожиданно отворилась.
 В комнате было необычайно светло. Шторы не были занавешены и в открытое окно светила луна. Вся дрожа, Моника заперла за собою дверь на ключ, а ключ спрятала в тумбочку около кровати. Теперь она почувствовала себя в некоторой безопасности и успокоилась. Она медленно разделась, надела ночную рубашку и забралась в холодную постель. Втечении получаса она пыталась уснуть, но яркий свет луны не давал ей этого сделать. В комнате стояла гробовая тишина, лишь несчастный будильник отсчитывал свои секунды, наполняя комнату громким тиканьем, да под окном выла собака. Моника лежала с закрытыми глазами ещё пятнадцать минут. Внезапно за окном, где-то совсем рядом раздалось громкое уханье совы.
- Ужасные птицы - совы, - сказала она вслух, и сама испугалась, каким чужим показался ей её голос.
- Ну что ты! Совы очень милы. - сказал кто-то.
 Моника похолодела. Она открыла глаза и увидела на фоне ярко-освещённого окна силует человека. Издав визг, который могла повторить только она сама, Моника бросилась к двери. Но та почему-то не открывалась.
- Глупая, ты же её сама заперла, - сказал человек. Его смех показался Монике не добрым.
- Кто ты? - спросила Моника, прижимаясь к холодной двери спиной.
- Я Стивен, а как тебя зовут?
- Что ты тут делаешь? - крикнула Моника.
- Когда-то здесь жила моя подружка Энни, где она сейчас?
- Энни? - удивилась Моника, - Мама уехала к бабушке...
- Мама? - переспросил Стивен. - Хотя понятно, всё-таки столько времени прошло... А ты, значит, её... дочка?
- Да, я её дочка, а кто ты такой?
 Стивен, казалось, не слышал её слов.
- Как тебя зовут? - продолжал он спрашивать.
- Меня зовут Моника.
- Смотри-ка, это в честь бабушки? - казалось он улыбается, но Моника не могла знать это наверняка, потому что лица Стивена не было видно.
- Да, но ты не мог знать мою бабшку, ведь она уже много лет...
- Я знал твою бабушку, когда ей было не больше, чем тебе сейчас! - возразил незнакомец.
- Ты врёшь, тебя тогда ещё на свете не было!
- Я-то был, да...
- Но тебе, судя по голосу не больше пятнадцати!
- Мне уже семдесят четыре года, - расхохотался Стивен, - но моё тело до сих пор осталось таким, как много лет назад. Мне всегда четырнадцать лет.
- Так не бывает! - твёрдо сказала Моника.
- Я тоже так думал, - вздохнул Стив.
- Зачем ты пришёл?
- Я не пришёл, я прилетел, - поправил Стив.
- И этого не бывает! - опять возразила Моника.
 Стив ничего не сказал, а просто медленно взмыл к потолку.
 Моника чуть не потеряла сознание. Её казалось, что всё, что происходит - это страшный сон.
- Как это! - всплеснула она руками, - я думала чудес на свете не бывает...
- Это не чудо, это моя жизнь, - грустно сказал Стив, опускаясь обратно на подоконник.
- А я могу летать? - спросила Моника. Любопытство медленно начинало перебарывать страх.
- Конечно, но только со мной. Дай мне руку! - с этими словами Стивен протянул Монике свою ладонь, казавшуюся синей в лунном свете.
- Я боюсь! - прошептала Моника, делая шаг в сторону.
- Тогда ты никогда не узнаешь какое это волшебное чувство - летать. Потом всю жизнь будешь жалеть...
- Хорошо, держи, - сразу протянула она ему свою руку. Тотчас же они взмыли к потолку. Сверху её комната казалась такой маленькой, что у Моники закружилась голова.
- А сейчас я покажу тебе ещё много интересного! - сказал Стивен.- Ты не боишься?
- Не-а, - храбро ответствовала Моника. Она дейтвительно не боялась, хотя и не чувствовала под собой такой привычной земли. Она ещё не успела решить для себя хороший Стивен или плохой, но уже твёрдо знала, что не хочет опускаться на землю.
- Тогда летим, - воскликнул Стив, и они вылетели в открытое окно, поднимаясь всё выше и выше над лесом. Земля стремительно удалялась. Домик стал казаться совсем маленьким, как спичечный коробок. Прямо под ними были верхушки елей, сосен и других деревьев.
- Полетели в город!- попросила Моника. Впреди горели огни Норзерн Лэёк.
- Полетели! - согласился Стив, и они поплыли над лесом. Сверху Норзерн Лэйк казался как никогда праздничным и светлым. Сотни фонарей, фары автомобилей, освещённые вывески супермаркетов и магазинов светили снизу разноцветными огоньками, как светлячки. Моника разглядела среди спичечных коробков зданий местную церковь, школу и фабрику Норда. Всё это кказалось ей таким странным, что она даже не задумывалась над тем реальность это или сон.
 Они сделали полукруг над городом, и стали возвращаться. Моника увидела под собой свой дом.
- Мы что, летим уже домой? - спросила она Стива.
- Ты что, не хочешь посмотреть лес? - спросил Стив.
- Хочу, - обрадовалась Моника, и они полетели обратно к лесу, ели которого торчали из-за крыш домов окраины городка.
 Лес быстро проносился под ними, как пушистый ковёр из зелёной хвои. Деревья, казалось, стояли так плотно, что если спуститься чуть ниже, можно будет идти по их вершинам, как по земле. Ещё ниже было совсем черно, потому что в лесу не было фонарей и земля была ничем не освещена. Внезапно деревья начали редеть, и они увидели яркий свет, исходивший откуда-то снизу.
- Что это? - спросила Моника. Стив не ответил. А деревьев становилось всё меньше и меньше, пока, наконец, они не кончились совсем. Внизу простиралась огромная поляна, поросшая красноватой травой. В самой середине поляны было гигантское озеро или болото, которое было освящено так, будто из лесу на него светили сотней фонариков.
- Что это за свет? - спроисла Моника.
- Гнилушки всегда светятся ночью.Ты разве не знала? - спросил Стивен.
- Нет, я не знала. А что это за озеро?
- Это озеро Норзерн Лэйк.
- Как? Разве в Норзерн Лэйк есть озеро?
- Есть, вернее было. Ваши бабушки и дедушки очень быстро сумели его забыть. А между тем, раньше здесь летом купалась вся молодёжь.
- Не может быть! - пробормотала Моника. За сегодняшний день было столько новой информации, что ей едва хватало сил, чстобы её переварить. - Ей, Стив, куда мы летим?
- Домой. Тебе пора спать.
- Но я не хочу спать!
- Ты захочешь, как только ляжешь в кровать.
 Они сделали несколько кругов над лесом, и плавно подлетели к её дому. Как только Моника коснулась босыми ногами подоконнника, Стивен отпустил её. До земли было не больше трёх метров. Стив остался висеть в воздухе за окном. При свете луны Моника разглядела его. У него были светлые волосы, растущие в беспорядке на голове, огромные голубые глаза и очень тонкие губы. «Таких лиц сейчас нет» - подумала Моника, - «Но когда я смотрю на старые фоторграфии, на которых бабушка в моём возрасте, то там все мальчики такие».
- Ну, мне пора, - сказал Стивен. - Скоро рассвет.
- И мы больше никогда не увидимся? - спросила Моника. Ей не хотелось расставаться с ним.
- Ты вправду хочешь меня ещё раз увидеть? - спросил Стив.
- Конечно! С тобой так интересно! Я раньше никогда не летала! Ну, пожалуйста, прилетай! Я буду тебя ждать!
- Хорошо, - сказал Стивен.-Я прилечу завтра. А тепрь просыпайся, тебе пора в школу.
- Но я же не сплю! - сказала Моника, но Стива и след простыл.
 Она увидела яркий свет. Моника не сразу поняла, что это солнце светит ей прямо в глаза. Она лежала у себя в кровати под своим тёплым одеялом, решително ничего не понимая. То, что произошло ночью заставило её усомниться в том, что это было на самом деле, ведь не каждый же день приходится летать. Но она готова была поклясться, что не спала в тот момент, когда летела над городом и над лесом. Она села в недоумении на своей кровати. Сонливости не было никакой, однако она чувствовала, что совершенно не хочет спать, как будто проспала подряд десять часов.
 Моника встала и пошла в ванную умыться и почистить зубы, потом оделась по-школьному и спустилась вниз. За столом сидел отец и пил кофе. Перед ним, как всегда лежала газета и стояла пепельница, где тлела сигара.
- Доброе утро, па! - сказала Моника, целуя отца.
- Доброе утро, Моника! Как тебе спалось?
- Спасибо, папа, хорошо. Где ты был ночью? Я стучалась к тебе, но ты мне не открыл...
- Не может быть! - сказал отец. - Я, конечно, спал, но не мог же я заснуть так мертвецки, что не проснулся даже от твоего стука... Ладно, не бери в голову. Налей себе кофе и намажь бутерброды, да потарапливайся, а то опаздаешь в школу уже на второй день учёбы. А мне нужно быть уже на работе.
 Он потушил сигару, свернул газету и взяв свой кейс, поспешил во двор, где его уже ждала машина.
 Позавтракав, Моника отправилась в школу.

 У школы, как всегда было много народу. Школьный сторож старик Хэмпстон ещё не пускал вовнутрь, так как было слишком рано. Ребята постарше приезжали в школу на своих машинах. Они всегда собирались в районе автостоянки. Ребята из её класса стояли слева от крыльца, остальная часть резвилась на спортивной площадке, огорженной от улицы проволочной сеткой. По тому как они дружно столпились, образовав кольцо, Моника поняла, что внутри этого кольца что-то происходит. Когда она подошла поближе, то увидела в цетре круга новенького - Майкла Норда, который с непринуждённым видом сидел на камне у крыльца.
- А где ты до этого учился? - спрашивал Джимми О’Нилл.
- В Швейцарии, в горной школе.
- Так почему же ты оттуда уехал? - спросили его сразу несколько человек.
- Я там много болел, папа решил забрать меня сюда. Я буду здесь учиться, пока мне не подыщут другую школу.
- И как тебе тут нравится? - спрашивал Бобби Вудмен.
- Очень нравится, - сказал Майкал, - Гораздо больше, чем во всех других школах, где я когда-либо учился.
- Почему? - спросил Джимми,- Если бы меня кто-нибудь поселил в Швейцарии...
- То ты бы помер там со скуки, - закончил за него Майкал, - Там одни дети богачей, которые никогда не делают того, что нельзя. С ними было так скучно, как скучно с людьми, от которых заранее знаешь чего ожидать.
- Заходите! - хрипло крикнул старик Хэмпстон, и его сразу чуть не смели школьники, повалившие сплошной стеной в свою любимую школу. У дверей образовалась огромная пробка, в которой некоторые ребята устроили потассовку, налегая на тех, кто впереди. Во главе них был Майкал Норд.
 Прозвенел звонок. В класс вошла мисс Брикс.
- Здравствуйте, леди и джентельмены! - бодро сказала она. - Открывайте тетради по математике!
 Моника старалась не отвелекаться, хотя и сидела у окна. Ей было сложно вновь сконцентрироваться на получении знаний, так как она отвыкла за лето от учёбы. Однако она старалась писать всё, что говорила учительница, чтобы её никто не смог упрекнуть в недобросовестности.
 Сейчас ей не давали покоя мысли о Стивене. Многое было неясно: «Во-первых, кто он? Мальчик, который умеет летать? Но откуда он знает мою бабушку и маму? Во-вторых, почему он прилетел к ней? Он искал её маму, но почему я никогда не слышала от мамы о нём? В-третьих, что за озеро, над которым мы пролетали? Ведь насколько мне известно все озёра находятся севернее, поэтому, когда туристы приезжают в городок и останавливаются в гостиннице, их везут показывать озёра на север. Однако ни одно из тех озёр не называется Норзерн Лэйк...» - погружённая в свои мысли, Моника не сразу обратила внимание, что весь класс на неё смотрит. Она подняла глаза на учительницу.
- Моника, вы плохо слышите? - спрашивала она.
- Извините, я задумалась, мисс Брикс, - сказала Моника.
- Задумались? Так чему, скажите мне, будет равен корень из ста?
- Десяти, десяти! - шёпотом сказал ей Майкал.
- Десять...- нетвёрдо сказала Моника.
- Хорошо, ответ принимается.
 Моника села, вздохнув с облегчением и ненароком взглянула в тетрадь Майкала. Вместо того, чтобы решать алгебраические примеры, он рисовал чёртиков...
 Однако мысли не оставляли Монику, и она решила после занятий всё поподробнее узнать у учительницы. Когда прозвенел звонок, все ринулись собирать свои тетради и книжки в сумки, но Моника не торопилась. Когда основная масса ребят уже скрылась за дверьми класса, она подошла к мисс Брикс, которая делала какие-то пометки в классном журнале.
- Что случилось, Моника? - спросила мисс Брикс.
- У меня к вам вопрос, мэм.
- Но я уже ухожу, может быть ты задашь его завтра?
- Нет, мне надо знать ответ на него уже сегодня, иначе я не усну!
- Ну ладно, - улыбнулась мисс. Учителям всегда приятно, когда учащиеся задают вопросы. Это показывает, что те знания, которые они им преподают, не тщетны.
- Почему наш городок назван Норзерн Лэйк?
- Почему? - удивилась мисс Брикс, - Какой странный вопрос! В честь озера Норзерн Лэйк!
 У Моники внутри всё похолодело. Значит ей не приснилось!
- А где это озеро?
- Видишь ли, Моника, наш городок получил своё название очень давно. Тогда, вероятно, когда все поселенцы жили в лесах, борясь с недобитыми индейцами. Тогда название городка, в честь этого озера было актуальным. Никто сейчас не знает было такое озеро или нет, ведь в нашем городе так мало пожилых людей, но моя бабушка рассказывала мне когда я была маленькой, как они в детстве убегали от родителей купаться на это озеро. Потом, какое-то время спустя, по городу прошли слухи о том, что в этом озере утонул мальчик, и что на озере лежит проклятье, поэтому всё перестали ходить на это озеро, а сам этот случай начал обрастать легендами. Правда потом и они прекратились, поэтому никто не знает было это на самом деле или нет.
- А как звали этого мальчика вы не знаете? - спросила Моника, надевая школьный рюкзак на плечо.
- Нет, откуда же мне знать? - пожала плечами учительница. - Кстати, откуда у тебя такое увлечение историей города?
 Но Моники уже и след простыл. Она спустилась вниз по лестнице и вышла из школы. После занятий она всегда заходила в забегаловку Томпсонов. На этот раз её встретил мистер Томпсон. Он стоял за стойкой, смахивая с неё крошки.
- А, Моника! - обрадовался он, - Ну как дела в школе?
- Спасибо, мистер Томпсон, всё хорошо! - улыбнулась она, - А как ваши дела?
- Спасибо, Моника, тоже неплохо, только вот мать миссис Томпсон очень плоха. Как бы чего не было...
- Сочувствую, - сказала Моника.
- Что ты будешь заказывать, дорогая?
- Три пирожка с вишнёвым джемом и кофе.
- Вообще-то у нас сегодня пирожки с абрикосовым джемом, но специально для тебя, Моника, есть три с вишнёвым, - сказал мистер Томпсон, довольно потирая руки.
- Вы очень добры!
- Не стоит, я всегда рад накормить такую хорошенькую девочку.
- Ну что вы какая же я хорошенькая! - зарделась Моника.
- Самая настоящая хорошенькая девочка. Ради таких как ты парни бросаются на другой конец света, сражаются на дуэлях и пьют яд! - сказал мистер Томпсон, поднимая вверх длинный толстый палец.
- Но наши мальчики так не думают, и вряд ли кто-нибудь из них поехал бы ради меня даже в соседний город...
- Ваши парни ещё не знают, что такое настоящие девушки! - мечтательно сказал мистер Томпсон. - они все молокососы! Они станут достойны настоящей женщины только когда узнают жизнь!
 Он с достоинством достал из микроволновки три пирожка с вишнёвым джемом и налил Монике кофе из большого стеклянного кофейника, запотевшего изнутри, но источавшего неземной кофейный аромат, которым было наполнена вся забегаловка.
 Моника решила не упустить случай спросить про интересовавшие её вещи.
- Мистер Томпсон, а что вы знаете про озеро Норзерн Лэйк? - спросила она.
- Ничего, а разве есть такое озеро?
- Да, нам сегодня в школе рассказывали, что с ним связана какая-то тайна...
- Я не так давно в этом городе, поэтому я врятли смогу сказать тебе что-нибудь путное, но зато моя жена прожила здесь всю жизнь. Если ты хочешь, я позову её и ты спросишь у неё всё, что тебе нужно.
- Если вас не затруднит...
- Нет, что ты! Нэнси, - крикнул он. Но миссис Томпсон уже входила, неся ведро с кипящей водой.
- Чего ты раскричался, - ворчливо сказала она. - Всех клиентов распугаешь!
- Здравствуйте, миссис Томпсон, меня вы не распугаете, - сказала Моника, улыбась.
- О, Моника, - обрадовалась Нэнси, - рада тебя видеть.
- Моника хотела задать тебе несколько вопросов, - важно сказал мистер Томпсон.
- Что же ты хочешь спросить, дорогая? - удивилась миссис Томпсон.
- Вы что-нибудь знаете об озере Норзерн Лэйк?
- Совсем чуть-чуть, Моника. Когда я была ещё совсем маленькая по городу ходили слухи о том, что оно проклято, и там погибают люди. Нам, детям, естественно было очень интересно посмотреть на него, но где оно находится никто толком не знал. Много раз мы уходили далеко в лес, взяв с собой припасов на целую гвардию, ночевали в палатках, жгли ночами костры. Особенно приятно вспоминать эти путешествия теперь, но ни разу мы не нашли и намёка на озеро. Болота были, но их при всём желании нельзя было назвать озёрами. Так ничего и не найдя, мы прекратили всякие попытки его найти, решив, что это, видимо просто красивая легенда...
- А что говорят старые люди, они-то там бывали? - не унималась Моника.
- Знаешь что, тебе нужно поговорить с моей мамой. Правда она очень больна. Сегодня она в скверном настроении. Зайди завтра, и она поговорит с тобою, ладно?
- Конечно, миссис Томпсон.
 Моника встала, взяла рюкзак и, расплатившись за еду, отправилась домой.

 Дома, как всегда, никого не было, и она сразу же отправилась к себе наверх. Там она переоделась по-домашнему в джинсовую юбку и жёлтую футболку. Затем она отправилась в сарай. Там она нашла свою вчерашнюю баночку с краской и пошла с нею в лес.
 Раньше этот лес был ей как родной, но теперь, когда он знал какую-то тайну, ей в нём было слегка не по себе. Что-то настораживало и пугало, не давая расслабиться. Мягкий ягель приятно проминался под ногами; кусты и листва шелестели от малейшего ветерка; птицы щебетали на разные лады. Их не пугали человеческие шаги, потому что за столько лет они отвыкли от людей. А Моника всё шла и шла. Деревья с цветами вели её на поляну. Заросли папоротника сменились густой травой, а потом совсем трава стала мельчать, пока не приобрела стандартный вид.
 Неожиданно Моника оказалась в самом центре поляны. Здесь деревья с цветами закончились. Поляна была совсем небольшим островком, пустошью среди густого леса. Прямо, справа и слева была чаща. Но вот вопрос, где же озеро? Конечно, оно не близко, но в какую же сторону идти? Моника решила особенно не мудрствовать и идти знакомым путём. И вновь она шла по залитому солнечными лучами мху, который, казалось, был для того и предназначен, чтобы по нему ходили. У подножия сосен росли пышные кусты голубики и клюквы; на стволах деревьев кучковались грибы. Моника старалась рисовать большие цветы, чтобы их было видно со всех сторон. Деревья здесь шли гораздо реже, поэтому и проследить путь было гораздо сложнее. В конце концов Моника пришла к подножию какой-то горы. На горе деревья росли сплошной стеной. Склон горы был местами совсем крут и весь порос густыми кустами. Теперь было два пути: идти в гору или в обход горы. Начинало уже темнеть, и Моника, нарисовав последний крупный цветок, отправилась обратно.
 На поляне по-прежнему стоял человекоподобный куст, который был по росту точно таким же, как она.
- Ну что уставился! - крикнула Моника погромче, чтобы не бояться, и пошла домой. Дома по-прежнему никого не было. Дверь была не заперта, и Моника поднялась к себе.
 Уже смеркалось. Наскоро перекусив и сделав домашнее задание, Моника села у окна. Она ждала Стива. Солнце постепенно сменилось луною. Было полнолуние, и где-то очень далеко протяжно ухали совы. В комнате стало совсем темно, лишь неяркие лунные лучи ложились на пол. Моника почувствовала, что засыпает сидя, но тут...
- Привет! - раздался сзади знакомый голос. Она сейчас же обернулась. На её кровати сидел Стивен, держа в руках плюшевого мишку. - Симпатичный медвежонок.
 Оправившись от испуга, Моника сказала:
- Привет, Стив, почему ты всегда появляешься так внезапно?
- Извини, я не хотел тебя напугать...
- Ничего, я не сержусь.
- Я рад, что ты не сердишься, Моника.
- Слушай, Стив...
- Я тебя слушаю.
- Я давно хотела спросить тебя...
- Спрашивай.
- Кто ты?
- Я не знаю.
- Как это не знаешь?
- Всё никто знать не может.
- Ты человек?
- Конечно.
- А давно ты летаешь?
- Давно.
- Почему тебе всегда четырнадцать лет?
- Не знаю.
- Тебе было когда-нибудь меньше лет?
- Да, я помню себя с трёх лет.
- А почему ты перестал расти?
- Я не знаю.
- А откуда ты знаешь мою бабушку?
- Мы учились в одном классе.
- Когда?
- Давно.
- А где ты жил?
- Этого дома больше нет. Он сгорел, когда в него ударила молния.
- А где он стоял?
- Совсем рядом с твоим. Твой дом слева от дороги, а мой был справа. Тогда эта улочка была гораздо более оживлённой, чем сейчас. На ней была пара-тройка магазинчиков, парикмахерская, синематограф...
- А почему теперь так всё пустынно?
- Это из-за какого-то выдуманного проклятия леса. Люди пугливы и суеверны, они верят в приметы и боятся то, чего незнают. Все, кто здесь жили постарались переселиться на другой конец городка. Постепенно их старые заброшенные дома обветшали и их разобрали на дрова. Мне довелось наблюдать это много лет назад. Это были не самые лучшие дни...
- Почему же мои родители не переехали?
- Они знали, что бояться нечего. Кроме того ваш дом строился на века. Другого такого нет во всём городке и менять такой дом на современный коттедж здравомыслящий человек бы не стал.
- Откуда они знали про то, что бояться нечего?
- Это я им сказал. Вернее твоей маме...
- А её ты откуда знаешь?
- Как-то я пролетал мимо этого дома, вспоминая, как мне было хорошо, когда я был маленький. Вдруг я увидел, как на подоконнике сидит девочка в ночной рубашке. Она так напомнила мне твою бабушку, что я не выдержал и сел с ней рядом. Мы подружились... Если бы ты знала какие виражи мы выписывали с нею над этим лесом. Она так любила летать со мной....
- Почему же вы перестали встречаться?
- Во всём виноват противный мальчишка Роберт - заядлый зубрила и отличник. Он сумел убедить твою маму, что я не существую, и однажды ночью она не открыла мне окно... С тех пор я не был здесь много лет...
- Какая она глупая - моя мама! - в сердцах крикнула Моника. - променять ТЕБЯ на моего папу!
- Возможно она права, - вздохнул Стивен с тоской глядя на луну, - Ведь я даже и сам не знаю существую я или нет...
- Но моя бабушка, она-то знала, что ты существуешь?
- Сначала да, но потом...
- Вы дружили?
- С ней мы дружили с самого детства. Наши дома стояли рядом, и наши родители оставляли нас гулять вдвоём с двух лет. Потом мы выросли и пошли учиться в школу, ту самую, в которую ходишь ты. Мы росли, а наши чувства крепли и зрели вместе с нами. Мы вместе ходили в школу и вместе возвращались. И никакие насмешки со стороны одноклассников не смогли бы нас разлучить. Ребята знали это и никогда нас на дразнили. А надо сказать, что бабушка твоя была самой красивой девчонкой в школе, и не только моё сердце занимала её красота. Ей восхищались многие, но серьёзно её любил кроме меня ещё один.
- Как его звали?
- Макс Резерфорд, сын владельца фабрики Алекса Резерфорда. Он бегал за нею повсюду, не давал и шагу ступить, как только меня не было рядом. Когда же я появлялся, он сразу уходил и листал. Помню я нераз поколачивал его, когда тот вёл себя совсем нестерпимо. Мы ненавидели друг друга.
- Ты сказал его фамилия Резерфорд, но разве лесопилкой владеют не Норды?
- Не знаю, когда я был маленьким, все только и говорили о Резерфордах. Гнусная они семейка, вот, что я тебе скажу. Был один случай. Мы стояли у школы, ожидая когда надзиратель Хэмпстон нас пустит...
- Хэмпстон? Он, что уже и тогда был сторожем?
- Не сторожем, а надзирателем. Это вторая должность после директора школы. Ну вот, мы ждали, и тут я увидел, как этот гнусный Макс стоит возле моей Моники и что-то говорит ей с идиотской усмешкой. Я бросился к нему и повалил его в лужу. Это видела вся школа, всем было очень смешно...
- А моей бабушке?
- Она смеялась громче всех. Когда этот Резерфорд встал, с него стекали целые ручейки воды. Тогда он поклялся мне отомстить. На что я рассмеялся ему в лицо.
- Ты не боялся его?
- Я знал, что он не сможет мне ничего сделать без своего папаши, а отец его врятли станет заниматься такими мелочами, поэтому не придавал этому ни малейшего значения.
- А кем были твои родители?
- Мой отец был лесником. Он большую часть времени проводил в лесу в своей сторожке. Мама же у меня не имела никакого образования, поэтому ей пришлось работать кухаркой в доме у Резерфордов. Там было много прислуги, потому что у них был огромный дом.
- А как получилось, что ты стал летать?
- Я же сказал, что не помню. Помню только то, что однажды я уже летел над лесом и решил навестить свою подругу Монику. Но когда я влетел к ней в окно, она, увидев меня дико закричала и, несмотря на все мои уговоры успокоиться, прийти в себя не могла. Я так и не понял в чём было дело и решил больше не прилетать к ней.
- Где же ты летал всё это время? - спросила Моника с грустью глядя на Стивена. Ей было жаль и свою бабушку и его тоже...
- Я летал по всей стране. Когда я был мальчиком, я не бывал нигде, кроме Норзерн Лэйк, поэтому посмотреть всю страну было всегда моей самой несбыточной мечтою. Теперь она сбылась. Я посмотрел не только Америку, но и Канаду и Мексику и Бразилию и даже был в Аргентине и на Кубе.
- А почему ты всё не объяснил моей бабушке, когда прилетел к ней? - спросила Моника.
- Я пытался, но она упорно причитала, чтобы я оставил её в покое и больше никогда не приходил к ней. Потом она уехала в соседний штат и вышла замуж за твоего дедушку Тома. Он был из неотёсанных крестьян.
- Откуда ты знаешь? - удивилась Моника.
- Я был у них на свадьбе. Я сидел в храме, в самом дальнем углу и мне хотелось плакать. Но заплакать я никак не мог, поэтому очень злился и даже подставил жениху ножку, когда тот выходил из храма с невестой за руку.
- И что?
- Он растянулся на глазах у гостей; они так смеялись, а громче всех твоя бабушка.
 С этими словами Стивен взлетел и сделал над комнатой круг, чуть не задев головой люстру.
- Полетели? - спросил он, подавая Монике руку.
- Стив, это не сон? - спросила она, медленно подавая ему руку. Рука у Стивена была совсем белая, без единой кровинки и поразительно холодная.
- Конечно сон, - ответил он. - Но надо довольствоваться настоящим, ведь когда ещё ты будешь чувствовать себя наяву, как во сне и во сне как наяву?
 Сделав несколько кругов по комнате, они вылетели в раскрытое окно. Проснулась Моника от звона будильника...

 В школе Моника опять никак не могла сосредоточиться. Во-первых, она волновалась перед предстоящей встречей с матерью мисс Томпсон, а во-вторых, она не могла понять чего же именно испугалась её бабушка, когда Стивен к ней прилетел. Стив был ей друг, и даже если он проник к ней в комнату через окно, это не могло бы так напугать её. Кроме того, она просила его больше не приходить. И, наконец, почему она вышла замуж за дедушку, ведь он был из соседнего штата и, как выразился Стив «неотёсаный крестьянин». Эти мысли не давали ей думать ни о чём другом, и от уроков было не больше пользу, чем от радиопередачи в соседней комнате.
 Когда прозвенел звонок, Моника принялась складывать тетради и книжки в школьный рюкзак, как вдруг её окликнула мисс Брикс.
- Мисс, подойдите ко мне, - попросила она.
- Я вас слушаю, мисс Брикс, - сказала она, подходя к учительскому столу.
- Знаешь, Моника... - начала учительница, щуря глаза и быстро-быстро листая журнал, - Если тебе действительно интересно что было в нашем городе до войны, ты можешь поговорить с моей бабушкой. Она скоро приедет погостить, и я думаю, что она сможет уделить тебе некоторое время.
- Спасибо, мисс Брикс, вы очень добры, - сказала Моника. - А когда можно будет повидать вашу бабушку?
- Я думаю, что очень скоро, быть может через неделю. Дело в том, что в следующую субботу у неё день рождения, поэтому она будет в хорошем расположении духа и сможет ответить тебе на все твои вопросы. Но... с одним условием.
- С каким же? - Моника вся напряглась. Ей было интересно что это за условие.
- Когда ты соберёшь все необходимые сведения, то выступишь с докладом перед младшими классами. Я думаю, что ребятам это будет интересно...
 - Конечно, с радостью, - зарделась Моника. Выступать перед своим классом она не согласилась бы ни за что.
- Ну хорошо, значит мы договорились. - с этими словами мисс Брикс написала на неболшом листке бумаги свой адрес, и Моника его спрятала в рюкзак. Оказалось, что мисс Брикс живёт от Моники не так уж далеко.
 Попрощавшись с учительницей, Моника отправилась домой. На школьном дворе Майкал Норд играл в баскетбол с другими ребятами. Когда она проходила мимо, он окликнул её. Она остановилась.
- Да, Майкал, - сказала она, - ты что-то хотел спросить?
- Ты домой?
- Да.
- Можно тебя проводить?
- Пожалуйста, - пожала она плечами.
 Они вышли с территории школы и пошли по улице. Было солнечно. Осень ещё не коснулась Норзерн Лэйк. Тротуар казался жёлтым от солнечных лучей. Стёкла машин сияли.
- А почему все в классе над тобой смеются? - спросил Майкал.
- Не знаю. - сухо сказала Моника.
- Нет, серьёзно, мне очень интересно. Ты же ведь не глупая, да и красивее многих, в чём же дело?
- Это всё, что ты хотел у меня спросить?
- Ну как бы да...
- Тогда пока.
- Подожди...
 Он догнал её и зашёл спереди.
- Извини, если я тебя обидел... Я просто хочу узнать тебя получше, вот и всё...
- Зачем?
- Не знаю... Та какая-то необычная, не такая, как все...
- Это плохо?
- Нет, это как раз, очень хорошо, поэтому-то мне с тобой и интересно.
- Что же во мне такого необычного? - Моника остановилась.
- Ты совсем иначе держишься. Несмотря на то, что учишься ты неважно, ты делаешь вид, будто умнее на порядок всех в классе и знаешь что-то такое, чего не знает никто из нас.
- Это правда.
- Далеко ещё до твоего дома.
- Сразу домой я не иду. Я обедаю в забегаловке Томпсонов, так что ты можешь проводить меня туда.
- Ну почему, я тоже хочу есть. Вместе и перекусим.
- Как хочешь.
 Монике было всё-равно. Она думала теперь не о знаменитом Майкле, а о предстоящей беседе с мамой миссис Томпсон. И ещё немного о Стивене.
 Они вошли внутрь и сели за стойку. Мистер Томпсон стоял к ним спиной и ставил кофе в микроволновку. Когда он обернулся, то сразу же расплылся в широчайшей улыбке.
- Здравствуй, Моника. Здравствуй, Майкал! - сказал он. - Что на этот раз?
- Три пирожка с вишнёвым джемом и кофе, - попросила Моника.
- А мне пирожок с клюквой и чай, - сделал заказ и Майкал.
- Вы не забыли, мистер Томсон о нашем договоре? - спросила Моника, когда тот выполнил заказ.
- Нет, юная леди. Старик Томпсон никогда не забывает о своих обещаниях. Сегодня моя тёща примет тебя, когда ты пообедаешь, идёт?
- А зачем тебе его тёща? - спросил Майкал шёпотом.
- Я потом тебе скажу, - прошептала Моника.
 Когда они поели, мистер Томпсон позвал свою жену, и она повела их по длинному тёмному коридору, который пропах дрожжевым тестом и горячим джемом. Потом они поднимались вверх по ужасно скрипучей деревянной лестнице. Наверху их ждал ещё один небольшой коридор.
- Нэнси, принеси воды! - раздался из-за дверей капризный старушачий голос.
- Несу, мам, несу. К тебе пришла та самая юная леди о которой я тебе рассказывала. Она может войти?
 Пауза длилась около минуты. Моника ужасно переживала, что мать Нэнси не примет её. Но она ошибалась.
- Пусть войдёт, - соблаговолил голос.
 Нэнси открыла дверь, и они вошли в довольно тесную комнатёнку с низким потолком. В ней был полумрак и стоял спёртый воздух, состоящий из запаха лекарств, мочи и старости. Напротив входа было небольшое окно без занавесок. Прямо под окном стояла кровать с лежащей в ней старухой.
- Садитесь куда сможете, детки, - сказала старуха скрипучим голосам. Она была чрезвычайно бледна, худа и надменна. У неё во рту не было половины зубов, а волосы на голове были редки и седы. От неожиданности Моника растерялась. Она представляла мать миссис Томпсон совсем иначе - опрятной и доброй старушкой, а не царствующей руиной. Майкал явно чувствовал себя не лучше - он хотел поскорее уйти из этой ужасной комнаты, и вертелся на кривой табуретке, как уж на сковородке.
- Как тебя зовут?- властно спросила старуха у Моники.
- Моника, мэм.
- Ты дочь Энн и внучка Моники?
- Да, мэм.
- Всё ясно. Я училась в одном классе с твоей бабушкой. Тебя ведь в честь неё так назвали?
- Да, именно так.
- Хорошая она была девчонка, только очень шебутная. Как убегут со Стивом с уроков, так и ищи-свищи.
- Вы сказала Стив? - переспросила Моника.
- Да, я так сказала, но ты его не знаешь, не застала.
- Кто это был? - спросил Майкал. Ему хотелось тоже участвовать в разговоре.
- Стивен Фартри был её лучший и единственный друг. Они были неразлучны, ведь они выросли вместе и их родители жили рядом. Свет не видел более красивой пары... - мечтательно зажмурилась старуха.
- Какой он был? - спросила Моника.
- Он-то? А никакой. Разгильдяй и троечник. Учиться он никогда особенно не старался, да и следить за ним было некому. Его мать – Люси целыми днями стряпала на Резерфордов, а отец - Хэнк пропападал в лесу. Он был лесником. Вот парень и шлялся целыми днями по городку и по лесу, редко один, а чаще с Моникой.
 Старуха закашлялась. Нэнси, которая всё это время тихонечко стояла и слушала в дверях, поспешно подала ей платок.
- Дура, - сквозь кашель прохрипела старуха, - Воды дай, воды, в горле у меня всё пересохло.
 Её лицо сделалось красным, а из глаз полились слёзы.
- Ребята, я думаю вам пора, - мягко сказала Нэнси.
- Пусть останутся, - гаркнула старуха неожиданно мощным басом, делая из кружки жадные глотки, при этом яростно вращая глазами - Я просто давно не говорила с живыми людьми...
- А что вы знаете про Норзерн Лэйк? - продолжала Моника своё интервью.
- Ты имеешь в виду наш паршивый городишко или озеро? - осведомилась старуха, отдавая кружку дочери.
- Озеро.
- Ах это озеро? Хотя озером его врят ли назовёшь, это болото. Оно же в лесу. И местность вокруг него топкая, того и глядишь провалишься. Кругом там был один торф и летом в засуху он начинал гореть. Но этому лесу всё ни по чём...
- Вы купались в этом озере? - спросил Майкал.
- Все купались, - развела руками старуха. - такое время было, мы ничего не боялись. Парни положили поверх трясины доски, и мы устроили там что-то вроде пирса. Молодёжь брала с собой туда радиоприёмник, и мы проводили там всё свободное время. Ночью озеро светилось, ведь там полно гнилух, и мы танцевали на берегу при их свете...
 Старуха мечтательно закрыла глаза и неожиданно Моника увидела её совсем молодой. Она увидела её нежное юное личико с голубыми глазами и светлые вьющиеся волосы с кудряшками. Она была одета в лёгкое весеннее платьице и шла по улице... По пыльной дороге мчались старинные автомобили, а на магазинах были старые вывески...
 Потом наваждение прошло. Перед нею снова сидела старуха со скрипучим мужским голосом и усами, как у пожарного.
- А почему все вдруг перестали купаться в этом озере? - спросила Моника.
- Это случилось не вдруг, - сухо сказала старуха. - Взрослые всегда были против наших купаний. Они говорили, что детям опасно одним ходить в дремучем лесу, опасно купаться среди болот. Отсюда и взялись легенды про беглых каторожников, скрывающихся в лесах, про кабанов, которые забодали детей, про призраков...
- Призраков? - насторожился Майкал. - А что говорили про призраков?
 Старуха молчала. Казалось, она не слышала вопроса. Он сидела, уставившись на ветку ели, царапавшую оконное стекло. Под окном кричали маленькие дети, пели птицы, был слышен гул машин. За окном всё двигалось, а она сидела здесь в этой душной комнате уже много лет. Эти дети напомнили ей о её безвестно канувшей юности, прошедшей в этом городке... На секунду она ясно увидела себя сбегающей вниз по лестнице. На улице солнце и дикая жара. «Кэтти, ты идёшь купаться?» – был слышен голос Гарри. «Иду-иду!» – кокетливо отвечала она, выбегая на залитую солнцем улицу. За плечами у неё рюкзак с купальными принадлежностями, ведь они идут на озеро! Видение пропало так же неожиданно, как и появилось. Неужели в старости человек действительно никому не нужен?
- А... что говорили про призраков? - повторил Майкал уже более спокойным голосом. - Это правда?
- Помнишь я рассказывала тебе про Стивена, друга твоей бабушки? - помолчав ещё полминуты, обернулась старуха к Монике.
- Да, конечно...
- Стивен со своим отцом пропали однажды на этом озере. Нам тогда было всем по четырнадцать... Никто с тех пор их не видел, но люди говорят, что они стали призраками. Находились очевидцы, которые видели Стивена пролетающим низко-низко над землёю, более того, он, якобы, являлся многим ребятам и девчонкам из нашего бывшего класса. Я не знаю насколько это достоверно, в те годы было повальное увлечение беллетристикой... Могу сказать одно: мне он не являлся. Это точно.
- А моя бабушка, - спросила Моника, - она сильно переживала его гибель?
- Твоя бабушка с этого дня всё время молчала. Мы не докучали ей расспросами, старались только помочь чем могли. Оставшиеся три года за нею бегал этот мозгляк Макс. Дрянной был парень. Поначалу он был ещё ничего, но его папаша всё богател и богател, и это его испортило. Он считал, что ему всё можно и позволял себе такое, о чём другие даже думать не смели.
- Что? - спросили хором Моника и Майкал.
- Ну... Он дерзил учителям, держался очень высокомерно... Стив нераз поколачивал его, но ему всё было мало. Он никак не мог поверить, что не нравится Монике и не давал ей прохода. Бедная, она не знала куда от него деться. После окончания школы она сразу же уехала куда-то на заработки, откуда вернулась замужем за Томом, так ведь зовут твоего деда?
- Звали, - поправила Моника. - Он умер.
- Мне жаль, - задумчиво сказал старуха, хотя, сказать по правде он никогда не был хорошим мужем. Я слышала он поколачивал твою бабку, правда нечасто. Ну, что ещё тебя интересует?
- А кто ещё может рассказать мне об этом? - спросила Моника.
- Не знаю... После войны почти всё население Норзерн Лэйк сменилось. Почти все куда-то разъехались. Старожилов почти не осталось. Я не выходила из этого дома вот уже десять лет, меня никто не навещал из страых знакомых. Я не знаю кто ещё жив. Дети не хотят меня огорчать.(Она называла детьми миссис и мистера Томпсон). Поспрашивай у своих знакомых. Наверняка кто-нибудь ещё жив.
- Ну ладно, спасибо вам большое, вы нам очень помогли, - сказала Моника.
- Спасибо и до свидания, - добавил Майкал и поспешил скрыться за дверями.
- Ты заходи хоть иногда, Моника, - сказала ей старая Кэтрин, когда они остались наедине, - Может быть я ещё что-нибудь вспомню. Если бы ты знала, как мне бывает одиноко... Ну ладно, иди. Тебя ждёт твой друг...
- Я обязательно зайду к вам на днях, - пообещала Моника, - вот увидите.
- Да хранит тебя Господь, дитя моё, - сказала ей вслед старуха, и Моника вышла в коридор.
- Ух, как же я устал, - вздохнул Майкал, - Я еле выдержал!
- А по-моему очень милая старушка, она мне очень понравилась. От неё веет стариной.
- Мне вспомнился Рэй Бредбери, - мрачно сказал Майкал, - В его рассказе одна старушка сказала детям: «Когда-то я была такой же маленькой, как и вы...», а дети сказали ей: «Врёшь, ты такой никогда не была...». Так вот я не могу поверить, что она когда-то была такой, как мы.
- А я не могу поверить, что я стану такой как она, - скзала Моника, выходя на улицу. На улице светило яркое солнце. На свежем воздухе Майклу полегчало.
 Они пошли по улице по направлению к дому Моники. Дома начинали редеть. Здесь начинались небольшие участки леса, которые показывали проникновение дикой природы в город. От довоенных домов остались лишь ограды и фундаменты, да и то не всегда. Почти ничто уже не напоминало то время, когда здесь была оживлённая улочка, по которой толпами бегали дети, ездили машины, проходили солдаты... Теперь это был почти лес с неширокой дорогой через него. Майкалу было не по себе. Он поминутно озирался. Но кургом были лишь высокие стволы зелёных елей и бурые сосны. Лес основательно зарос папортоником, и дальше, чем на десять футов ничего не было видно. Чтобы было не так жутко он решил сказать Монике то, о чём думал весь обратный путь.
- Ты знаешь, что Макс Резерфорд, который бегал за твоей бабушкой - это мой дедушка, - сказал он. Моника остановилась как вкопанная.
- И ты молчал?
- Старая Кэтрин выставила его в не лучшем свете. Я боялся, что у тебя испортится обо мне мнение...
- А он жив?
- Нет, он умер ещё до моего рождения.
- А что ты о нё знаешь?
- Да вобщем-то ничего... У моего отца висит в комнате его портрет. Он очень любил дедушку.
- Я думала, что Резерфорды - это те, кто владел лесопилкой до Нордов, так значит...
- Да, это одна и та же семья.
- А почему же они сменили фамилию?
- Это опять же из-за дедушки Макса.
- Как из-за дедушки?
- Очень просто. Дедушка женился на моей бабушке Стелле Норд и взял её фамилию. С тех пор все потомки носят фамилию Норд.
- А чем ему его фамилия не нравилась?
- Мне бы не хотелось об этом говорить...
- Почему?
- Это очень унизительно для меня...
- Извини, если не хочешь говорить об этом сейчас, то мы можем это сделать после…
- Да ладно, всё нормально. Дело в том, что у моего прадеда Алекса Резерфорда, который посторил фабрику, было двое детей – Майкал и Макс. Кстати меня назвали в честь того Майкла. Майкал был старше на несколько лет, чем Макс и по праву был наследником всего. Но он уже в восемнадцать лет задумал сделать свой бизнесс, взял свою часть наследства, отказавшись от всего и уехал. Дедушка Макс первое время с ним переписывался, потом всё меньше и меньше, пока окончательно не потерял связь. С тех пор от него не было вестей до сего дня. Вскоре после отъезда Майкла, мой прадед простудился и неожиданно умер. Дедушке Максу было девятнадцать лет. Он остался совсем один с безумными деньгами. Конечно, тут же нашлись доброжелатели, которые пристрастили его к азартным играм, алкоголю и девушкам. Он целые дни проводил в казино, когда на фабрике царил полный беспредел: рабочие бастовали, поджигали цеха, брали в заложники управляющих, а дед проводил вечера за столом с зелёным сукном. Постепенно все сбережения, которых ему хватило бы на долгие годы, начали подходить к концу. Он уже не был так баснословно богат. Ещё немного, и он бы в конец обеднел. Его дружки, которые пристарстили его к игре испугались, что могут остаться без такого рога изобилия и решили его женить. Они нашли ему невесту в соседнем городе. Она была дочерью маганата в области лесозаготовок и была ещё больше богата, чем все Резерфорды. Ей вроде бы тоже понравился мой дедушка. Но отец её знал о похождениях дедушки и предложил ему такую сделку: после свадьбы он возьмёт фамилию невесты или свадьбы не быть. Кроме того, всё имущество, принадлежащее деду, будет носить имя Норда, а не Резерфорда.
- И он согласился? - спросила Моника, глядя в помрачневшее лицо Майкала.
- Сначала он возмутился и сказал, что никогда не расстанется со своей фамилией. Но сроки поджимали, надо было расплачиваться с долгами. Было уже заложено поместье, имения, фабрика и даже его жизнь. Он тещетно пытался связаться с Майклом и даже посылал людей, чтобы они нашли его. Но от него по-прежнему не было вестей. И он согласился...
- И что же в этом такого позорного, подумаешь, человек сменил фамилию!
- Не просто человек, а деловой человек, для которого фамилия - это его лицо. Сменить фамилию для него означало навсегда отказаться от того, что завещали ему его предки и показать всему деловому миру, что он продался Нордам из-за денег.
- Теперь я поняла почему ты не хотел говорить. Но ты в этом не виноват, это вина твоего дедушки. Теперь в вашей семье не одно поколение носит фамилию Норд и гордится ею.
- Да, бабушка сделала из него человека. Она взялась за него с первого дня. Во-первых она запретила ему ходить в казино, во-втрых спрятала всю выпивку, а в-третьих, заставила его заниматься делами. Она ездила вместе с ним на все заседания, участвовала в собраниях акционеров, пока, наконец, не выкупила контрольный пакет акций фабрики. Вложив туда своё состояние, она спасла дело...
- Ты не плохо разбираешься в бизнесе, - заметила Моника.
- Ты права, мой отец с детства приучал меня к терминам и понятиям делового мира. Теперь я уже неплохо ориентируюсь...
- А твой дедушка Макс жив?
- Нет, он умер ещё когда отцу было двадцать. Жива бабушка Стелла. Она теперь заниматся благотворитнльностью. Мы с ней всегда очень ладили.
- Я бы хотела с ней поговорить, когда это можно сделать? – спросила Моника.
- Да хоть завтра…
 За разговорами они пришли к дому Моники. Дом стоял в углублении между огромными строевыми елями, которые, казалось овивают его своими тяжёлыми бурыми лапами.
- Ты не боишься здесь жить? - спросил Майкал поёживаясь.
- Нет, я привыкла. Здесь же совсем не страшно!
- А лес?
- А что лес? Он что, кусается? Ты что, никогда не был в лесу?
- Был, но очень давно.
- Хочешь пошли погуляем?
- Пошли, - пробормотал Майкал.
 Они побросали сумки на крыльце и пошли в лес. Осенний лес встретил их приветиливым шумом ветвей и листвы. Лучи вечернего солнца проникали сквозь ветви, создавая неповторимые солнечные зайчики на мшистой земле и деревьях. Зелёный мох приятно проминался под ногами, а птицы пели свои лучшие песни.
- Здесь и вравду не страшно, - заметил Майкал, смущённо улыбаясь.
- Вот видишь, а ты говорил! Я живу в этом лесу больше, чем дома с самого детства.
- Теперь я понимаю, почему тебя называют подругой барсуков! - сделал Майкал вывод.
 Моника ничего не стала отвечать.
- А что это за жёлтые цветы на деревьях? - спросил он, глядя на рисунки Моники.
- Это я оставляю метки на деревьях, чтобы знать как далеко я зашла и чтобы не заблудиться.
- Ясно.
 Они вышли из лесу. Майкал поднял свою сумку на плечо.
- Ну, мне пора, - сказал он. - конечно жалко с тобой расставаться, но меня ждут дома с обедом вот уже три часа. Мама будет волноваться.
- Рада была познакомиться, - сказала ему Моника, и они впервые улыбнулись друг-другу. После этого Майкал ушёл, а она пошла в дом. Отца ещё не было, а есть не хотелось, и Моника устроилась на диване, включив телевизор. Как всегда в это время по местному каналу шло её любимое шоу, но на этот раз она смотрела его без интереса. Ей не давало покоя то, что она услыхала от старухи Томпсон. Во-первых, известно, что Стив погиб. Но как он погиб, и почему он приходит к ней по ночам? Мама учила её, что призраков не бывает, тогда кто же он? Во-вторых, ей было очень жалко свою бабушку. Оставшись без Стивена она наверное очень переживала. Можно только представить, как ей было одиноко. Ей даже не с кем было поделиться своей печалью. И конечно она вышла за дедушку не по любви. Мама рассказывала, что они всё время ссорились и не расставались лишь потому, что прожили вместе много лет. В-третьих, Моника задумалась об отце Стивена. Он ведь тоже погиб. Так почему от него ни слуху ни духу? Почему он не стал призраком? И как они погибли? Может быть их растерзал медведь гризли? Или они увязли в болоте? Но он же всю жизнь был лесником, как он мог увязнуть на местности, где ходил миллионы раз? Моника лежала ещё около часа. Ей не давали сна мысли, роившиеся рядом с её головой как пчёлы. Наконец, она встала и спустилась в кладовую за краской.
 В кладовой был полумрак. Пахло плесенью. В углу валялись старые лохмотья, состоявшие из её, маминых и папиных старых вещей. Моника взяля с собой краску, а также свои старые джинсы, которые стали давно малы, свитер и шарф. До прихода отца с работы оставался час, и она решила, что успеет. Она выскочила из дому и побежала в лес. Лес встретил её, как всгда, полумраком и тревожным ветерком, который колебал верхушки. Она почти бежала вдоль знакомых деревьев с жёлтыми цветами, пока наконец, не выбежала на поляну. Ту самую, на которой рос человекоподобный куст. Осторожно, чтобы не пораниться о его острые колючки, она стала наряжать этот куст в свою одежду. Когда с этим было покончено, на неё смотрел почти что человек: что-то среднее между огородным чучелом и нищенкой у храма в день благодарения.
- Теперь я никогда тебя не буду бояться! - сказала Моника кусту, потому что ты это я!
 Довольная собой, она отправилась дальше. Ей не терпелось во всём разобраться самой. Аромат далёкой эпохи манил её к себе. Стоило только представить себе то прошлое, которым когда-то жил Норзерн Лэйк, как сердце щемила приятная истома. Солнце садилось, освещая розоватыми лучами заросли клюквы, промежутки между сосен и олений мох - ягель под ногами. Деревья с жёлтыми цветами вели и вели её к той горе, у которой в прошлый раз она остановилась. А лес становился всё реже и реже он казался коричневым из-за сосновых стволов, которые росли везде в пределах прямой видимости. Снова впереди выросла та гора. Монике стало немного не по себе. Так далеко она ещё никогда не заходила. Этот лес был совершенно незнакомый и какой-то чужой. Всё здесь пугало её, всё казалось каким-то недобрым и таинственным. Вот она уже и у горы. Редкий лес кончился. Опять эта гора. Куда же идти - в гору или вдоль неё? Почва здесь немного ходила под ногами, и Моника решила взобраться на гору, а там будет видно. Она уцепилась за куст и встала на небольшой камень, потом встала ещё повыше и ещё. Под ногами были заросли папоротника, которые были почти по пояс - так он здесь разросся. Они как будто не пускали её идти наверх, цепляясь за ноги. Сухие ветви деревьев плавно опускали свои ветви ей на плечи. Моника уже жалела, что связалась с этой горой. Она знала, что если она не придёт вовремя, папа будет переживать... Внезапно что-то мягкое сорвалось из-под её ног и вспорхнуло. От неожиданности Моника вскрикнула. Какая-то птица быстро-быстро замахала крыьями и уселась на ветке в двух-трёх метрах от неё. Моника в ужасе подняла глаза и увидела что-то очень большое заросшее паутиной. Она подошла поближе и увидела потемневшую табличку из бересты. Стерев с неё паутину, она увидела надпись красным суриком: «Умный в гору не пойдёт - умный гору обойдёт! Где ты ищешь озеро, глупышка?». От неожиданности Моника отпрыгнула. Вначале ей показалось, что кто-то подшутил над нею. Но потом она поняла, что этому посланию может быть уже лет пятьдесят, и оно предназначалось для того, кто мог пойти на пляж и заблудится. Мысленно успокоив себя, Моника спустилась с горы. Прямо перед ней стояла засохшая сосна, скрипевшая и покачивавшаяся от малейшего дуновения ветерка. В высоту она была футов триста, и чёрные тяжёлые сухие ветви как бы царапали небосвод. Во всём росте этой сосны чувствовалось страдание. Огромный кусок коры был оторван от неё, и на месте среза были вырезаны отрым ножом слова: «Добро пожаловать на Норзерн Лэйк!». И стрелка указывающая влево. Моника послушно пошла по стрелке. А лес редел всё больше, раскрываясь перед нею как раскрытая книга. Она как заведённая шла, оставляя на своём пути жёлтые цветы. Под её ногами проминались зелёные кочки поросшие мхом, кусты ежевики, папоротниковые лапы. Моника как будто знала куда ей надо идти, хотя ни тропинки, ни опознавательных знаков не было. Еловые и сосновые ветви хлопали её по плечам и лицо; волосы растрепались, но она не обращала на это внимание. Последние лапы ели расступились, и она увидела...
 
 Чёрная поверхность воды блестела, как чёрное жидкое стекло. Она слегка колыхалась от слабого ветерка, который волновал верхушки деревьев, окружавших озеро сплошной стеной. Деревья склоняли над озером свои тяжёлые ветви, которые едва касались воды. Вода была темна и неподвижна как кофе. Вдоль берега росли белые и жёлтые кувшинки, часть которых уже распустилась жёлтыми цветами, а часть была бутонами. Озеро было не таким уж и большим, но оно очень поразило Монику. Девочка стояла и смотрела на него широко открытыми глазами. Вот оно - Норезрн Лэйк! Она столько слышала о нём, и вот теперь увидеть его собственными глазами! От вида этой воды, леса, колышащегося от ветра, кувшинок, она ощутила какой-то прилив сил и эмоций. Как будто это происходмло не с нею. Да и окраска неба и воды была очень нетипичной для реальной жизни. Когда она шла сюда, на небе не было ни облачка, но теперь всё небо затянула какая-то жёлтая нездоровая дымка. Это жёлтое небо отражалось в чёрной воде, делая её похожей на расплавленный металл.
 Внезапно Монике послышались шаги за её спиной. Она обернулась. Но позади стоял лишь чёрный лес. Она вновь взглянула на озеро. Что-то изменилось в этом виде. Ещё не понимая до конца всего, Моника чувствовала, что что-то не так. Внезапно она увидала на том берегу какую-то хижину. Она стояла у самой воды, однако отражения от неё в воде не было. Моникой овладело чувство смутного беспокойства. То ли эта хижина появилась только что, то ли она её раньше не замечала. Но как можно не заметить? Монике сделалось не по себе. Что делает она, маленькая девочка одна в этом страшном лесу? Ведь кругом на многие мили ни души. Заметно смеркалось, над озером занималась заря, отражаясь лазурью вечернего неба в плоскости озёрной воды. Моника развернулась, чтобы идти обратно, и с ужасом заметила, что в лесу стало совсем темно. Этот лес, который был для неё раньше другом напугал её так впервые.
- Ау! - крикнула Моника, сама не надеясь, что кто-нибудь ей ответит.
 Огромная сова с диким криком сорвалась на неё откуда-то с неба. Моника вскрикнула и бросилась бежать от озера куда глядят глаза. Ветви цеплялись за её плечи и паутина оседала тонкими липкими нитями на лицо. Она спотыкалась о корни и падала, но тут же вставала и бежала вновь; у неё как будто открылось второе дыхание и заметно прибавилось сил. Откуда-то сквозь деревья на неё шёл свет, и она побежала прямо на него. Деревья и кусты расступились, и она увидела опять озеро. Всё это время она бежала вдоль него, и теперь место, откуда она пришла осталось далеко позади. До хижины же, казалось, рукой подать. Моника побежала вдоль озера вновь и обнаружила, что бежит уже не по земле, а по деревянному настилу. На секунду она обрадовалась тому, что здесь могут быть люди, но потом вспомнила слова старухи Томпсон: «парни положили поверх трясины доски, и мы устроили там что-то вроде пляжа»... И действительно, в жёлтых лучах заката можно было различить, что эти доски потемнели от времени и от частых дождей. Метров на двадцать, по направлению к середине уходил досчатый пирс, с которого раньше, очевидно ныряли. Моника пошла по нему. Доски легонько проминались под ногами, но вобщем-то он был крепкий. Теперь со всех сторон её окружала вода таинственного озера, где кроме неё вот уже долгие годы никого не было. Над головой был серый купол темнеющего неба. Она дошла до края пирса и села, поджав под себя ноги. Ладони и стопы горели; лицо, исхлёстанное ветками кустов и деревьев болело, а все руки до локтя были покрыты царапинами и ссадинами. Она села и заплакала от того, что тепрь она осталась одна одинёшенька, и некому поддержать её, и некому понять каково ей одной быть в этом страшном лесу. Хоть бы Майкал был рядом! Ведь вдвоём совершенно не страшно. Вдвоём - не то, что одному. Одной совсем тяжко. В горестных мыслях Моника не заметила, как совсем стемнело и на небе вместо ускользающего солнца воцарилась луна. Когда она вновь открыла глаза, то не поверила им, потому что всё кругом светилось голубоватым свечением, освещая деревья, воду и берег. Над озером небо казалось большим-большим, усеянное как крупой мелкими звёздами. Огромная луна светила посреди неба. Она была красноватой и необычно большой. Откуда-то слышалась какая-то неземная музыка – пение леса. Всё вокруг было необычным и каким-то чарующим.
- Какая красота! - сказала вслух Моника и сама испугалась своего голоса, таким необычайно звонким показался он ей в этой тиши. «Ничего, - утешала она себя, - Утром рассветёт, и я пойду домой. Больше я никогда сюда не вернусь, даже если меня очень попросят!
 Внезапно озеро сильно забурлило. Моника похолодела. Со дна пошли крупные пузыри, и что-то чёрное мохнатое и крупное начало медленно всплывать на поверхность воды.
 Отчаянно крича, Моника бросилась бежать по пирсу. Доски проминались под ногами, громко скрипя. Добежав до травянистого берега, она помчалась к домику, который теперь был освещён как нельзя лучше. Ей казалось, что она слышет за своей спиной топот сотен бегущих ног, чьё-то горячее дыхание. Она бежала, иногда проваливаясь по-колено в трясину, но снова выбираясь она опять бежала и бежала. Добежав до домика, она с силой рванула дверь. Та поддалась, и Моника неслышно скользнула внутрь и захлопнула дверь за собой. Внутри было светло...


 Моники не было в школе уже второй день. Майкал не находил себе места. Он скучал. Совсем недавно они так хорошо поговорили, что он решил, что теперь они станут лучшими друзьями. В ночь после их прогулки в лесу он не мог уснуть до самого утра, думая о том, что скажет ей на следующее утро. Однако, ни на следующий день, ни через день Моники в школе не было. На утро второго дня Майкал не пошёл в школу. Выйдя из дома, он шёл совсем в другую сторону, улицей, на которой почти не было домов, и по обе стороны которой громоздился лес. Ему было немного жутковато. Асфальтовая дорога давно кончилась и перешла в грунтовую, а потом и вовсе в тропинку. В самом её конце был дом Моники. Краска на нём давно облупилась, и глядя издалека ни за что нельзя было сказать, что в этом доме кто-то живёт. Он подошёл к дверям и постучал. Дверь никто не открыл. Он постучал снова. Дверь была не запетра. Майкал заглянул вовнутрь. Его взору предстала довольно нарядная гостинная с камином и ковром на полу. Посередине стоял довольно большой стол. Гостинную щедро заливали лучи солнца. Однако в ней никого не было.
- Моника, ты дома? - позвал он. Ответа не последовало. Он прошёл гостинную и поднялся по лестнице вверх. По ковору ноги ступали совсем бесшумно. Дверь в её комнату была не заперта. Из неё слышались голоса. Майкал прислушался.
- Моя бедная девочка, я так не хочу её потерять... - слышлася низкий мужской голос.
- Не беспокойся, Роберт, мы подключим все наши силы для поиска, - говорил второй, - Сосредоточься, куда она могла пойти? Она часто гуляла в лесу?
- Нет, не знаю, когда она пропала я не знал что и думать...
 Майкал отшатнулся. Моника пропала! Она наверняка в лесу, ведь если она чем-то увлеклась, значит не отступится, пока не завершит начатое. Всё ищет это проклятое озеро! А вдруг её угрожает опасность? Спустившись по лестнице, Майкал бросился бежать домой.
 Очень быстро он прибежал в центр города, откуда оставалось совсем немного до дома Нордов, который был известен на весь город благодаря своим обитателям. Это была шикарная трёхэтажная вилла, построенная вопреки всем городским зданиям из камня, а не из дерева. Вокруг неё шла красивая чугунная ограда, по которой вился дикий плющ. Когда Майкал подбежал к воротам своего дома, он мельком бросил взгляд в гараж. Отцовской машины уже не было. Значит он дома один. Отворив калитку, Майкал прошёл через двор и вошёл в дом. Прямо перед ним была лестница на второй этаж, которая упиралась в огромный портрет Алекса Резерфорда - прородителя диннастии. Это был очень старинный портрет, одетый в бронзовую раму. На нём Алекс был изображён могучим и величественным. Он был в чёрном фраке с фамильной вышивкой на левом борту. Он сидел за своим дубовым письменным столом, на котором были красивые письменные приборы из драгоценных камней и стопки деловых бумаг. За спиной Алекса были малиновые шторы с золотыми кистями. Вопреки всему этому великолепию и величию, Майкал нераз слышал от бабушки, что в жизни Алекс был совсем невысоким тщедушным старичком, который вечно страдал от аллергии и ходил повсюду со своим носовым платком, в котрый поминутно сморкался. Впрочем подчинённые всегда прибывали перед ним в благоговейном страхе и трепете, боясь неугодить ему, за что он и приобрёл такой несказанный авторитет как на фабрике, так и в деловых кругах.
 Взбежав по лестнице на второй этаж, Майкал помчался по коридору мимо грузового лифта, комнаты родителей и бабушки. Его комната была отдельно от всех в самом конце коридора. Чтобы попасть в неё надо было подняться вверх на три ступеньки и завернуть за угол, что делало вход невидимым для того, кто шёл по коридору. Майкал забежал к себе в комнату.
- Если Моника так долго не возвращается из леса…Или она никогда не вернётся, или она нашла то озеро! - сказал он вслух. – Так или инначе я ещё могу помочь ей!
 С этими словами он принялся снимать с себя школьную форму. Вместо неё он надел тёплый свитер, джинсы и кожаные ботинки вместо кроссовок, в которых ходил обычно. С собой в рюкзак он положил фонарик, спички и перочинный ножик, которые он припас как раз для такого случая. Книги и тетради он переложил на письменный стол, оставив в рюкзаке лишь завтрак, который ему дала с собой кухарка Мэгги. Майкал вздохнул. Он знал, что он может не вернуться, поэтому достал из кармана пиджака ручку и, вырвав листок из тетради по ненавистной химии, написал: «Папа, не волнуйся. Я ушёл в лес, чтобы спасти Монику. Скоро буду. Майкал.» Оставив листок, на самом видном месте, он ещё раз вздохнул и пошёл в лес.
 Тем временем полицейский наряд уже обшаривал лес в радиусе двух миль. Городские дети обычно не ходили в лес, но здесь нельзя было упускать ни малейшей надежды. Шериф Норман по прежнему сидел в машине. На улице было пасмурно, собирался дождь. Окна машины запотели. Хотелось спать и сил включить дворники у него не было. На приборной панели стоял стаканчик с недопитым кофе и пачка печенья. Рядом сидел чернокожий помощник шерифа Хатли. Вид у него был совершенно безрадостный. Надолго воцарилась тишина, изредка прерываемая короткими сообщениями по рации о том, что пока никаких следов обнаружено не было.
 Первым тишину нарушил Хатли.
- Зря только корячимся, - безразлично сказал он, глядя куда-то вдаль, - В наших лесах такие дебри, что здесь и слона-то потерять не долго. Девчонка даже если и заблудилась, мы точно не найдём её здесь. Ясно как день...
- Да я и сам понимаю, - мрачно сказал шериф. - но без надежды нет и веры. Жалко девчонку. Такая приветливая была, очень жаль...
- Слухи нехорошие вокруг этого леса ходят. Говорят там есть заколдованное озеро...
- Брехня всё это, - сказал отмахнулся шериф Норман, допивая кофе. - Если ребята её не найдут, значит дело дрянь...
 То и дело по рации передавались сообщения различных отрядов, в которых говорилось, что девочка ещё не найдена. Последнее сообщение было о том, что полицейские набрели на гору, «обойти которую нет возможности», да и врятли девчонка стала бы её обходить. Один за другим из лесу возвращались полицейские. Наконец возвратился последний отряд.

 Когда Майкал подходил к лесу, навстречу ему одна за другой проехало три полицейских машины, и он понял, что они её не нашли. Вздохнув, он обошёл дом Моники и оказался в лесу.
 Лес встретил его хмурыми осенними деревьями. Близилось к полудню; собирался накрапывать дождик. Природа словно раздумывала пролиться ей дождём или растворить влагу туманом. Седая трава шуршала под ногами, ветер трепал волосы; тревожно шелестели верхушки деревьев; громко кричали птицы, непривыкшие ко всякого рода вторжениям. Майкал искал на деревьях те жёлтые цветы о которых ему говорила Моника. Он поднял голову. Небо было далеко наверху. Оно было свинцового цвета. Его почти не было видно из-за густых еловых ветвей, воздетых в небеса. Они плотно сходились, напоминая когти. Майкалу стало жутковато. Совсем рядом протяжно заухала сова. Майкал вздрогнул. Ветка сухого вереска громко хрустнула у него под ногой. И тут он увидел жёлтый цветок на чёрном дереве. Потом ещё один и ещё. Жёлтые цветы вылезали один за другим и как будто манили его за собой. Майкалу всё время казалось, что кто-то дышит за его спиной. Лес не молчал. То тут, то там слышалиьс какие-то шорохи, хруст ломаемых веток. Как будто кто-то кружил вокруг, зорко за ним наблюдая. Чтобы избавиться от чувства тревоги, он побежал. Цветы вели его за собой, выстраиваясь в длинные вереницы деревьев, зовущих его вперёд. Он уже бежал, не разбирая дороги. Лес становился всё гуще. По спине и рукам хлестали тонкие ветки деревьев. Часто ноги увязали в хитросплетениях корней и травы.
 Впереди забрезжил свет. Майкал выбежал на поляну и сразу в ужасе шарахнулся. Впереди перед ним стоял человек. Сердце ёкнуло, и всё похолодело внутри. Майкал хотел убежать, но потом понял, что это не живое существо. Куст был наряжен в человеческую одежду. Майкал тяжело вздохнул и вытер пот со лба. Так жутко ему никогда ещё не было. Он перевёл дыхание и снова устремился за жёлтыми цветами, которые, казалось, только этого и ждали, зовя его всё дальше и дальше за собой в самую чащу леса.

 Отец Майкала - Джордж Норд возвращался с работы домой. В этот день с утра он заключил важную сделку по поставке древесины в соседний штат, потом было собрание акционеров. Теперь он решил поехать домой, чтобы хоть немного вздремнуть перед завтрашней встречей. Завтрашний день сулил быть тяжелём. Предстояло очень много дел. Иногда Джеку хотелось всё бросить, уехать куда-нибудь, посвятить остаток жизни отдыху и развлечениям. Но он знал, что не протянет на отдыхе и двух недель. Будучи по сути трудоголиком, он не мог позволить себе долго отдыхать. Кроме того, необходимо было обеспечить будущее сыну. Что он оставит ему в наследство?
 Проезжая через центр, Норд обратил внимание на здание школы. «Майкал учится здесь уже вторую неделю. Надо зайти к учительнице, чтобы спросить о нём», - решил он про себя. Он остановил свой «Форд» прямо у школьного крыльца и, выйдя, огляделся.
- Новая школа…, - со вздохом пробормотал он. – Где-то теперь моя школа…
 Он поднялся по ступеням и зашёл внутрь. С большим трудом он разыскал мисс Брикс. Она была в классной комнате. Совсем недавно закончился ещё один школьный день. Класс пустовал. Учительница ещё не успела уйти и что-то писала, сидя за столом.
- Мисс Брикс? Здравствуйте, - сказал он, постучавшись. – Меня зовут Джордж Норд, я отец Майкла.
 Мисс Брикс с удивлением посмотрела на него широко открытыми глазами. Не смотря на большую популярность, Нордов не так часто можно было встретить в городе. Приход Джорджа Норда в школу был для неё равносилен визиту президента. От волнения она даже встала.
- Сидите-сидите, - успокаивающе сказал Джордж, - Знаете, Майкал мне о вас много рассказывал. Хорошего, разумеется.
- Очень лестный отзыв, - сказала мисс Брикс. Она заметила, что Джордж не такой уж и старый. На вид ему было не больше сорока. Он был неплохо сложён. На его широких плечах сидела настоящая кожаная куртка времён Дикого Запада. На голове широкополая шляпа. Он сильно смахивал на кавбоя с рекламы «Мальборо», только во всём его имедже чувствовался лоск, присущий только богатым людям. В семье про него говорили, что он до неприличия похож на своего дядю – Майкла Резерфорда, а не на отца. Когда Джорджу было восемнадцать лет, он покинул отчий дом, так же как и его дядя, но отправился не начинать бизнесс, а поступать в колледж. Отучившись пять лет в колледже, он вернулся специалистом по экономике и менеджменту. Это было очень кстати, потому что Макс Резерфорд был уже не дееспособен и Джорджу досталсь вся фабрика и множество другого имущества. Мать с радостью уступила ему это право, так как не чаяло в сыне души и тайно переживала, когда он уехал из отчего дома. Как только он взялся за управление, он сразу же начал применять полученные знания в области бизнесса и торговли. Если отец его - Макс вёл дела по-старинке, полагаясь большей частью на налаженный механизм фабрики и старые связи, стараясь не вмешиваться в естественный ход вещей, то Майкал коренным образом изменил сам подход к семейному бизнесу. На фондовом рынке штата появились акции Нордов, Джордж охотно давал инвестиции в крупные проекты. Если раньше работа фабрики была вяло-текущей, то с его появлением начали заключаться многочисленные сделки. Он предлагал свлой товар где толкьо это было возможно. Конкуренции в родном штате он почти не встретил, поэтому бизнесс пошёл в гору. Зарплаты на фабрике были самыми высокими в городе. Теперь уже велись переговоры о поставках леса в соседние штаты…

- Я хотел бы узнать как у Майкала дела, как он учится… Знаете, иногда мне кажется, что я сам совсем ещё недавно был школьником. Сажусь за руль машины и думаю: «До чего же я стал взрослый». Вы знаете, я ведь тоже учился в этой школе. Только в старом здании…
- Я тоже, - тихо сказала мисс Брикс. – А в каком году вы закончили школу?
- Давно, в восемьдесят третьем.
- Нет, я помладше, - усмехнулась мисс Брикс, - Я из выпуска девяносто третьего года.
- Это на ваш выпуск приезжал сенатор штата?
- Да-да, а откуда вы знаете?
- В этом выпуске училась моя сестрёнка, Мэри.
- Как же, Мэри Норд! – рассмеялась учительница. – Такое не забывается!
- А что?
- Я никогда не забуду как она заперла всех учителей в актовом зале!
 Оба неожиданно смеялись. Мимо по коридору проходил директор школы. Услышав весёлый смех из-за дверей кабинета, он вошёл. Джордж Норд стоял к нему спиной, и директор решил, что это молодой человек мисс Норд.
- Мисс Норд, будет лучше, если вы будете принимать своих друзей у себя дома! – громко сказал он.
- Всё в порядке, мистер Фокс, я сейчас ухожу, - сказал Джордж.
- Мистер Норд, как хорошо, что вы зашли! – мгновенно изменился в лице директор при виде спонсора. - Такая честь для нас! Зашли узнать как дела у вашего сыночка?
- Да, кстати вы мне не ответили, мисс Брикс, - обратился он к молодой учительнице.
- Дела идут прекрасно, - сказала мисс Брикс. – Вы знаете, у вас очень способный мальчик. Он схватывает всё на лету. Да и в школу к нам он прибыл с большим багажом знаний.
- Да, до этого он обучался в горной школе в Швейцарии, - гордо сказал отец Майкла. – Сейчас я его забрал оттуда. Он там болел всё время. Но багаж ему дали неплохой. Кстати, чем он сегодня вас порадовал?
- Сегодня? – задумалась учительница, силясь вспомнить, что же было сегодня. – А сегодня Майкала не было целый день, - вспомнила она.
- Как не было? – громко спросил Джордж, но тут же взял себя в руки. Для человека, работающего в сфере бизнеса, самообладание превыше всего. Он пожал руку директору и стал прощаться.
- До свиданья, мистер Фокс, всего доброго мисс Брикс. Приятно было познакомиться.
 Он быстрым шагом вышел из школы и сел за руль.
- Ну, Майкал, ну прогульщик! – сердито сказал он, - Ну я тебе задам!
 Он мчался по шоссе с огромной скоростью. Мимо летели жёлтые и красные деревья, щедро раскрашенные осенней порою, но он не обращал на них никакого внимания. Хорошее настроение от удачной сделки было сильно испорчено. Всю свою жизнь он вложил в этого сорванца, а теперь он смеет прогуливать школу, когда на него возложены надежды всей семьи. Ведь именно ему предстоит быть главой компании. Для этого необходимо хорошее образование, а тут…
 Он подъехал к своему особняку и щёлкнул кнопкой дистанционного управления. Ворота медленно и плавно распахнулись, и он плавно въехал во двор. Ворота неслышно затворили за ним свои створки. Он запер дверцу и вошёл в дом.
- Майкал, - крикнул он с порога. Ответа не последовало.
- Майкал, - крикнул он уже громче, поднимаясь по лестнице, - Выходи, подлый негодник!
 Когда ответа не последовало, Джордж замолчал. Он вошёл в его комнату сына и сразу же нашёл записку, которую Майкал оставил на видном месте.
«Мама и папа не волнуйтесь! Я ушёл в лес спасать Монику. Майкал» – машинально прочитал отец. Не поверив своим глазам, он прочитал записку ещё несколько раз.
- Ничего не понимаю, - возмутился он, - Какой лес, какую Монику?
 Он подошёл к стене и снял трубку телефона. Держа записку в одной руке, он быстро набрал номер школы.
- Добрый день, мне нужен мистер Фокс. Что значит «подойти не может»? Тогда попросите подойти мисс Брикс. Да. Это Джордж Норд. С минуту он нервно ждал, оглядывая комнату сына. Кровать, застеленная шаляй – валяй, письменный стол, заваленный тетрадями, книгами и бумажками, компьютер. «Подумать только, у моего сына уже есть какая-то Моника», задумался Джордж, а я стал встречаться с девушкой уже учась в колледже. Почему же он никогда ни о чём мне не рассказывает? Когда я приезжал к нему в Швейцарию, он всегда был какой-то тихий, отчуждённый, как неродной… Вероятно, я что-то упустил в его воспитании. А жаль…». На том конце провода он услышал голос мисс Брикс.
- Алё, мисс Брикс? - встрепенулся он, - Это опять Джордж Норд. Да. Вы случайно не знаете что это за Моника дружит с моим сыном? И почему он мог отправиться её спасать в лес? Что? Как в розыске? Не может быть! Что ж вы мне раньше…
 Он бросил трубку на стол и тут же схватил её опять, судорожно всполминая номер полицейского участка…
 
 По следам жёлтых цветов, Майкал постепенно пришёл к горе. Он уже блуждал по лесу больше часа, поэтому подустал. Гора была очень крутая, и он не знал стоит ли ему рискнуть и вскарабкаться или лучше попытаться обойти её. Гора уходила далеко в обе стороны. Жёлтые цветы однако, шли в обход. Он пошёл вдоль горы, следуя за жёлтыми цветами. За это время он несколько раз терял их, рискуя не выйти из леса, и тут же находил вновь. В самый последний раз он решил, что потерял их окончательно и загрустил. Его богатое воображение нарисовало ему сразу много безрадостных перспектив, но, найдя их, он был бы больше рад, чем мальчик-с-пальчик, когда вышел из леса.
 Под ногами проминался ягель. Почва здесь была очень топкая, и Майкал шёл, держась подножий сосен. У их крепких оснований почва была твёрже. Деревья впереди начали редеть. Цветы кончились, и Майкал пошёл в просвет. Что-то светлое было за всеми этими деревьями, и Майклу шёл, как завороженный на этот свет. Когда последние ветви раздвинулись, перед ним предстало большое величественное озеро.
- Ух, ты! – воскликнул он, - Значит ты действительно существешь, Норзерн Лэйк! Я нашёл тебя. И Моника, судя по всему тоже.
 Озеро казалось огромным. Его гладь была почти неподвижна. В ней отражалось свинцовое небо с небольшими проблесками и голые стволы деревьев, стоящих на том берегу. На рябящей поверхности плавали жёлтые осенние листья и ветки, сорванные ветром с деревьев. Небольшая стая уток мерно курсировала где-то близ того берега. Чёрные стволы выоченных елей отражались в воде, как чёрные зубы. Казалось, что озеро окружено плотным кольцом из деревьев. Древесный забор давил на озеро, и на душе становилось как-то не по себе. Здесь на озере царило какое-то умиротворение и спокойствие. Как на кладбище. Но стоило шагнуть в лес, как недобрый холодок поднимался над деревьями. Сразу становилось тяжело дышать. Чудились какие-то голоса за деревьями. Каждый шорох пугал и хотелось побежать без оглядки. Но сил бежать не было.
 Но что это? На том берегу Майкал увидел небольшую хижину. Она покосилась от времени, и была сколочена довольно грубо. Вероятно там живут люди, - подумал он, - и они могут подсказать ему, где может быть Моника. Майкал не привык бояться людей. Гораздо страшнее неизвестность. Он пошёл вдоль берега. По побережью шла небольшая тропка, которая страшно петляла, то уводя его в чащу, то подводя почти к самой воде. Какая-то склянка покатилась, когда он поддел её ногой. Небольшая круглая баночка откатилась на два фута и осталась лежать на боку. На дне её желтела маслная краска. Моника!
 Когда тропа вывела его в очередной раз к воде, он увидел широкий настил из досок, положенный поверх трясины, которого раньше не замечал. Настил заканчивался длинным пирсом, уходящим к середине озера.
 Неужели здесь были люди? – изумился Майкал. Но вспомнив рассказ старухи Томпсон, он решил больше ничему не удивляться и отправился к хижине. Почва здесь была совсем топкой, и он всё время проваливался по щиколотку. В новые замшевые туфли давно уже проникла вода, но он не обращал не это ни малейшего внимания. Выбирая места посуше, он приближался шаг за шагом к домику. Хижина стояла на топкой поляне, поросшей жёлтыми цветами. Таких крупных цветов Майкал никогда не видел. Они напоминали что-то южное. Они пахли клубникой и хотелось вдыхать их аромат полной грудью. Майкала поклонило в сон. Он преодолел его и подошёл к серой облупившейся стене хижины.
 Окно было высоко, но он изловчился и заглянул в него. Оно было плотно занавешено. Тогда Майкал поднялся на крыльцо и постучался в дверь хижины. Ответа не последовало. Стало немного жутко. За дверью стояла полная тишина, и лишь какое-то шевеление не давало сил сразу же бежать.
- Есть кто-нибудь дома? – позвал он несмело, сам испугавшись, какой робкий у него голос. Ответом была тишина. Майкал почувствовал, как его голос проходит в дом и отражается от стен и окон.
 Он несильно толкнул дверь плечом. Ржавые петли поддались. Следующий толчок распахнул дверь перед ним. Пахнуло сыростью. Видно свет давно не попадал в этот дом. Какое-то время Майкал не решался войти. Крик совы за спиной заставил его сделать первый шаг, и переступив порог, он оказалася в доме.
 Обстановка была самой простой: досчатые стены, полки, уставленные пустыми банками, стол, табуретка и кровать с наваленным тряпьём. Все углы были затянуты паутиной. Всё вокруг было покрыто сантиметровым слоем пыли. Майкал прошёлся по комнате, чувствуя, как проминаются и скрипят под ногами доски, подошёл к кровати и поднял тряпьё. Глянув на него, он вскрикнул. Под тряпьём лежал человек. Что-то очень знакомое показалось в нём Майклу. С усилием повернувшись, он улыбнулся. Это была Моника. Хотя она дышала, но была как не живая: бледная, с ввалившимися щеками. Под глазами у неё были мешки.
- Моника, очнись, это я, Майкал, - потормошил он её. Она застонала как-то тихо и жалобно. Тогда он поднял её на руки и вынес из дома. Выбирая места посуше, он отнёс её на пирс. Положив её на досчатый настил, он набрал пригоршню тёмной озёрной воды и смочил ей лицо. Она застонала громче. Майкал взял её руку и стал щупать пульс. Пульса почти не было. Тогда он перенёс её к самой воде и начал растирать лицо. Сначала она никак не реагировала, но потом постепенно открыла глаза.
- Майкал, - прошептала она и улыбнулась.
- Да, это я, - от волнения тоже шёпотом сказал Майкал.
 
 Кэтрин Томпсон не спала. Она точно не помнила – спала она или так и не спала с самого вечера. Небольшой будильник на столике у окна показывал три часа ночи. С вечера зять переложил угля в котельной, и батареи жарили, что есть силы. Кэтрин изнывала от жары. Ей казалось, что её мозг начинает плавиться от такой температуры, поэтому она попросила Нэнси оставить окно открытым на ночь. За окном изредка проносились ночные автомобили, в основном же царила какая-то подозрительная тишина. Во тьме ночи был освещён только светлый участок окна. Всё остальное было погружено во мрак, от этого все очертания предметов во тьме казались бутафорскими и живыми. Слишком уж подозрительная тишина стояла в комнате. Кэтрина стало страшно. Как и в детстве она боялась теперь ночных теней и пустоты. Она повернула голову вправо. На окне сидел мальчик, которого она не могла не узнать. Он весь светился от лунного света.
- Привет, Стивен, - медленно сказала она. – Я что-то давно не видела тебя…
- Привет, Кэтти. Ты что переехала?
- Да, мои родители уехали с Вуд-стрит, вот и мне пришлось…А ты всё там же?
- Нет, мой дом сгорел…
- Ах, я помню, пожарные приехали слишком поздно…
- А ты совсем не изменилась, Кэтти, всё такая же…
- Какая? – кокетиливо спросила она.
- Такая же серьёзная, а глазки хитрые!
 Глаза Стивена светились каким-то нечеловечкским блеском. Луна освещала его светлые волосы и белую рубашку с длинными рукавами. Он сидел на окне, совершенно не боясь упасть, положив ногу на ногу.
- Да брось Стивен, столько лет прошло, а годы никого не красят…
- Да говорю тебе, ты всё такая же…взгляни…
 Он с размаху кинул ей на постель крохотное зеркальце. Она подняла его трясущейся рукой, и оно осветило её руки. На них больше не было морщин. Она бросила осторожный взгляд на себя и не поверила увиденному. Из зеркала на неё смотрела четырнадцатилетняя девчока с светлыми волосами, завитыми в колечки, и с большими ярко-голубыми глазами.
- Но этого не может быть! – прошептала Кэтрин и потрогала своё лицо. Оно было гладким, как шёлк.
- Подожди, Стив, - начала она приходить в себя, - Как ты сюда попал? Ведь мой зять крепко запирает двери, а дочь держит сторожевого пса…
 Стив молча улыбался. Кэтрин помнила его улыбку ещё со школы. Когда он так улыбался, это значило, что он ничего не скажет.
- Почему ты не состарился, ведь прошло столько лет? – продолжала она.
 Стив молчал и улыбался, не говоря ей не слова. Он легко спрыгнул с подоконника на пол и направился к ней.
- Ни с места, или я закричу! – воскликнула Кэтрин, - Тебя нет, ты пропал в лесу, ты мёртв! С покойниками нельзя разговаривать!
 Стив сделал ещё шаг.
 Кэтрин взвизгнула.
- Хорошо, как знаешь, я хотел помочь тебе, ведь мы же дружили…
- Ты не можешь помочь мне…
- Могу.
- Как? – чуть не плача спросила Кэтрин.
- Неужели тебе нравится быть старой руиной, которая портит жизнь и себе и дочери? Ты была такая заводная, ты быстрее всех плавала, ты была в команде баскетбольных болельщиц…
- Я знаю, знаю, - Кэтрин закрыла лицо руками, и из её глаз потекли слёзы. – Если бы можно было начать жизнь сначала…
- Подойди ко мне, Кэтти, - сказал Стивен.
- Я не могу, Стив, я уже десять лет парализована.
- Брось, Кэт, мне не до шуток, мы же вчера с тобою купались!
- Я не…
- Постыдилась бы валяться в постели при мальчике! Иди сюда.
 Кэтрин хотела возразить, но неожиданно для себя села. Она почувствовала такую резвость, что смогла бы пробежать кросс со стофунтовыми гирями на ногах. Она села на кровати, а потом встала. Вот уже десять лет она не испытывала подобного ощущения, и теперь ей захотелось попрыгать. Она смело подошла к Стивену, ступая босыми ногами по холодному полу.
- Умница, - сказал он, обходя её вокруг, а теперь посмотри! - и с этими словами он щёлкнул пальцами.
 Окна больше не было. Не было и команты. Они стояли в её старом доме на Вуд стрит, которого уже давно не было. Кэтрин хорошо помнила гостинную, где играла в детстве, эту крутую деревянную лестницу на второй этаж…Стивен взял её за плечи и осторожно снял с неё ночную рубашку. Кэтрин закрыла грудь руками. Она была абсолютно голая при мальчике… Но лишь Стив коснулся её плеч вторично, как она почувствовала, что на ней одето какое-то лёгкое платье. Прямо перед ней на полу стояли её кожаные туфельки, которые она так любила…
- Ты готова? – спросил Стивен.
- Да, Стив, - кивнула она, вставляя ноги в туфельки. Они были как раз по размеру… Боже, как хорошо...
 Как только она их надела, Стивен распахнул дверь, и яркий свет ударил ей в лицо. Она зажмурилась. А когда открыла глаза, то увидела свою Вуд Стрит. По ней снова ездили автомобили, ходили прохожие и лаяли собаки, а напротив был дом, которого уже давно не было. Было лето, светило тёплое солнце. На небе было ни облачка. На улице была жизнь. Народу было не мало. Целые стайки молодёжи спешили в сторону озера.
- Кэтти, ты идёшь с нами купаться? – услыхала она знакомые голоса. У дверей её дома стояли лучшие друзья школьной поры: Кэвин, Том, Джессика, Сандра… Кэтрин точно знала, что всех их уже давно не было на свете. Кэвин и Том погибли на войне, и их хоронили на кладбище тридцать человек в военных мундирах; Джессика утонула в двадцать три года, а Сандра схватила воспаление лёгких, оставив троих детей сиртами, а мужа вдовцом.
- Ты готовы? – спросил Стивен.
 Кэтрин увидела, что всё это не сон. Яркое солнце светило всё жарче; по улице проносились настоящие автомобили; а за плечами у неё была её пляжная сумка.
- Мы готовы! – уверенно отозвалась она. – Пошли! – и она шагнула на эту яркую улицу, которая давно уже не была таковой. Её окружили любимые друзья, и они поспешили все вместе купаться на озеро …
 
 Утром Нэнси пришла проведать свою мать. Ещё не отворила она дверь, как её поразила страшная тишина, которой никогда не было в этой комнате – старуха была довольно беспокойной. Она то храпела, как пожарный, то разговаривала сама с собой, то будила весь дом своими грозными криками. Теперь же весь второй этаж был погружён в тишину.
 В предчувствии худого, Нэнси отворила дверь и вздронула. Мамы не было! Её кровать была абсолютно нетронутой и аккуратно запраленной. На столике перед кроватью исчезли все пиллюли, источавшие тошнотворный запах; окно было распахнуто настежь. Нэнси бросилась к окну. Лишь выглянув в него она с плачем кинулась вниз.
 Спустя полчаса, когда машина скорой помощи увезла тело её матери и разошлась толпа, на месте падения остались только она с мужем, да доктор Ричард.
- Скажите, доктор, как же мама могла выпасть из окна, если не ходит вот уже десять лет? – спрашивала Нэнси. Слёз на её глазах не было, ибо она давно смирилась с тем, что мать должна рано или поздно умереть. Но она никогда не думала, что её мать умрёт от падения из окна.
- Я не могу сказать наверняка, - задумался доктор Ричард, - но могу высказть вам своё предположение…
- Да, пожалуйста, выскажите, - включился в разговор и сам Томпсон.
- Я довольно долго изучал поведене человеческого мозга, когда учился в университете и мне известно, что при поражении мозга во время инсульта или какой-либо другой болезни, связанной с мозгом, высвобождается его подкорка, и человек может предпринимать самые неожиданные действия. У вашей матери мог быть микроинсульт, после чего высвободилась та часть мозга, где не было информации о болезни. Она просто встала, как это делала раньше каждый день и пошла.
- Но почему она вышла в окно? – задал вполне логичный вопрос Томпсон.
- Это ещё раз свидетельствует о том, что она это делала в бессознательном состоянии.
- Но может быть ей кто-то помог? – предположил Томпсон.
- Это исключено. Полиция установила, что в комнате не находился кто-то ещё. Никаких следов присутствия постороннего человека не было. И потом у вас собака, да и двери довольно крепкие…
- Но может быть… - начала что-то говорить миссис Томпсон.
- Прошу меня извинить, меня ждут в клинике, - раскланялся доктор и направился к своей машине, оставив супругов недоумевать. Они так никогда не узнали как Кэтрин попала на улицу…
 

Часть вторая.

 Солнце стояло высоко-высоко, но всё небо было занавешено пепельной дымкой, которая мешала ему светить в полную силу. Майкал приложил ухо к груди Моники и уловил еле ощутимое дыхание. Жива! Он зачерпнул ладонями холодной озёрной воды и растёр ей лицо водой.
- Майкал… - прошептала она.
- Я здесь, - поспешил сказать он.
- Где я?
- Мы в лесу. Как ты здесь очутилась?
 Она не ответила, а обвела всё вокруг спокойным взором.
- Значит это был не сон, - тихо сказала она.
- Ты можешь идти?
- Не знаю, я чувствую какую-то слабость…
- Ты, наверное, есть хочешь? - спохватился Майкал.
- Нет, совсем не хочу.
- Нет хочешь! Я читал у Джека Лондона рассказ, как один старатель со сломанной ногой полз по ледяной пустыне и так обессилел, что уже не хотел есть. Но когда он нашёл еду, то ел через силу и выздоровел.
 В подкрепленеие своего рассказа Майкал развязал рюкзак и достал оттуда свёрток с сэндвичами.
- Вот, поешь, - сказал он, протягивая ей большой сэндвич с куском сыра. Моника откусила кусочек, потом ещё немного и неожиданно для себя съела его весь. Майкал сразу же протянул ей небольшую бутылку с лимонадом. Моника чувствовала, как к ней возвращаются силы. Она снова обвела взором всё вокруг.
- Какая красота! - восхитилась она.
 Действительно, всё вокруг было очень живописно: озеро окружали высокие изумрудные ели с остроконечными вершинами. Такие растут только в Канаде и на севере Штатов. Среди елей было много других деревьев как хвойных, так и лиственных. Последние были уже тронуты жёлтым и красным цветом. Среди бурой хвои они выглядели яркими пятнами. В воде росли многочисленные лилии и кувшинки, которые полностью покрывали всю поверхность. Еле слышно доносилось пение лесных птиц, шелест листвы, создаваемый ветерком, невесть как сюда попавшим. С поляны, которая была совсем близко пахло ярко-жёлтыми цветами, источавшими незнакомый, но очень приятый аромат. Этот аромат манил чем-то далёким и уже забытым, словно запахом детства… От него слегка кружилась голова и хотелось спать.
- Я так устала, - сказала Моника, - Ты не хочешь спать?
- Есть немного, - сказал Майкал, - Я сегодня рано встал, чтобы думали, что я ушёл в школу.
- Пошли в домик, передохнём немного, а потом пойдём домой…
 Майкал хотел возразить, что передохнуть можно и дома, но не каждый же день выпадает попадать в такие ситуации, тем более с девчонкой, и он решил остаться. Тем более, что спать действительно хотелось.
 Они вошли в хижину. В ней было очень неприбрано и пахло сыростью. На столе стояла бутылка, покрытая паутиной; валялось несколько застарелых окурков. Два стакана стояли на столе, один валялся на полу. Все они были покрыты слоем пыли. На широкой кровати, сколоченной из грубых досок валялось какое-то тряпьё. Сбросив его на пол, они прилегли на неё. Моника легла лицом к стене, а Майкал с краю. Как только их головы опустились, оба они погрузились в сладкий клейкий сон, и уже не было сил разжать веки. Они казались такими тяжёлыми…

 Проснулись они оттого, что солнце светило в окна изо всех сил. Моника проснулась первой и долго не могла понять где находится. Спать совершенно не хотелось, и она растолкала Майкла.
 Они сели на кровати и переглянулись. Что-то неуловимо изменилось в хижине. Стол покрывала светлая скатерть, на окнах висели занавески, а кровать накрывал шерстяной плед..
- Что здесь происходит? - спросил Майкл.
- Не знаю, - пожала плечами Моника.
- По-моему здесь кто-то прибрался, - высказал предположение Майкл. Но ответить Моника не успела.
 На улице раздались шаги, и в дом вошёл высокий человек с охапкой хвороста. Он был в серой куртке, шляпе и высоких болотных сапогах. У него была густая рыжая борода, а шея просто заросла шерстью, которая уходила за ворот куртки.
- Проснулись, ребятки? - спросил он с участием.
- Да, - сказал Майкал, - вы не подскажите где мы?
- Вы в лесу в окрестностях Норзерн Лэйк. Вы что не здешние?
- Нет, здешние, просто на озере в первый раз.
- Не может быть, я думал, что вся ребятня в нашем городе уже побывало на этом озере. Пожалуй, это единственная достопримечательность нашего городка, если не считать лесопилки Резерфордов.
- Вы хотели сказать Нордов, - поправил его Макал, так как была задета честь их фамилии.
- Что я хотел сказать, то и сказал, - молвил странный незнакомец, развязывая хворост и раскладывая его перед небольшой железной печкой.
 Ребята переглянулись. Похоже, что этот человек очень отстал от жизни…
- А вы давно живёте в этом лесу? - спросила Моника.
- Лет десять. До этого мы с женой жили в другом городе. Наш дом сгорел, а тут как раз была вакантная должность. Ну, мы собрали пожитки и попросили нас довезти.
- А что за должность? - спросил Майкал.
- А разве по мне не видно, что я лесничий? Я думал, что теперь уже весь город знает, кто в этом лесу хозяин - Хэнк Фартири.
- Как вы сказали? - переспросила Моника.
- Хэнк Фартри. – повторил лесник, доставая из кармана плотной хлопковой рубашки сигарету.
- Я, кажется слышала уже где-то эту фамилию.
- Я же говорил, - обрадовался лесник. - ну, что, показать вам дорогу в город?
- Если вам не трудно, - попросила Моника.
 Они встали с кровати и вышли на свежий воздух. Озеро осталось таким же молчаливым и спокойным. Яркое солнце наполнило его спокойную гладь яркими бликами, которые надолго оставляли след в галазах. Синее-синее небо отражалось в воде, от чего она казалась необычно чистой.
- Смотрите, видите дорожку? - спросил Хэнк.
 По левой стороне озера шла неширокая тропа, на которой с трудом могло уместиться два человека.
- Да, - сказали ребята.
- Она выведет вас прямо на главную площадь города.
- Как это? - удивился Майкал.
- Послушай, как вы сюда пришли, если не знаете, где вход в лес?
- Мой дом стоит прямо в лесу, - сказала Моника.
- Так ты живёшь на Вудстрит?
- Да.
- Тогда понятно. Вам, наверное, пришлось изрядно поплутать, прежде, чем вы сюда пришли?
- Почему? - удивилась ещё больше Моника.
- Потому что от Вудстрит сюда нет даже тропки, вам пришлось идти через густой лес, верно?
- Да, - поспешил согласиться Майкал, которому общество Хэнка было уже в тягость. Ему хотелось поскорее попасть домой.
- Спасибо вам за всё, - искренне сказала Моника, - Всего доброго.
- Удачи вам, ребята, - порощался в свою очередь Хэнк, закуривая, - счастливо добраться.
 
 Тропка была довольно широкая, и Моника удивилась, как это она раньше её не замечала. День был в самом разгаре, и я яркое солнце пробивалось сквозь коричневые и зелёные ветви сосен, создавая миллионы солнечных зайчиков на коричневых стволах. Повсюду рос пушистый мох, который если на него наступишь, приятно проминался под ногами. Тропинка почти не виляла, а шла прямо. Лес здесь был совершенно не густой и казалось, что они вот вот выйдут в город, но просветы были от того, что вся местность изобиловала полянами, поросшими клюквой и ягелем.
- Знаешь, Моника, мне кажется, что лес никогда не кончится, - сказал Майкал с тревогой. - Мы здесь так давно, что я забыл, когда в последний раз я был не в лесу.
- Меня беспокоит, что я совершено не узнаю этих мест, хотя мы уже давно идём. Где-то здесь уже должны начаться дубы, а вокруг по-прежнему сосны. Мне это не нравится и…
- Смотри! - сделал вдруг Майкал страшные глаза. Он показывал пальцем на довольно крупный фанерный щит, расписаный масляной краской. На нём были изображены ели, голубое озеро и надпись: «Добро пожаловать на Норзерн Лэйк».
- Откуда это? - тихо спросила Моника.
- Одно из двух, - задумчиво сказал Майкал, - Или это ещё с тех пор или…
 Внезапно за деревьями замелькали тени. Слышались голоса. Прямо к ним приближалась целая группа народа.
- Ура, - обрадовался Майкал, - Мы не одни, они укажут нам выход из леса!
 А люди всё приближались. Уже можно было различить среди деревьев и листвы их разноцветные футболки и сумки. В основном это были девушки и лишь два или три парня.
- Ребята, вы купались? Вода тёплая? - весело спросили они у Майкала и Моники.
- Вы не скажите где выход из леса? - спросил Майкал.
- А вы к нему идёте, идите прямо по этой дороге и придёте к главной площади.
- Значит Хэнк не обманул. - сказал Майкал, - пошли. Через четверть часа они стояли на главной площади Норезрн Лэйк перед зданием местной полиции и судом. Моника с Майклом перглянулись. Раньше здесь не было леса, вернее он был, но совсем немного, как полесок. Теперь же здесь целая роща…
- Я думал, что мы вместе зайдём к тебе, а потом ко мне, чтобы оправдаться, но поскольку нам поровну идти, я предлагаю разделиться, - сказал Майкал.
- Хорошо, завтра увидимся в школе, - согласилась Моника. Она знала, что ей попадёт, но также знала, что её никогда особенно не ругали за мелкие шалости, и папа не будет очень строг.
 Попрощавшись с Майклом, Моника отправилась по своей Вудстрит. Она не сразу поняла, что это не её улица, так как эта дорога была ей хорошо знакома, и она шла погружённая в свои мысли. Когда она огляделась, то окружающее повергло её в трепет. По её заросшей травой улице вовсю ездили машины. На ней стояло несколько домов, а на месте её дома, стояло сразу два. Моника зажмурилась до мультиков в глазах, но открыв глаза, она поняла, что это не сон. Решив, что пока её не было, могли произойти какие-либо изменения, она пошла прямо домой.
 Дома тоже было всё как-то не так. Лужайка перед домом была аккуратно подстрижена. Между домом и вековым дубом была натянута верёвка. Её мама достаёт бельё из лоханки и развешивает его… Мама приехала? Моника бросилась к маме со всех ног и обняла.
- Моника! Ах ты моя радость, - ответила мама на объятие, крепко прижимая Монику к груди.
- Прости меня мама, что я ушла без спроса, - сказала Моника.
- Ушла без спроса? Какие пустяки! Ты моя радость, я тебя очень люблю. Ну ладно, ступай к себе в команту. Я позову тебя, когда разогрею обед.
- Хорошо, мамочка, - сказала Моника, вбегая в дом, радуясь тому, что у неё такая хоршая и добрая мама. Но тут же она снова замерла.
 В доме всё было не на месте. Вместе коврового покрытия пол был покрашен; на столе была совершенно другая скатерть; другие занавески на окнах. Моника шла как во сне, проходя от предмета к предмату. Всё было не так и не на как всегда. Другие обои, другая мебель, другой интерьер. Вся завороженная, Моника поднималась в свою комнату. Она боялась что-либо предположить. Это была её мама, она назвала её Моникой, это её дом; но её не покидало ощущение того, что она не дома. Когда она вошла в свою команту, то потеряла дар речи.
 Это была не её комната. Вместо зеленоватых обоев, стены были обшиты деревом, покрытым лаком. Не было ни телевизора, ни музыкального центра; не было её стола и игрушек. На стене висела полка с тетрадями и книгами, названия которых Моника не могла прочитать, потому что от удивления ненадолго потреяла способность читать. Кровать была гораздо шире, чем она привыкла видеть в своей комнате, а у изголовья висел фотопортрет её бабушки Моники, когда ей было тринадцать лет!

 Майкал шёл домой. Его дом находился почти в самом центре, поэтому идти до него было совсем не далеко. Путь лежал через здание школы. Миновав несколько жилых домов, он вышел к своей школе. Школьная площадь несказанно преобразилась с тех пор, как он видел её в последний раз. Исчезли все машины с автостоянки. Собственно никакой автостоянки и в помине не было. Школа из трёхэтажной стала двухэтажной и деревянной, а не каменной. На коньке красной черепичной шатровой крыши висел национальный флаг. Майкал решил, что он ошибся улицей. В родном городе он был всего несколько недель, до этого не был пять лет. Всякое могло приключиться. Он свернул назад на улицу, с которой пришёл, но тут увидел далеко в просвете между домами свой дом. Решив больше не задерживаться нигде, он поспешил прямо туда.
 Он знал, что отец сначала пожурит его, скажет что-то вроде: «Такое родить!» или «Ну, ты даёшь, старик!», но когда узнает истинную причину его ухода, всё поймёт и простит его. Кроме того, Майкал рассчитывал на записку, которую оставил на столе, если конечно отец найдёт её…
 Дом был тих и молчалив. На стоянке машин не было, и Майкал понял, что ему придётся дожидаться отца одному. Он хотел позвонить на всякий случай в звонок на воротах, но звонок куда-то пропал. Вздохнув, Майкал отворил калитку красивых чугунных ворот и вошёл во двор. Во дворе было совершенно пустыно. Не было никого из прислуги. Все куда-то делись. Недоумевая, Майкал вошёл в дом. Бросив мельком взгляд на парадную лестницу, он вздрогнул. На месте портрета Алекса, его прадеда стоял сам прадед.
- Здравствуй, Мак, - сказал он скрипучим голосом. - Я ведь отправил тебя на выходные к тёте. Что ты здесь делаешь, стервец?
- Я, - пробормотал Майкал, но язык его присох к нёбу, и он так ничего и не смог произнести.
- И как ты одет, - продолжал Алекс, спускаясь и хватая Майкала за шиворот. - Так одеваются рабочие с лесопилки. Я ведь запретил тебе бывать там. Будущему главе корпорации не место с работягами, иначе он потеряет всякое уважение. За это я тебя оставляю на два дня без прогулок и сладкого. Марш в свою комнату!
 С этимим словами он схватил упирающегося от ужаса Майкла и потащил за шиворот наверх. Растворив дверь в его комнату, он втолкнул его туда, и Майкал услышал щелчок затвора. Подняв глаза, он увидел свою команту. Нет, но ведь это не его комната? Комната Майкла всегда отличалась художественным беспорядком и множеством дорогих вещей, которыми без сожаления одаривал его отец. Теперь же она отличалась каким-то спартанским духом. В ней не было ничего кроме койки, аккуратно заправленной белым покрывалом, стола и книжной полки. На полу стоял допотопный радиоприёмник. Майкал схватился за голову и вдруг онемел от ужаса. Прямо перед ним висел огромный портрет его деда Макса в возрасте пяти лет и его брата Майкла в возрасте пятнадцати лет. В глазах у Майкла помутилось.

 Мама позвала Монику обедать. Когда та спустилась, осторожно оглядываясь, то обнаружила, что на столе стоят старинные бабушкины тарелки вместо обычных бумажных. Ниужели мама так рада тому, что Моника вернулась? Тем не менее, Моника решила пока ничему не удивляться – может быть ещё всё само прояснится, и села за стол.
 Всё было не так, всё было не то. Мама ничего не подозревая щебетала о домашних делах, пока Моника ела. Да и в маме было что-то не так. Она никогда не поправляла волосы небрежным движением ладони, и одета она не так… У неё другой голос, нет под левым глазом крохотной родинки…
 Неожиданно раздался стук в дверь.
- Ешь, родная, я схожу спрошу кто это, хотя в это время это только твои друзья…
 Моника вся напряглась. Ей было очень страшно. Весь мир страшно изменился.
- Моника, к тебе пришёл Стивен, - услышала она.
 Моника поперхнулась. Не может быть! Почему мама так спокойно об этом говорит? Она встала и нетвёрдой походкой подошла к двери. У входа стоял СТИВЕН! Но он был не такой, каким являлся к ней. Вокруг него не было голубоватого свечения и у не было таких ввалившихся щёк. Он ничем не отличался от обыкновенного парня её возраста. Моника глядела на него во все глаза! А в его глазах вдруг зажглись сиреневые огоньки. Он улыбнулся ей какой-то очень страшной улыбкой. Его глаза сверкнули. Это не правда! - поняла Моника и… проснулась.
 

 Джордж Норд и Ричард - отец Моники встретились в кабинете шерифа. Джордж много лет знал Ричарда как адвоката. Ему ещё вчера не могло бы и в голову прийти, что он может встертиться с Ричардом здесь. Он и представить не мог, что у Ричарда есть дочь и что она дружит с его сыном. Это было очень неожиданно для обоих. Они молча сидели в креслах в кабинете Нормана и недоумённо переглядывались.
 Норман любил охотничий стиль. Его кабинет был обшит свежими досками и в разных углах его висели разные охотничьи трофеи. Прямо над входом висели огромные оленьи рога. Над письменным висела голова кабана. На столе стояло чучело дикого селезня.
 Кабинет располагался в самой высокой башенке здания городской управы, откуда открывался прекрасный вид на весь город, лес и горы за лесом, которые почти всегда были затянуты синей дымкой. Норман любил свой кабинет, поэтому большую часть своего рабочего дня проводил в нём. Городок Норзерн Лэйк был очень тихим местечком, поэтому в нём врятли случалось что-то из ряда вон выходящее. Служба протекала спокойно и размеренно. Правда в последнее время житья не стало от одной молодёжной банды, но и с ними он уже нашёл общий язык. Пропажа детей всё очень осложнила.
 Когда он вошёл в кабинет, там его ждало двое довольно влиятельных людей - Джордж и Ричард. С обоими он был знаком уже много лет, поэтому для каждого из них надо было сделасть всё. Но как это сделаешь, если город на девяносто процентов лес, в который если попадёшь, то считай пропал…
- Ребята, должен вам сказать ещё раз, что надёжды почти нет, - развёл он руками.
- Норман, это не разговор, - громко сказал Джордж, словно стараясь не слушать его горьких слов, - Ты же знаешь, что я не поступлюсь ни с чем, чтобы спасти единственного сына. Я уверен, что он жив. Я найду его с тобой или без тебя. В последнем случае это резко скажется на твоей службе…
 Норман заметно взбледнул. Такая постановка вопроса его не устаривала. Он не хотел неприятностей, а они, кажется начинали появляться.
- У меня в участке трое полицейских, все они наводят порядок в городе. Я не могу отвлекать их…
- Так вызови полицию штата! - повысил Джордж голос ещё больше.
- Я не могу вызывать полицию штата без особо важных причин.
- Пропало двое детей, это не веская причниа? - спросил Ричард с леденящим душу спокойствием.
- Да! - добваил сразу же Джордж. - ты должен найти не только моего сына, но и дочь Роберта. Она может знать где он, а скорее всего они вместе.
- Я не могу вызывать полицию штата, если нет угрозы населению города… Но я могу вызывать спасателей.
- А это не одно и то же? - спросил Джордж.
- Нет, это люди, которые имеют в распоряжении поисковые средства, в том числе собак.
- Так чего же ты ждёшь? - недоумевал Джордж.
 
 Команда спасателей прибыла к вечеру. Штаб поисков решили разместить в доме у Ричарда, потому что он практически примыкал к лесу. Туда сразу же приехал Джордж, отменив все встречи. Когда стемнело, его «Мустанг» затормозил у входа в дом адвоката. Он вошёл в дом Ричарда, оглядываясь по сторонам. Осмотрел камин, гостинную, выглянул в окно. За окнами был один густой лес. Наконец, Джордж сел.
- Не знал, что на Вудстрит ещё кто-то живёт, - веско сказал он.


 Моника проснулась в кромешной тьме. Ей стало страшно. Она и в детстве боялась темноты, потому что та пугала неизвестностью. Когда её глаза наконец привыкли к темноте, которая её окружала, то она увидела рядом с собой на кровати мертвецки спящего Майкла. В её глазах ещё стоял Стивен с его ужасной улыбкой, поэтому она сначала подумала, что это он. Но это был всего лишь её друг.
- Майкал, Майкал, проснись. - попыталась она его растолкать, но куда там! Он спал, как сурок.
 Моника встала. На столе по-прежнему стояла бутылка, покрытая паутиной. В окна проникало какое-то голубоватое свечение, которое как бы освещало эту бутыль изнутри. Моника приподняла то, что осталось от занавески и взгянула в грязное окно. Дикий крик раздался в ночи. Из окна из темноты на неё смотрел Стивен.
 В ужасе Моника отпрянула. Когдя она в следующий раз краем глаза взглянула в страшное окно, то его там уже не было. Она бросилась в Майклу и спряталась за его спину на кровати. Просидев так какое-то время, вся дрожа от страха, она прилегла, а потом снова уснула…

 Майкал разбудил её, когда тусклые лучи посмурного утра снова проникали в окна. Моника открыла глаза и чуть не заплакала. Они всё ещё были в доме!
- Майкал, мы же уже ушли отсюда! - сказала она.
- Ушли? - удивился он. - Отсюда?
- Ну да, разве ты не помнишь?
- Нет… Хотя постой, мне кажется снилось, что я вернулся домой, а меня встретил мой прадед - Алекс, я очень хорошо вижу его глаза… Он думал, что я - это мой дед.
- А мне снилось, что я у себя дома, но он был не моим, а моей бабушки Моники. Всё меня окружало как будто из прошлого. У меня было ощущение, будто я копаюь в семейном архиве…
- Вот и у меня было что-то вроде этого, я ведь никогда раньше не видел своего прадеда…
- Ну, ладно, пора собираться, а то мы никогда отсюда не уйдём…
 Они встали с кровати и накинули обратно на неё тряпьё. Майклу не терпелось покинуть наконец этот сырой дом, который весь пропах плесенью, и он направился к дверям.
- Подожди, Майкал! - вскричала Моника
 Майкал круто развернулся. Что-то в её голосе показалось ему странным.
- Ты помнишь, здесь на столе стояла бутылка?
- Нет, я не помню, а что?
- Теперь её нет. Нет ни бутылки, ни стаканов. Ничего нет. Мы спим, это сон!
- Да нет, Моника, какой же это сон? Я ощущаю всё в реальности.
- Сожми мою руку! - попросила Моника.
- Зачем?
- Я хочу обедиться, что я не сплю.
 Майкал неуверенно взял её за руку и сжал её.
- Сильнее, - попросила она и тут же вскрикнула. Ощущения были такими натруальными, что она готова была поклясться теперь, что всё это реальность.
- Ладно, в конце-концов эта бутылка могла мне тоже присниться, - подумав, сказала она, однако озадаченное выражение не покинуло её лицо. Она выглядела так, будто мучительно что-то вспоминает и никак не может вспомнить.
 Они отворили дверь и оба шарахнулись. Озера не было! Вместо озера была ровная и гладкая поляна, вся усеянная жёлтыми цветами, которые в изобилии росли вокруг дома. Майкал посмотрел на Монику, как бы ища ответа.
- Что это? - спросил он.
- Я сама ничего не понимаю…
- Мне кажется здесь было озеро, а теперь его нет…
- Озеро точно было. Оно не могло мне присниться.
 Они спустились с крыльца и прошлись по поляне. Несмотря на пасмурную погоду, цветы были так ярки и так желты, что казалось, что само солнце освещает всё вокруг. Ветер гнал по небу тучи со страшной скоростью, поэтому солнце то освещало поляну, то вновь скрывалось. Поляна становилась то темнее, то светлее. Майкал запрокинул в небо голову.
- Смотри, - сказал он, - разве когда-нибудь облака перемещались по небу с такой скоростью?
- Тут что-то не так, - сказала Моника, наморщив лоб. Именно так вело себя её лицо, когда она о чём-то задумывалсь. - Мне кажется что из-за этой хижины мы никак не можем попасть к себе домой. Пошли же скорее!
- Но куда?
- Я не знаю, надо идти.
 Поляна была небольшой. За нею начинался густой ельник. Ели росли так плотно, что даже с поляны было видно, что в нём ужасно темно. Ельник возвышался на небольшой горке.
- Мне кажется, что мы никогда здесь не были, - неуверенно сказал Майкал. - Я чувствую себя так, будто я бегу откуда-то и никак не могу убежать. Куда же делось это проклятое озеро?
- Пошли в лес! - отчаянно сказала Моника и направилась в лес решительным шагом.
- Эй, подожди меня! - крикнул Майкал и бросился её догонять.
 Они поднялись на пригорок. Пригорок порос травою и представлял собой небольшую лужайку. Прямо за нею начинался лес.
- Может быть здесь где-то есть тропинка? - предположил Майкал.
- Давай поищем, - согласилась Моника. И тут они услышали отдалённые голоса. Моника нахмурилась и посмотрела на Майкала.
- Ты что-нибудь слышишь? - спросила она.
- А ты?
 Оба боялись что-либо предположить, потому что не хотелось напрасно обнадёживаться. Но голоса приближались и скоро можно было роазличить, что это песня, которую поют несколько голосов, среди которых есть мужские и женские.
- Эй! - закричал Майкал, - Идите сюда!
 Голоса становились всё ближе. Из-за густого ельника нельзя было различить идущих, но было очевидно, что они где-то рядом.
- Эй! - хором закричали Майкал и Моника.
 Неожиданно, прямо на них вышла небольшая группа ребят в белых майках, на которых было большими буквами написано: «Спортивный лагерь Форест Кэмп. Шоссе Твистинг Глэйд, 2018».
 Ребята были постарше, чем Моника и Майкал. Им было лет шестнадцать-семнадцать. Двое были парнями, а с ними девшука. Девушка была невысокого роста и с волосами, рыжими, как медная проволока. Ребята были довольно разными. Один болндин с ярко-голубыми глазами, другой шатен. Он был выше всех и лучше всех физически развит, но по красоте уступал блодину.
- Привет! - сказал блондин. - Что случилось, ребятки? Да на вас лица нет… вы что заблудились?
- Да, пожалуйста покажите нам как отсюда выбраться! - попросил Майкал.
- А откуда же вы пришли? - спросил шатен.
- Мы пришли из Норзерн Лэйк, покажит нам туда дорогу!
- Если бы мы её знали, то непременно показали бы, - сказала девушка, - но вот беда - мы не местные. Мы живём в лагере, который находится в лесу. От лагеря до ближайшего города час езды на автомобиле. Нас привезли сюда отдыхать на лето наши родители. Сейчас мы шли на озеро и думали, что никого не встретим по дороге. Уж больно эти места безлюдны…
- Вы сказали на озеро? - удивлённо спросил Майкал, - Но где оно?
- Как где? - рассмеялся блондин, - да вот же оно! Шутить изволишь?
 Майкал с Моникой обернулись. Вниз уходил пригорок, поросший дикими жёлтыми цветами. Под ним, в низине стояла хижина, а за ней было озеро и сосновый лес из которого они пришли…


 Первый отряд спасателей прибыл к дому Роберта только утром. Всё это время они с Джорджем не сомкнули глаз и старались говорить на отвлечённые темы. Роберт рассказывал Джорджу о своих выступлениях в суде, про разные дела, про несчастных обречённых людей, котороых он вытаскивал из петли… Джордж вещал о своих делах и лесопилке. Со стороны создавалось впечатление, что эти люди говорят на разных языках. Как только замолкал один, начинал говорить другой. Каждый слушал только самого себя. Так они просидели всю ночь. К утру у обоих рот раздирала зевота; слипались и плохо открывались глаза и каждый уже не мог думать ни о чём, а только о сне. Тогда Роберт предложил Джорджу вытянуть ноги на диване в гостинной, а сам поднялся наверх а комнату для гостей, в которой была лишь тумбочка и небольшой диван. Эта комната находилась прямо под крышей, поэтому потолок шёл под большим углом. Комнатка была узка и чрезвычайно уютна. Когда у Роберта была работа, которая требовала много писанины, он закрывался в ней и самозабвенно работал. После тяжёлых и длительных процессов, особенно когда он выигрывал дело, он любил в ней вздремнуть.
 Он проспал около двух часов, когда услышал со двора, как переговариваются спасатели. Они оставили у входа в лес машину, в которой сидели координатор и связист, а сами вошли в лес. Несколько человек направились в дом. Роберт, кряхтя, сел. Он совершенно не выспался и чувствовал себя разбитым. Рот раздирала зевота; под глазами были тяжёлые мешки. Но он встал, поправил воротник рубашки и спустился вниз. Джордж спал, как младенец, свернувшись на диване и прикрывшись курткой. Роберт решил его не будить.
- Кто здесь мистер Роберт? - спросил пожилой чернокожий спасатель. Было видно, что он из начальства, потому что он был одет не по форме, как все, а в строгом сером костюме.
- Это я, - вяло молвил Роберт, пожимая руку спасателю. - Как вы считаете, каковы её шансы?
- Шансы безусловно есть, - сважно сказал спасатель, - Если бы вы знали какие безнадёжные задания мы получали, мистер. Мы спасали людей полузахлебнувшихся в болотах и сломавших ногу. А знаете каково потерять зимой в лесу, да ещё в чужом штате?
- Послушайте, я спросил только про мою дочь, - устало сказал Роберт (было очевидно, что начальник спасателей любит поговорить).
- Я и говорю, мы сделаем всё, что от нас зависит, будьте уверенны, мистер. Мы установили машину с радиостанцией. Как только мы что-то найдём, то вы сразу же об этом узнаете.
- Это очень хорошо. Знаете, я чертовски устал, я пожалуй вздремну, а вы разбудите меня, когда найдёте что-нибудь интересное, ладно?
- Да, конечно, сейчас вам лучше поспать, - согласился координатор. Я буду во дворе в машине. Рад был познакомиться.
- Взаимно, зевая сказал Роберт, поднимаясь по лестнице. Он был так измучен последними событиями, что казалось, что от нервов ничего не останется. Он растегнул ворот и обшлага рубашки, чтобы они не давили во время сна и отворил дверь в комнату для гостей.
- Наконец-то, - прошептал он, удобно устраиваясь на кушетке. Через минуту он уже сладко спал, однако и во сне он страшно волновался за дочь. Наяву думать о ней он не мог.

 
- Как же мы его не заметили? - удивлённо спрашивала Моника у Майкла.
- Не знаю, но мне кажется, что когда мы выходили в прошлый раз, то озеро было прямо перед выходом, а теперь мы вышли как бы на задний двор.
- В этой хижине никто не живёт, - сказал между делом блондин, - Мы проводим лето в этом лагере с десяти лет и всегда ходили купаться на это озеро. Как тогда в этой хижине никто не жил, так и теперь. Мы несколько раз хотели остаться здесь ночевать, да вожатый не позволил. А хорошо бы здесь вечерком посидеть с удочками, а потом с утра окунуться…
 Они подошли к хижине. Майкал заглянул вовнутрь.
- Ну да, дверь выходит прямо на поляну, а раньше она выходила к озеру, разве нет?
- Нет, - сказала девушка, - Дверь всегда выходила куда выходит, вы что-то путаете.
- Ну, может быть, - сказал Майкал, - Но почему я никогда не обращал внимания на этот холм?
- Тут опять что-то не так, - сказала Моника. - Нам надо идти домой, Майкал. Смотри, солнце опять скрылось, скоро наступит вечер…
- Ну, пока, - сказали новые знакомые, - приходите купаться, мы здесь бываем каждый день в два часа.
- Нет уж, - сказала Моника, - Если мы попадём домой, то на озеро больше ни ногой.
- Да уж! - с жаром подтвердил Майкал.
 Они попрощались с новыми знакомыми и отправились по тропинке в город. На половине пути в лес они оглянулись и увидели, как ребята кидаются один за другим, в блистающую солнечными бликами, кофейную воду. Все трое тут же вынырнули и сразу же подняли тучи брызг и волны.
 Обойдя топкую часть по небольшому перешейку, они скоро попали в настоящий сосновый лес, где росли кусты брусники и клюквы, где под ногами была сухая хвоя и мох. Облака по-прежнему проносились в небе с бешенной скоростью, поэтому солнце за минуту несколько раз появлялось и скрывалось. От этого создавалось какое-то двойственное ощущение и хорошей и пасмурной погоды и хотелось поскорее выйти из леса.
 Очень скоро лес перестал быть густым и стал редеть. Сосны всё чаще сменялись дубами и лиственными деревьями. Под ногами были целые охапки облетевших жёлтых красных и коричневых листьев. Вдалеке, между деревьями были видны клочья неба и очретания чего-то большого.
- Господи, ниужели мы наконец-то выйдем из этого чёртового леса! - сказал Майкал.
- Майкал, вот здесь должна быть моя поляна, а теперь её тут нет, - сказала Моника.
- Может быть мы не в том месте?
- Нет, я хорошо помню эти места. Здесь я часто гуляла, когда была маленькой. Здесь должна быть поляна!
- А до твоего дома отсюда далеко?
- Нет, минут десять ходьбы.
- Тогда пошли скорее.
 Впереди, между стволами, загораживающими небо, уже совсем близко наметился выход из леса. Не выдержав, Моника побежала к своему дому. Майкал бежать не мог, потому что его уже не держали ноги. За всё время он сильно устал. Моника скрылась за деревьями. Он ускорил шаг. Просвет был совсем близко. И тут он услышал её крик…


 Роберт проснулся в три часа дня. Проснувшись, он ощутил, что давно уже так не высыпался. Была ночь, но спать дальше он не мог. Спустившись по лестнице вниз, он зашёл в ванную, где принял душ. Потом зашёл в свою спальню и переоделся в одежду, более подходившую для данной ситуации, чем выходной костюм - синие джинсы и тёплый шерстяной свитер, который ему связала мать жены. Из комнаты он прошёл на кухню и открыв там холодильник, взял себе бутылочку холодного пива и кусок ветчины. Положив ветчину на хлеб, и откупорив бутылку, он приготовился есть.
 Пока Роберт спал, Джордж съездил домой, переоделся, позвонил в офис, где отменил все встречи на сегодня и дал несколько дельных указаний управляющему лесопилкой. Теперь ему предстояло кроме своих обязанностей выполнять обязанности главы компании – встречаться с клиентами и подписывать бумаги. О важных опреациях Джордж велел докладывать по сотовому телефону.
 
 Тем временем спасатели уходили всё дальше и дальше в лес.
 
 Поев, Роберт вышел во двор. Со вчерашнего дня здорово похолодало. В воздухе совершенно явственно чувствовался холодок, несмотря на то, что на небе не было ни облачка. Машина спасателей по-прежнему стояла у входа в лес. В радиусе десяти метров от неё ходили спасатели, каждый из которых занимался чем-то своим. Чернокожий командир давал разного рода указания. Роберт подошёл к нему.
- Нашли что-нибудь? - вяло спросил он.
- Нет, мистер, ничего, но мы ищем, можете не осмневаться.
- Мистер Сэлвор, вас вызывает третий отряд, Джонни на связи! - крикнул кто-то из машины.
- Идёмте, может быть они что-то нашли, - взял за рукав Роберта командир.
 Они вошли в машину. Это был целый комплекс по связи. Там была радиостанция, небольшой телевизор. Внутри было немного душновато и пахло кукурузой. Двое человек сидели за радио и что-то писали в журнале. Это оказалось описание хода операции. Третий был водитель. Он перекусывал бигмаком и кофе.
- Да, Джонни, я тебя слушаю, - сказал Сэлвор, беря в руки микрофон. Из динамика слышалась невнятная речь, сопровождаемая ругательствами и кашлем. Со стороны могло показаться, что это передаётся звук двигателя внутреннего сгорания, который никак не заводится.
- Мы нашли нарисованные жёлтые цветы на деревьях. – разобрал из всей тирады Роберт.
- Что за цветы? - не понял сначала Сэлвор.
- Как будто они куда-то ведут, их чередование упорядченно.
- Следуйте за цветами.
- Слушаюсь сэр.
 Как только он закончил говорить с Джонни, на связь вышел какой-то Вилли и доложил о том, что нашёл какую-то одежду.
- Что за одежда? - спросил Роберт.
- Это одежда какой-то девочки - свитер и джинсы.
 Роберт заметно побледнел.
- Несите сюда, быстрее, - велел Сэлвор. - Успокойтесь, мистер, быть может это одежда не вашей дорчери. Всё, Вилли, конец связи.
 Роберт стал бледнее бумаги.
- Почему одежда находится отдельно от неё? - спросил он как бы сам себя.
- Не волнуйтесь раньше времени, мы же не знаем… - начал Сэлвор.
- Вам легко говороить, не ваша дочь лежит в лесу без одежды…и…
 Раздался стук в дверь. Сэлвор щёлкунл задвижкой. В щель просунул голову какой-то небритый парень в форменной кепке и в кожаной куртке.
- Что у тебя Вилли? - строго спросил Сэлвор.
- Вот, - протянул он свёрток. - В эту одежду был наряжен куст на поляне.
- Вы узнаёте эту одежду? – спокойно спросил Сэлвор.
 Роберт рассмеялся.
- Ну слава богу, - сказал Сэлвор, - Я-то думал, что это одежда вашей дочери!
- Это одежда моей дочери, - сказал Роберт.
- Но…
- Но она её носила, когда ей было двенадцать. Она не могла бы её одеть сейчас, потому что эти джинсы ей давно малы.
 Спасатели переглянулись. В их глазах читалось удивление.

 Майкал раздвинул последние кусты и выскочил из леса. Моника стояла к нему спиной. Он подошёл к ближе и почувствовал запах гари. Её дома не было. Вместо него была целая груда обугленных досок, кирпичей, битого стекла и мусора. Вот почему всё время был виден большой просвет. Дом освободил много пространства и теперь дыра зияла.
 Майкал подошёл к Монике. Она была бледна.
- Как это могло случиться? - спросила она. На глазах у неё выступили слёзы. - Этого не может быть! - крикнула она. Эхо повторило её слова несколько раз.
- Моника, - не плачь, - услышала она слова Майкла откуда-то извне. Она открыла глаза. Она лежала на кровати и смотрела в потолок. На её глазах были слёзы. Рядом сидел Майкал.
- Не может быть, - простонала она, вытирая слёзы.
- Да, - грустно кивнул он, - Мы всё ещё в доме.
- Нет, нет, нет, - повторяла она, - Мы же не спали…
- Или спали очень крепко, - заметил Майкал.
- Но теперь-то мы не спим? - спросила она.
- Не знаю… - несмело улыбнулся он, - Похоже нет.
 Моника приподнялась на локте и проверила на месте ли бутылка. Бутылка была на месте! Это реальность.
- Пошли, - сказала она, вставая.
- Куда?
- Домой.
 Они встали и просто вышли из хижины. Были сумерки, но ещё не темно. Озеро было там, где оно и должно было быть. Низко-низко над водой роились насекомые, опускаясь почти к самой воде; где-то квакали лягушки; ветра не было. В спокойной глади воды отражалось розовое небо и садящееся солнце. Тропинка была там, где ей и должно было быть. Она искусно петляла между пней и муравейников.
- Господи, когда же мы будем дома? - спросил сам себя Майкал, - У меня такое ощущение, что мы каждый день идём на это озеро, а потом возвращаемся домой.
 Лес был уже тёмен и лишь озеро, мелькавшее среди ветвей, слегка освещало их путь. Скоро и оно скрылось из виду. Стало совсем темно. Отовсюду из темноты доносились пугающие звуки, треск сухих веток, шёрохи. Майкал и Моника шли молча, стараясь наступать на землю как можно легче, чтобы не привлекать к себе внимания лесных зверей. Внезапно что-то большое, лохматое и беспокойное сорвалось у них из-под ног и вспорхнуло. Вскрикнув, Моника и Майкал, не сговариваясь, побежали в открытый лес. Они уже не следили за тишиной. С треском ломая сучья и продираясь сквозь кусты, неслись они кто куда без оглядки и остановились лишь когда отбежали на приличное расстояние.
 Отдышавшись, Майкал позвал:
- Моника!
 Ответа не последовало. Он позвал её ещё раз. Ответом была тишина. Пугающая и кромешная тишина. Он кричал и кричал, пробуя идти в разные стороны. Далеко вверху была желтоватая полоска ночного неба и непомерные стволы деревьев, которые закрывали небо сетью ветвей. Майкал пробовал бежать в разные стороны, пытался найти просвет между деревьями, чтобы вернуться к озеру, но они ушли слишком далеко от него, чтобы его было видно. К тому же катастрофически быстро темнело. Продолжая идти, Майкал обратил внимание на то, что хвойные окончательно уступили место клёнам и дубам. Клёны самых разных калибров окружали его, растопырив кисти своих ветвей. Кленовые ветви неожиданно опускались Майклу на плечи и на лицо. Прутья царапали щёки… Он не обращал внимание. Он хотел только одного - найти Монику. А лес становился всё гуще. Он продирался сквозь заросли уже с трудом, увязая ногами в кустах папоротника и уворачиваясь лицом от кленовых листьев. Вдруг Майкал почувствовал, как под его ногами ускользает почва. Чтобы не упасть, он схватился руками за ствол большого дуба. Так он удержался. Далеко вниз уходил склон, поросший небольшими деревцами и кустами малины. Это была та самая гора, на которую он пытался вскарабкаться, когда разыскивал Монику. Теперь он стоял на её вершине.
 И тут до него донёсся отдалённый крик Моники. Не помня себя, он рванулся было назад, но прочные сучья и вязкий вереск преградили ему дорогу. Тогда он вернулся к склону и, хватаясь за деревца, начала спускаться вниз короткими перебежками. Его джинсовая куртка была вся в грязи. На рукавах были следы смолы. На колене зияла дыра. Ладони были рассаженны в кровь. Но теперь было не до этого. Главным сейчас было не упустить голос Моники. Они уже совсем близко от выхода.
 Последние три метра Майкал катился кубарем, споткнувшмсь о предательский корень. Остановив своё движение о ствол неширокой рябины, он долго не мог привстать, так как при остановке удар пришёлся в солнечное сплетение. Корчась от боли, перехватившей дыхание, он приподнялся сначала на локтях, а потом встал на колени. И тут он снова услышал голос Моники. Он шёл из-за горы, где росли сосны. Майкл позвал её. Она ответила. Голос шёл действительно оттуда. Он снова позвал её. Ответа не последовало. Он встревожился. Майкал отыскал тропинку и осторожно ступая по ней всё звал и звал Монику. Он, конечно, боялся, что его услышат дикие звери, но Моника ему была дороже всех его страхов. Он звал и звал её, а в ответ была лишь тишина. Майкал встревожился. Он смотрел по сторонам , пытаясь увидеть хоть что-то. Он возвращался к озеру. Вообще этого не следовало делать, потому что так можно и самому было заблудиться окончательно.
- Моника! - позвал он. И вдруг он услышал: «Майкал» почти в двух шагах.
- Где ты? - крикнул он изо всех сил.
- У тебя под ногами, - ответила она, и он увидел среди двух сосновых стволов лицо Моники. Она увязла в болоте и была видна только верхняя часть её тела.
- Помоги мне, - попросила она. - я вязну всё больше и больше…
- Сейчас потерпи немного, - сказал Майкал, стараясь проследить свой путь так, чтобы не увязнуть и уцепиться за что-нибудь. Он перепрыгнул с тропинки на кочку, схватившись за шерщавый ствол сосны, потом ещё на одну и ещё на одну. Последняя кочка была просто пологим основанием выской стройной сосны почти без ветвей. Встав двумя ногами на это основание, Майкал обнял левой рукой сосну и протянул Монке правую.
- Мне не достать, - сказала она. - Если бы ты знал, какая мерзкая вода. Холодная, как…
 Тогда Майкал перехватил сосну правой рукой. Оставив ствол у себя за спиной, он нагнулся над водой как только это было возможно и протянул Монике левую руку. Она схватила его за руку и постаралась приподняться из трясины.
- Не получается, - сказала она, - Тяни сильнее!
 Майкал потянул из всех сил. Моника приподнялась на фут из-под земли и тут… ствол выскользнул из рук Майкла, и он упал в трясину на руки. Он почувствовал, что земля, жидкая, как варенье, пузырясь и пучась, засасывает его руки и плечи. В ужасе дёрнувшись, он обхватил Монику за плечи и так устоял в вертикальном положении.
- Ты утопишь нас обоих, - печально сказала Моника, - отпусти.
 Они стояли по-грудь в жиже, не имея возможности даже пошевелиться. Майкал видел в трёх шагах от себя кочку и коричневый ствол сосны. В футе от него было лицо Моники. Она грустно смотрела на него.
- Мы погибли, - сказала она.


 Прошло три часа. Начало смеркаться. Солнце было еле видно из-за остроконечных верхушек елей. Роберт ходил, как неприкаянный, потому что от спасателей не было никаких вестей. Они прочёсывали каждый клочок леса, но так ничего и не нашли, кроме жёлтых цветов на деревьях. По следам цветов была послана целая команда, но от них не было вестей.
 Джордж сидел с Сэлвором у камина. Когда Роберт проходил мимо них, он слыщал обрывки фраз Сэлвора вроде: «помню в восемдесят втором парня забодал кабан, и он пролежал без движения три дня…» или «одна девочка сломала ключицу и лежала в кустах. Её искали неделю…». От этих охотничьих рассказов, у Роберта на душе становилось ещё тоскливее. Ему уже сложно было говорить и думать. Он лежал в изнеможении на диване, пока вид знакомого до дыр потолка не осточертел ему. Чтобы быть в курсе, он решил быть со связистами. Достав из шкафа тёплую куртку, он быстро накинул её и спустился вниз. Джордж всё ещё беседовал с Сэлвором. На этот раз уже Джордж вспомнил случай, как его рабочему на лесопилке распилило на циркулярной пиле кисть руки. Мысленно содрогнувшись, Роберт вышел во двор. Во дворе было сумеречно и промозгло. В машине спсатателей горел свет. Он постучал в дверь. Они отворили не сразу, потому что прятали карты, думая, что вернулся Сэлвор. Когда они увидели Роберта, то были явно разочарованы.
- Ну как? - спросил он.
- Пока ничего, - сочувственно сказал рыжий связист Джимми. У него был сонливо-обречённый взгляд, который делал его лицо либо несчастным либо усталым.
- Можно я с вами посижу? Уж очень тошно сидеть одному…
- Да, конечно, мистер. Хотите кофе?
- Да, пожалуй…
- Центр, центр, на связи барсуки, - услышал он вдруг позывные. Это была та самая группа, которая ушла по следам цветов.
- Центр слушает, - сразу же ответил Джимми, - Как вы?
- Мы стоим у подножия горы. Гора поросла кустами. Но другого пути нет. Идём в гору.
- Идите. - отозвался Джимми. - Докладывайте каждые десять минут, конец связи.
 Роберту скоро стало скучно и здесь, и он стал задавать вопросы.
- А что это за прибор? - спросил он.
- Это радиостанция, - отвечал Джимми.
- А это?
- А это автомагнитолла. – ответил шофёр.
 Через некоторое время барсуки снова вышли на связь.
- Мы на горе, - сказали они.
- Вам что-нибудь видно? Скоро стемнеет, - сказал Джимми, - Не хотите вернуться?
- Нет, мы продолжим путь. Похоже, что здесь уже кто-то побывал недавно. Мы на верном пути. У нас фонари и прожектор. Видно даже лучше чем днём.
 Следующие четверть часа Роберт, Джимми и водитель слушали о том, как отовсюду разлетаются летучие мыши и как трудно идти через колючий кустарник и папоротники. Потом барсуки отключились и не хотели выходить на связь около десяти минут. Спустя это время, они коротко сказали:
- Мы возвращаемся. - и опять отключились.
 Почти сразу же на связь вышла вторая группа, которая тоже упёрлась в гору.
- Мы идём в гору, - сказали они.
- Попробуйте её обойти, - посоветовал Джимми. - Барсуки уже ушли в гору. Они сейчас на горе.
- О-кэй, - ответила вторая группа, которая называлась почему-то «аллигаторы», хотя в этих лесах аллигаторы и не водились.
- Вы давно работаете спасателями? - спросил Роберт.
- Да, - ответил Джимми, - Я вернулся из армии десять лет назад и сразу же устроился на работу связистом в службу спасения. Платят здесь хорошо, да и налог с нас меньше, как с государственных служащих… Как только я стал спасателем, сразу же женился. С Энни я был знаком ещё со школы, мы сидели за одной партой…
- Энни? Вашу жену зовут Энни? - удивился Роберт.
- Да, всё правильно, мистер.
- Мою жену зовут точно так же.
- А где она?
- Она поехала к своей матери в соседний штат. У неё умер отец, и она побудет с ней какое-то время… Я ещё не говорил ей… ну, о том, что пропала Моника… я не хотел её расстраивать, ей и так нелегко. Пусть уж, когда вернётся…
- Может быть она ещё найдётся? - задал сам себе Джимми вопрос очень неуверенным тоном. У Роберта на душе заскребли кошки.
- Вы не хотите пойти поспать часок другой? - спросил у Роберта водитель, который всё это время хранил молчание.
- Спасибо, я спал днём.
- Я бы на вашем месте не сбивал себе режим дня, особенно теперь. Это может плохо отразиться на здоровье.
- Да, возможно вы правы, - начал колебаться Роберт, хотя спать ему и не хотелось.
- Конечно, идите, мы позовём вас если ребята найдут что-нибудь интересное. А скорее всего до утра никто ничего не найдёт.
- Ладно, парни, пойду я, - молвил Роберт, которого уже окончательно убедили в том, что он должен опять лечь. - Счастливо подежурить…
- И вам тоже держаться молодцом, - пожелал шофёр.
 Роберт ушёл спать. Он прилёг на кровать прямо в куртке и сразу же уснул. Снилась всякая дрянь.
 Проснулся он в десять утра. Тусклый солнечный свет пасмурного утра проникал сквозь штору. Открыв глаза, он вздрогнул. В кресле у окна сидел Джордж с непроницаемым лицом.
- Что случилось? - спросил Роберт. Его сердце оборвалось.

 Оказавшись на горе, барсуки посветили вокруг и обнаружили нечто вроде заросшей тропинки. Так как кругом были столь бурные заросли, что через них нельзя было пройти, не поломав ветвей, и не оцрапав рук, они решили придерживаться тропинки. Казалось, что склон и не думает снижаться. Поверхность горы была очень пологой и состояла из зарослей травы и кустов папортоника.
 Первые двое шли впереди, всё освещая впереди себя. Другие два замыкали шествие. Один нёс рацию, другой рюкзак с медикаментами и сигнальными средствами.
- Болото! - крикнули двое первых. Они сами чуть не увязли и остановились на берегу. Это было совсем маленькое болотце, которое представляло собой нечто вроде воронки естественного происхождения. Края болота имели правильную форму, что делало его схожим с блюдцем. Они осветили болото сразу тремя лучами. Какой-то светлый предмет лежал на поверхности. Луч всё не мог попасть на него, поэтому в душах спасателей зрело нетерпение. Самый младший из них - Дик, взял небольшую палку и подцепил предмет сучком. Тут же он вскрикнул и уронил палку.
- Ребята, так это же скелет, - прошептал он.
 Через минуту скелет был вытащен на поверхность земли. Спасатели достали перчатки и, стараясь не смотреть, уложили его в мешок.
- Мы возвращаемся, - сказал Дик в рацию не своим голосом.

 Аллигаторы долго шли вдоль горы. Она всё не кончалась и не кончалась. Некоторые из них высказывались за то, чтобы подняться на неё и посмотреть где же она кончается. Но взобраться не неё было тоже делом не простым, потому что она была большей частью совершенно отвесной и не предоставляла для этого средств. Отряд возглавлял сорокалетний Харрис. За всю свою жизнь он перепробовал столько служб, что их не счесть было бы и по обеим рукам и ногам. В армии он был пограничником, потом служил в таможенной службе в аэропорту. Через несколько лет его перевели в береговую охрану, и он нёсся за судами-нарушителями, рассекая залив на катере. Оставшуюся часть жизни он пробыл пожарным и лишь три последних года, когда его отправили на пенсию, он стал спасателем. Как и во всех предыдущих местах он делал свою работу добросовестно и начальству не в чем было его упрекнуть. Они шли довольно медленно в виду отстуствия тропы, раздвигая бесконечные заросли папоротника и колючие кусты.
- А это что? - машинально спросил Харрис сам себя. - Тропа? Но что она делает здесь? У неё же нет ни начала, ни конца…
- Вы что-то заметели, шеф? - спрашивала молодёжь, шедшая по пятам.
- Да, ребятки, давайте ка за мной!
 Его догадка оказалась верной. Это была тропинка. По ней уже давно не ходили, поэтому поначалу она была еле различимой. Зато, когда лес окончательно сменился с лиственного на хвойный, она стала по-настоящему широкой. Идти стало легко. Разложив на ближайшем поваленном грозой гнилом дереве радиостанцию, они передали в центр, что направляются вдоль горы. Не исключено, что они не вернутся к утру. Из центра сообщили, что пока ни одной из групп результатов не было замено, поэтому их к утру и не ждут. Подготавливался спасательный вертолёт, который будет наблюдать за лесом с высоты.
 Сложив рацию, они снова устремились по тропе.

 Темнело всё больше и больше. Тьма, казалось сгущалась над лесом. Из зелёных верхушки деревьев стали серыми, а потом и сизыми. Над головой была узкая полоска розоватого неба. Майкал и Моника стояли в трясине по-пояс. Они ещё пытались какое-то время вырваться на поверхность, но потом оставили все такие попытки, потому что это только усиливало их погружение. Они ждали утра и помощи солнца. А между тем ноги уже не чувствовали ничего; слипались глаза; хотелось спать. Но в таком положении расслабиться было нельзя. Вокруг была лишь чёрная жижа с кочками, поросшими травою и извилистые корни сосен.
- Ниужели это наш конец? - тихо спросила Моника.
- Нет, потрепи немного, может быть нас кто-нибудь спасёт? - увещевал её Майкал.
- Да врят ли. Этим лесом никто не ходит, и я думаю…Мы уже достаточно кричали. Нас никто не услышит…
- Ты не знаешь моего отца. Он этого не оставит. Он наймёт лучшие спасательные команды…
- Хотелось бы верить… Ай!
- Что, Моника?
- Я, кажется увязла ещё сильнее. Мне трясина уже почти по грудь…да, теперь уже по грудь!
- Ха, - усмехнулся Майкал, - Мне уже давно по-грудь. Немного дышать сложно и… холодно.
- Нет, я не хочу умирать! - упрямо повторяла Моника, - Если я отсюда всё-таки выберусь…
 Нависла тишина. Каждый никак не мог подобрать подходящих для такого случая слов. Первым нарушил тишину Майкал.
- Знаешь, я давно хотел сказать тебе, только не предоставлялось случая, - сказал он, поворачиваясь к Монике. - теперь уже никакие условности не имеют значения…
- Да говори, Майкал, может быть эта ночь для нас…
- Знаешь, я тебя люблю…
 В темноте ему было не видно как отреагировала Моника. Она надолго замолчала. Было слышно лишь её дыхание.
- Майкал, - наконец сказала она.
- Да? - с готовностью встрепеннулся он.
- Это правда?
- Да. Я полюбил тебя с первого взгляда, когда меня посадили с тобой за одну парту… Ты мне не веришь?
- Верю. И мне кажется, что если мы когда-нибудь выберемся отсюда, то станем самыми… вобщем, мы не сможем быть долго друг без друга…
- Боже как я хочу, чтобы мы спаслись и жили долго, - сказал Майкал, - Ты ведь меня никогда не забудешь?
- Конечно нет, о чём ты говоришь? Теперь ты будешь моим мальчиком и никто нас уже не разлучит…
- Знаешь, Моника… - снова начал Майкал.
- Да?
- Если бы я мог, я бы сейчас поцеловал бы тебя.

 Роберт смотрел на Джимми широко раскрытыми глазами.
- Что случилось? - спросил он ещё раз.
- А? - встрепенулся Джимми. - Нет, нет, не переживайте, Роберт, пока мы не получили вестей от детей, но мы нашли скелет человека.
- Чей? - холодея спросил адвокат необычно высоким голосом. После всех этих переживаний он был готов сойти с ума.
- Не беспокойтесь, он не принадлежит ни Монике, ни Майклу, потому что он пролежал в сырой земле не один десяток лет. Мы послали его на экспертизу.
- Вы ознакомите меня с её результатами? - нервно спросил Роберт.
 - Как вы пожелаете.

 Аллигаторы продвигались бы быстрее, но сгущающаяся темнота мешала им. Наконец, они решили подождать рассвета, потому что местность была топкая и идти наугад, да ещё и в темноте было очень чревато.
 Они развели костёр на небольшой поляне, поросшей мхом. На этой поляне стояли большие валуны, казавшиеся в темноте фигурами людей, сидящих на корточках. Аккумуляторы у рации были свежими, поэтому они оставили её включённой. По горячей линии всё время передавались последние новости с разных точек леса. По-прежнему никто ничего не обнаружил. Больше половины народу возвратились на ночь в штаб. В лесу оставалсиь только Аллигаторы и ещё два отряда.
 Становилось прохладно; у весёлого пламени костерка холод как бы отступал, однако, стоило отойти от огня хоть на шаг и лицо окутывал неприятный ночной холод и глаз касался еле ощутимый ветерок. С дровами проблем не было. Предыдущая ночь выдалась без дождя, поэтому весь хворост и ветки, валявшиеся на земле были сухими. Огонь разгорелся на славу. Оранжевое светлое пламя поднялось от земли на высоту метра. Спасатели сняли со спины рюкзаки и сели в круг вокруг огня. Кому-то седалищем послужила травянистая кочка, а кому небольшой каменный валун. Над огнём воцарилось некоторое молчание. Никто не решался первым начать разговор. Все ждали что скажет Харрис. Однако он молча курил. Он прикидывал шансы на спасение детей. Они были ничтожны. Лес огромен. Найти в нём кого-либо не представляется возможным. Если бы Джордж не оплатил бы всех поисков, никто бы и браться не стал за такое безнадёжное дело. Впрочем это понимал каждый. Они, конечно будут искать детей, но найдут ли они их? Скорее всего нет... Он бросил в костёр обуглившийся фильтр выкуренной дотла сигареты и сразу же закурил новую. Он не был заядлым курильщиком, но иногда сигареты здорово снимали напряжение. Сколько ещё будут продолжаться поиски? Дня два-три не больше. Надежды, что дети смогут выжить ещё несколько дней нет.
 Пламя подбрасывало вверх тучи крохотных искр. Они взлетали совсем невысоко и сразу же таяли в воздухе. Горячее тепло освещало оранжевым светом лица подчинённых Харрису спасателей. Некторые спали, поджав под себя ноги, многие просто молча сидели. Двое поджаривали хлеб на тоникх тростинках. Если бы на них не было формы, то можно было бы подумать, что они все просто собрались здесь на пикиник или их застала ночь во время охоты.

 - Я больше не могу, - сказал Майкал, когда жижа стала подходить к его горлу. Он с трудом высвободил руку и протянул её Монике.
 - Прощай, - сказал он, - Я никогда тебя не забуду!
 Моника смотрела на него глазами полными слёз. Ей тоже было не сладко, но она не хотела видеть, как погибает её лучший друг.
 - Майкал, я хочу, чтобы ты жил, - сказала она шёпотом, потому что к её горлу уже подкатился ком. Её нижняя губа отчаянно дрожала; глаза временами заполнялись солёными слезами, которые тут же стекали по щекам.
 Майкал видел, что она плачет. Он знал, что их ждёт одно и то же, только в разное время. Он также знал, что ему это предстоит первому. В последний раз он окинул взором ели, траву, небо и луну. Жижа дошла ему уже до верхней губы. Изо всех сил стиснув губы, он дышал урывками, пытаясь захватить хоть немного воздуха. Он посмотрел на Монику. Она не смотрела на него.

 Когда мисс Брикс узнала, что Моника и Майкал пропали, она была очень обеспокоенна. Она знала о пристрастии девочки к лесу, который был совсем рядом с её домом и сразу же рассказала об этом полиции. В школе занятия проходили как обычно. Ребята в её классе по-прежнему веселились, как будто ничего и не произошло. Они, казалось, забыли о том, что когда-то в их классе учились эти двое ребят. К Майклу они привыкнуть ещё не успели, а Монику они своей и не считали никогда… Мисс Брикс всегда поражалась тому, на что способны детские сердца. Дети не из-за чего не переживают, не расстраиваются по пустякам. Все их слёзы сечас же проходят. Они не горюют долго. То ли дело взрослые!
 На мисс Брикс произвёл большое впечателение визит Джорджа Норда в школу. Она слышала о нём с самого детства, поэтому он для неё был чем-то вроде человека-легенды, хотя и был старше её всего лет на десять. Однако, когда мисс Брикс заканчивала школу, он уже владел всем тем, чем владеет и был знаменит не меньше, чем мэр города Норзерн Лэйк. Она представляла его совсем другим - более идеальным что ли? Он казался ей ковбоем вестерна, который был богат, умён и справедлив. Безусловно, такой человек не мог совершать плохие поступки, потому что руководил жизнями сотен людей. Когда она его увидела в школе, а видела она его впервые в жизни, он оказался самым обыкновенным мужчиной. Если бы она не знала точно, что это он, то она бы ни за что не сказала бы что это тот самый человек о котором она столько слышала.
 Мисс Брикс не решилась бы и себе признаться в том, что он её занинтересовл. Ей понравилось, как он с ней разговаривал - не как с учительницей, а как… с женщиной. Если бы они были не в школе, то она бы нашла сь бы что ему ответить, но теперь её терзали сомнения - правильно ли она с ним разговаривала, не стоило ли быть с ним поживее? Ответ на этот вопрос мучал её уже не первый день. Пожалуй, она и сама не смогла бы объяснить почему она о нём так часто думает. Признаться себе в том, что он ей нравится она не могла.
 Два дня назад к мисс Брикс приехала её бабушка - Люси. Мисс Брикс не видела её много лет и совершенно не знала о чём с ней говорить. Бабушка не особенно баловала её, когда Мэри была маленькой. Люси всегда была задумчивой и молчаливой. Она говорила мало, всегда обдумывая каждое слово. Её фразы всегда отличались продуманностью и взвешенностью решений. Она была очень странной женщиной.
 Несмотря на то, что дедушка был довольно состоятельным человеком и ничего не жалел для своей жены, она всегда отличалась скромностью и жила очень экономно. Мэри знала, что бабушка Люси до замужества с дедушкой жила небогато. Видимо, людей её скалада даже обилие денег в зрелом возрасте не может вывести из сотояния постоянной экономии, которое въелось в них ещё с детства. До замужества с дедушкой, бабушка жила в Норзерн Лэйк без малого тридцать два года, потом переехала в соседний город, нанявшись на какую-то работу связанную с приведением в порядок городского парка. Но на ней она проработала не долго, потому что как-то раз февральским туманным утром познакомилась с дедушкой, который приехал в этот город по делам и пошёл прогуляться в городской парк. С тех пор они не расставались почти пятьдесят лет. Буквально через год у них родилась мать Мэри.
 Дальнейший период истории их семьи был для Мэри туманным, равно как и тот период жизни бабушки, когда она жила до встречи с дедушкой. Бабушка не любила об этом распространяться. Мисс Брикс лишь знала, что по каким-то причинам мама должна была покинуть родной город и уехать. Ей пришлось оставить почти грудую Мэри своим родителям. Те в свою очередь написали письмо бездетной сестре бабушки Люси, которая до сих пор жила в Норзерн Лэйк и предложили ей взять Мэри к себе. Та с радостью согласилась. Дальше всё было очень просто. Мэри жила, училась и взрослела в этом небольшом городке, пока не закончила школу. Следующие три года она провела в колледже, где и выучилась на учительницу. Получив профессию, о которой она мечтала с раннего детства, даже когда ещё не училась в школе, она вернулась в родной город и пошла преподавать в свою родную школу.
 Приезд бабушки был для неё полной неожиданностью. Она видела её в детстве всего несколько раз, и в эти разы её бабушка не отложилась в её памяти ни добротой и ни каким-то особенным отношением к ней, чего нельзя было сказать о её сестре, воспитавшей Мэри. К сожалению, последней уже давно не было в мире живых.
 Однако, бабушка как будто предупреждала возможные проблемы. Как только она вышла из такси, она подошла к Мэри с непроницаемым лицом и поцеловала её в щёку, потом сказала совершенно спокойным голосом:
 - Здравствуй, дорогая, - я сильно устала с дороги, - Надеюсь, ты позаботшься о том, чтобы мне было где преклонить колено? Вот и отлично. Займись багажом и приготовь мне ванну, как только я проснусь. Да, дом сестры не изменился за столько лет. Это радостно. - с этими словами она напрвилась в дом.

 Мэри показала ей её кровать и через полчаса Люси уже спала. Устроив её, Мэри вернулась вниз и приготовила себе стакан апельсинового сока. Взяв стакан, она прилегла на диван и задумалась.

 Монику душили слёзы. Ей хотелось закричать, но она не могла. Её душило болото, не давая возможности даже вздохнуть. Она знала, что надеяться ей больше не на что. Она знала, что она видит это небо в последний раз. Она так любила это небо - чёрное, усеянное мелкими звёздами, как будто поле светлячками. Только чудо могло помочь им. С той стороны, где только что был Майкал была кромешная тишина. Моника боялась даже посмотреть в ту сторону. Как всегда в ситуациях, когда ей угрожала опасность, её мозг прорабатывал сотни комбинаций и анализировал все предыдущие случаи, когда ей грозила опасность. Но все они казались пустяковыми по сравнению с этой. Кто же, кто же им поможет?
 Она не сразу обратила внимание на лёгкое голубоватое свечение. Прямо перед ней кто-то стоял босыми ногами на хлипокой болотной жиже. Моника смотрела на эти ноги широко раскрытыми глазами. Собрав последние силы, она подняла голову. Это был Стивен!
 Он смотрел всё так же - немного печально, немного задумчиво. В его глазах всегда читалось то, что не могла прочесть Моника в глазах своих друзей.
 - Стивен, - прошептала она.
 Он протянул ей руку. Она изо всех сил напряглась, высвободила свою руку, всю чёрную от слизи и протянула ему. И тут же она почувствовала, как какая-то сила поднимает её и как болотная трясина нехотя отпускает её, сползая вниз. Совсем отделившись от почвы, она поднялась высоко вверх. Перед глазами пронеслись тёмные стволы елей, потом верхушки елей. Опять под ней был её лес, как в тот раз... Сколько же прошло с той поры времени!
 Лес простирался вокруг на многие километры. Они сделали небольшой круг над озером. Моника совершенно не чувствовала страха высоты. Ей было приятно ощущать под собой такую бездну.
 Через секунду она уже стояла не тропинке. Стивен стоял совсем напротив от неё. Он по-прежнему загадочно смотрел ей в глаза.
 - Спасибо, Стивен. - сказала она, - Ты спас мне жизнь...
 Стивен прошептал что-то одними губами и растворился в возудхе. На месте, где он только что стоял теперь лежал Майкал. Он был без сознания...

 Харрис молчал. Молчали и остальные. В этом свечении костра, дрова которого давно уже стали головешками, чувствовалась какая-то отрезанность от всего мира. Свет был только здесь, всё кругом обволакивала тьма. Лес был тих, лишь изредка слышались какие-то отдалённые звуки, негромкий треск сучьев или шорох листвы.
 Внезапно из темноты к ним вышел мальчик с очень светлыми, почти белыми волосами, которые доходили до шеи. У него был необыкновенно чистый взор...
 - Здравствуйте, - сказал он одними губами.
 Спастели смотрели на него широко раскрытыми глазами.
- Ты Майкал? - спросил его Харрис, когда немного оправился от неожиданности.
- Нет, меня зовут Стивен, - сказал мальчик, - те, кого вы ищете на озере. Скоро будет светать... - с этими словами он шагнул прямо в костёр и растворился в огне.
 Харрис повидал в жизни немало. Но такого ему никогда не приходилось видеть. Все сидели бледные, как полотно. Харрис поднял глаза к небу. Небо из чёрного стало бледно-голубым. Ему вдруг неожиданно показалось, что он видит мальчика высоко в небе. Или это были летучие мыши?

- О чём ты думаешь? - спросила Люси у Мэри за ужином.
- Я? Думаю? Ни о чём...
- Да брось ты! У тебя на лице написано, что ты думаешь о чём-то, - Люси говорила всегда совершенно спокойно и уверенно, поэтому спорить с нею было бесполезно. Тем более, что Мэри действительно уже три дня думала об одном человеке. Это был Джордж. Она понимала, конечно, кто он и кто она, но всё-таки каждый человек имеет право на мечту. Именно таким, как Джордж представлялся Мэри мужчина её мечты. Увидев Джорджа, она увидела свою мечту как бы наяву. Это дано ни каждому человеку. Ещё меньшему числу людей дано получить то, о чём они мечтают. Об этом Мэри не думала.
- Мне кажется, что ты думаешь о мужчине, - продолжала говорить Люси как бы сама с собой. - По девушке это всегда видно. Мужчины этого не стоят, детка, поверь мне. Это их удел сохнуть по нам.
 Мэри не хотела спорить со своей бабушкой, но на этот счёт у неё были свои соображения. Она вспомнила о просьбе Моники и решила сменить тему.

 Знаешь, бабушка, у меня в классе учится девочка, которая очень интересуется исторей города...
- Ну и? - вопросительно подняла брови Люси.
- Не могла бы ты ей что-нибудь рассказать об истории Норзерн Лэйк?
- Ну, дорогуша, я же не увлекалась историей, как некоторые, врятли я смогу её сообщить что-то путное...
- Но ты же жила здесь в те годы... Ты как бы живая история...
- То что мне скоро восемдесят не озачает то, что я старая развалина или живая история. Ещё год назад я каждое утро выходила на пробежку, теперь я предпочитаю велосипед...
- Я не в этом смысле, ты можешь помнить то, что здесь было много лет назад...
- Знаешь я не хотела бы это вспоминать... У меня об этом городе самые что ни на есть ужасные воспоминания. Я приехала потому что этот город зовёт меня... Мне каждую ночь снится наш дом, лес, озеро... Кажется это было вчера. Я помню лишь то, что можно помнить, поэтому я бы сказала этой девочке, чтобы она не питала на мой счёт лишних иллюзий... Кстати, как её зовут?
- Её зовут Моника.
- Моника? Хм, Моника с Форест Стрит, - ухмыльнулась Люси.
- Да, а откуда ты знаешь? - удивилась Мэри. - Она действительно живёт на Форест Стрит…
 Люси задумалась.
- Надо же, - сказала она, - А она живёт случайно не в доме тринадцать?
- В доме тринадцать, а откуда ты знаешь?
- Поговори с ней, я согласна рассказать ей о том, что она спросит.

 Над лесом вставала заря. Аллигаторы встававли. Уже было можно различить стволы деревьев, лица и землю. Всё это немного таяло в туманной дымке утра, но идти уже было можно.
 Подняв свои сумки, спасатели двинулись по неболшому перешейку, вдоль которого шла тропинка. Далеко впереди было видно поднимающееся солнце среди стволов деревьев. Казалось, что это не восход, а пожар, настолько заря напоминала по цвету огонь. Просвет между деревьев наблюдался всё больший, а почва становилась всё мягче. Они уже проваливались по щиколотку, методично продираясь сквозь колючие лапы елей, папоротник и нити паутины, то и дело ложащиеся на лицо.
 Харрис шёл первым, прокладывая путь остальным. Неожиданно он остановился. Просвет между деревьями становился всё очевиднее.
 - О боже, это же озеро, - вдруг сказал он.

 Роберт и Джордж спали в обнимку сидя на диване. Они оба сильно устали за время поисков. Они безусловно надеялись на то, что детей найдут, потому что эта спасательная группа была самой лучшей в штате. Пока что, однако утешительных вестей получено не было, если не считать найденного скелета. Его передали полиции, и экспертиза установила, что тело принадлежит мальчику лет четырнадцати-пятнадцати. Уголовное дело заводить на стали за отстутствием доказательств и прочих улик того, что это было убийство. Кроме того, если верить спектральному анализу костей, они пролежали в земле не один десяток лет.
 Первым проснулся Роберт. Он растолкал Джоджа, недоумевая как это можно было уснуть посредине разговора.
- А, что? - замотал последний головой.
- Как можно спать, когда наши дети в лесу?
- А что ты предлагаешь? - удивился Джордж, - Самим отправиться их искать? Человеку необходим сон...

- Шеф, я вижу плакат, - доложил кто-то сзади. Харрис обернулся и увидел покосившуюся табличку на которой почти не осталось и следа от краски.
 Харрис нахмурился и подошёл к плакату.
 - Здесь было написано: «Норзерн Лэйк», - сказал он, - Это и ежу ясно. Что ещё было намалёвано, не разобрать... Это хорошо, значит здесь была цивилизация... Шансы найти ребят удвоились. - и он выбросил сигарету.
 Перед ними предстало озеро во всей своей красе. С минуту спасатели молча стояли перед чёрной гладью воды, глядя на неподвижную, как стекло поверхность. Еле ощутимый ветерок колыхал верхушки деревьев на той стороне. Восходящее солнце проникало своими оранжевыми лучами сквозь их пушистые ветви.
- Красиво, - сказал кто-то из них. Ни у кого больше не нашлось слов.
- Ну, ребятки, посмотрели, а теперь пошли, - сказал Харрис.
 Внезапно вода запузырилась, со дна пошли пузыри, около дюйма в диаметре, и на поверхноть всплыло что-то мохнатое и большое. По всей поверхности пошли пузыри.
 Спасатели вздрогнули и отбежали от края берега.
 - Ха, это же болотный газ, - сказал Харрис. Он поднял с земли палку и потрогал то, что всплыло. Это были просто гнилые листья и ил, сросшиеся в один ком. - Пошли отсюда.
 Они устремились вдоль по берегу Норзерн Лэйк. Тропа виляла, то уводя, то приводя их к самой воде. Во многих местах вода была закрыта плакучими кустами, склоняющими свои серебристые ветви к самой воде.
 Они обошли озеро вокург. Никаких следов пребывания ребят не было.
- Меня заинтересовал пригорок с жёлтыми цветами, - сказал Харрис, - За нем, мне кажется, совсем другой лес. Может быть они через него вышли в другой город?
- Здесь не так далеко есть шоссе Твистинг Глэйд, - они могли на нём поймать машину... Хотя оно давно заброшенно... - выдвинул мысль связист.
- Мы не будем отвергать твой вариант, - задумчиво сказал Харрис, - Но для начала необходимо обшарить весь лес. Пошли на пригорок. Там во всяком случае теплее, чем в этой сырости.
 Через пять минут они сидели на прогретой солнцем поляне и перекусывали продуктами, которые были у них в рюкзаках. Они ели в последний раз вечером и изрядно проголодались.
 В такие холодные осенние утра, поляна прогретая солнцем - это самое то. Вспоминется летнее тепло и сразу улучшается настроение.
 Патрик был помощником Харриса. Они вместе с ним когда-то служили в Калифорнии в береговой охране, теперь вот встретились в службе спасения. Патрику было очень необычно признавать Хариса своим начальником, но всё это было достаточно условно. По уставу они общались только на службе. В жизни же остались друзьями.
 Патрик сбежал вниз по пригорку к озеру. Он подошёл к воде и зачерпнул воды в небольшую флягу, которую он уже давно опустошил. Про него уже как бы забыли, кто-то даже начал рассказывать анекдот про президента Соединённых Штатов, как вдруг все услышли крик Патрика. Он звал их и требовал всех к себе. Когда они добежали до пригорка, то увидели его стоящим на деревянном пирсе и зовущим их.
 Когда все взошли на пирс, он стал заметно ниже, погрузившись в воду. Патрик указал на противоположный берег.
 - Господи, да это дом, - прошептал Харрис.
 Ни что и никто не могло их остановить. Они бежали обгоняя друг друга к давно выцветшей и посеревшей от дождей хижине. Её окна были немыты и заглянуть в них было невозможно. Они постучали. Ответа не последовало. Харрис надавил на дверь и она отворилась.
 - Эй, - негромко позвал он остальных, окруживших хижину. Они вошли вслед за ним - один за другим.

 Роберт и Джордж сидели наверху, в комнате Моники.
 - Если наших детей найдут, это будет самым большим счастьем для меня, - говорил Роберт, со слезами глядя на её вещи. Он помнил, как она болела, и он приносил ей сладости в постель; он помнил, как она каждый вечер за столом рассказывала ему обо всём. Почему он перестал с ней общаться? Ах да, он устроился на новую работу. Ему нужно было держать несколько дел в голове, всё время искать оптимальные пути разрешения проблем своих клиентов. Где уж тут разговаривать с дочкой! А она наверное ждала его по вечерам. Детское сердце такое ранимое... Роберт немедленно дал себе клятвенное обещание наладить с дочерью дружеские отношения и больше никогда не ссориться. Он взглянул на Джорджа. Тот сидел с невозмутимым видом. Очевидно, он был соврешенно спокоен. Про себя Роберт такого сказать не мог.

 На небольшой деревянной кровати спали в обнимку двое детей. Они были чрезвычайно бледны. Когда Харрис легонько потеребил их за плечо, они не шелохнулись. Спасатели окружили кровать. Они были очень рады тому, что именно их группа нашла ребят. Связист немедленно доложил обо всём в штаб. Они вызвали полицию штата и врача, подробно изложив маршрут по радио. Для верности было послано двое человек, чтобы указать дорогу.

 Роберт уже час сидел в комнате Моники. В последнее время его тянуло туда как никогда. Он сидел перед окном и наблюдал жёлтый осенний лес, который весь колыхался от ветра.
 Внезапно он услышал топот по лестнице. Он решил, что это Моника, и что-то оборвалось в его душе. Он и сам не решался себе признаться, что допускает хоть малейшую мысль о том, что его дочь может не вернуться живой из леса. Он старался не думать об этом. За последние сутки он выпил алкоголя больше, чем за всю жизнь. Джордж ему в этом помог.
 Дверь распахнулась. На секунду Роберт замер. Но это была не его дочь. Это был Джордж. Не говоря ни слова Джордж кинулся обнимать его.
 - Что случилось? - спросил Роберт, с трудом освобождаясь из цепких объятий товарища по несчастью.
 - Ребята нашлись! - выпалил Джордж.


* * *


 Ребята выздоровели через неделю окончательно, и их выписали из больницы. К её удивлению её ждала дома не только мама, но и бабушка. Мама решила, что бабушка очень плоха и должна пожить какое-то время с ними, что успокоиться и прийти в себя после смерти дедушки.
 Моника не нашла бабушку сильно изменившейся; ей не терпелось задать ей множество вопросов, ответы на которые она никак не могла найти. Однако, бабушка, как и Моника, была все эти дни в центре внимания, поэтому остаться наедине с бабушкой ей никак не удавалось.
 После всего случившегося Монике удалось заинтересовать Майкла. Он очень загорелся проблеммой узнать как можно больше. Однако, в отличие от Моники его интересовало что-то своё. Ему нетерпелось расспросить всех родственков о том, что же было их историей. У него не шёл из головы прадед, стоящий на лестнице. И вот, когда у него это, что называется, наболело, а случилось это на семейном ужине, Майкал вдруг выпалил:
 - Папа, а что ты знаешь о своём дяде Майкле?
 Отец задумался он совершенно не был настроен отвечать на вопросы такого характера.
 - Ну, я никогда его не видел... Я слышал, что когда твой дедушка был ещё молод, он уехал куда-то, чтобы открыть своё дело... Не знаю я...
 - Пап, - взмолился Майкал, - я это уже сто раз слышал. Ниужели он с тех пор так не приезжал?
 - Нет, так и не приезжал, - сказал отец, допивая кофе. Он очень торопился закончить ужин, чтобы как можно скорее заняться делами. За эти дни поисков первооткрываетелей, он очень устал, да и дела запустил. Теперь требовалось время, чтобы во всём как следует разобраться. Закончив еду, он встал и попрощался с мамой и сыном. Когда он ушёл наверх, бабушка сказала как бы про себя:
- Нет, Майкал приезжал и не раз.
- Как? - Майкал был поражён. Он никогда бы не подумал, что его строгая бабушка может служить источником полезной информации...
- Расскажи мне каким он был, - попроосил Майкал.
- Почему тебя интересует так эта фигура? – пожала плечами бабушка.
- Ну как? Во-первых, я тоже Майкал, а во-вторых он член нашей семьи, и мне было бы интересно узнать о нём как можно больше...
- Поверь мне, он не стоит такого детального изучения. Он не был очень хорошим человеком...
- Ну бабушка, а поподробней?
- Я не хотела бы его вспоминать...
- Ну ради меня! Ты мне очень поможешь...
- Давно это было... Твоего отца тогда ещё и на свете не было... Мы с твоим дедушкой тогда ещё собирались пожениться. Мы сидели в гостнинной - я, он, его мать, мир её праху, и несколько наших общих друзей. Это были его друзья. Они очень негативно на него влияли, и я была против его дружбы с ними, но тогда он меня ещё не слушал. Тогда... - Бабушка закатила глаза, как будто перемещаясь во времени в те далёкие годы. - Вдруг раздался стук в дверь. "Кто-нибудь, откройте" - приказал твой дед. Внезапно дверь сама распахнулась, и все замерли. На пороге стоял он. Майкал Резерфорд. Он мне сразу понравился. На нём было длинное зелёное пальто, на шее длинный чёрный шарф. Волосы на голове у него стояли вверх. Тогда таких причёсок никто не носил. "Привет, семья, - сказал он, - давненько я здесь не был." Он сделал несколько шагов по комнате, потом просто сбросил пальто на пол и сел за стол. Воцарилась тишина. Его совершенно никто не ждал. Его внезапное появление произвело на твоего деда такое впечатление, что он сидел потупившись, глядя в стол, не смея поднять глаз. Майкал сидя возвышался над столом. Он был прекрасно сложён. Пиджак сидел на нём, как влитой. Галстука он не носил. Он сразу же налил себе здоровенную кружку вина и стал жадно пить.
- И все молчали? - спросил Майк
- Почти. Друзья твоего деда пытались что-то говорить, но Майкал подавлял их одной своей личностью. Вскоре они ушли, а я в ту ночь должна была остаться ночевать у твоего деда. В тот вечер была гроза. Всю ночь сверкала молния, был такой сильный ветер, что я думала, что он вынесет все рамы. Мне не спалось, и я пошла бродить по этому дому. Тогда он мне казался средневековым замком, и я считала его очень большим.
 Не помню как, я забрела на третий этаж, где теперь твоя комната. Тогда это была комната дяди Майкла. Я присела на подоконник, глядя, как из желобов на крыше вода стекает в водосточные трубы. Случайно я услышала их разговор. Твой дед кричал, поэтому его было очень хорошо слышно. Майкал говорил тихо, но у него был такой высокий резкий голос, что я его слышала издалека.
- О чём они говорили? - тихо спросил Майкал, который сейчас был полностью со своей бабушкой на подоконнике.
- Ну я всего не помню, - спокойно говорила бабушка, - Я помню только то, что Майкал говорил твоему деду:
- Ты сопляк, ты знаешь что такое тюрьма? Ты знаешь, что мне пришлось там пережить?
- Ты сам во всём виноават, - говорил твой дед.
- С тебя причитается, - говорил Майкал, - Мне нужны деньги. Не засталяй меня повторять дважды. Ты не представляешь, как ты будешь жалеть!
- Ты не получишь ничего, - говорил твой дед. - У меня нет денег...
- Ты всегда был дерьмом! Промотать такую лесопилку! Я убью тебя, если ты не дашь мне денег...
 Помню, я тогда так испугалась, что бросилась бежать из этого дома. Я оделась, села в машину, несмотря на грозу, и вернулась к себе в дом. Тогда я решила забыть о них...
- Как же ты стала моей бабушкой? - удивился Майкал.
- Что? Бабушкой? - Стелла немного вздронула. Казалось, она не ожидала такого вопроса. - Ну, твой дедушка нашёл меня, сделал предложение. Он сказал, что опасность миновала... Я стала его женой... Мы жили долго и счастливо... А теперь тебе пора спать!
 Майклу не хотелось спать. Он никогда ещё так близко не приближался к дяде Майклу. Все эти описания не только не отвратили его от таинственного предка, а наоборот приблизили к нему. Он решил узнать о нём как можно больше.

 Норман пришёл к озеру один из последних. Он до конца не верил в то, что оно существует и был очень удивлён, когда окказалось, что то, что он все эти годы считал выдумкой существует на самом деле. Оставив свою группу на пригорке, он лично обошёл всё озеро вокруг несколько раз. Группа уже прочесала всё в радиусе мили от того места, где был найдён скелет, но пока их поиски ни к чему не привели.
 Вооружившись кое-какими приборами он задумчиво рассматривал каждый сантиметр земли. Помощник Хатли шёл по его стопам и вёл опись всего увиденного.
- Пошли теперь к хижине, - решил шериф. Хатли очень не хотелось опять возвращаться к этому дому. Во-первых, они уже три раза прошли мимо него, а во-вторых, в нём жил какой-то детский страх перед такими местами. Ему не терпелось поскорее уйти из леса.
- Но спасатели и полиция штата там уже были, - сделал он вялую попытку возразить.
- Они приехали и уехали, а нам здесь жить. Пошли.
 Они зашагали по качающейся болотистой почве, усеянной жёлтыми цветами, к хижине. Дверь была как всегда не заперта. Опечатать мог её только он, а для этого надо было завершить осмотр. Шериф поднялся в хижину по качающимся скрипучим ступенькам и отворил дверь. Внутри было темно и отчаянно пахло сыростью. С потолка свисали целые сети паутины; окна были покрыты пылью десятилетий. Норман прошёл внутрь и сел за стол.
- Та-ак, - крякнул он. – Интересно, кто же здесь оставил эти бутылки? Хатли, иди сюда!
 Хатли поспешил войти и тут же растянулся на полу.
- Что случилось? – встрепеннулся шериф, - Что это ты вдруг упал на ровном месте?
 Хатли сел на пол, потирая ушибленную коленку.
- Сам не знаю, - смущённо сказал он, - Как будто… на полу была какая-то железка… Вот здесь.
 На полу лежало какое-то подобие ковра и естественно любая неровность сразу бросилась бы в глаза. Норман сел на корточки и ощупал пол.
- А ну-ка! – весело сказал он, поднимая половицу. Под ней было что-то вроде люка или дверцы в полу. Вместо ручки у дверцы было крупное латунное кольцо… Шериф поддел кольцо ногтём и приподнял крышку люка. В полу зияла большая дыра. Хатли стало не по себе, и он поспешил отвернуться. Из подпола очень воняло. Это был удушливый смрад, который очень быстро распространился по комнате.
- Я спускаюсь, - живо сказал Норман и спрыгнул вниз. Хатли с опаской заглянул вовнутрь. Он пытался разглядеть хоть что-то в чёрной зияющей пустоте. Неожиданно из подпола показался Норман, бледный, как бумага. Хатли вздрогнул и отпрянул.
- Зови подкрепление, - сказал не своим голосом шериф.