Хакки

Мир перевернулся, и я научился ходить на голове. И тогда я понял, что все в мире наоборот.

Человек на сцене. Это так же противно и прекрасно, как силиконовая белиберда “Плейбоя”.

Мы смотрим на небо и восхищаемся его красотой. Но что же в нем прекрасного? Плевать оно хотело на красоту и на нас тем более.

Зачарованно глядим на сцену. Что мы видим с подмостков, да и что хотим видеть?
Все это жутко неконвертируемо…

Неужели мы уже?

Какая ненависть сжигает людей, когда кто-то становится выше их.
Как сладко быть серой толпой.

Сильные всегда не верят, что опасность близко.

Как легко ненавидеть весь мир.

Почему после огромных трудностей остаются хорошие воспоминания?

Реальность – худший кошмар, от нее не просыпаются, к ней можно только привыкнуть. Но от этого умирают.

Ты заказываешь музыку, чтобы плясать под чужую дудку. Как это романтично.

Одни наркоманы. Потребляют эту жизнь и жить без нее не могут.

Я давно бы ушел куда-нибудь, было бы куда.
Попробуй сбежать от себя.

Они не такие как мы. Эти “они” - тени, размазанные на стене. Когда ты дрожишь в темноте от страха, они смеются. Ты не веришь в них, и от этого тебе еще страшнее…
Спи спокойно, это всего лишь полуночный бред…

Вы никогда не задумывались, почему у солнца черный цвет?

Ты ничего не можешь повторить, но все в жизни повторяется.

Поцелуй. Легкий, как прикосновение крыла бабочки…
Все в этом мире предназначено для размножения.

Огромные толпы вируса в раковой опухоли города.

Как нам всем идет военная форма.

Человек внутри – маленький враг, червь, холодный и вечный, уничтожающий сердце, в котором живет, подтачивающий барьер между безумием и разумом.
Сколько можно с ним бороться?

Лекарство. Рвущаяся нежная плоть под когтями страха. Обнаженная тьма потных тел. Задыхающийся стон оргазма смерти. Некрофилия прикидывающихся живыми. Объятия ужаса.
Попробуй потом трахнуть луну.

Где мы, потерянные в отбросах цивилизации?
Как надоело быть кем-то чужим.

Кем же написан этот сценарий? По-моему, я слишком хорошо играю свою роль, и по утрам мне тяжело найти себя из нас.

А боги все время рядом с тобой. Просто ты не хочешь замечать их. Тебе кажется, что это глупая игра.
Поэтому боги так загадочно улыбаются.

Оглянись назад. Ты видишь крадущуюся Вселенную. Идиот, это зеркало.

Мы не хотим нести ответственности ни за что, но благородно возмущаемся, когда управляют нами.
Где динозавры, дарившие нам свободу?

Удобно устроившись, ты засыпаешь с блаженной улыбкой на губах.
Но осмотрел ли ты все углы своей комнаты?

Беспечно прыгаем в постель, сдирая налет ненужной цивилизации. Жаль, что наша Земля не одна сплошная постель. Быть может тогда мы смогли бы любить друг друга.
Переплавим резиновые дубинки в презервативы.

Нашу жизнь нам удобно заменили попсовыми киногероями. Мы отрицаем это, кивая на книжные полки. Как глупо тупеть от голодных вампиров, которым мы с радостью дарим наши ошибки и победы.
Стада пушечного мяса будут пастись спокойно.

Лестница. Девять небесных сфер. Семь кругов ада.
Клевое дело – припухнуть на ступеньках.

Все мы когда-то рождаемся старыми.

Мы приручаем наших красавиц, словно экзотическое растение. И все это ради одного цветка, который вчера завял.
Я вдруг понял, что пришла осень.

Не говори спасибо за то, что они пытаются сделать вид, что тебя нет.

Ты можешь сделать много. От твоего плевка в море пойдут круги.
“Титаник” ненавязчиво покоится на дне.

И только великие дела не остаются без внимания.
Не будь попсовым, блаженны те, кому до фени.


Он рисовал на стенах, на телах, на судьбах. А они листали эту огромную книгу и не могли понять, что они лишь придуманные герои.
Осталось совсем мало – понять, что мы никто.
И тогда пришел конец света…

Спать со всеми – значит не спать ни с кем. Взгляни на тех, кто трахает тебя каждую ночь. Ты удивлена, что рядом никого нет? Нежная девичья плоть, исстрадавшаяся по мохнатой грубой лапе. Как это смешно – затраханная девственница.
Рыдай, рыдай, насилуемая собой.

Они пытаются быть сильными. Ты знаешь, что сильнее их всех. Тогда почему они забирают у тебя все?
Спроси об этом мертвую тишину у твоих ног.

Мы живем в том прошлом, в котором, как нам казалось, мы жили.

Дешевые кабаки, прокисшее вино и грязные трупные тела.
Прикури мне, пожалуйста, последнюю сигарету и я пойду целовать эту протухшую красотку.

Ты выходишь на сцену, забрызганный светом и аплодисментами. И весь мир в эту секунду твой. И только потом ты понимаешь, что лежишь под забором, на котором сверкнули рельсы. Тебя выбросило из жизни.
Быть нужным всем – значит никому.

Оседая на пол, понимаешь, что смертельно устал. И тебе уже все равно – прибило ли тебя к берегу или погрузило на дно.
И вот тогда решается вопрос: быть или не быть?

Яблоко выкатилось из рук Евы, стукнуло Ньютона по голове и отскочило.
Вот так – как всегда ни причем.

Тела застыли, сердца кольнули мутным льдом. На ладонь нежно опустилась снежинка.
Счастливого нового года.

Запахни глаза, атрофируй уши, сотри рот. Стань никем и ничем в темном пыльном углу.
Мозги дезинфицируют алкоголем.

Вокруг одно лишь ничто. Садишься на стул, которого нет.
Легче сесть в лужу.

Музыка нотами рассыпана на полу. Хрустнул под каблуком скрипичный ключ.
Кто сказал, что музыка – это возвышенное?

Чувство прекрасного. Под розовыми очками чувствуешь себя таким голубым.

Я. Тень тени, спроецированной на себя.

Потенциальный убийца… Черт, самое страшное преступление – это рождение.

Груз 200. Выпадаю в осадок.

Глаза. Два огромных сияющих глаза. От них не убежать.

Деньги кончились и я снова пойду на панель.

Где-то бьет колокол. Говорят, что Бог спустился на землю. Я верю звездам, они хотя бы внушают надежды.

Сколько боли. Единственное, чего я добился – это насилование самого себя.

И ты снова пытаешься объяснить мир. Зачем? Он же не пытается объяснить тебя.

Я хочу верить тебе, но тебя нет. Я хочу любить тебя, но тебя нет. Я хочу помочь тебе, но тебя нет.
А когда ты придешь, не будет меня…

В мире – как в дешевом отеле на одну ночь.

Одноразовые друзья, одноразовые презервативы.
Трахнуть бы всех по одному разу.

 И все-таки она вертится.
Это можно увидеть хотя бы по скомканной простыне.

Сон. Как это похоже на тебя. Ты даже не хочешь поверить, что это и не твой сон. Но у тебя есть хорошее занятие – молиться, чтобы Он не скоро открыл глаза.

Великолепная миссия – быть жертвой. Коси на жизнь – это она во всем виновата…

Дикое желание – уничтожить что-то прекрасное.

Оскаленная пасть степного волка. Жующие бездумные глаза домашнего скота. Равнодушие столетнего дуба.
В кого бы превратиться еще…

Как хочется купить деньги, чтобы купить все остальное.

Разденьтесь все и посмотрите друг на друга.
Вот потому вы обнажаетесь только в темноте.

Ты научился молчать? Дурак. Лучше перестань ходить в туалет. Так хоть чище.

Неужели ты не можешь сказать правду? Ты ведь хочешь только этого. А она того и ждет.
Ты думал – ты что-то другое? Как это громко звучит – Человек.

Повелитель марионеток. И тебе еще не надоело дергать веревочки? Разорви путы – хотя бы чтобы не зависеть от них.

Движение. Копошащийся клубок нервов. Но взрывом разнесло последние капли крови.

А жизни-то нет. Есть долгая мучительная смерть.

Сколько ты еще сможешь проглотить крови, прежде чем тебя вырвет?

Ты до сих пор не можешь понять, что бессмысленно балансировать на лезвии ножа.

Отведи меня к свету. У меня не осталось сил даже быть собой.

До боли режет глаза. Словно кто-то не хочет, чтобы я смотрел на мир. Неужели я что-то могу увидеть?

Создам новую религию. Буду поклоняться бумаге.
Сделаем чище наши туалеты.

Я романтик. Все мечтаю – когда же придет конец света…

Личность. Гордо наблюдаешь, как в тебе делают новые дыры.
А я полезу со своим уставом в женский монастырь.

Ты конечно можешь положить. Хотя… это будет твое положение.

По ночам кто-то тихо рыдает. Я выхожу на балкон и раскуриваю сигарету. Неужели мне безразлично? Нет, вроде бы мне ее жаль.

Ты не можешь понять, что ждать уже бесполезно. Но продолжаешь на что-то надеяться. Тебе кажется, что ты снова совсем один.
А было ли когда-нибудь по-другому?

Тени исчезают, а звезды появляются в полночь.

Я буду держать гражданскую оборону.

Спящий зверь тихо шевельнулся в груди.
Спи, твое время еще не пришло.

Кусок пластилина прогибается под давлением.
Что же все-таки из меня лепят?

Где-то внутри сидит скрытая камера. Коробки исписанных лент упрятаны в сейфе головы.
Я боюсь, что из меня вырежут мысли.

Ты смотришь черно-белое кино, отраженное в окне.
Разбей окно и полети…

Телевизор. Как будто игра в ящик.

Да, я люблю их за то, что вы ненавидите.

Долго возвращаешься домой. И придя понимаешь, что дом твой остался где-то там.
Остается только размазаться на асфальте.

Эхом отразилось и швырнуло на пол. Сколько раз еще поднимешься?
Я опять напился до бесчувствия.

Ты просишь прощения? Ну что ж, прощай.

Слово резануло нервы. Вначале было лишь…

В лице толпы я вижу одно лицо.

Вырываю с корнями и отбрасываю прочь. Языки пламени лизнули тонкое покрывало души.

Мертвые не видят, мертвые не слышат, мертвые не знают.
Их марш неуклонно преследует во тьме.

Если бы я был способен ненавидеть, как бы я вас всех ненавидел.

А жизнь по-прежнему продолжает действовать на нервы.

Я нарисовал сегодня вечером картину. Нарисовал так, как есть на самом деле. В итоге – разбитое окно и размазанное по асфальту тело…
Больно… Больно не быть слепым.

Триединый бог, три лика смерти, тридцать три грани алмаза.
Три, три, три – дотрешь до дырки.

Импульс. Взрыв боли. Импульс. Дождь свинца. Импульс. Чернота…
Пульс слабеет.

Чтобы боялись и ненавидели, тебе достаточно быть непонятым.

Было время, когда словом разрушали города и гасили солнце.
Жаль, мы забыли, что словом можно не только разрушать.

Ха, у тебя тоже создается впечатление будто ты лишь белка в колесе…
Крути педали, пока не дали.

Слюна кончилась, а ты все еще утверждаешь, что тебе наплевать.

Ежик в тумане совсем заблудился. Я взглянул на Туманчика и чуть коснулся иголок Ежика.
И пусть гадают, что же я имел ввиду.

А в темноте лучше, здесь можно спрятаться.

Прогресс. Бесцельное движение.

Воспарю в поднебесье. У меня есть крылья.
Если вам некому молиться, молитесь мне. Я – повелитель мух.

Герой убитый в сточной канаве. Разграблен город.
Изнасилованы жены. Кругом – осколки пустых бутылок. Перегар за версту.
Утопия. Теперь это так называется?

Остался только один вопрос, разжиженный этой равнодушной пустотой…

Дык, чувак, опаньки.
(апрель – июль. 00 г.)