Королевская Охота

Королева и Четыре Охотника.

  Королева Андала любила охоту. Стены ее покоев во дворце украшали шкуры диковинных зверей, головы с оскаленными пастями. На коврах висели ружья, мечи и сабли.
  Королеву с детства привлекал холодный блеск оружия. Но ни одного из зверей, чьи шкуры висели в ее покоях, она не убила сама. За нее это делают подданные. Одни учат соколов и собак и выпускают их на добычу, другие добывают для Королевы трофеи, подстреливая зверей из ружей. Остальные же придворные вместе с Андалой просто сопровождают их на Охоте, с азартом наблюдая, как охотник или специально выученная птица настигает свою жертву, меткий выстрел пробивает сердце, или клюв охотничьей птицы разрывает грудь.
Того, кто убьет и положит Королеве под ноги самого красивого зверя, она одаривает золотом или даже позволяет поцеловать себе руку.
  Охота всегда проходилась в Волшебном Лесу неподалеку от замка. В Лесу том водится множество диковинных зверей и птиц, большинство которых ни разу не показывалось на глаза королевской Охоте.
  Верхушки деревьев в Лесу вздымаются до облаков, ветви оплетают небо непроглядной сетью, лишь изредка пропуская солнечный свет.
  Мощь Леса столь велика, что пение птиц в самой чаще может свести человека с ума. Однажды сокольничий, отправившийся во время Охоты на поиски пропавшего сокола, не вернулся вместе со всеми.
Когда он воротился, была уже полночь. Его руки, одежда и весь он пропах Лесом. Он рычал и выл на луну, точно волк. Он отказался от изысканной еды и вина с королевского стола, а ел на кухне с прислугой лишь плохо обжаренное мясо и пил воду.
  После ужина сокольничий долго смотрел в окно на скрытый темной Лес, метался, словно зверь в клетке. А под утро одна из служанок, возвращаясь от любовника, закричала от ужаса: на ее глазах сокольничий развел руки, словно крылья, и бросился из окна.
  Лес свел его с ума, говорила промеж себя прислуга, а за ними и придворные Королевы, он вел себя, как дикий зверь, а умер, пытаясь улететь, возомнив себя птицей.
  После того случая уходить глубоко в Лес было запрещено. Королева послала в город на другом берегу реки, что возле замка, за лекарем. Зачем – никто не знал.

  В то утро Андала проснулась поздно. Она встала с широкой, с балдахином, кровати, и полюбовалась в серебряном зеркале на свое стройное обнаженное тело.
Королеве недавно исполнилось двадцать пять лет. Тот случай с сокольничим, как она это назвала, произошел как раз на Охоте, устроенной в честь ее дня рождения. Некоторые даже поговаривали, что сошедший с ума слуга был ее любовником. Но эти слухи вскоре утихли. Никто из слуг не заметил, чтобы Андала скорбела о его гибели.
  Королева поправила рукой свои длинные темные волосы и оделась. На звук колокольчика явился слуга – высокий широкоплечий воин в легкой кольчуге. Его лицо был красивым и мужественным, в волосах пробивалась седина. Парвак был одним из лучших Охотников Королевы.
Всего лучших Охотников было четверо, и все они прислуживали Андале по очереди – утром, днем и вечером. В остальное же время они выезжали в дубраву, что в нескольких милях от замка и там охотились, совершенствуя свое искусство, чтобы позже не ударить в грязь лицом на Охоте в Волшебном Лесу.
  Злые языки говорили, что каждый из четверых Охотников проводит раз в неделю ночь в постели с Королевой. Но правда это или нет, никто не знал. Известно лишь то, что год назад Андала несколько месяцев не показывалась на людях, допуская к себе лишь Охотников. После этого из ее покоев ночью вынесли завернутого в простыню ребенка и бросили в протекающую возле замка реку.
Парвак принес кувшин с водой, позолоченный таз и полотенце.
- Есть ли новости сегодня, Парвак? – спросила Андала, закончив омовение.
- Ничего, что заслуживало бы твоего внимания, моя Королева, - сказал Охотник. – Вот разве что… говорят, в Волшебном Лесу появился неведомый зверь.
- Волшебный Лес полон неведомых зверей, Парвака.
- Да, моя Королева. Но говорят, что этот зверь – особенный. Он невероятно красив, быстр и ловок. Он даже не пытался напасть на наших людей, просто наблюдал. А когда его попытались подстрелить, он с легкостью скрылся в чаще. Те, кто его видел, ошарашены. Они утверждают, что прекраснее зверя им видеть не доводилось. Я даже побывал в городе и близлежащих деревнях. Ни один из древних стариков, кто в молодости промышлял охотой и иногда забирался в глубину Леса, того зверя не видел. Судя по всему, он появился в Лесу совсем недавно, моя госпожа.
Тонкие брови Андалы задумчиво сдвинулись.
- Его шкура послужит хорошим гобеленом для моего дворца. Попробуем отыскать его во время следующей Охоты. Готов ли завтрак?
- Да, моя госпожа. Стол накрыт в зале.
Парвак помог Андале облачиться в темное с яркими узорами платье, прекрасно подходившее к ее темным волосам и стройной фигуре, и распахнул перед ней двери. Андала неспешно направилась по длинному коридору в зал для трапез. Картины с отделанных янтарем и золотом стен смотрели ей вслед.

Великий Охотник.

  Под палящим солнцем в сторону города, что лежал недалеко от королевского замка, ехал человек. Беркут был высок и широкоплеч, черного коня, что вез его на себе, украшали серебристые разводы. На полах похожего на монашескую рясу одеяния человека лежала дорожная пыль. Голову Охотника скрывал капюшон. К седлу была приторочена сумка, мешок и недавно снятая с убитого им гепарда шкура.
  До города – рукой подать, стены со смотровыми башнями уже сверкают на солнце впереди. Но Беркут не спешил, словно жара ему вовсе не докучала.
  С обеих сторон дорогу зажимали поля и степь. Беркут внимательно смотрел вокруг, будто что-то искал.
Кое-где ютились деревья, они сбились в рощицы, укрывшись в собственной тени от жары. То здесь, то там чернели пятна – в местах, где подчас чудовищное в этих краях солнце выжигало траву.
  Беркут спешился. Сняв с седла шест с раздвоенным концом, он медленно подошел к краю тракта. В кармане лежало три начищенных до блеска металлических кружка на кусках бечевки, Беркут повесил их на пояс. Они тут же вспыхнули в лучах солнца.
  Охотник медленно пошел вперед, осторожно раздвигая руками высокую траву. Он вышел на черное пятно и остановился, глядя в траву перед собой. Палку он держал в правой руке, готовый в любую секунду пустить ее в ход.
  В траве перед ним зашипело, и на выжженную землю выползла крупная, с оранжевым узором кобра. Она с шипением поднялась над землей.
Беркут взмахнул шестом с рогатиной. Змея зашипела громче, капюшон ее раздулся.
Рука с рогатиной метнулась вперед. Кобра извивалась, пытаясь высвободить голову, но Беркут наступил на нее ногой. Он сделал это чисто автоматически, совсем не ощущая азарта или адреналина в крови, без которого еще несколько месяцев назад не обходилась ни одна охота или ловля змей.
Рука Охотника уже потянулась к ножу на поясе, когда вдруг краем глаза он заметил движение.
  Черная лента молнией выпрыгнула из травы, и Беркут почувствовал в икре жгучую боль. Кобра готовилась к новому удару.
Рука охотника метнулась к змее и одним движением свернула ей шею.
И снова – никакого удовлетворения. Никакого трепета в сердце от победы. Вместе с тем Беркут перестал замечать вкус некогда любимого жареного мяса и еды вообще. Теперь он ел, чтобы набраться сил, даже не чувствуя голода. А убивал на охоте не оттого, что находил в этом вызов своим силам и мужеству, а потому, что этого требовал некий, засевший глубоко внутри, инстинкт.
Под ногой у Беркута все еще билась змея. В его руке блеснул нож, и голова кобры упала на землю.
  Охотник поморщился от боли в укушенной ноге. Сразу с двумя змеями не может тягаться никто. Даже такой искусный змеелов и охотник, как он.
  Беркут сел на траву. Задрал полу одежды, закатал штаны и осмотрел рану.
Две отметины от зубов. Укус жжет больнее раскаленного солнца.
Несколько лет назад Беркута в пустыне укусила огромная белая змея. Он тогда был еще неумелым охотником, плохо ловил змей. Но тогда он охотился с азартом, так, что кровь в жилах закипала.
  После того, как Беркута укусила змея, его нашли люди из местного племени. Он бредил, выкрикивал какие-то страшные, непонятные слова. Девять дней и ночей не приходил он в себя. А когда, наконец, открыл глаза, старик в красных одеждах сказал, что змеиный яд Беркуту больше не навредит.
- Тебя укусила редкая и опасная змея, - продолжал старик. Его длинные волосы были стянуты в узел, на груди лежала белая, как снег, борода. - Один ее укус впрыскивает достаточно яду, чтобы убить табун лошадей. Но ты выжил, и от укуса змеи теперь не умрешь. Но ты никогда не должен больше охотиться. - Он коснулся лба Беркута, проверить, не ли у него жара. - Так сказали мне духи.
- Охота для меня больше чем кусок хлеба, - ответил Беркут. – Это моя жизнь.
- Не бросишь охоту – станешь, как эта ветка, - Старик поднял с пола ветвь какого-то дерева. Он провел по ней рукой, и листья тут же завяли.
Охотник посмотрел на шамана.
- Что это значит?
Старик не ответил. Он вышел и оставил Беркута одного.
  Он пробыл у старика еще несколько дней, пил травяные отвары, а потом отправился своим путем. Странная ломота распространялась по всему телу.
Он не знал, правду ли сказал старик. Но охоту не бросил.
Он заметил, что слух и зрение его обострились, тело сделалось выносливее. Заметил Беркут и то, что охотиться и ловить змей он стал лучше и быстрее, чем раньше. Чувство жары и холода для него притупилось. Но вместе с ними стало уходить и удовольствие от охоты и ловли змей. Стало уходить и чувство голода, а вместе с ним и удовольствие от еды. Он перестал замечать женщин. Вино больше не доставляло ему радость и не туманило голову.
  Вскоре он перестал видеть цвета, кроме двух – черного и белого – и их оттенков. Глаза всех людей были или черными или серыми. Или бесцветными.
Когда он шел мимо поющих и играющих бардов, то вместо музыки слышал шум и скрип. Для него остались лишь голоса людей да приглушенные крики птиц. Однако он прекрасно слышал голоса зверей, которых выслеживал. Слышал шипение змей. И больше – ничего. Все, что ему осталось – это запахи.
  Беркут долго не мог привыкнуть к новому состоянию. Ушел в горы и жил вдали от людей, ловя змей и охотясь.
Однако, не выдержав одиночества, Беркут вернулся в мир. Иногда ему казалось, что все люди – такие же, как он. И тоже видят мир серым. Но когда в нем вспыхивала память о цветах и звуках, он понимал, что ошибается. И это причиняло ему нестерпимую боль.
Чтобы подавить пустоту в груди, он стал больше охотиться. Выбирал лишь опасных зверей, хищников и убил их больше, чем любой другой охотник.
О Беркуте пошла слава.
Шкуры он продавал, а деньги выбрасывал в фонтаны или раздавал нищим – золото, как и слава Великого Охотника, не могло вернуть ему ни цвета, ни звуки, ни радость жизни.
Будь трижды проклята белая змея!
  Беркут помнил наказ шамана бросить охоту. Но не мог себя заставить, потому что охота – это все, что ему оставалось. Он боялся, что если перестанет охотиться, то потеряет и то, что у него осталось.
  Он все бы отдал, чтобы по-прежнему чувствовать боль – или даже рисковать умереть от укуса змеи, – быть не таким ловким, но видеть синее небо и в нем желтый круг солнца.
  Беркут сидел на черном пятне выжженной серой травы возле двух убитых змей, одна из которых его укусила, и всего лишь морщился от боли. Другой бы на его месте уже бился в конвульсиях.
Он встал, подобрал трофеи и вернулся к щипавшему траву коню. Наложив на рану повязку, которая притупила боль, он поехал дальше. В город.

  Город встретил Беркута шумным базаром, что начинался почти сразу у ворот. Пока Охотник доехал до Города, светло-серое солнце сдвинулось в небе лишь немного, но печь стало сильнее. Он снял капюшон. Черные, как смоль, волосы у пали на плечи и заблестели в светло-серых лучах. Глаза щурились от яркого света.
  Справа и слева стояли лавки с мясом, фруктами, рыбой. На досках, отражая солнечные лучи, сверкали наконечники стрел, копий. Здесь же висят секиры и мечи. Но все…весь мир – сер, как предрассветная мгла.
Люди вокруг переговариваются, зазывают покупателей, уговаривают попробовать или примерить.
  Беркут ехал на своем черном, как ночь, жеребце через толпу пеших, словно переходил реку в брод. Иногда ему встречались всадники. Они хмуро смотрели иссеченное шрамами лицо Охотника.
Иногда навстречу шли молодые женщины. В серых и черных одеждах, с серыми или бесцветными глазами.
  В воздухе пахло жареным мясом с чесноком и пряностями. В прежние времена этого было бы достаточно, чтобы рот Беркута заполнился слюной. Но не теперь.
  Беркут взглядом отыскал лавку шкур. Торговец был не в духе, но Беркут все же продал ему шкуру гепарда за 30 монет. Было во взгляде Охотника и во всем его облике нечто, что убедило хозяина лавки уплатить требуемую цену.
  Беркут ссыпал монеты в кошель и поехал дальше сквозь нескончаемое серое море людей. Еще оставалась лавка лекаря.
  Боль в ноге делалась сильнее. Укус змеи давал о себе знать, кости и мышцы ломило. Хотелось пить. И еще это слепящее серое солнце… Однако обычного неудобства из-за жары Охотник не ощущал. Он просто чувствовал, как по лицу скатывается пот, и подступает жажда.
  Лавка располагалась в стороне от базара. Глиняный домик, в котором жил и торговал лекарь, стоял в самом конце улицы.
Беркут спешился и привязал коня у деревянного столба, что стоял посреди круга на земле с делениями.
  Столб, у которого он оставил коня, стоял на самом солнце – он отбрасывал на деления тень, указывая время. Беркуту делалось все хуже – у него помутилось в голове, к горлу подступила тошнота – яда в ране оказалось больше, чем он думал. Он знал, что не умрет. Но яд будет его терзать.
  Взяв из седельной сумки убитых кобр, он стал спускаться вниз по ступенькам.
Толкнув дверь, он оказался в небольшом прохладном помещении с невысоким потолком. Всюду у стен полки со склянками, пузырьками. Пахло чем-то горьким. От этого запаха и прохлады Беркут почувствовал себя лучше.
  За стойкой на противоположном конце комнаты старика в серой одежде смешивал порошки. Когда Беркут вошел, лекарь оторвался от своего занятия и поднял на него глаза.
- Эгей, да вы неважно выглядите! - проговорил он, прищуриваясь и выходя навстречу посетителю.
- Я привез кобр на продажу, - сказал Беркут, пытаясь сдержать головокружение.
Эти слова дались ему с трудом. Охотник ощущал жар, его трясло, как в лихорадке.
Убитые змеи выскользнули из рук. Он качнулся, но лекарь поддержал и помог дойти до лавки у стены. Возле нее в полу в расплывающемся взгляде Беркута показался и исчез квадратный люк.
Беркут опустился на лавку и закрыл глаза.

- Эк тебя угораздило! – присвистнул лекарь, осматривая рану. – Что, одна из них? – он кивнул на убитых кобр.
Беркут кивнул.
- Так, так. Удивляюсь, что ты вообще еще жив. Другой бы на твоем месте уже давно отдал концы.
В памяти Беркута ожил момент, когда он увидел в траве огромную белую змею. А затем был лишь смазанный прыжок, и ногу ошпарило болью. Зато теперь он жив. Уголок рта дернулся в горькой усмешке.
  Боль от укуса вдруг сделалась сильнее. В голове завертелся смерч. Беркут провалился в темноту.
                ххх

  Охотники скакали во весь опор. Четыре любимых Охотника Королевы:
Рут, Парвак, Врам и Тибир. Рядом с ними ехала Андала в кожаном панцире и алом плаще за спиной, спадавшего на зеленые брюки.
  Впереди с лаем неслись псы. Свора преследовала лисицу серебристо-золотого цвета.
Охотники и Королева вслед за собаками мчались за ней через широкий зеленый луг, в конце которого стояла громада Волшебного Леса. Сегодня Охотничья партия не в полном составе, и в Лесу Королева охотиться не собиралась.
  Земля мелькала под копытами коней, ветер трепал плащи Охотников. Но вот луг неожиданно закончился, и перед Охотниками возник Лес. Верхушки могучих деревьев уходят ввысь до самых облаков, и, казалось, подобно гигантским столбам, держат на себе ослепительно бело-синее небо.
  Кони остановились, стали испуганно ржать, прядать ушами. Лиса, за которой гнались, прошмыгнула меж деревьев и исчезла. Гончие настороженно смотрели на  раскачивающиеся деревья, принюхивались, слушали, словно впереди таилось нечто неведомое. Так было каждый раз перед началом Охоты – людей, как и собак, когда они подъезжали к Лесу, охватывало странное чувство.
  Им казалось, что перед ними не лес, а огромная, скрытая за деревьями, бездна.
На людей веяло чем-то таинственным, неведомым, словно из Леса на них взирал дух самой Вечности.
  Быстрые и резвые скакуны, которые без колебаний топчут на поле брани врагов, страшились заходить в Лес. Охотники оставляли их с парой вооруженных конюхов, а сами шли дальше.
  Королева Андала смотрела на Лес, а в голове ее вертелась мысль – сегодня это чувство сильнее. Значит ли это, что в Лесу что-то изменилось? Он стал сильнее? Могущественнее?
В стоявшей вокруг тишине чувствовалось напряжение.
  Внезапно тишину взорвало испуганное ржание. Конь под Андалой встал на дыбы, едва не сбросив ее. То же произошло с конями Охотниками. Скакуны с паническим страхом смотрели на Лес, глаза испугано вращались в орбитах. Животные перебирали ногами и уже развернулись, чтобы скакать прочь от проклятого места.
  Охотникам удалось их сдержать и успокоить. Конь же под Андалой успокаиваться не желал. Он рвался прочь, в глазах ужас, с губ на траву падали клочья пены.
Андала вытащила из-за пояса плеть и несколько раз обрушила ее на коня. На голове животного меж ушей выступила кровь.
Это не помогло. Конь вертелся на полусогнутых ногах, вставал на дыбы, силясь сбросить всадницу и ускакать.
  На помощь пришел Рут. Он схватил коня под уздцы, стал гладить его продолговатую морду, нашептывать что-то ласковое.
Конь постепенно успокоился, но все еще испуганно смотрел на Лес. Ему казалось, что меж деревьев горят сотни красных, как угли, волчьих глаз. Они смотрят на него, вот-вот набросятся и растерзают.
- Тише, тише, Пегас, - успокаивал его Рут. – Все в порядке. – Он перевел глаза на Андалу. – Что будем делать, Королева? Сегодня Лес ведет себя не как прежде. Кони это чувствуют. Да и все мы – тоже.
Он выдержал паузу, снова всматриваясь в темную громаду деревьев.
- Повернем назад или пойдем в Лес?
- Боишься ли ты, Рут, этой перемены? – ответила вопросом Андала.
Этот вопрос уколол Охотника, словно клинок.
- Ты знаешь, Королева, что я ничего не боюсь.
- Тогда оставляем коней.
Андала оглядела остальных. Охотники смотрели на нее, в глазах – готовность идти за ней хоть в преисподнюю. Королева смотрела на них взглядом, от которого другие придворные уже сочли бы себя мертвецами.
- Врам, - обратилась она к крупно сложенному Охотнику с черной бородой. – Ты останешься с лошадьми.
В глазах Охотника мелькнула обида – его оставляют, как простого конюха, присматривать за лошадьми – но он тут же поклонился, скрыв лицо.
- Да, моя Королева.
Андала ловко спрыгнула на траву. За поясом у нее было два кремневых пистолета. У Рута, Парвака и Тибира за плечами висело по ружью.
Вместе с Королевой они направились в Лес.

  Едва они ступили под сень деревьев, как свет перед глазами померк, и их словно закрутило гигантское колесо. В ушах стоял звук, напоминавший волчий вой, перед глазами мелькали цветные пятна, деревья, морды диковинных зверей. Тьма сменялась ярким солнечным светом, затем всюду – сверху и снизу, со всех сторон! – возникла бездна сверкающих звезд.
  Этот калейдоскоп длился всего несколько мгновений. Затем все исчезло, и Королева с Охотниками вновь заметила, что стоит на опушке Леса. У тех, кто вступал в Лес впервые, это ослепительное зрелище вызывало головокружение или обморок. Но у Королевы и ее Охотников всего лишь чаще забились сердца – сегодня эти видения были в десять раз ярче и сменяли друг друга быстрее.
  Это настораживало. С Лесом действительно что-то произошло. Ни Королева, ни Охотники не могли сказать, что именно. Но что-то определенно изменилось. В огонь, которым доселе был Лес, словно подбросили дров, и он превратился в огромное, бушующее пламя, грозившее поглотить все.
  Вокруг пели птицы, раздавался стук дятлов. Где-то куковала кукушка. Но Королева чувствовала в воздухе и под ногами вибрацию. Сердце Леса сегодня стучало громче.
  Кровь Андалы по непонятным причинам стала закипать, тело и мозг переполняла энергия. Ее вдруг стало одолевать желание ринуться вперед и бежать, бежать, даже лететь, если бы были крылья, пока силы не иссякнут, и она не упадет замертво.
Позади снова раздалось испуганное ржание.
  Андала обменялась взглядами со своими спутниками, и по глазам поняла, что им хочется того же. Что же здесь произошло? Ведь когда охотились в прошлый раз, все было иначе. Спокойнее.
  Они осторожно двинулись вперед. Под сапогами хрустели ветки и мох.
Вокруг, едва заметно раскачиваясь, стояли огромные сосны и тысячелетние дубы. От них исходил дурманящий запах, смешивался с ароматом растущих всюду трав. Тени от деревьев ползли по земле. Всюду – полумрак. Лишь в редких местах его режут золотистые лучи солнца.
  У Королевы в руке пистолет. Охотники держат наготове ружья. Вокруг – тишина. Но Андала и Охотники чувствуют на себе чей-то взгляд. Кто-то словно следит за ними из-за деревьев. Они озирались, оглядывались, но в пределах видимости не было ни одного зверя. Лишь один раз Парваку показалось, что видел он среди зарослей два горящих глаза, которые тут же исчезли.
  Королева вдруг вспомнила, что говорил ей сегодня утром Парвак о каком-то объявившемся в Лесу звере. Но мысль, что Лес мог настолько измениться лишь из-за одного зверя, казалась ей нелепой. Андала ее тут же отбросила.
Она с Охотниками оставляла опушку за спиной, забираясь все глубже и глубже в Лес.

  Они шли долго прежде, чем увидели его. Зверь был прекрасен – напоминал тигра, только вдвое больше. Его полосатая шкура светилась в полумраке Леса, осанка – горделива и величава. Он стоял на заросшем травой и деревьями пригорке, глядя на Королеву с Охотниками.
  Охотники остановились. У всех четверых мелькнула одна и та же мысль – Лес изменился из-за этого Зверя. Те, кто охотились в Лесу сегодня утром, не соврали. Но, Боже мой, как он прекрасен.
Андала же смотрела на Зверя, как на будущее чучело.
Шкура Зверя была словно соткана из самоцветов, переливалась золотистым и алым. В глазах перемешались синий и зеленый цвета. Зверь смотрел на людей, не мигая и не торопясь убежать. Он не боялся.
Первой пришла в себя Королева.
- Того, кто принесет мне шкуру этого Зверя, я щедро награжу золотом и властью.
- Что все это перед твоей любовью, Королева? – сказал Парвак, не отрывая глаз от Зверя. – То награды для рабов да нищих.
Амдала смерила его холодным взглядом.
- Тот, кто убьет Зверя и принесет мне шкуру, сам выберет себя воздаяние.
Она вытянула руку с пистолетом. Громыхнул выстрел. Пуля со свистом ударила в дерево рядом со Зверем. Тот дернулся, немного постоял, глядя на людей. Обнажились клыки, из пасти вырвалось рычание. Он повернулся и в грациозном прыжке бросился прочь.
Охотники запоздало подняли ружья, но Зверь уже был далеко.
Они помчались вдогонку. Королева бежала позади них. Она достала из-за пояса второй пистолет.

  Светящаяся шкура Зверя горела впереди ярким пламенем, под ней перекатывались тугие мышцы. Зверь мелькал меж деревьев, кустов, легко перепрыгивал через упавшие стволы, овраги. Охотники несколько раз стреляли. Выстрелы грохотали, разрывая тишину. Но пули летели мимо Зверя. Он бежал далеко впереди Охотников, а если расстояние между ними слишком увеличивалось, он останавливался.
Когда же Охотники и Королева приближались, он снова пускался в бег. Казалось, он не убегает от опасности, а просто развлекается.
Королева была не столь привычна к бегу по Лесу, как ее спутники. Она первая устала и заметила, что лесной полумрак сделался гуще, деревья стоят теснее.
- Стойте! – воскликнула она, тяжело дыша, и остановилась. В голове ее стоял звон, частое дыхание разрывало грудь.
Охотники последовали ее примеру. Они смотрели на нее вопросительно.
- Мы забрались глубоко, - отдышавшись, сказала Андала. – Пора возвращаться. Иначе, как тот сокольничий, мы потеряем рассудок.
  Андала отдышалась, но звон в голове не проходил, а лишь усилился. Цвета сделались ярче, запахи – резче. Хотелось сбросить с себя одежду и нагой бегать по Лесу, купаться в траве, залезать к верхушкам деревьев.
  Еще несколько секунд, и желание станет непреодолимым.
Охотники переглянулись. Они тоже почувствовали в себе изменения.
Парвак бросился к Королеве и успел подхватить ее, прежде чем она упала в обморок. Вместе с товарищами они побежали обратно. Где-то за спиной громом разносилось рычание Зверя.
                ххх

  Когда Беркут открыл глаза, стоял день. В небольшое окошко над кроватью били светло серые солнечные лучи, бросая на противоположную стену пятно света.
  Охотник был в комнате один. На столике подле кровати стоял кувшин с водой, груша и немного вина в глиняном стакане.
  Есть не хотелось, но Беркута мучила жажда. Он выпил вино и немного воды.
Вино заставило кровь двигаться быстрее, выжгло из мозга туман и сонливость.
Затем он полил себе на руку из кувшина и умылся.
  Он почувствовал себя лучше. Посмотрел на ногу – на ране свежая повязка.
Одежда висела на стуле рядом. Беркут облачился, а затем осторожно – он все еще чувствовал слабость – направился к ведущим наверх ступенькам. Поднимаясь по ним и приближаясь к квадратному люку в потолке, он чувствовал исходящий оттуда жар.
Он взялся за ручку и толкнул люк.
  Как и в день, когда Беркут приехал, лекарь стоял за прилавком и смешивал какие-то порошки в металлической чашке. На нем была серая одежда. Беркут подумал, что старик, наверное, одет во что-нибудь яркое. По крайней мере, цветное.
Но он, Беркут, никогда этого не увидит.
Старик посмотрел на Охотника. В бесцветных старческих глазах не было удивления, словно он ждал появления «постояльца».
- Тебе лучше? – спросил он и добавил в чашку какую-то жидкость из склянки.
- Угу. - Беркут опустился на табурет у стены возле полок с бутылочками и порошками. - Что готовишь?
- Кое-что для тебя.
- Мне достаточно и сна.
Беркут никогда не пользовался услугами лекарей и не одобрял лекарств. Если на него нападала болезнь, он просто шел вперед, пока не падал без сил, или пока хворь не уходила сама собой.
- Если бы заболевшим хватало лишь сна, - сказал старик, - лекарей бы не было на свете.
Он подошел к Охотнику и протянул чашку.
- Что это?
- Тоник. Он восстановит силы. Ты все еще слаб.
Беркут взял чашку из морщинистой руки старика и поднес к губам. Снадобье пахло орехами и чем-то похожим на полынь. Он осторожно выпил содержимое, поморщился.
Он протянул чашку старику. Тот вернулся к прилавку и стал перетирать в миске какие-то корешки.
- Где ты берешь травы для своих зелий? – спросил Охотник некоторое время спустя, когда горечь совсем покинула рот. – Ведь вокруг – пустошь. К тому же разве может что-нибудь вырасти под таким солнцем?
Лекарь усмехнулся.
- Ты наблюдателен.
- Я змеелов и охотник. Забыл?
Старик кивнул.
- Здесь недалеко, за рекой, есть лес. Рядом с ним королевский замок. Королева Андала там часто охотится со свитой. Этот лес называют Волшебным.
Беркут нахмурился.
- Волшебным? Так, что, говорят дети?
- В этом Лесу живут диковинные звери. Таких не увидишь больше нигде. Говорят, стены Королевских покоев увешаны их шкурами, которые добыли для нее четыре Охотника.
- Четыре Охотника?
Старик кивнул.
- Лучшие Охотники Королевы. Их четверо. Каждый превосходит обычных охотников по силе и ловкости. Раз в две недели собирает Королева Большую Охоту. Все отправляются в Волшебный Лес. Там-то я и собираю свои травы. Встаю до рассвета и отправляюсь туда. – Старик-лекарь улыбнулся. – Лучше тех трав не сыщешь нигде. Отвары из них иногда могут даже воскресить мертвого. Однажды я даже выполнял заказ самой Королевы. Делал для нее один порошок.
  Беркут смотрел на лекаря и видел, что тот говорит правду. Говоря о травах Леса, старик задумчиво смотрел куда-то в сторону, словно что-то вспоминал.
Многих людей перевидал Беркут, и умел он различать лжецов. Этот старик не врал. А если его рассказ о Лесе правдив…
У Беркута в груди затеплился огонек надежды. Звери, которых нет больше нигде… Травы, которые могут воскресить мертвого… Что если они могут меня излечить? Беркут подумал, стоит ли рассказать лекарю свою историю. Но потом раздумал. Не поверит.
- Я должен побывать в этом Лесу.
Лекарь прищурился, словно оценивая Охотника, и сказал:
- Охотиться в нем нелегко. Однажды королевский сокольничий забрался в самую глушь. Потом про него говорили, что Лес лишил его разума.
- Я не собираюсь охотиться, - сказал Беркут.
Но тут же подумал: «А почему бы и нет? Я никогда еще не охотился в «волшебном» лесу».
Старик усмехнулся, словно прочел его мысли. И поведал Беркуту слух о вчерашней Охоте Королевы.
  Услышав, что в Лесу прячется доселе неведомый и неописуемой красоты зверь, Беркут укрепился в своем желании попасть в Лес. Но лекарь покачал головой.
- Еще рано, - сказал он. – Через несколько ты окрепнешь, я покажу дорогу.
                ххх

  Несколько дней не выходила Королева из покоев. День, когда она с Охотниками вернулась из Волшебного Леса, упустив добычу, не шел у нее из головы.
  Но он все-таки существует. Этот Зверь существует на самом деле. Андала как сейчас помнила его сверкающую золотом полосатую шерсть. И глаза. Ни у кого из ее придворных или чучел на стенах в ее покоях нет таких глаз. В них словно слилось темнеющее после заката небо и изумрудная зелень листвы. Шкура Зверя и голова на стене будут смотреться великолепно.
  Но почему его так трудно поймать? Зверь удрал от нас, словно пес от детей, которому наскучило играть. Пальцы Королевы сжались в кулак.
  К тому же, со злостью подумала она, Лес едва не свел нас с ума – преследуя Зверя, мы забрались в чащу глубже обычного. Да-да: нас едва не постигла участь того сокольничего.
Андала ярко помнила, как вокруг внезапно расцвели цветы, краски в Лесу стали ярче.        В тот момент Андала едва не захлебнулась от нахлынувших запахов и звуков.
Ей безумно хотелось расправить руки, которые превратились в крылья, и бежать, пока не взлетит. Интересно, чувствовал ли тот сокольничий то же самое?
  Королева вдруг поняла, что рассуждает не здраво. Она зажмурилась, пытаясь отогнать эти мысли. Железная выдержка и самоконтроль одержали верх. Королева стала прежней – женщиной со стальной волей, без капли жалости к себе или кому бы то ни было.
  Чтобы укрепить в себе это состояние, она взяла со столика у кровати фарфоровую чашку и выпила воду с растворенным в ней Порошком Разума.
Лекарство было горьким. После того случая с сокольничим она отыскала в городе за рекой лекаря, который создал для нее этот целебный порошок. И его после пребывания на Охоте теперь принимают все без исключения. А Королеве после той злосчастной погони за Зверем, чтобы придти в себя и восстановить ясность мысли, пришлось принять двойную дозу.
Она посидела немного, закрыв глаза. В голове созрело решение. Она протянула к шнуру руку и позвонила.
Вошел Рут.
- Что угодно, моя Королева? – спросил он, слегка поклонившись и глядя на нее заботливо. – Чувствуешь ли ты себя лучше?
Андала проигнорировала второй вопрос. Она посмотрела на Охотника взглядом, который показался ему острее стали.
- Рут, - сказала она. – Собирайтесь все Четверо и отправляйтесь в Лес.
Охотник вопросительно приподнял бровь.
- Тот, кто принесет мне шкуру Зверя и его голову, получит мою руку.
Рут несколько мгновений смотрел на нее испытующе, словно пытаясь заглянуть в самое сердце, а потом негромко произнес:
- Ставки повышаются, моя Королева?
Она не ответила.
- Ты действительно это сделаешь? Отдашь руку и свободу тому, кто убьет для тебя Зверя?
- Короли всегда играют при высоких ставках. Потому они и короли. К тому же я отдам лишь свое тело. А сердце и свобода останутся при мне.
- Будь по-твоему, Королева, - произнес Рут и удалился.
Вернувшись к себе в покои, он вызвал одного из слуг – четырнадцатилетнего мальчика Ната.
- Разыщи Парвака, Тибира и Врама. Скажи, что я прошу их придти немедленно.
- Да, господин.
Когда слуга ушел, Рут посмотрел в окно. Багровое солнце опускалось за горизонт, погружая мир в ночь. В ней уже скрылся замок, река и город на противоположном берегу.
Рут не отрывал взгляд от Леса.
«Что мне – и всем им – твое тело, Королева? – думал он. – Мне нужна твоя любовь. – Он горько усмехнулся. – Но ничего. Розы растут в лесу, но их и выращивают в теплицах. То же бывает и с любовью. И пусть тепличные розы вырастают запертыми в стеклянные стены, все же они не хуже, чем те, что выросли на свободе. А тому, кому никогда не увидеть настоящих, лесных роз, придется довольствоваться теми, что растут в стеклянной тюрьме».
Глаза Рута вспыхнули холодным огнем.
«Ты привыкнешь, Королева, - сказал он себе. – И, на свой лад, полюбишь того из нас, кто завтра убьет для тебя Зверя».
                ххх

  Когда Беркут проснулся, в окно бил лунный свет. Он сделал глоток воды из кувшина и снова лег. Но сон не возвращался. Мысли Охотника отправились бродить и забрались далеко – к Волшебному Лесу. Три дня назад лекарь говорил, что как только Беркут почувствует себя лучше, он отведет его в Лес. Но с тех пор самочувствие Охотника значительно улучшилось. И хотя укус змеи на икре все еще болит и время от времени тело сковывает слабость, в целом Беркут считал себя уже выздоровевшим. Как охотнику и змеелову ему было непривычно и неприятно лежать, как колода, на кровати.
  Беркуту хотелось покинуть дом лекаря как можно скорее. Посмотреть на Лес, который старик называл Волшебным, убить Зверя и отправиться восвояси.
«А почему бы не сделать это прямо сейчас?» – подумал он. Но потом решил – нет. Лекарь столько для него сделал, нельзя уйти среди ночи, даже не поблагодарив старика. Писать Беркут не умел, и, следовательно, записку не оставишь. Придется ждать.
  Все хорошенько обдумав, Беркут решил выйти из дому и побродить по ночному городу. Сон все равно не идет, а лежать просто так для него хуже пытки – мир и так серого цвета, да еще и лежать здесь, как в склепе!
  Он встал, выпил еще воды. Затем взял со стоящего рядом стула свою выстиранную лекарем рубашку, штаны и балахон, оделся, натянул сапоги и медленно, стараясь не шуметь, поднялся по ступеням в лавку старика.
  В окна светила луна. В серых лучах жидкости в склянках светились и переливались серым и белым цветом.
Охотник вышел на улицу и с наслаждением втянул свежий ночной воздух. Где-то рядом раздалось нечто похожее на конское ржание. Беркут узнал голос своего коня, но на его суровом лице ничего не отразилось – конь стал для него пустотой.
  В обе стороны от дома уходила узкая улица. Справа она сворачивала на площадь у ворот, на которой стоит базар. Беркут направился туда. Идти было трудно, в ногах чувствовалась слабость.
  На улице было пусто. За облаками то появлялась, то исчезала луна.
Он пошел в сторону базара. Окна домов на улице смотрели на него темными провалами. Из травы доносился стрекот кузнечиков. Где-то мяукала кошка.
  Внезапно Беркут услышал позади себя шорох. Обернувшись, он увидел, что из окна лавки лекаря, кто-то вылезает.
  Стараясь не шуметь, Беркут двинулся назад. Подойдя ближе, он увидел, что из окна вылез ребенок со свертком под мышкой.
  Мальчик огляделся. Его глаза смотрели испуганно. Беркут видел капельки пота, выступившие от волнения на его лице. Он чувствовал страх мальчика, слышал, как стучит его сердце. Раньше ему воровать не приходилось, понял Охотник.
  Мальчик уже тихонько направился в сторону базара, держа под мышкой украденный сверток, как позади него из темноты, словно порождение Ночи, выросла могучая фигура и схватила за шиворот.
- Ай! – вскрикнул мальчик, но могучая ладонь Беркута зажала ему рот.
Он развернул воришку к себе и присел возле него, не отпуская.
- Выкладывай, что украл.
Мальчик попытался вырваться, но Беркут держал его крепко.
Из-за облаков выплыла серая луна, и охотник смог рассмотреть мальчишку.
Испуганное лицо, светло-серые вьющиеся волосы. Из-под бровей на Беркута смотрели черные глаза. Он снова подумал, что у мальчишки, должно быть, глаза-то голубые или карие.
Мальчик был одет в старую рубашку и полотняные штаны. Беркут чувствовал, как он дрожит от страха.
Однако мальчишка оказался не размазней и взял себя в руки.
- Кто ты? – спросил Беркут.
- Я…Сарз. Помощник лекаря.
- Не лги мне.
- Клянусь, я не лгу, господин.
- Тогда почему я тебя раньше не видел?
- Потому что вы три дня были без сознания.
Такое объяснение выглядело достоверным. Беркут взял из рук Сарза сверток.
- Что это?
На мгновение мальчик потупил взор, но потом взглянул Беркуту в глаза.
- Лекарь, господин, он…мне задолжал. Я хотел от него уйти, но он меня не отпускает. Вот я и решил взять, что мне причитается, и сбежать.
Беркут поднес бумажный сверток к лицу и почувствовал дурманящий мятный аромат.
Он стрельнул взглядом в Сарза.
- Что это?
- Листья Прохлады. Лекарь ими платит мне за работу.
- Что за Листья Прохлады?
- У нас в городе днем ужасно жарко, - объяснил Сарз. – Если жевать эти листья, то будешь чувствовать прохладу.
- А привыкания они часом не вызывают? – спросил Беркут подозрительно.
Сарз снова потупил взор, но потом несмело кивнул.
- И поэтому ты украл целый пакет? Здесь, наверняка, больше, чем тебе положено.
- Да.
Беркут покачал головой.
- У тебя есть дом? – спросил он Сарза. – Родители?
- Есть.
- Они знают про листья?
- Они сами их жуют. Все в городе их жуют понемногу – иначе можно умереть или сойти с ума от жары.
Беркут посмотрел мальчику в глаза. В этих скрытых между веками озерах ютились большие и черные, как ночь, зрачки. Веки с красивыми длинными ресницами были широко распахнуты.
- Почему я ни разу не пробовал этих листьев, но не умер и не сошел с ума от жары?
- Не знаю, господин. Но в нашем городе без них не выжить.
Беркут взял из рук мальчика сверток и сунул себе под балахон.
- Ты пойдешь со мной.
- Куда?
Глаза Беркута странно сверкнули. Они смотрели куда-то в темноту, но видели то, чего там не было. Он перевел взгляд на мальчика.
- В Волшебный Лес. Покажешь дорогу.
При этих словах успокоившийся было Сарз снова задрожал. Только на этот раз – сильнее.
Он едва не бухнулся на колени и стал умолять:
- Прошу вас, господин, только не в Лес!
- Разве тебе не интересно посмотреть на диковинных зверей?
Мальчик замотал головой:
- Только лекарь да Королевские Охотники не боятся туда ходить! Говорят, в Лесу живет могучий древний дух, который сводит людей с ума! Он подстерегает их у самой опушки, а потом заманивает в чащу!
- Все это чушь, - оборвал его Беркут. – Я – охотник и ловец змей. Уже много лет я странствую по свету и знаю, что никаких духов нет. – Он взял Сарза за плечи и посмотрел ему в лицо. – Все будет в порядке. Ты мне веришь?
Мальчик поколебался, но потом несмело кивнул.
- Если ты не хочешь идти со мной, я сдам тебя лекарю, - сказал Беркут. – Согласен?
Сарз испуганно замотал головой.
- Тогда пошли. – Беркут огляделся. Повсюду на улице окна темные, как глаза Сарза. Он повернулся к мальчику. – До Леса далеко?
- От города несколько часов, господин. К утру доберемся.
- А как мы выберемся из города? Ворота закрыты.
- Я знаю место, где в стене есть лаз. Им пользуется лекарь, когда ходит в Лес. Ступайте за мной.
И мальчик двинулся вверх по улице, освещенной серой луной. Беркут пошел следом.
Ночное светило вновь скрылось за облаком, улицу окутала тьма. С неба на Беркута и Сарза взирали неподвижные звезды.
                ххх

  Через реку они переправились вброд. Когда впереди показался Лес, серо-белое солнце уже взошло и медленно карабкалось вверх. Несмотря на раннее утро, становилось жарко. Сарз снял рубашку и повесил на плечо. Ему хотелось пить.
Стена деревьев медленно приближалась. Королевский замок остался позади.
Беркут некоторое время смотрел на него, а затем обратился к мальчику:
- Как родители отпустили тебя из дома ночью? Они за тебя не волнуются?
Сарз пожал плечами.
- Они в то время уже спали. А сейчас отправились на работу, так что, скорее всего, даже не знают, что я ушел.
- Господин, мне жарко. Нельзя ли мне пару Листьев Прохлады? – попросил он.
- Терпи. Скажешь, как станет невмоготу.
Сарз вздохнул и послушно шел дальше. Его губы пересохли. По спине и лбу сползали капельки пота.
  Беркут аккуратно, чтобы Сарз не заметил, положил в рот два Листа Прохлады. Он не хотел давать их мальчику, но решил попробовать, что представляет собой наркотик, на котором сидит весь город.
  Листья были очень сочными и на вкус напоминали мяту. Они подействовали почти мгновенно. Беркут вдруг почувствовал, что жара отступила, словно он зашел в тень. Солнце оставалось таким же бело-серым и ярким, но теперь не жгло кожу. Он ощутил на лице ветерок. Но когда он посмотрел на идущего рядом Сарза, то увидел, что лицо мальчика в поту, и никакого ветра на самом деле нет.
  Волосы Сарза прилипли ко вспотевшему лбу: все, что чувствовал Беркут – и ветер, и прохлада – было иллюзией.
Но мир вокруг стал немного ярче. Беркут заметил намеки на цвета. Небо подернулось сиреневым, а все вокруг – и земля, трава и солнце – было темно-розовым, точно на закате.
Беркут был уверен, это – никакая не иллюзия.
«А что? – мелькнула у него мысль, - может жевать эти листья все время? Все-таки лучше, чем видеть лишь черное, серое и белое».
Сок листьев стал вязать рот, язык двигался с трудом. Беркут стал шептать, чтобы проверить, не повлияли ли Листья на его способность говорить, но слова выходили скомканные, словно бумага, которую сминают в кулаке и бросают в огонь. Он захотел сунуть в рот два пальца и отрыгнуть чертовы Листья, но он не стал этого делать. Тогда Сарз все поймет.
  Беркуту вдруг показалось, что он говорит слишком громко, но отвлеченный жарой, мальчик ничего не услышал. К счастью, речевые способности очень скоро восстановились. Темно-розовый цвет вокруг мерк и исчезал. Беркут снова видел все черно-белым.
- Расскажи мне о Королеве, - попросил он Сарза.
- Королева Андала, - сказал Сарз, устало глядя перед собой. - Я никогда ее не видел – ведь она не посещает Город. Но говорят, она очень красивая. – Он помолчал и добавил: - Самая красивая женщина в мире.
  Очень скоро Беркут и мальчик подошли к Лесу. Он возвышался перед ними подобно гигантской стене и тянулся далеко в обе стороны.
Сарз вытер лицо рубашкой. От него крепко пахло потом.
Мальчик смотрел на Лес широкими то ли от страха, то ли от изумления глазами. Скорее всего – и то, и другое, решил Беркут.
- Я боюсь туда идти, господин, - сказал мальчик.
В голосе его была дрожь. Беркут и сам чувствовал, что из Леса исходит нечто, от чего его сердце стало биться быстрее.
Но он взял Сарза за руку и двинулся вперед.
  В первую же секунду он почувствовал это. На него словно обрушился ураган, Лес вспыхнул ярким калейдоскопом всех цветов и оттенков. Беркут едва не ослеп от ударивших в глаза ярких цветов. На мгновение ему показалось, что земля ушла из-под ног, и он увидел, что стоит на сверкающем Млечном Пути в окружении звезд. Они сверкали – синие, красные, мерцали пылевые облака.
Беркута охватило спокойствие, которого он прежде не знал.
  Но вот раздался невероятно громкий и полный ужаса крик, и все исчезло. Он снова был в черно-бело-сером мире.
Беркут стоял на опушке Леса. Иллюзия исчезла. Ее вдребезги разбил крик Сарза. Мальчик, это серое создание из плоти и крови, вырвал из могучей ладони Беркута руку и кинулся прочь. Он, что было сил, бежал обратно к реке.
Беркут не стал его догонять. Он осторожно пошел вперед.
Он вдруг заметил, что… силы к нему полностью вернулись. Нога, куда его укусила змея, больше не болит. Он идет свободно, как прежде.
И …он вновь видит цвета.
Давно позабытая зелень травы и листьев.
Он вновь слышит звуки.
Шепот в ушах превратился в божественное пение птиц. Он услышал, как где-то кукует кукушка. Лес вернул ему все это. Беркут не мог в это поверить.
  Никогда он еще не был столь рад видеть небо в просвете между ветвями. Чистое голубое небо. Он не видел его целую вечность.
В сердце Охотника разгоралось тепло, которое он давно позабыл.
  Беркут обернулся – с одного дерева на другое, звучно хлопая длинными крыльями, перелетела большая красная птица. Некоторые из ее перьев были ярко-синими.
  Впереди раздался рев. Беркут поспешил вперед и рукой отодвинул ветку огромной ели.
На небольшой поляне на дерево карабкается большой ярко-зеленый, точно изумруд, медведь. Он царапает когтями кору огромного ветвистого дуба и лезет к верхним веткам.
Земля покрыта зеленой травой, сквозь ветви просвечивает ярко-желтое солнце.
Цвета ослепили Беркута. Он покачнулся и от шока упал на одно колено.
Но вот он открыл глаза, встал и посмотрел вокруг.
Сверток с Листьями Прохлады все еще был у него в руках. Беркут небрежно швырнул его в кусты и двинулся дальше.

  Он шел еще некоторое время, прежде чем увидел его. Зверь стоял на небольшом холме, где его впервые увидела Королева и Охотники. Он был больше, чем просто великолепен. Беркут смотрел в немом восхищении.
  Верхняя губа Зверя приподнялась, обнажая могучие клыки толщиной в человеческий палец. Беркут услышал негромкое рычание. Оно показалось ему рокотом волн в прибой.
Он чувствовал исходящую от Зверя силу. А величия и достоинства, которым от него веяло, Беркут не видел даже в чиновниках и царях, которых немало повидал на своем веку.
«Этот Зверь, - думал Беркут, - совершеннее всех зверей и змей, что я убивал на охоте. Убить его будет огромной честью».
  Он осторожно сделал шаг вперед. К Зверю. Тот смотрел на Охотника. Взгляд сине-зеленых глаз был бесстрашен.
Но вот Беркут сделал еще несколько шагов, и Зверь, зарычав, бросился в чащу.
Беркут бросился следом. Он видел сверкающую шкуру Зверя впереди меж деревьев, но догнать его не мог.
  Вскоре он остановился и наблюдал, как Зверь исчезает среди огромных замшелых деревьев и кустов. Но вот он тоже остановился. Обернулся и посмотрел на Охотника.
Несколько секунд Зверь и Беркут смотрели друг на друга, а потом Зверь сорвался с места.
Несколько мгновений, и он исчез среди деревьев.

  Беркут тряхнул головой, оправляясь от потрясения, и уже собрался идти обратно, когда из-за ели слева выступил человек. Он был среднего роста, крупно сложен и широк в плечах. Его кожаная куртка с металлическими бляхами испачкана грязью. В его длинных, до плеч, темных волосах застряла паутина и еловые иголки. Но больше всего насторожили Беркута  глаза – это не были глаза человека. В них Беркут прочел свободу дикого зверя.
Была в них кора лесных деревьев, зелень листьев и синева неба, что просматривается среди ветвей.
  Человек выглядел как охотник: кожаные охотничьи сапоги, куртка из кожи оленя.
В руке он сжимал кремневый пистолет, нацеленный в грудь Беркуту.
Где-то рядом раздавался топот и хруст веток. Человек всякий раз дергал головой, прислушиваясь, будто волк, к каждому звуку. Он посмотрел на Беркута.
- Кто ты?
Голос был хриплый, в нем слышалось рычание. Пистолет все еще нацелен Беркуту в грудь.
- Я видел, ты разговаривал со Зверем, - продолжил он, и бровь его гневно приподнялась. – Ты хотел его убить? – Палец лег на курок.
Беркут покачал головой:
- Со Зверем я не говорил, я лишь на него смотрел.
- Он слов не понимает, с ним можно общаться лишь взглядом.
- Я вовсе не собирался его убивать – у меня ведь нет оружия.
Человек бегло оглядел Беркута и хмуро кивнул.
Тем временем топот превратился в звук бегущих ног и сделался громче.
Человек обернулся на звук, его губа приподнялась, обнажая зубы. Беркуту показалось, что он сейчас зарычит. Но человек вновь повернулся к Беркуту. Пистолет он опустил.
- Это за мной, - сказал он хрипло. – Меня хотят вернуть в клетку.
Звук бегущих ног становился все громче. Сюда бегут двое, понял Беркут.
- Что это за Зверь? – спросил он. – Скажи мне.
- Дух Леса, - ответил человек, грозно озираясь и прислушиваясь. – Он воплощается раз в тысячу лет. Сила Леса сейчас много сильнее, чем прежде.
В этот момент из-за деревьев выскочили двое. Они были одеты, как и человек, что стоял перед Беркутом.
Они тяжело дышали, на лбу блестели капли пота. На щеках алели царапины.
Человек посмотрел на них со злостью, но пистолета на них не поднимал.
- Тибир, - сказал один из Охотников, осторожно направляясь к нему, - мы бежали за тобой через весь Лес. Пора возвращаться. Мы уже потеряли Врама. Охота окончена!
- Никакой больше охоты! – огрызнулся человек. – Возвращайтесь и оставьте меня в покое. Теперь я – свободен. – Он смотрел на Охотников, как загнанный в угол зверь, готовый броситься в любую секунду.
Один из Охотников процедил Беркуту сквозь зубы:
- Отойди от него подальше. А еще лучше – уйди совсем. Но только – медленно и осторожно. Никаких резких движений.
Беркута эти слова задели. Кто эти двое такие, чтобы ему указывать и говорить с ним как с с каким-нибудь недотепой?! Он одарил Охотников вызывающим взглядом и остался на месте.
- Тибир, - повторил Охотник, - пойдем с нами. Пора возвращаться. Королева ждет. Там ты будешь счастлив. Дома. В замке Королевы.
- Андала не любит никого, кроме себя, - прорычал Тибир. – Она не знает, что такое любовь. Да, она отдавала нам свое тело. Но ее губы холоднее льда, а лоно – сгнивший трухлявый пень. Ее душа мертва. Меня от нее выворачивает!
Он повернулся к Беркуту.
- Ты заодно с ними, - прорычал он. – Они подослали тебя, чтобы ты меня задержал и отвлек.
Рука с пистолетом поднялась, но Беркут шагнул в сторону и перехватил ее.
Тишину Леса разорвал выстрел. Мох на земле, куда ударила пуля, взлетел темно-зелеными ошметками. Где-то рядом вверх взметнулась птица, раздался треск кустов, сквозь которые ломился, убегая, олень.
  Охотники застыли на месте.
Тибир отшвырнул разряженный пистолет и выхватил из-за пояса второй. Беркут попытался выбить у него оружие. Они упали на землю и принялись кататься по ней, каждый старался положить другого на спину. Пистолет был все еще в руке у Тибира. Палец – на курке.
Он нацелил оружие на Беркута, но тот ударил коленом и сбросил Охотника с себя.
Беркут бросился на лежащего Тибира, чтобы вырвать пистолет.
Прогремел выстрел. Парвак и Рут замерли. Зрачки в их глазах на мгновение расширились, время замедлило бег.
  Беркут поднялся, Тибир остался лежать. По левой половине груди растекалось красное пятно. Широко распахнутые глаза Охотника смотрели на небо меж нависающими кронами.
Парвак и Рут бросились к товарищу. Рут приподнял ему голову, но Тибир был мертв.
Четверки Охотников больше не было. Их осталось двое.

                ххх

Под вечер в замок вернулись трое и сразу направились в покои Королевы.
Их шаги гулко отдавались в украшенных янтарем и мрамором коридорах. От тусклого света факелов по полу и стенам перед ними двигались длинные и широкие тени, словно показывая истинную мощь своих хозяев.
Видя этих троих, слуги спешно открывали перед ними двери и убирались с дороги.
  К Королеве Охотники вошли без доклада. Дверь распахнулась под могучей рукой Парвака. Андала сидела за столиком и смотрела на них в ожидании. Рут, Парвак и Беркут вошли, закрыв за собой двери.
Андала оглядывала своих Охотников с хорошо скрытым изумлением – лица в царапинах, одежды и доспехи порваны, словно они голыми руками пытались убить медведя. В волосах застряли мелкие листья и сосновые иголки.
Андала бросила взгляд на Беркута, вновь посмотрела на Охотников.
- Что произошло? – спросила она. – Где Тибир и Врам?
- Их больше нет, моя Королева, - сказал Парвак хмуро.
Взгляд Андалы был невозмутим.
- Как – нет?
- Врама поглотил Лес, - сказал Рут. – Преследуя Зверя, мы забрались глубоко в чащу. Он стал вести себя как сумасшедший – в него словно по очереди вселялись все лесные звери. А Зверь стоял вдалеке и наблюдал, как из Врама уходит разум.
  Андала подошла к окну. Там уже вставала луна. Лес темнел вдали холодным пятном.
В лунном свете искрилась река.
Известия, принесенные Рутом и Парваком, неприятно удивили Королеву. Но этого было мало, чтобы ее потрясти. Она потеряла двоих из Четверки лучших Охотников. И слуг. Но мир по-прежнему идет вперед. С ними или без них.
Она по-прежнему хотела убить Зверя и украсить его шкурой свои покои.
- Продолжайте, - сказала она.
- Он понесся вперед, ломая ветки и кусты, - заговорил Рут. Голос был мрачен, он говорил медленно, слова давались с трудом. – Мы побежали за ним, но внезапно перед нами раскрылся обрыв. До него вполне можно было остановиться. Что мы и сделали. – Рут замолчал на секунду, переводя дыхание и отгоняя скорбь потери друга. За окном прокричала какая-то птица, внизу во дворе слышались голоса стражников. – Но Врам словно обрадовался обрыву. Он прыгнул вниз. На камни. Разведя руки, словно крылья, как тот сокольничий. При этом он радостно закричал.
- А Тибир? – спросила Андала, стоя к Охотникам спиной и глядя на расстелившуюся за окном ночь. – Что случилось с ним?
- Лес забрал и его, - сказал Парвак. – Мы преследовали Тибира, но он вдруг проявил оленью прыть. Мы его едва нагнали. – Парвак прочистил горло. – Парень, которого мы привели с собой, его остановил. И стал невольным виновником его смерти.
При этих словах Андала повернулась и посмотрела на Беркута. Тот ответил ей твердым взглядом. Он видел холод души Королевы, о котором говорил Тибир.
Лицо Королевы оставалось бесстрастным. Она перевела взгляд на Охотников
- Расскажите, что произошло.
И она услышала о том, как обезумевший Тибир бросился на Беркута с пистолетом. Услышала грохот выстрела, ей предстал лежащий на земле в окружении деревьев Тибир с расплывающимся на груди кровавым пятном. О том, какие замечания он высказывал о ней, Андале, разумеется, никто не сказал.
- Я рада, что хотя бы вы остались с живых и в здравом уме, - сказала Королева, глядя на Охотников. – Но почему Лес вас не тронул? Почему не лишил вас разума?
Охотники не отвечали.
- Ну? Что молчите? – холодно спросила Королева. Стальные нотки в ее голосе усиливались.
- Я принял Порошок Разума, моя Королева, - сказал Парвак. – И дал немного Руту.
- Почему же вы не дали его Враму с Тибиром?
- Было слишком поздно, - сказал Рут, отведя взгляд. – Мы приняли его, когда поняли, что их разум помутился. Когда мы потеряли Врама, то попытались догнать Тибира и накормить его порошком. Мы это ему прокричали, сказали, чтобы он вернулся! Но он лишь помчался быстрее.
- Что будем делать теперь? – спросил Парвак после паузы.
- Что ты хочешь сказать? – нахмурилась Андала.
- Теперь, когда мы потеряли Врама и Тибира, продолжим ли мы охоту на Зверя?
- Разумеется.
Королева посмотрела на Беркута.
- Как твое имя? И что ты делал в Волшебном Лесу?
Беркут рассказал историю своего появления в Городе. И как потом он отправился в Лес. Но когда он назвал свое имя, Андала прищурилась, а глаза Охотников широко распахнулись.
- Ты – Беркут? – неверяще спросил Рут. – Человек, убивший тысячу смертоносных зверей и выживший после укуса Ливийской гадюки? Не может быть!
- Но это так. – Беркут смотрел ему прямо в глаза.
Он перевел взгляд на Андалу. Королева казалась ему сделанной изо льда. Тибир был прав, когда говорил, что эта женщина не знает любви. Она прекрасна. Но не любит никого, кроме себя.
- К нам в замок пожаловал великий Охотник, - сказала Андала и улыбнулась. – Сегодня ночью мы устроим пир. А завтра отправимся в Лес. – Она посмотрела на Парвака и Рута. Ее взгляд задержался на Беркуте. – Это будет самая грандиозная Охота, на которую мы когда-либо отправлялись.

Королевская Охота.

  Белый конь Пегас нес Королеву к Волшебному Лесу. По обе стороны скакали Парвак и Рут. Рядом с ним на черном коне мчался Беркут. Вокруг них ехал десяток десяток простых охотников. Несколько сокольничих, конюхов и лакеев. Среди них и королевский лекарь. Его плащ развевался на ветру.
  Впереди темнел Волшебный Лес. Сегодня он кажзался больше обычного.
Кони несли всадников вперед с быстротою ветра. Под копытами коней приминалась трава и цветы, топот слышен на несколько миль вокруг.
  Подъехав к Лесу, кони остановились и начали испуганно ржать. Двое коней под охотниками упали на землю замертво – утомленные быстром бегом сердца не выдержали шока от встречи с Лесом. С губ остальных коней падала на траву пена, ее тут же растаптывали копыта мечущихся в страхе животных. Они ржали и вставали на дыбы, норовя сбросить седоков.
  Парвак первым выскочил из седла и схватил под уздцы коня Королевы, прежде чем он сбросит ее на землю.
  Постепенно остальные тоже успокоили своих скакунов. Охотники держали их под уздцы и гладили по мордам, шептали на ухо ласковые слова. Животные внимали, стук их сердец постепенно затихал, дыхание успокаивалось. Страх отступал.
  Лошади остались с шестеркой вооруженных слуг, а остальные вошли под сень деревьев.
Королева, Рут и Парвак с Беркутом шли впереди. Глаза прочесывают кусты и деревья в поисках Зверя. Никто не рассчитывает на легкую добычу.
  Руки сжимают пистолеты. Рут держит, уперев прикладом в плечо, ружье. Палец в любую секунду готов нажать на курок.
В то же мгновение Лес вспыхнул всеми цветами радуги, все завертелось, закружилось в безумном калейдоскопе звериных морд и сияний.
И вот уже Королева, Охотники, Беркут и все остальные снова на опушке Леса.
Они заметили, что кто-то – вероятно, из новичков – исчез: в ужасе бросились вон из Леса.
Но цена, которую требовал Лес, уплачена, и теперь можно идти дальше.
  У Андалы под сапогом хрустнула ветка. Это был первый звук, нарушивший тишину.
Рут с Парваком и Беркут двинулись вслед за ней. Остальные охотники стали разбредаться по Лесу, шли парами или по трое. Как обычно, по звуку рога, что висел у Рута на поясе, все должны были собраться на опушке.
  Вскоре Королева с Охотниками и Беркут остались одни. Где-то в стороне лаяли гончие, преследуя жертву. В воздухе раздавался стук дятла. Беркут снял с плеча ружье.
  Андала шла к месту, где им впервые встретился Зверь. Она надеялась, что он появится здесь и сегодня. В руке и за поясом у нее был пистолет, но стрелок из Андалы плохой. Она рассчитывала, что Зверя подстрелят трое, что пришли с ней. За победителя она должна будет выйти замуж. Она отдаст ему руку и тело, но только не сердце. Его у Королевы не было никогда, в груди у нее застыл кусок льда.
  Беркут вслушивался в каждый звук. Глаза всматриваются вперед, осматривая каждый куст и каждое дерево, за которым мог ждать Зверь. Именно ждать – не прятаться: после встречи с ним в тот раз Беркут знал, что Зверь скрываться не станет. Он – благороден и смел.
  Слова Тибира о том, что Зверь – воплощение Духа Волшебного Леса, Беркут не принял всерьез. Тот старый шаман, что вылечил его и запретил охотиться, был глупцом – ведь в мире столько прекрасных зверей и змей. Они только и ждут, чтобы с ними вступили в схватку, померялись силой. Охота для Беркута была не ремеслом, а призванием. С тех пор, как Беркут снова стал видеть мир во всем его великолепии, к нему вернулось и былое удовольствие от охоты.
  И сейчас, если повезет, ему предстоит сразиться с самым могучим и благородным противником, который ему когда-либо встречался.
  Андала осторожно шла вперед. Охотники насторожились. Лай собак удалялся и затихал. Вокруг лишь пели птицы.
  Но это спокойствие было лишь видимостью. Зверь где-то рядом. Беркут чувствовал его присутствие. Глаза Охотника когда-то укушенного смертоносной гадюкой осматривали каждый куст.
  Зверь с рычанием выпрыгнул на них, словно из пустоты.
В прыжке он выбил лапой из руки Андалы пистолет. Оружие исчезло в траве.
Рут и Парвак бросились в стороны.
Рут вскинул ружье. Но Зверь молниеносно отскочил, а Парвак едва успел уйти в сторону. Пуля вырвала из ели фонтан щепок там, где он стоял.
  Снова рычание. Зверь бросился на Рута. Тот выстрелил из пистолета, но Зверь с неимоверной ловкостью ушел от пули.
Он все делает легко, заметил Беркут, присев в стороне и целясь из ружья. Он с нами играет.
Между и Беркутом и Зверем вдруг возник Парвак с ножом. Он стал подкрадываться к Зверю, мешая Беркуту выстрелить. Рут и Парвак сражались за холодную руку Королевы, мешая друг другу.
Рут отшвырнул разряженный пистолет и вытащил из-за пояса другой. Но Зверь бросился прочь.
Беркут опустил ружье – Парвак так и не дал выстрелить.
У Рута в руке полыхнуло огнем, но пуля не достигла цели.
- За ним! – в ярости крикнул он и бросился за Зверем.
Парвак и Беркут побежали следом.
Андала осталась одна.
Их трое, сказала она себе, глядя Охотниками вслед. Кто-то должен его убить.

  Охотники бежали что было сил. Яркая шкура Зверя сверкала впереди.
Они не останавливались ни на секунду. Перепрыгивали через упавшие деревья, ямы, пни. Зверь по-прежнему был далеко. Но Охотники чувствовали невероятный прилив сил. Когда тебя охватывает ярость, ты словно превращаешься в энергию.
  Они забирались все дальше и дальше в Лес. Деревьев становилось больше, света – меньше. В этот момент они напрочь забыли про сокольничего, что выбросился из окна, и про Порошок Разума. А даже если бы и помнили, все равно бы не отступились – на карту поставлено слишком много.
  Ноги уже сделались деревянными, но Охотники продолжали преследование. В ушах стоял бешеный стук собственных сердец.
Внезапно тела Рута и Парвака стали наполняться легкостью. Руту показалось, что Зверь замедлил бег.
Вот он. Уже близко. Еще несколько метров и…
Рут почувствовал, что отрывается от земли. Он все еще бежит, но…по воздуху. Листья вокруг сделались такими яркими, словно их вырезали из изумрудов. Небо сверкало ярко-синим цветом, которого никогда не видели глаза.
  Рут летел, или ему это казалось. Он опустился на поляну полную ярких цветов всевозможных оттенков. От них исходил умопомрачительный запах. Хотелось просто сесть среди них и провести здесь всю жизнь.
  Он видел, что Парвак в недоумении озирается, словно увидел нечто такое, что повергло его в изумление. Рут помахал ему рукой, позвал. С его губ сорвался птичий крик.
  Парвак отбросил пистолет и нож, поднял голову и посмотрел вверх. Воздев руки к невероятно синему небу, он зарычал. Это был рык вырвавшегося из заточения зверя.

                ххх

  Беркут продолжал погоню один. Чары Леса на него не действовали – яд белой змеи, что когда-то его укусила, защищал его разум.
Зверь несся впереди, по бокам мелькали деревья и кусты, сливались в сплошную полосу, Беркута по лицу хлестали ветки.
  Впереди показалась небольшая, залитая багрово-зеленым поляна. Сквозь покров из листьев над ней падали лучи вечернего солнца.
  Зверь добежал до противоположного края поляны и остановился. Развернулся к Беркуту.
Охотник тоже замедлил бег, а потом и вовсе остановился. Сердце гулко стучало, было больно дышать, в грудь словно насыпали битого стекла.
  Беркут ступил на залитую алым поляну. Зверь медленно двинулся к нему.
Краем глаза Беркут заметил, что слева – обрыв. В небе от края до края пылал закат.
Его взгляд встретился с сине-зелеными глазами Лесного Духа. Беркут поднял пистолет, и… опустил.
  Зверь не двигался. Беркут приблизился к нему, внимательно глядя на его светящуюся в полосках морду.
В душе Охотника что-то творилось, об этом говорили его глаза. Охотник опустился перед Зверем на одно колено. Глаза Зверя и человека встретились. Во взгляде Беркута читалось напряжение. Он словно что-то искал, пытался что-то разглядеть в глазах порождения Леса.
- Ты такой же, как и я, брат, - сказал Беркут и протянул руку. Пальцы коснулись сверкающей головы Зверя, его мягкой шерсти. Зверь заурчал. Его глаза скрылись за веками, но потом вновь открылись. – Ты храбр, в тебе есть гордость. Я не могу тебя убить.
  Он встал и поднял руку с пистолетом вверх. Курок подался под пальцем, грохот выстрела спугнул птиц с ближайших деревьев. Отброшенный пистолет упал в траву.
Зверь встал и неспешно направился к обрыву. Обернувшись, он посмотрел на Беркута, словно приглашая идти за собой.
  Зверь разбежался и прыгнул. Он был отчетливо виден в пылающем от заката небе.
Дух Леса понесся вниз, и исчез в яркой вспышке где-то между небом и землей.
  Некоторое время Беркут молча стоял, глядя на полыхающие огнем облака. Что-то странное с ним происходило, охотничий азарт больше не будоражил кровь.
Перед ним внизу, раскинулся мир, полный красок. Полной грудью он вдыхал запахи леса, трав и прогретой солнцем земли.
Беркут стал спускаться с обрыва, думая, чем займется теперь, когда охота для него осталась в прошлом.