Потерянный рай

Потерянный рай.

Кто-то из первопроходцев космоса, увидев в иллюминатор нашу планету, явственно ощутил, что перед ним цельное живое существо. Сбрасывая со счетов романтический подъём и эйфорию, вполне вероятную в силу неординарности ситуации, можно отнестись к этому первому, непосредственному, восприятию с полным доверием. Первое ощущение не обманывает, обманчивы последующие выкрутасы разума. Затем, уже целенаправленно, на орбиту отправились остальные космические работники. Восхищение уступило место исследованию. «Живое, ну и слава Богу» Интересно, однако, что ничего ЖИВОГО более обнаружено нигде не было. Теории, расчёты и предположения также постепенно сошлись на том, что жизнь во вселенной, пожалуй, что и уникальна. Жизнь в том смысле, в котором мы понимаем это явление. Земля представляет собою крайне сложную систему, проходящую все этапы, присущие живому организму. Она непрерывно меняется. Болеет. Стареет. И в какой-то момент начнёт интенсивно умирать. Учёные успокаивают: процесс этот долгий, а при развитии пытливой научной мысли, наши далёкие потомки задолго до наступления катаклизмов сумеют благополучно отвалить к бескрайним и, несомненно, плодородным просторам какой-нибудь Веги или 117-ой Лебедя. Странно, но факт: именно учёные материалисты порождают подобные сказочные сюжеты. Что в общем-то понятно, потому как находя в себе наглость отрицать наличие души, они готовы искать эти самые живые души в любом обличье (хотя в результате, разумные формы приобретают в их фантазиях неизменно антропоморфный облик) в безбрежных просторах вселенной. Некоторое время назад вся эта учёная братия надрывала животы от хохота, находя чрезвычайно забавной претензию теологов на центральную роль нашей скромной планетки среди мириадов галактик. Непонятным образом всю нашу систему поместили «на окраину вселенной». С какого, интересно, центра начали они отсчёт до окраин? И каким образом провели границу в бесконечности? Однако тут произошла странная история. Поняв, что речь идёт о таких пространственно-временных категориях, к которым оказываются неприменимы категории современного познания, а главное, – невозможна проверка опытным путём, пришлось менять саму систему отсчёта. Приоритетным стало то, что отличает Землю от остального космического сообщества. Если она единственно живое создание, то эта уникальность автоматически делает её объектом первостепенного значения, т.е. центром. Хотя бы внимания. Во всяком случае, для живого человека. А согласно теологии именно таким образом всё и происходило. Живая планета, уникум, была создана для помещения на ней другого уникума: человека.
 Опять начались насмешки. Все эти миллионы видов живности, населяющие планету, объединённые лишь одной чертой, а именно способностью появляться на свет, размножаться и умирать; всё это многообразие не позволяет слишком уж выделять себя из общего стройного хора. Мы лишь один из видов, эволюционировавших до несколько более адаптированных к внешним условиям, живых существ. Однако скорость нашей эволюции несколько ненормальна, если вдуматься. Отличие человека от животного столь же разительно, как и отличие Земли от прочих планет. Живую Землю с остальными роднит только форма и некие законы вращения планет, общие для всей системы (кстати, тоже нигде более среди известных систем не повторяющиеся) ; человека с животным миром роднит только телесность, живая материя с комплексом присущих ей свойств. И всё. Дальше сплошные различия. От амёбы до обезьяны расстояние меньше, нежели от обезьяны до человека. Согласно теологии суть этого отличия в богоподобии. Наличии духа. Душа, пусть даже и неразвитая, присутствует и у животного. Кроме самой примитивной рефлексии, животное обладает целым набором качеств, приближающих его к человеку: эмоциональность, способность к обучению, зачатки мышления. Но всё это как раз напоминает не о какой-то эволюции, возрастании, в процессе проживания бок о бок с «более развитым видом» видом, одомашненных и очеловечившихся животных. Скорее это печальное напоминание о возможном, но утерянном рае. Возделывание сада и наречение имён, процесс познания и творческого изменения мира, его ОДУХОТВОРЕНИЕ через человека, одухотворение единого организма – планеты в целом, а через неё всего космоса. Это была задача с которой человек не пожелал справиться. Данный ему свободный дух, силу, способную к творческому и щедрому распространению в глубь и вширь Земли, человек замкнул на себе самом, отъединил себя от мира, от самой материи, производной от которой он являлся. И стал не хозяином, а пришельцем. Не миссионером, а конквистадором. Не программистом, а пользователем. Блудным сыном, безмозглым амбициозным сопляком, Иваном, не знающим родства. Он имел колоссальное преимущество, милостиво оставленное ему при изгнании из рая, мощнейшее оружие – сознание. « Я сказал – вы боги». Гонимый, страдающий, трясущийся от страха – первый человек твёрдо знал, что он не животное, а нечто высшее. И повёл себя как обезьяна с гранатой. Пугать, заставлять, напрягать окружающий мир. Вот чем он занялся. Баловство, с постоянным риском подорваться. Если представить, что человек это некий ген, или нейрон на коре мозга планеты, то с его свободной волей в мир пришла злостная шизофрения. Собственно говоря, человека Бог поселил на земле в качестве творческого нейрона, одновременно он должен был служить геном совести планеты. Совесть -- голос Бога в человеке, человек должен был путём творческого преобразования окружающего мира «обжить и обожить» окружающий его мир. Перед ним был раскрыт удивительный мир, красивый, многообразный, удивительно противоречивый и в то же время цельный. Человек имел возможность непрерывно наблюдать, познавать и изменять его по своему усмотрению. Обладает ли творец чувством юмора? Вопрос, за положительный ответ на который, в средние века можно было сгореть на костре по настоянию слишком ревностных и неулыбчивых представителей рода человеческого. Ребёнка обучают с помощью игрушек, начиная со смешных и безвредных, способных вызвать улыбку. Улыбка -- это первое, чему учится ребёнок после того, как начинает нормально видеть. Мир был полон игрушками. Растения давали первое представление о красоте. Животные, более сложные существа, -- служили средством для развития в человеке наблюдательности, мышления, морали и этики. И юмора. Глядя на обезьяну, вряд ли можно отрицать ласковую усмешку творца. Примат безусловно давал повод к тому, чтобы человек, смеясь над удачным шаржем на себя, с одной стороны чувствовал своё превосходство, но и видел свою ограниченность. Все эти аналогии он проводил сам, наблюдая в окружающем его мире всевозможные комбинации сосуществования и развития. Заинтересовавшись, он произвольно выбрал нескольких тварей и привлёк их к себе поближе. Оставшийся вольным волк очень отличается от собаки, способной даже на самопожертвование ради своего, не всегда заслуживающего этого, хозяина. Какой же силы были эти неумелые первые эксперименты, если сумели выдержать испытание временем, жестокостью и несправедливостью?. Охотники свидетельствуют, что животные чувствуют глубокое внутреннее превосходство человека и лишь обстоятельства вынуждают их причинять ему зло. А домашние животные чувствуют потребность в человеке. Их существование связано с ним чем-то иным, нежели привычкой кормиться за его счёт. Когда-то человек добровольно проявил заботу об их далёких предках, и эта прививка добровольного участия более сильного изменила их историю (если применить подобную категорию к животным). Это один пример. Другой пример полезного присутствия. Бывают прекрасные пейзажи. Но внесение в композицию «человеческого фактора» вносит в прекрасный пейзаж некий элемент, который централизует, конкретизирует, насыщает его новым смыслом. На картине Левитана им является, например, еле живая изгородь. Не самое впечатляющее творение рук человеческих. Однако, эта ни шаткая, ни валкая граница двух миров «до» и «за», -- создаёт ощущение присутствия, насыщает покойный, равнодушно-однообразный пейзаж некой энергией. Зритель чувствует присутствие человека, а через это присутствие – свою общность с миром, своё участие в преобразовании этого мира. Это тоже глубинное припоминание о своём предназначении. Взвинченный до предела Ван Гог с неутомимым упорством вводил в свои ландшафты сеятелей и жнецов. Пусть он был и ненормален, но обострение психики порою обнажает некие истины, похороненные под нагромождениями отбросов сознания. Да, он мог выдумать эту идею присутствия, но неудержимость в её реализации наводит на мысль, что это не было проявлением неустойчивой психики, а идея спасительная, за которую он ухватился, защищаясь от надвигающегося безумия. Его сознание интуитивно цеплялось за истину, чтобы не распылиться окончательно в разочаровании. Отторгаемый людьми, он цеплялся за землю, и отчётливо ощущал предназначение человека на земле. Возделывать сад. Творить.
Творчество – движение сознания, выход наружу пережитого внутри себя. Проекция личности в окружающий мир. Творческим может и должен быть всякий труд. Но для этого необходимо одно условие – свобода. Только личность может творить, т.е. приносить именно своё, трансформировать по своему замыслу, выкладываться добровольно. Даже добровольно страдать за свою идею. Человек способен на надрыв, на самосжигание в творчестве. А зачем? « Господа, господа, я всё понимаю, но зачем стулья ломать?». В этом и правда и ложь. Ложь в том, что стулья, на которых слишком уютно и покойно отрастает задница – ломать надо. А правда – в одной неувязочке. Не стоило доводить дело до того, чтобы приходилось сначала делать мебель, а затем яростно её крушить. Это именно тот путь, по которому пошло человечество. Осознав свою отличительную черту – превосходство в разуме, человек решительно занялся отнюдь не творчеством, а геноцидом. Быстро сообразил, что проще истребить конкурентов, нежели терпеливо сеять вечное и доброе. «Интересы национальной безопасности» зародились в тот момент, когда «иной» стало синонимом слова «враг». В категорию «враждебного» попало почти всё: природа, сосед за речкой, Бог. Идею о том, что для того, чтобы властвовать, надо предварительно разделить, человек со свойственным ему максимализмом довёл до абсурда, разбив даже единого Творца на пантеон более мелких божеств, наделённых в его сознании вполне человеческими качествами. Что это дало? Очень многое. Вслед за могучим племенем исполинов, титанов, атлантов – непосредственных потомков первых представителей человеческой расы, обладающим колоссальным первородным потенциалом и твёрдым знанием о Боге, последующие поколения постепенно распылялись во всех смыслах. Количество быстро заменило качество. Вольный ветер божественного духа, которым первые люди дышали полной грудью, заменила кислородная маска «собственных представлений» об этом духе и его источнике. Вместо того, чтобы принять свою божественность как данность и творчески ею пользоваться, человек решительно вступил в договорные отношения, «ты мне, я тебе». Мысль о приватизации маленькой части и так тебе принадлежащего. В результате появились «свои» и «чужие» боги, втиснутые в рамки собственных представлений о добре и зле. Боги стали или звероподобны, что позволило дистанцировать себя от них (совсем, совсем другие. Опасные и бесчеловечные). Или же они стали антропоморфны и наделены присущими человеку качествами: страстями и слабостями. С такими богами можно было вступать в социальные отношения, хитрить, обманывать, договариваться. Кто были эти боги? Это были обожествлённые «проточеловеки», память о которых перешла в мифотворчество. Посредники автоматически заняли место шефа. Согласно Библии, шеф в сердцах утопил наглецов, утративших к нему почтение. Одновременно с невероятной скоростью развития, человек интенсивно борзел, осознавая свою нарастающую мощь. Подвинув в сторонку бога, он не заметил, как им вплотную занялся иной персонаж. А если и заметил, то решил договориться. К сожалению, этот договор заведомо проигрышный. В искусстве обманывать лукавый непревзойдённый мастер. «Если бы молодость знала, если бы старость могла». Пришлось топить.

В этой библейской истории много непонятного и «негуманного». Это так, гуманизмом тут и не пахнет. Но дело в том, что гуманизм, демократия, фашизм и социализм, при кажущихся различиях -- являются явлением одного порядка. В их основе лежит атеизм. Не суть важно, приобретает ли он форму активного богоборчества, или равнодушного официального признания, что « там что-то есть». Бог не «что-то», а личность. И как абсолютная личность он наделён неограниченной творческой энергией. Творец и Сущий – два имени одной личности. Творчество – предвечная энергия, нормальное состояние, смысл любого бытия, цель и средство, Альфа и Омега. Отказ от Бога, любое уклонение в сторону – разрушение, распад, ненорма. Чёрная дыра, забирающая и уничтожающая энергию созидания.
Трагедия человека в том, что в результате грехопадения (как бы не инсценировать это событие), человек из проводника превратился в полупроводник. Божественные энергии перестали напрямую проходить от бога в окружающий мир. А началось движение теллурических, материальных энергий, мощных, самих по себе нейтральных. Их направление определял заложенный в человеке положительный потенциал – с одной стороны, и разрушительная энергия «князя мира сего» с другой. Вот такие условия игры. Осталось только выбирать, в какую сторону повернуть проходящий через тебя энергетический поток. Что такое электрический ток? Поток противоположно заряженных и противоположно направленных частиц, заключённых в проводник, обладающий проводимостью и сопротивлением. Этими же характеристиками обладает свободная человеческая воля. «Человеческий материал» разнится по качеству, но в любом случае он так или иначе эту функцию выполняет, насыщая этой энергией общее поле планеты. Первоначально человек был задуман, как трансформатор, работающий исключительно на повышение, т.е. распространение творческой энергии в мир, и преобразование через творческий труд по обустройству этого мира. Ему был дан карт-бланш, поддержка и исключительная свобода. Последней он воспользовался глупо и безответственно, одним махом потеряв большинство привилегий. Однако свобода была ему оставлена. Его задачей стало просто стараться не делать ошибок впредь, и покаявшись, постараться реабилитироваться, пусть даже и не в столь комфортных условиях. Для человека закончились игры, и начался период обучения. Грубо говоря, пришло время напрягаться. Напрягаться можно по-разному: одна и та же рука и нож точит, и кресты кладёт. Мечи можно перековать на орала, но можно и наоборот. Запугать и подчинить легче, нежели помочь более слабому соседу. Достаточно признать его потенциальным врагом, чтобы развязать себе руки и пустить кровь. Первый, до кого дошло, что свои задачи можно решать чужими руками, строить можно на костях, а твой сосед является не ближним, а врагом – был по сути дьяволом, зверем. Что такое обладающий недюжинным интеллектом зверь? Это орудие разрушения и генератор разрушительных энергий. Плодиться и размножаться ему противопоказано. Эту раковую опухоль пришлось вырезать, пока болезнь не поразила всю планету. Страдали ли потопляемые, виновные и не совсем ещё закосневшие в грехе? Безусловно. По закону сохранения энергии, только так и возможно было восстановить нарушенный баланс добра и зла. «Когда же стало умножаться зло на земле…» Только тогда, вынужденно, пришлось пойти на крайние меры. Сейчас трудно представить значимость грозящей угрозы, но по всей видимости это был планетарный, если не космический масштаб. Именно потому, что центром вселенной являлась именно наша невзрачная планетка, именно в силу того, что это было любимое творение, нельзя было сдать крепость без боя. Миф о потопе существует в различных трактовках почти во всех культурах, которые принято считать « колыбелью цивилизации». Смысл его в том, что погубить человека Бог не хотел. Он не хотел, чтобы человек погубил себя, а дело шло именно к этому. Был ли Ной с семейством единственным праведником, или это был целый народ, или это было целое семейство кланов, не затронутых массовым безумием… Сие можно трактовать как угодно, буде появится желание « приблизиться к исторической правдоподобности», но сам факт его спасения означает очень важную вещь: нашлась личность, которая при всех равных условиях пошла в разрез с общей тенденцией. В результате род людской не был сметён с лица земли, как отработанный расходный материал. Бог ещё раз показал, что неудача эксперимента не уничтожает ценности замысла. После грехопадения, первого предательства, человек был наказан, но не забыт. Он не сделал выводов, стал опасен, но снова был пощажён. Интересно, что творение стало настолько дорого своему создателю, что начало вызывать несвойственное чисто научным экспериментам чувство: любви. Из-за слабого, неблагодарного, заносчивого существа Всемогущий испытывает стресс. Он гневается, ревнует, жалеет, раскаивается и в результате заключает с человеком первый завет. Что это значит? Только одно: человек уважаем творцом, а личность может с уважением относиться только к подобной личности. Остальное творение, ангелы с их немыслимой энергетической мощью и сверхъестественными способностями -- не обладали тем, на что оказался способен слабый человек. Вся соль в том, что праведный Ной, плоть от плоти всех этих неблагодарных засранцев, подвергнутых жестокой казни, также не мог быть светлым ангелом в силу грехопадения. Его природа была также повреждена, но непреклонное стремление к праведности, попытка не поддаваться общему безумию, добровольность этой попытки -- перевесила на божественных весах все его несовершенства. Именно любовь к непослушному, упрямому, самонадеянному чаду выковывает по настоящему сильную любовь. И покаянное ответное смирение, потребность, движение навстречу -- ценнее сугубого рабского послушания. Ангелы суть служебные духи, с одноразовой волей, или «за», или «против». Отсутствие сомнений делает невозможным чувствовать. Безошибочность знания исключает возможность ошибок, а соответственно и приложения усилий к их исправлению. Ангелы являются батарейками, человек сложным прибором. То, чем изначально заряжены первые, человек способен производить сам. Пунктуальные исполнители не способны творить, для этого нужно внутреннее противоречие. Перед созданием человека состоялся предвечный совет. Творец задумался. Родилось сомнение в том, кто сотворил миллионы галактик и мириады ангелов, решительно расправился с мятежниками, перед кем непостижимым образом был раскрыт сценарий бытия от первой буквы и до последней точки. Автор драмы задумался о целесообразности постановки своего творения на сцене. На предвечном совете обсуждалась крестная жертва ради актёров. И оказалось, что ради этих самых актёров стоит идти на жертву. Их самоотверженная игра стоила того. Муки творчества оказались дороже методичного производства новых, идеальных миров.
Новым местом жительства Ноя с семейством были не райские кущи, а порядком потрёпанные после наводнения окрестности Арарата. И животных, коим нашлось место в спасительном ковчеге, было поменьше. И жизнь стала покороче. Она стала не в пример труднее, но продолжалась. А вдобавок люди подписали пакт о ненападении.
Казалось бы: выпутавшись из подобной ситуации и получив гарантии безопасности – человек должен был бы остановиться в претенциозных попытках переустроить мир по собственному усмотрению. Условия для этого были почти что идеальные. Члены одной семьи, скреплённые кровью, грандиозностью предстоящих задач по ликвидации последствий катастрофы, отсутствием предмета раздоров и недовольства (ибо на несколько человек приходилось неограниченное, избыточное даже поле деятельности), и, наконец, -- наученные горьким опытом. Как бы ни так! Близкие родственники начали свою высокую миссию с хамства. Суть этого явления как такового в том, что в основу собственного развития молодой, деятельный организм ставит неуважение к своему собственному творцу. Хочешь не хочешь, но насмешливого гадёныша сотворил тот самый не очень крепкий на голову папа. Чего добивался Хам? Свободы. Но не истинной свободы, а свободы от ответственности перед тем, кого был обязан уважать при всех обстоятельствах. Для этого ему и понадобились те немногие свидетели, которых он смог найти на лысой после потопа земле. « Посмотрите на него, братцы! Да разве может этот немощный пьянчуга правильно распорядиться всем этим хозяйством? Всё в наших руках!» Если коротко – папа отыграл своё и годен лишь в качестве антикварной мебели. Ну, да -- Сим и Иафет повели себя прилично, честь им и хвала. И хоть и проклял прочухавшийся папа вздорного отпрыска, но оставил в живых. Хоть и посулил ему и детям его рабское в будущем состояние, но, тем не менее, эта не уничтоженная зараза была обречена на жизнь в целых племенах и народах. Раб? А когда и где раб считал себя виноватым? Раб считает себя незаслуженно обойдённым. Раб озлоблен, всегда готов к бунту, и отнюдь не всегда полный дурак. Смерть нескольких поколений вытравила из людской памяти досадную семейную разборку, оставив в целости генетическую память, кровное родство. И вследствие привычного тем временам кровосмешения, ген хамства влился в жилы добродетельных изначально потомков Сима и Иафета. Во всяком случае, строительством Вавилонской башни они занялись уже всем семейством. Это было уже не частное дело. Выставить немощным старичком и отправить на заслуженный отдых вознамерились Самого. Вот тут и произошла промашка: Творец не захотел стать почётным пенсионером, сознавая, что эти добрые люди, возомнившие богами себя, в короткое время разрушат до основания всё, что он создал. Полагаю, что строители Вавилонской башни обладали порядочным потенциалом для этого. (Учитывая всё новые и новые открытия учёных, современный человек не способен повторить их подвигов даже при использовании всех современных достижений науки и техники.) Топить зарвавшихся наглецов Он не стал, но поступил с ними сурово. Лишил общего языка. Казалось бы! Эка штука! Не убил ведь! В том и дело, что с этого времени они начали интенсивно гробить себя сами. Разбежались по углам, как тараканы, бросив свою башню, окопались всяк в своём уделе, и стали бояться. Почему? Да потому, что теперь любой иноплеменник автоматически становился чужим. Его было невозможно понять, оттого становилось невозможно верить, а уж тут по вполне ясной закономерности – и любить его было невозможно. Началась культивация зла. Всё та же, допотопная, непреходящая. Но ещё более непримиримая. Рабская непримиримость слабых существ, куда как более опасна, нежели разногласия свободных и сильных личностей. Рыцари во времена Средневековья могли воевать, ненавидеть, но обладали кодексом чести, ограждающем их от беспредела. У них была единая база для понимания. Напротив: разноязычные рабы ненавидели всех, и не было худшего надсмотрщика, чем из собственной среды; хуже хозяина, нежели вольноотпущенник.
Опять возникает вопрос: не миф ли это? Как такое возможно? Вопрос атеиста. Верующему изначально ясно всемогущество Того, для которого принципиально нет ничего невозможного. Но есть ответ и для особенно неуступчивых: можно коснуться души, высвободить сознание, разовым действием вернуть человеков в первоначальное состояние. Не секрет, что мозг человека трудится на каком-то ничтожном уровне. Его резервы шире, чем мы можем представить, даже если очень постараемся. Сошествие Св. Духа на апостолов – повторение истории с Вавилоном. Но во втором случае – коснувшись немногих, Дух сделал их способными понимать всех. Чтобы объединять этой самой животворной, творческой энергией, от которой в человеке остались лишь отсветы и ошмётки. Склонен думать, что это был нелёгкий и неблагодарный труд: постоянное столкновение с рецидивами зверства, предательством, непролазной тупостью и целым букетом неосознаваемых пороков – подобная практика могла свести в гроб кого угодно. Поэтому мнение об исповедниках, монахах, провидцах, как о бездельниках – глубокое, невежественное, заблуждение. Об апостолах и говорить нечего – Павел порою чуть ли не рыдает (напр. В «Послании Галатам»), у Петра даже с книжных страниц прорезается желание дать кое-кому по шее. После причащения, у некоторых столь явное ощущение греховности мира и страх перед грехом, что жизнь их исполнена муки. «Сладкая в устах и горькая в чреве» книга – образ причащения пророков истинному знанию и пониманию. Состояние же богооставленности, возникающее после краткого посещения духом – просто пытка. Представим же чувства тех, кого неожиданное прозрение посетило разом, накрыло целиком. Они вдруг увидели себя такими, как есть: самонадеянными, глупыми, неблагодарными. В каждом соседе они вдруг прозрели самих себя и зрелище это было невыносимо. Башня – строительный монстр, не имеющий будущего – стала символом бесплодного, бездушного прогресса, творческим тупиком, упёртым в небо. Им стало стыдно и за бесплодно прожитые годы, и за потраченные бестолку силы, и за мельком показанное неказистое будущее. А когда дух отошёл, то и не осталось ничего, кроме стыда и тоскливого желания уединиться, спрятаться от чужих глаз. Однажды Адам уже прятался…
Несомненно, что подобная ущербность для человечества оказалась спасительной. Разделение на множество племён вынудило их к творчеству. Пришлось творить, чтобы элементарно выжить. Всем сестрам по серьгам: те или иные кусочки сложной первоначальной мозаики достались каждому «языку». Некоторые предпочли закопать сокровище в землю и исчезли с лица земли. Некоторые занялись обменом. Что может заимствовать один иноплеменник у другого ? Имущество. Если получится. Или культурные достижения, применимые затем для собственного развития. Те, кто раньше других принял этот путь развития – прошли через века. Памятники, свидетельства их цивилизаций -- поражают наше воображение через тысячелетия. И всё же они уже мертвы. Уж очень мало носителей духа. А умирание духа ведёт к смерти любой культуры. Смерть культуры означает близкий конец цивилизации. То одной цивилизации, то другой. Но не всех разом. В сущности, человечество лишь пытается выжить, не очень даже осознавая – зачем? Носителей творческого духа, созидающего, в итоге, империи и целые цивилизации -- их всех можно спокойно разместить на каком-нибудь островке греческого архипелага. Именно ради этого «остатка Израиля», локального рая, и существует наш перенаселённый, ополоумевший, озверевший и непонимающий «ближнего своего» мир, всё более и более проваливающийся в ту самую бездну.
Мы потеряли не только рай, но даже и дорогу, ведущую к Елисейским полям. По Земле бродят всего несколько тысяч, а, может быть, и – десятков странников. Они идут долгими обходными путями самопознания, ломятся напролом сквозь чащу стереотипов, карабкаются по отвесным стенам непонимания . И их трудные и извилистые пути – наиболее прямой путь к утерянному раю. Их не стоит обижать, им надо давать кров и пищу, их надо беречь. Только они, гонимые сколь древним, столь же молодым творческим духом способны найти затерянный рай и указать туда дорогу.
Но, кажется, указывать её скоро будет некому и незачем. Пациент скорее жив, чем мёртв, но уже давно подумывает об эфтаназии. Как бы ни было это прискорбно….