Спина-холст

Она очень любила рисовать.
Она любила рисовать на песке пальцами, любила на стенах – углем, на асфальте – мелом. Но больше всего ей нравилось рисовать красками на спинах.

Был вечер, конец августа. Осень прокрадывалась рано и тепло – уже покрывались мягкими бледными пятнами зеленые облака берез, клены рыжели и алели день ото дня. Час золотых сумерек, как она называла это время – солнце садится, и свет становится неярким, но мягким и очень теплым. Напротив как раз был дом, в окнах которого ярко-ярко отражалось солнце. И на улице сумерки были ровными, а в ее комнате как раз сверкало и плавало зарево начала заката.
Музыкальный центр пел красивым мелодичным голосом. Музыка мягко притрагивалась к чувству, толстая и мягкая кисточка скользила по теплой коже, оставляя черные полоски, блестящие на солнце. Косой угол света упал на правое плечо, лопатку и ушел чуть дальше, к ребрам с левой стороны. Краска высыхала, музыка играла. Девушка рисовала на чужой спине дремлющего тигра.
Спина была очень красивая – широкая, гладкая, смуглая, очень устойчивая. На такой спине можно не то что рисовать – пить горячий чай; дыхание до того ровное, что она как будто почти не колеблется. Волосы короткие, поэтому можно с чистой совестью рисовать даже на шее.
Это была самая лучшая спина, на которой девушке только приходилось рисовать. Конечно, была еще тонкая, бледная, с изящными острыми лопатками и вытянутой шеей – это была спина балерины; но она всегда была напряжена, какая-то стесненность не давала ей расслабиться. Была и мягкая, очень женственная, даже чувственная спина подруги, которая любила разговаривать во время рисования.; это всегда сбивало художницу с мысли, поэтому она не слишком любила работать с этой спиной. Еще была спина сильная и широкая, но она спала, когда на ней рисовали, а при другом настроении танцевала от смеха, потому что было щекотно. Словом, та спина, на которой девушка сейчас рисовала дремлющего тигра, была просто идеальным холстом для нее, и особенно трогало ее то, что ее обладатель, как и она, слушал музыку, совершенно спокойно лежа на полу. Причем глаза его были всегда открыты и он совершенно точно задумывался о чем-то своем. Даже чувствовал музыку, как казалось девушке.

Кисточка была густой и мягкой, краска слегка покусывала кожу прохладой. Солнце грело. Музыка ласкала слух. Тихонько позванивали китайские колокольчики на окне. Было хорошо и спокойно, как всегда.
Краска высохла, тигр был пойман в объектив фотоаппарата – немного слишком любительского, но очень родного и по руке, как мокрые кисточки, купленные лет шесть назад на Вернисаже. Черная мутная вода отправилась из банки в занимательное путешествие по канализации, но музыка по-прежнему играла и человек-красивая-спина не двигался с места.
Потом в несколько быстрых взмахов губки тигр был пробужден и изгнан в черные струйки воды; еще немного – красивая спина скрылась под колючим зеленым свитером грубой вязки.
- Будешь кофе?
- Да, пожалуйста.
- Тебе две с половиной ложки, да?
- Три. С половиной.
- Извини, никак не запомню, - принужденно улыбнулась она. Она ничего о нем не знала, да и не интересовалась особо. В конце концов, он был всего лишь красивой спиной для нее, и никого совершенно не волновало, что за спиной кроется целый мир.
Музыка продолжала играть. Солнце почти ускользнуло.