Стена

                Елена, Фауст и хор:
                Смерть от ран, тоска агоний,
                Что нашел ты, милый, в них?
                Эвфорион:
                Я не зритель посторонний,
                А участник битв земных.
                Гёте, «Фауст»


                Эвфорион:
                Где за отечество
                Из роду в род
                Цвет человечества
                Кровь отдает,
                Можно заранее
                Славу предречь
                В смелом дерзании
                Вынувшим меч.
                Гёте, «Фауст»

Атака захлебнулась вновь.
Железная стена, высоченная и все так же неприступная, по-прежнему отгораживала их от торжественного сияния, денно и нощно освещающего внутренние пространства. Там, за Стеною, никогда не было ночи, тьма боялась заходить внутрь, подступая к самой Стене, тяжко ворочаясь чернильным облаком мрака, но не осмеливаясь пойти на последний штурм.
Зато на штурм, день за днем, ночь за ночью, шли осаждающие, с упорством маньяков лезущие вверх по приставным лестницам навстречу граду камней и стрел, навстречу мечте, ждущей их за Стеною; но вместо нее в награду они получали лишь смерть.
Они гибли, храбрецы, или нет, они бездыханно падали у Стены, падали смертью храбрых, но навстречу погибшим шли все новые и новые полчища самоубийц, желающих добраться до чуда.
Но атака захлебнулась – вновь, как и десятки раз до этого, и уставшие за долгий день боя осаждавшие отступили, возвращаясь в лагерь, разбитый на привычном месте – в полукилометре от Стены. Мрак ночи, нагрянувшей внезапно, почти сразу за скорыми сумерками, разрезали огоньки костров. Нападающие встретили очередную ночь осады, ночь, которая, как и прежде, не в силах была пробраться внутрь осажденной Стены.
Для Кия эта ночь была первой, а днем – был первый штурм, утративший несколько тот романтический ореол, коим он окружил его, не зная еще, что ждет его на самом деле. Сегодня парень видел смерть, но впереди ждала мечта, и впечатления блекли, ибо смерть еще не коснулась его лично. И дай Бог, чтобы не коснулась вообще…
Стена…
Железная твердыня, ограждающая людей от мечты, хотя если честно, Кий и сам не знал, что же там на самом деле, за холодным неприступным железом Стены, тянущейся от горизонта к горизонту; к тому же он подозревал, что остальные тоже не знают этого, идя вперед, навстречу смерти лишь по привычке, выработанной годами последней осады, тянущейся вот уже без малого восемнадцать лет, веря в чудо, но не зная, чем же это чудо является на самом деле. Потому что вера, подкрепленная знаниями – уже не вера…
Еще одним немаловажным фактором, заставляющим людей идти до конца, было то, что приходящие из-за Стены так же яростно отстаивали её тайну, как и те, кто уверенно лез под стрелы, продолжая эту безумную осаду. А раз отстаивают – значит есть что, значит старшие не лгут и чудо существует на самом деле, то самое чудо, из-за которого их предки и пошли когда-то на первый штурм Стены, превратившейся в первую осаду, со дня начала которой прошло вот уже 450 лет.
А ночи за Стеной за все это время не было ни одной.
Костер, потрескивая, выбрасывал вверх целые фейерверки искр, так что казалось, будто бы ты летишь, наблюдая за стайками звезд, проплывающих мимо. Настоящие звезды – не выбрасываемые костром, уже давно расположились на небесном полотне на привычных местах, словно ветераны, собравшиеся у костра для неторопливой беседы.
Звезды за свою долгую звездную жизнь видели сотни, и даже тысячи таких юнцов, как Кий, только прибывших подступам к Стене, горящих желанием взять её одним единственным штурмом, сделав то, чего без них не могли сделать вот уж почти полутысячелетие – без полувека; звезды видели, как юнцы обламывали на Стене когти, зубы и все то, что они могли на ней обломать, постепенно превращаясь в бывалых ветеранов, любящих у ночных костров поучить уму-разуму юных новобранцев; звезды видели, как гибли наивные юнцы – и гибли ветераны, продолжающие вести этот безумный бой с заведомо известным результатом…
Звезды были равнодушны.
– Шестьдесят четыре человека – повторил Щек – и это только здесь. А Стена – длинная, и воюют всюду… Будь проклята эта война.
– Как… - от переизбытка чувств у Кия отказывал голос – как вы можете так говорить! Ведь эта война – это битва за Чудо, за Мечту, которую отгородили от нас Стеною, да еще и хотят, чтобы мы напрочь забыли даже упоминание о ней. А без Мечты ведь – и жизнь – не жизнь, ведь так?
– Может и так – хмуро отозвался молчащий до этого Хор, по привычке дотрагиваясь пальцами до длинного шрама, тянущегося от правого глаза до шеи, который он заработал на Стене года три назад – может и так, мальчик, иначе не сидели бы мы сейчас у костра и не проклинали эту никому не нужную войну, продолжающуюся скорее по привычке; ибо если мы сейчас остановимся, мы признаем свое поражение, а это для нас хуже, чем смерть – сотни, тысячи смертей нам подобных, предпочетших такую участь взамен права признать свою ошибку; на это у нас не хватает смелости. Я гляжу на тебя, мальчик, и вижу себя в юности, еще до этих проклятых двенадцати лет у Стены, да и Щек видит в тебе – себя, не так ли, Щек?
Ответа он не ждал, оба его знали и без того.
– Чем я похож на вас – обоих? – удивился Кий, не понявший, куда клонит ветеран, которому выпало счастье провоевать дюжину лет у Стены – и не погибнуть при этом.
– Верой – усмехнулся Щек – убежденностью в собственной правоте, в том, что мы когда-нибудь доберемся до Мечты, взяв штурмом эту треклятую Стену.
– А сейчас вы разве не верите в это? – удивился Кий.
– В Мечту – верим – ответил за Щека Хор – А вот в то, что мы попадем в нее – верится мало. Понимаешь, Мальчик, мечту нельзя взять силой, и не пытайся. И пойми – мечта – и Мечта – это разные вещи, и очень плохо, когда одна превращается в другую.
– Люди гибнут за Мечту – задумчиво проговорил Щек – а Мечта – уже давно мертва и Стена отделяет от нас вонючий полуразложившийся труп того, что некогда было чудом.
– Но – начал было Кий, но ветеран перебил его:
– Давай спать, мальчик. Я устал, как черт, а завтра предстоит очень тяжелый день…

Усталый рассвет тяжко ворочался у самой Стены, разбиваясь о её неприступную сущность. Ему тоже хотелось – в вечное лето и вечный день, но Стена была неподвластна даже рассвету, призванному каждое утро будить безумцев, год за годом штурмующих то, что штурмом взять невозможно.
Лагерь не спешил просыпаться – штурм на сегодня отложили – не потому, что поняли его бесполезность, а лишь для того, чтобы дать отдохнуть солдатам, смертельно уставшим на этой бесконечной войне.
Здесь, на этой земле, годами обильно поливаемой кровью, могла бы расти весьма сочная трава. Могла бы – если бы не все продолжающаяся бойня…
Кий резко открыл глаза, просыпаясь с ощущением, что о нем все забыли, и штурм продолжается без него, прибывшего сюда с единственной целью, целью, которой были одержимы все без исключения приходящие к Стене, но которой, как видимо, не суждено было осуществиться – прорваться внутрь, смять встающие на пути преграды и с чистым сердцем – но с обагренными кровью руками – окунуться в Мечту. Любой малец засыпал с мыслями о том, как он штурмом возьмет Стену, другое дело, что сейчас к Ней стали пропускать отнюдь не всех и Кию пришлось потратить немало усилий, прежде чем настал вчерашний день; и вот сейчас - он проспал, как последний сопляк, проспал свой главный в жизни бой, штурм собственной судьбы, и - позор ему, дезертиру своей совести...
Вскочив, он внезапно обнаружил, что в двадцатиместном лагерном шатре кроме него находится еще человек семь спящих и сердце, почти прорвавшееся сквозь клетку ребер на волю, немного поуспокоилось, перестав гнать бешеную алую влагу по жилам. Выйдя из шатра, он окончательно убедился - штурма сегодня не будет.
Пройдя метров пятьдесят по лагерю, он наткнулся на вчерашнего знакомого ветерана.
– Ты уже здесь, мальчик – усмехнулся тот – пошел бы отдохнул, пока еще есть такая возможность…
– Я не устал – возразил ему Кий - я не для того прошел столько всего, чтобы наконец то попав к Стене отсыпаться в шатре, я ехал на битву за Чудо, а отдыхать я мог бы и дома.
– Горячая кровь – хмыкнул подошедший Щек – горячая... Когда-то и у нас была такая же, не правда ли, Тор?
– Была – обреченно кивнул головою ветеран – да вот только остыла, наткнувшись на лед Стены.
Порою мне кажется, что это все – страшный сон, абсурд, и этого нет на самом деле – задумчиво
проговорил Щек.
– В жизни все не так, как на самом деле – вклинился с цитатой Кий.
– Ты прав, мальчик – усмехнулся Тор – ибо на самом деле Стены нет и мечты нет тоже, а возможно нет и нас самих.
– Как это? .
– Очень просто. Это кошмар, Кий, кошмар, из которого мы не в силах выбраться сами, не в силах проснуться, продолжая спать и видеть сон о бесконечной битве за Чудо, которого нет, продлевая этот абсурд до бесконечности. Это утопия усталого человека. Посмотри на этот мир, Кий. Окинь взглядом, и ты увидишь, что в нем нет войн, нет конфликтов, нет поработителей и порабощенных; единственным недостатком этого мира является Мечта, спрятанная за этой чертовой Стеной, недостатком, который мы почему то считаем за достоинство.
– 3десь всё наоборот - вторым голосом подхватил Щек - здесь война бесконечна и люди гибнут каждый день, но даже эта война - неправда.
– Почему? - тихо спросил Кий.
– Потому что на войне погибают сотни и тысячи - потому что с войною неразрывно связаны предательство, подкуп, обман, потому что на войне все средства хороши, потому что война – это война.
– Посмотри на Стену, мальчик. За ней находится, то, к чему мы все стремимся, и те, кто не дает нам попасть в нашу выстраданную мечту, но посмотри на них, разве они воюют с нами?
– А разве нет? – возразил Кий.
– Они защищают свои владения, свой вечный день и свой Рай, потерянный нами. Они даже не убивают нас, кроме, разве что, исключительных случаев, мы убиваем себя сами, не понимая этого, не желая понимать, что мы воюем с собою, выплескивая у Стены свою злость, свою ярость, свое отчаянье.
– Если за Стеною – Рай, то у Стены – самый настоящий ад – проговорил подошедший Хор – Мы в аду, хотим мы того, или нет, мы в аду при жизни, и мы добровольно отправились сюда, надеясь на Рай, а попадая в итоге в самое пекло.
Увлеченный спором, Кий даже не заметил, что вокруг собралась понемногу целая толпа, ввязываясь в спор, продолжая дискуссировать, высказывая давно затаенные мысли и чувства.
– Прекратить разговоры - послышался вдруг сзади громовой глас подошедшего офицера - развели базар, понимаешь. Мы сегодня организовали отдых отнюдь не для того, чтобы дать вам возможность почесать языками о целесообразности, нашего здесь присутствия. Разойтись!
И толпа стала расходиться, причем так же незаметно и быстро, как и собралась здесь несколько минут назад. Кий вместе с ветеранами направились к своему отделению, и Тор, который был начальником отделения, построил их. Через, несколько минут появился знакомый лейтенант:
– Сегодня вам, господа солдаты, предстоит весьма важная миссия – начал он – днем вы отдыхаете и набираетесь сил, а ночью – пойдете в бой, и я надеюсь, что с Божьей помощью этот бой окажемся последним! Пора прекращать эту затянувшуюся войну, прекращать её нашей победой, этой ночью мы прорвем их оборону, верьте в это всей силой ваших сердец, и да будет так. За нами сила, за нами правда, и Чудо – тоже будет за нами. С нами Бог!
– С нами Бог – четко отозвались солдаты.
Офицер ушел, и Кий вновь нашел ветерана, сидевшего в одиночестве на вершине небольшого холма.
– Не нравится мне все это, мальчик, ох как не нравится - обратился к усевшемуся возле него новобранцу Щек.
– Что? – спросил удивленней Кий.
– Этот ночной штурм – начал ветеран – это всего лишь дымовая завеса, обманка, а вот что придумало командование на самом деле, этого мы не сможем узнать, пока не наступит сегодняшняя ночь.
– Почему вы думаете, что это – отвлекающий маневр? – удивился Кий.
– Потому что они уже пробовали это раньше, штурмовали и вечером, и ночью и под утро, только какая разница, ведь за Стеною ночи нет, и уже одно это делает из предстоящего трагифарс, разыгранный безумным режиссером...
– Я говорил с Саем – послышался сзади голос закадычного друга Щека – Хора – они наступает на закате, а отделение Карны – за час до этого.
Щек задумался, а Кий молчал, ожидая, что надумает старшие.
– Куда они будут нападать? – прервал затянувшееся молчание Щек
– Именно – словно ожидая от него данного вопроса, утвердительно кивнул головою Хор – мы все штурмуем один и тот же участок Стены.
– Они думают, это поможет?
– Вряд ли – хмыкнул Хор – больше похоже на ложный удар.
– Щек говорил то же самое – вклинился в разговор Кий – что это – всего лишь дымовая завеса перед чем-то другим, истинным; но я не пойму, почему вы оба так думаете?
– Мы пробыли здесь намного больше тебя, Кий – отозвался вместо Тора, которому предназначался вопрос, Щек – и единственное, чему научились за это время, не верить всему, что говорит командование.
– Вы что же, сомневаетесь в их компетентности? – удивленно проговорил Кий
– Ты неправильно понял – покачал головою Хор – Мы не сомневаемся, что генерал Влай принял наиболее оптимальное решение, из допустимых ему, конечно же, потому что иногда он может попросту не считаться с потерями; мы сомневаемся в том, что это поможет нам пробиться к Чуду.
– Но почему?
– Да потому, что эта война у этой треклятой Стены продолжается уже пятое столетие – и без каких-либо продвижений.
Штурм стены, последний, как утверждало командование, начался за два часа до заката, причем именно так, как и предполагали ветераны, отделения шли в бой один за другим, а, поскольку защищающиеся старались не убивать, что, впрочем, не всегда получалось, народу возле Стены становилось все больше и больше. Стемнело, до назначенного для отделения Тора времени оставалось еще полтора часа - и одно отделение.
Солдаты нервно ожидали своей очереди, издали наблюдая за шедшим боем, нападающие разбивались о Стену, как прибой о прибрежные скалы, но как и прибои, продолжали свои бесконечные попытки. Ожидание изматывало. Казалось, проще броситься туда, под Стену, в самую гущу событий, чтобы победить, или погибнуть в борьбе за Мечту - воины уверились в том, что этот штурм будет последним, и не принимали для себя иных вариантов, не обращая внимания и на неверие некоторых своих товарищей по оружию - но приказа наступать не было, и они могли лишь издали оказывать моральную поддержку собратьям, находящимся у Стены.
Как только ночь окончательно поглотила землю, в полукилометре от Стены стали зажигаться костры, но сегодня возле них не было устало разговаривающих ветеранов, в мыслях которых были лишь ужин и сон, сегодня костры были призваны освещать продолжающийся штурм, впрочем, в месте боя света было достаточно, ибо за Стеною по прежнему был день, и мечта по прежнему звала их к себе. Как только впереди лагеря вспыхнула стена огня, глубже в ночи началось какое-то шевеление, и осторожный Тор, об этом не предупрежденный, направил туда двух солдат, чтобы выяснить, что же происходит. Разведка вернулась быстро:
– Они готовят баллисты – произнес один из солдат, и то, что ничего не сказало Кию, глубоко взволновало Тора вместе с несколькими другими ветеранами.
– Что?! Не может быть! – воскликнул Щек - Они что, не помнят, что было вначале?!
 – Что такое баллисты? – спросил растерявшийся Кий у сидящего возле Хора.
– Машины для ведения войны. Катапульты, баллисты, они раньше применялись
постоянно, но с появлением Чуда исчезли, вымерли, словно динозавры.
– Почему? – удивился Кий.
– Раньше войны были постоянными, и осада велась но всем правилам, совсемне так, как это происходит сейчас здесь. Нападающие боялись ответного удара осажденных, и приходилось окапываться, строить заграждения, посылая вперед осадные башни и атакуя издали катапультами. Но с первой осадой Стены наши предки воняли - в данном случае такая тактика ни к чему не приводит.
Застенники сжигали осадные машины, сжигали, не выходя из-за зашиты своей Стены, и наибольшие потери мы получили именно тогда.
– И баллисты перестали применять?
– Да, когда поняли, что застенники расправляются с ними, не трогая живых людей, а спустя лет десять перестали делать и заграждения, осознав, что застенники и не собираются нападать, лишь защищая свои владения, на которых и находится наша Мечта.
– И сейчас командование решило вновь применить осадные машины, пользуясь покровом темноты – проговорил Щек – не понимая, что это не поможет, что наказание будет мгновенным и жестоким, они словно дети, закрывшие руками глаза и думающие, что спрятались ото всех.
– Можно задать вопрос - проговорил внезапно Кий, ошарашенный странной мыслью - Что появилось первым, Мечта, или Стена, её ограждающая?
– Что появилось раньше, курица, или яйцо – усмехнулся Хор – не знаю, мальчик, не знаю, и хотелось бы верить, что - Чудо, но мне почему то все больше кажется, что первой была все-таки Стена...
Катапульты собрали довольно быстро, и отделение Тора смогло увидеть их в действии, еще не вступая в бой, по прежнему ожидая своей очереди. Все произошло примерно так, как и утверждал Щек - катапульты выстрелили по нескольку раз и массивные камни и стволы цельносрубленных деревьев понеслись вперед, падая то перед Стеною, то за нею. Впрочем, о повреждениях, нанесенных этими выстрелами, ничего не было известно, зато катапульты так и не успели пристреляться - из-за Стены вырвались сгустки ярко-голубого, словно живого пламени, и катапульты взорвались одна за другою, сгорая до тла, так, что от дерева и железа, из которого они были сделаны, оставались лишь щепотки пепла, тут же подхватываемого ветром и уносимого вдаль, в ночь.
– А ведь я предупреждал – злобно выругался сквозь зубы ветеран – и если это все,
до чего додумался генерал, этот штурм бесполезен, как и бесполезна была вся эта осада, весь этот фарс, продолжающийся вот уже пятую сотню лет...
В этот момент был отдан наконец-то приказ наступать, и отделение рвануло вперед так, что казалось, они пробегут вперед, в Мечту, даже не заметив Стены, её ограждающей. А из темноты выдвинулись новые катапульты, собранные, но не ведущие боя, и поэтому не постигшие участи своих предшественниц. Но вот – прошел какой-то миг, и первая катапульта сделала выстрел, противовес рухнул вниз, и ввысь, к Стене, взметнулся массивный каменный блок. Командование приказало бить по Стене, не считаясь с потерями, и не заботясь о жизни солдат, проливающих кровь ради мечты, забывших, но внезапно вспомнивших, что означает выражение "пушечное мясо".
Кий слегка замешкался, наблюдая за новыми катапультами, скрытыми от застенников стеною огня и покрывалом ночи, казавшейся еще более густой из-за пылающих костров, что, впрочем, не помешаю им расправиться с первой их порцией.
– Вперед, мальчик – выкрикнул Хор, бросаясь к Стене, и Кий сперва последовал за ним. Он бежал, на ходу уворачиваясь от арбалетных стрел с тупыми плоскими наконечниками, сыплющимися со Стены и призванными останавливать, но не убивать нападающих; он бежал, приближаясь к Стене и готовясь взбираться наверх, вступая в бой; он бежал, но мысли его были не о ночном штурме.
И тогда он остановился.
– Это неправильно... – слова его предназначались скорее ему же, а не окружающим, в горячке боя не обращающим на Кия ни малейшего внимания - В Мечту нельзя войти с обагренными кровью руками...
А этот момент застенники вновь ответили залпом голубого огня по надвигающимся катапультам, и в этот раз не успевшим как следует пристреляться. Одна из них все-таки выстрелила заточенным наподобие примитивного копья древесным стволом, прежде, чем превратиться в факел, и снаряд её, полыхая на лету, пошел совсем не туда, куда направлялся.
– Это неправильно… – вновь повторил Кий, и вдруг с неба, прямо в скопище народа упало то, что некогда было снарядом. Кия бросило на землю, заваливая сверху землею, древесною щепой и огнем. В ушах поплыл звон, в глазах потемнело, и когда он вновь смог видеть, первое, что он обнаружил, был осколок дерева, пронзивший его грудь и спокойно догорающий там. Боли не было. Не было и мыслей о смерти, голова была пустой и легкой, как воздушный шарик, и в ней, надоедливою мухой билась одна единственная мысль:
– Это непра…
Прежде, чем умереть, он успел в последний раз взглянуть на торжественное сияние света, находящегося за стеною.
И сияние поглотило его.

Стена – за ней – Мечта, она чиста, ни кровь, ни грязь, не омрачат её торжественного света. Стена – одна – она длинна, но сквозь неё пройдет взыскующий ответа. Война.. глупцы, они хотят завоевать то Чудо силой; Стена таким дарует ад, Стена. Таких, прошу, не милуй.
Земля перед Стеной давно омылась кровью. Они идут по трупам вновь, пренебрегая болью. (По трупам – в Рай? Навряд. Скорее – в Ад.)
Стена не подпускает к Чуду. И отовсюду глупцы приходят, чтоб его завоевать. Стена не даст такой надежды, оденет траура одежды, когда пришедшие невежды начнут друг друга убивать. Кто остановит их убийственный порыв? Стена, иль может, они сами? Кого из них, за все простив, Стена одарит чудесами?
Стена – за нею Рай – а говорят – Стена – дорога в Ад.
Что ж, воин. Выбирай.
И нет пути назад…