Отдай мои ручки, мамочка...

В коридоре у окошка, выходящего на дорогу, стоял Ванечка, небольшого роста мальчонка лет семи, и напряженно всматривался в фигуры входящих в дверь больничного корпуса. Он стоял такой маленький, с заплаканными глазками, лобиком прислонившись к оконному стеклу. Стоял и ждал маму. Ждал, а она все не приходила.
- Ванятка, может ты писять хочешь? Гляди как ножки-то сводишь, - позвала его санитарка баба Валя, - так пойдем, милый, я провожу тебя, свет включу, да и со штанишками помогу.
- Нет, - засопел мальчик, - я потерплю. Скоро мамочка придет и поможет.
- Ой, милый, так нельзя же терпеть… Да ты не стесняйся, я на тебя смотреть не буду, я выйду из тувалета, а ты пописяй, - баба Валя легонько подтолкнула Ванечку за плечо, - Пойдем, я помогу.
- Нет, - твердо сказал мальчишка, - я же мужчина. Мне нельзя….
- Акимыч, - кликнула санитарка проходящего мимо дедушку одного из лежащих в детской травматологии детишек, - помогите, пожалуйста, Ванечке. Он в тувалет хочет, а меня стесняется. Помогите ему штанишки снять – у него ручек-то нет.
Санитарка бережно поправила повязки, поддерживающие обе забинтованные до локтя ручки мальчика.
- Бедное ты моё дитятко, - смахнула слезу баба Валя, глядя вслед уходящим заплаканному Ванечке и Акимычу, - Как же ты будешь жить дальше? И что ж это за зверь твоя мамаша-то? Удавила бы! Шкуру с живых с таких сдирать надо.. Как же земля-то держит таких… Эх, гореть таким в адском пламени…
 - А вот и мы! – Акимыч подвел мальчика к окну, - Ты здесь останешься или , может, пойдем к моему внучку в палату – я вам книжку почитаю, да виноградиком угощу?
Упоминание винограда было большим искушением для мальчика – не так часто удавалось ему пробовать сочные сладкие ягодки, но…
- Спасибо, дяденька Акимыч, мне нельзя, мне мамочку надо ждать. Она скоро придет.
- Иди, детонька, иди сока попей через соломинку – я тебе сочку сладенького принесла и на столик поставила в палате, - обняла Ванечку молоденькая медсестричка Иришка, - Иди, отдохни, а я буду сидеть на посту, и как придет мама, я сразу ее к тебе приведу, хорошо?
Ванечка посмотрел на Иришу большими заплаканными глазёнками и, глянув в последний раз в окошко, потихоньку поплелся в свою палату.
- Ну что, Ириша? Результаты уже известны? – баба Валя с тревогой спросила у медсестрички.
- Да, баб Валя, - Ириша заплакала, - множественное раздробление костей .
- Ах, Господи! – вскинула руки женщина, - И что же теперь? Как же он жить-то дальше будет?
 - Не зна-а-а-а-ю, - снова разревелась Иришка, - Татьяна Сергеевна сказала, что сделать ничего нельзя, - девушка всхлипнула, - у Ванечки никогда не смогут работать ручки…
И Ириша зарыдала, уткнувшись в плечо бабы Вали.
- Заснул мальчонка, - тепло сказал подошедший Акимыч, - я ему в палату виноградика-то отнес – пусть покушает, думаю. Захожу, а он поверх покрывала прилег и задремал. А ручки-то, видно, болят: постанывает во сне. И всё мамку зовет…
Пожилую женщину аж затрясло и она разразилась потоком таких изощренных ругательств, что вмиг переставшая всхлипывать Иришка ошарашено стала хлопать глазами, да и видавший виды Акимыч удивился.
- Вы что, баба Валя…Андревна? – почти хором спросили они.
Ответом был новый поток ругательств, причем с угрозами.
- Погодите, Андревна, присядьте, - Акимыч усадил отчаянно жестикулирующую женщину на диван в вестибюле, - Ириш, дайте, пожалуйста, ей валерьянки.
- Ну вот…Успокойтесь, - приговаривал мужчина, похлопывая тихонечко по руке Валентины Андреевны, - что ж такое стряслось, что Вы так…. ?
Он не смог подобрать нужное слово, а лишь жестами и свистящими звуками изобразил ураган.
Но то, что он услышал от бабы Вали, вообще заставило на некоторое время лишиться дара речи этого пожилого и повидавшего много на своем веку мужчину.
Ванечку привезли в детское отделение травматологии больницы скорой медицинской помощи третьего дня. Он был страшно голодный и, явно, давно не мытый. Весь зарёванный и описанный. Но, самое страшное, кисти его ручек представляли собой сплошное месиво. Говорят, обнаружили его соседи: за дверью 11-й квартиры, где живет одинокая женщина с сыном, и где частые пьянки-гулянки - не редкость, они услышали даже не плач (на него у мальчика уже не было сил), а скуление: «Мама… мама…». Вызвали милицию, вскрыли дверь, срочно вызвали скорую помощь. Когда везли Ванечку в больницу, медсестра кареты скорой помощи по маленькому кусочку отламывала от булочки, что взяла из дому «на ссобойку» , и кусочки эти молниеносно заглатывались голодным ребенком. Оказалось, что не ел он несколько дней, сколько точно - сказать не может, последние 2 дня вообще помнит плохо – было очень больно и он больше плакал и лежал на полу. Но помнит, что все эти дни был в квартире один. «А где мама?» Ванечка не знал – мама рассердилась на него и ушла. « А рассердилась-то чего?» Мальчик расплакался и рассказал, что до этого несколько дней был один дома («Мама была, наверное, на работе»… «Нет, вообще домой не приходила…» «Ничего, я же мужчина – я привык…»- тихим голоском отвечал Ванечка на вопросы взрослых), ему было скучно и очень хотелось кушать. Решив поискать что-нибудь съестное, он на шкафчике обнаружил яркую новую скатерть. Мальчику очень захотелось сделать мамочке подарок («Вот придет домой, обрадуется, и не будет уходить надолго!»): он взял большие ножницы и стал вырезать самые красивые цветочки, чтобы потом наклеить их для мамочки. За этим занятием его мама и застала. Но она почему-то не обрадовалась, а наоборот… стала кричать, ругаться, а потом схватила ножницы и стала бить мальчика по рукам. Била долго.. сильно…с остервенением… А потом хлопнула дверью и ушла. Ванечка побежал, было, за мамой, но от боли упал и ударился головой. Когда он «проснулся» (как сказал сам Ванечка) было темно, очень болели ручки. Он сунул их под холодную воду – сначала стало легче, а потом заболело с новой силой, опять пошла кровь. А тут мальчик еще увидел пятна крови на полу, где лежал. «Мамочка будет ругать.» Ваня попробовал взять половую тряпку, но у него не получилось – не слушались ручки. Что было дальше – он не помнит. Помнит, что только очень хотел в туалет, но, наверное, не дошел – когда дядя милиционер сломал дверь, мальчик лежал на полу.

Рассказ бабы Вали никто спокойно слушать не мог, да и сама женщина постоянно прерывалась причитаниями и ругательствами в адрес «мамочки». Не удержался от слёз и Акимыч, да и подошедшая к ним хирург Татьяна Сергеевна вытирала текущие по щекам слёзы. А Иришка вообще ревела в голос.
- Ну что, Татьяна Сергеевна? – с надеждой обратились все взоры к доктору.
- Боюсь, что обрадовать не могу, - покачала головой женщина, - кости сильно раздроблены, порваны связки, а в придачу, началось заражение.. Да и кровопотеря была большая…
- Это ж надо было с такой силой ножницами лупить… - покачал головой Акимыч, смахивая слезу, - Креста нет на этой твари….
- Мамочка! Я слышал голос моей мамочки, - выбежал из палаты Ванечка, - Где она?
 Мальчик спросонья хлопал глазками
- Нет, миленький, поспи… Нет пока никого. Давай-ка виноградика покушаем? Ручки-то болят? – каждый из взрослых хотел принять участие.
Ванечка чуть заметно махнул головой. Взрослые засуетились: Иришка побежала за обезболивающим уколом, Татьяна Сергеевна решила обратиться к коллегам-протезистам за консультацией, Акимыч решил спуститься в лавку за фруктами на первом этаже больницы – «Эх, подкормить надо мальчонку!». А баба Валя присела рядышком с Ванечкой на кровать, и , гладя по головке, стала успокаивать мальчика. «Всё будет хорошо, миленький, всё наладится. Обязательно наладится! Де допустит Господь, чтобы ты был обижен, дитятко.»
- А мамочка? Она меня простит?
- Мамочка? – женщина сжала зубы, - А ты, деточка, скажи ей, что вырастишь и купишь ей много новых скатертей, а она.. она пусть вернет тебе твои ручки…
И, отвернувшись, в сердцах прошипела: «Су-у-у-у-ука!»
Мальчик посмотрел на неё: «А вернет, баб Валя?» «А ты спроси!»
После укола Ванечка уснул. Уснул так сладко, но все же изредка всхлипывал и постанывал.
Проснулся он оттого, что кто-то гладил его по головке.
- Мамочка-а-а-а-а-а! – обнял он своими забинтованными ручонками шею стоящей перед ним на коленях женщины.
- Ванечка, сынок, простишь ли ты когда-нибудь меня?
- Мамочка, милая моя, я тебя люблю очень сильно. Не сердись на меня. Я вырасту и куплю тебе сто новых красивых скатёрок. Только ты отдай мне мои ручки, мамочка!
- Что??????- одними губами прошептала мгновенно побелевшая женщина.
- Отдай мне мои ручки, мамочка. Мне плохо без них…
Женщина медленно поднялась и, как зомби, пошла к выходу. Ванечка бросился с криком за ней, но она не обращала на него внимания. Не видела и не слышала она никого и ничего, ни когда спускалась по больничным ступеньками, ни когда взвизгнула тормозами не успевшая вовремя затормозить машина…
 Ванечка у двери в отделение бился о стекло: «Мамочка.. Пустите меня к мамочке!». Баба Валя с Иришкой оттаскивали его, а он вырывался и кричал.. Кричал так истошно… А потом, вконец обессилив, съехал на пол и успокоился, глядя невидящими глазками в пустоту…