Впереди - целая жизнь!

  Нет в мире лучшего воспитателя, чем хорошая, дружная семья, в которой царит мажорный дух радости и уважения друг к другу, и нет более страшной силы, калечащей детские души, чем семья, где властвуют грубость и пошлость, насилие и разврат! Возможны, конечно, исключения, но они так редки, что можно утверждать с уверенностью: все лучшее, что есть в наших детях и все их пороки закладываются в семье.
  В период моей работы в Доме культуры, мне часто приходилось сталкиваться с подростками из неблагополучных семей. Однажды, позвонил директор подшефной школы Николай Иванович:
- На вашей фабрике работает мать ученицы восьмого класса Аси Лещенко, - начал он. – Надо как-то повлиять на мать. Женщина совершенно забросила дочь. Девчонка прогуливает уроки. Связалась с плохой компанией. Недавно была задержана работниками милиции.
- Она совершила преступление? – спросил я.
- Как- будто нет. Асю освободили. Но если сейчас не помочь – пропадет девчонка. Ее мать часто приходит домой пьяной. Приглашает мужчин. Нужно чтобы Ася закончила восьмой класс. Потом мы постараемся устроить ее на работу.

  На следующий день я пригласил Асю и ее маму в свой кабинет. Они вошли и спросили:
- Что случилось?
- Садитесь! – Мне в таких случаях приходилось быть очень осторожным. - Я хочу спросить, как ваши дела? Как Ася учится? Где проводит свободное время?
- Мне даже в школу подойти некогда, - Пыталась мать объяснить почему она не ходит на школьные собрания.- Мужа нет. Все приходится делать самой.
 
  Ася была похожа на маму. Только лицо матери все испещрено бугорками и морщинками. И глаза маленькие, как две щелочки. А у Аси круглое чистое личико, вздернутый носик, светлые от природы волосы и большие серые глаза. Глядя на Асю, я невольно пытался представить эту симпатичную девочку лет через двадцать пять. Казалось невероятным, что к тому времени она будет выглядеть такой же, как мать.
  Все мы с годами не становимся моложе и красивее, но злоупотребление спиртным и безалаберный образ жизни накладывает свой отпечаток на лицо каждого, на женское лицо особенно.
  Разговор у нас в тот раз получился сумбурный. Мать упрекала Асю, что та ее совсем не слушает, поздно гуляет.
- Что ты делаешь вечерами, в выходные дни? – спросил я.
- В кино хожу…
- Вы запишите ее в какой-нибудь кружок! – вставила мама.- Она здорово поет. Любые песни вытягивает.
- Ну что ты всюду лезешь, когда тебя не спрашивают! – оборвала Ася , и обернувшись ко мне, сказала :
- Вы ее не слушайте! Голоса у меня нет. Я люблю петь дома, в компании.
- А ты приходи к нам в воскресенье! – пригласил я.- У нас отличный хоровой коллектив и руководитель очень симпатичная женщина. Приходи!

  В воскресенье Ася пришла одна. Я пригласил в кабинет нашего хормейстера, рослую красивую женщину, и попросил ее прослушать Асю. Они ушли в зал. После репетиции Ася зашла ко мне в кабинет.
- Ну, как тебе понравилось?
- Ничего,- улыбнулась Ася.
- Ну, вот и отлично! Наш хор часто выезжает с концертами. А там, смотришь, станешь солисткой.
Ася слушала меня, но думала о чем-то своем.
- О чем ты думаешь? – спросил я.
- Да так, ни о чем…
- Скажи, Ася, что там за история из-за которой тебя пригласили в милицию?
Ася вдруг покраснела, сжала губки.
- Если не хочешь – не рассказывай.

  В тот день я услышал от Аси неприглядную историю ее детства.
Отец бросил их, когда Асе было три года. Она его почти не помнит. С малых лет привыкла Ася видеть дома подвыпивших мужчин. Приходили молодые и не очень молодые, ласковые и грубые. Ася их всех боялась и стыдилась. Она стыдилась, когда встречала маму на улице, если та шла шатающейся походкой после работы. Этот жгучий стыд душил Асю, угнетал. Она замкнулась, стала молчаливой, скрытной. Училась Ася в школе без особого желания, хотя любила литературу и географию. Любовь к географии привила ей молоденькая учительница еще в пятом классе. Несмотря на молодость, Светлана Петровна сразу поняла, что этой девочке не хватает домашнего тепла и уюта. Иногда учительница приглашала Асю к себе домой, угощала ее, рассказывала о себе. Тот год был самым радостным воспоминанием детства. Потом Светлана Петровна вышла замуж за офицера и уехала.
  Новая классная руководительница ругала Асю за невыполненные домашние задания , грозилась пожаловаться ее маме. В седьмом классе новый классовод, Михаил Ефимович, которому оставался год до пенсии, в конце каждой четверти упрашивал учителей поставить Асе троечку. Так на тройки закончила Ася седьмой класс.
  Когда дома собирались мамины «друзья», Ася старалась подольше гулять на улице. Возле их дома часто собирались подростки. Ребята постарше пели под гитару блатные песни о воровской беспросветной любви. Ася слушала эти песни с замиранием сердца и сама тихонько подпевала. Ребята в компании были разные, вернее – разной степени запущенности. Иногда они пели на улице. Иногда собирались у Толика, паренька, который нравился Асе. Его родители часто уезжали на дачу. И тогда вся квартира была в распоряжении подростков. Появлялась бутылка вина, легкая закуска. И вот в один из таких вечеров, в квартиру вошли два милиционера и арестовали Толика и его друзей. Асе пришлось писать объяснение в милиции. Вот тогда и пришло письмо в школу о том, что Ася была задержана в компании лиц, совершивших уголовное преступление.
- Они там что-то украли, - рассказывала Ася.- Но я же ничего не знала. Даже не догадывалась.
- Ладно Ася! – успокоил я ее.- Будем считать, что все это в прошлом. Старайся не пропускать занятий в школе и впредь выбирай друзей! Тебе уже пятнадцать!
 
Через несколько дней я пригласил к себе Асину маму. Не легко и не просто было мне говорить с женщиной, которая старше меня. Я испытывал неловкость. Мои слова о том, что она должна быть примером для дочери, мать приняла с удивлением и все время пыталась убедить меня, что ее друзья и знакомые очень хорошие люди.
- Ну, бывает, выпьем, - соглашалась она. – Так то праздник или именины. А если и остался человек переночевать, так не выгонишь же гостя, когда трамваи не ходят.- Бугорки на ее лице стали малиновыми, а глаза спрятались в щелочках.

Она ушла, оставив в моей душе горький осадок. С одной стороны жаль женщину, чья судьба оказалась искареженной. Но с другой стороны – сама того не сознавая она калечила жизнь дочери.
Каждое воскресенье приходила Ася на репетиции хора. Хормейстер хвалила ее и говорила, что скоро включит Асю в ансамбль, сделает ее солисткой. Встречая Асю в Доме культуры и в школе, я от души радовался, что нам удалось так быстро оторвать девчонку от дурной компании и увлечь интересным делом. Радовались и директор школы и классный руководитель. Мы не знали, что главные беды нас ждут впереди.

  Прошла зима. Весна в том году была ранняя. В марте уже стояли теплые дни. Самодеятельность и хор готовились к смотру. И вот в один из воскресных дней заходит ко мне хормейстер:
- Вы не знаете, почему Ася перестала ходить на репетиции? – спросила она. - Последний раз Ася плохо пела и была какая-то возбужденная.
- Не знаю, - честно признался я, и решил зайти к ней домой. Жила она недалеко от Дома культуры.

  Поднялся на третий этаж и позвонил. Никто не открывает. Открылась соседняя дверь. Молодая женщина высунула голову и спросила:
- Вам кого?
- Асю или ее маму.
- Так Асю вчера ночью увезли в роддом.
- Как это? – не понял я.
- Рожать.

  Возвращался я домой растроенный и растерянный. Ни мы в Доме культуры, ни в школе - не догадывались, что она вот-вот должна родить…
 А потом были мертвые роды. Ася и сама еле выжила. Пришлось перенести гнет унижений, пересудов и разочарований. До экзаменов оставалось чуть больше месяца. Но идти в школу Ася наотрез отказалась. Ей было стыдно.
  С нового учебного года, Ася перешла в вечернюю школу. Я устроил ее в цех детской обуви на фабрику. Шефство над ней взял мастер цеха Александр Николаевич Гринько, человек уже не молодой, фронтовик, потерявший на войне ногу. Он взял ее сразу, когда я ему обо всем рассказал.

Мастер Гринько рассказал Асе о девушке, которая лежала с ним в госпитале. Она была ранена в обе ноги и говорила, что если сохранят ей ноги, она будет самой счастливой. Ноги пришлось ампутировать. Потом началась гангрена, и девушка умерла.
  Своим рассказом мастер хотел показать, что жизнь – великое благо.
  Однажды Ася зашла ко мне.
- У вас нельзя взять гитару на прокат. Я бы купила. Но их нету в магазине.
Я дал ей гитару. В кабинет вошла руководитель хора. Увидев Асю, она тут же пригласила ее на репетицию.
- Некогда мне, - пыталась отказаться Ася. Но хормейстер была женщина настойчивая. Ей удалось уговорить Асю прийти.
  В воскресенье Ася пришла с подружкой. Эта подружка была лет на десять старше. Ася ушла на репетицию, а ее подружка закурила. К ней подсел парень. Проходя мимо, я только услышал реплику: «Ану, отвали! Сейчас как врежу!». «Эта девушка за словом в карман не полезет»-, подумал я.
  На следующий день, увидев Асю в столовой, я заметил:
- По-моему, твоя подружка тебе не пара. Она ведь намного старше.
- Ну и что! Зойка очень добрая и смелая. Когда муж ударил ее, она стукнула его бутылкой и выгнала из дому. Она настоящая подруга. Вы напрасно стараетесь. Из меня уже ничего не выйдет. Александр Николаевич и вы жалеете меня. А меня жалеть не надо! Я сама свою жизнь загубила.
  Когда-то Макаренко очень тонко заметил: « В деле перевоспитания нет ничего труднее девочек, «побывавших в руках»…Они несут на себе глубокую травму, очень сложную и болезненную.»
 
  Прошло две недели. Мне позвонил мастер цеха.
- Дрянная девчонка! – кричал он зло в трубку – Связалась с какой-то гулящей бабой. Их вчера обеих задержали в парке в пьяном виде. Подругу отправили в вытрезвитель. А Асю – в детский приемник! Ну, что ты скажешь? Навязал на мою старую голову! Мало мне забот с планом, так еще эта девчонка !
Я зашел в цех. Там уже сидела Асина мама. Она умоляла мастера похлопотать, чтоб Асю не отправляли в колонию.
Чтоб вызволить Асю из детприемника, мастеру пришлось обращаться в отдел кадров, в профком. Когда, наконец, она вернулась в цех, Гринько предупредил, что больше возиться с ней не будет. Так он сказал Асе. А мне признался, что в детприемнике, когда Ася увидела его, она расплакалась. Он сразу вспомнил о своих двух дочерях.
- Понимаешь,- сказал Гринько.- Трудно с ними… Тут целая наука нужна. Где – потребовать. А где – осторожно, чтоб не обидеть, не унизить. Если сделал добро – не попрекай. Иначе это добро потом боком выйдет.
Гринько не кончал пединститута, никогда не изучал психологию, но точно подметил всю сложность отношений с подростками.
- Посмотрю на некоторых девчонок ,- продолжал мастер, - грустно становится. Многие курят, от выпивки боятся отказаться, чтоб их не посчитали старомодными,
« отсталыми». Когда-нибудь спохватятся, да поздно будет.

  Как-то, просматривая фабричную многотиражку, я увидел портрет Аси. Оказывается, она заняла первое место в беге на сто метров. Я зашел в цех и поздравил. Она рассмеялась. А мастер сказал мне по секрету, что отправил Асю, чтобы не отвлекать опытную работницу. Ася, как малолетка, работала по шесть часов.

  Потом я переехал в другой район Киева, перешел работать в школу. Прошло не менее десяти лет. Однажды, первого сентября, после торжественной части во дворе школы, ко мне подошла молодая круглолицая женщина.
- Здравствуйте! – улыбнулась она.- Вы меня не помните? Я - Ася. Ася Лещенко
- Здравствуй, Ася! – обрадовался я.- Как ты оказалась в нашем районе? Где работаешь?
- Мы здесь рядом квартиру получили. Мужу выделили на заводе. И вот привела свою дочку в первый класс.- Ее глаза излучали радость. Эта радость проступала в складочках губ, во всем лице.- Я так рада вас видеть…
  В ее словах была радость и гордость человека, оправдавшего доверие и надежду других людей. Мы ведь не любим встречаться с теми, чье доверие не оправдали.
- А как твоя мама? – осторожно спросил я.
- Работает и за дочкой присматривает…Нет, нет! Она вылечилась.
- Я рад за тебя, Ася.
- А как был рад мастер Гринько, покойный…
- Я даже не знал.
- Да. Пять лет назад. Он был для меня, как отец. Сколько добра Александр Николаевич мне сделал! Как намучился со мной! Сколько я глупостей натворила!Если бы не он и не вы – не знаю, что со мной теперь было бы.
- Не смотри, что позади, а смотри что впереди! – весело заметил я.- А впереди у тебя целая жизнь!