Поле русской славы... Факты и мифы

8 сентября 1380 года рать молодого князя Московского и Владимирского Дмитрия Ивановича одержала на Куликовом поле победу над войском Золотой Орды, возглавляемым её грозным правителем Мамаем. Куликовская битва имела большое историческое значение в борьбе русского и других народов с чужеземным гнётом. На берегах реки Непрядвы и Дона был нанесён сильный удар по господству Золотой Орды, ускоривший её последующий распад. Важным следствием этой битвы стало усиление роли Москвы в объединении русских земель. На поле Куликовом, что расположено сегодня на юге Тульской области, в 80-е годы XIV столетия собиралось и рождалось новое русское государство – Великая Русь.
____________


1.

Обратиться к этой теме, к одной из крупнейших битв в истории человечества, побудили до сих пор многочисленные толкования и разночтения этого события. С одной стороны в учебниках истории вот уже длительное время с завидной постоянностью тиражируется официальная версия. С другой – на многих конференциях, в разных исторических исследованиях и изданиях и по сей день идут споры «до хрипоты» о том, как и где это происходило. Доспорились даже до того, что однажды заявили, а ведь и не было вообщем-то той битвы – так, всего лишь небольшая стычка. Постояли друг перед другом две кучки людей в боевых доспехах и чуть ли ни с миром разошлись...

В начале 90-х годов один за другим стали выходить «труды» академика-математика Анатолия Фоменко, утверждавшего, что вся мировая история – не что иное, как плод фантазии самих историков. Того самого Фоменко, который в пылу своих исторических разоблачений «запихнул» Древний Рим в Йемен, а Карфаген в Сомали!.. Куликовская карта стала козырной в его колоде.

Главный нонсенс от Фоменко в тех его изданиях – битва происходила не на поле Куликовом, а в пределах современных границ нашей первопрестольной. И правда: на Славянской площади Москвы сооружён храм Всех Святых, построенный на месте, где Дмитрий Донской когда-то заложил часовню в память жертв Куликовской битвы. А район, где стоит церковь, называется Кулишки (метро «Китай-Город»). Угадываете знакомое словосочетание? Тоже от слова «кулик».

Отсюда, академик, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова А. Т. Фоменко делает сенсационный вывод: подумать только, эти историки всё время нам твердили, что Поле русской славы расположено в Тульской области, а факты и – цитирую – «некоторые летописи прямо указывают на то, что Куликово поле находилось в Москве».

И вот Фоменко уже соблазняет москвичей и гостей столицы экскурсией на метро к Куликову полю и далее, с пересадкой, – к месту «захоронения» павших в той исторической битве. А падкий до сенсаций типографский станок уже штампует новую «гипотезу» как последнее слово науки. И читатели этого станка проглатывают очередную сенсацию тысячными и более тиражами.

Как всё оказывается просто и здорово. Теперь вроде бы и нет необходимости ехать столичным жителям за 300 с лишним вёрст на Тульщину, чтобы у места впадения Непрядвы в Дон почтить память предков, добывших славу своему народу в этом историческом сражении. По Фоменко всё гораздо ближе, доступнее…

Последователи академика пошли дальше… И вот ещё одно «сенсационное откровение»: оказывается Мамай – святой великомученик. Нашли даже грузинскую икону «Святого Мамая», на которой, правда, изображён святой Маммий, но теоретиков от истории это совсем не смутило. А раз Маммий-Мамай – святой, то, додумайтесь с первого раза, кем в таком случае должен бы быть московский князь Дмитрий? Скорее всего, вот таким средневековым рэкетиром, помышлявшем только о грабежах и о том, как подмять под себя непокорных и свободолюбивых русских князей. И тогда, объединение в сильное государство это уже… некое рабство, повинность, ограничение свободы выбора. Улавливаете, куда и на что направлены ориентиры создателей такого «святого» новодела? Так и напрашивается выход этого разговора за обозначенную здесь хронологию, в наши дни. И всё же эта другая тема…

И таких «открытий» и «сенсаций» в наши дни не счесть числа. Особняком от них стоят дискуссии учёных: о месте битвы (и, конечно же, речь идёт не о Москве), о количестве участников сражения, о том была ли поездка князя Дмитрия за благословением в Троицу, состоялся ли перед битвой поединок двух богатырей – Пересвета и Челубея, сражался ли сам князь Дмитрий в составе передового полка и был ли он ранен, были ли Александр Пересвет и его брат Андрей Ослябя монахами и если да, то какого монастыря, погиб ли Ослябя на поле той брани или остался жив…

Разночтения и домыслы событий, связанных с Куликовской битвой, в значительной мере в советское время спровоцировала директива ЦК КПСС о том, что не следует ворошить и муссировать, а значит и исследовать эту тему – татары могут обидеться. И действительно, в канун 600-летия Куликовской битвы были обращения к руководству страны, её правительству ряда татарских общин о нежелательности проведения тогда широкомасштабных торжеств по этому поводу. Кто старое, мол, помянет…

Средневековое мифотворчество в этой связи во многом в те годы подменило науку. Вот только никак не могу согласиться с «Российской газетой» (2001) в том, что с тех пор «Куликова битва стала кошмаром нашей исторической науки» и что написанное об этом событии в советские годы – «просто чудовищно». В те годы и в страшном сне не могло присниться то, что сегодня будут писать о нашей истории фоменки и их последователи.

Чтобы не возвращаться ещё раз к теме «татары обидятся» отмечу следующее: в 1223 году лучшие русские витязи у реки Калки сложили головы в отчаянной схватке с неведомым доселе страшным врагом, пришедшим через «железные врата» Кавказа – с отрядами «покорителя мира» Чингисхана. На Руси пришельцев стали называть «татарами», что с научной точки зрения было не верно: «татарами» в конце XII века называлось одно из самобытных монголоязычных кочевых племён Центральной Азии. Татары исконно враждовали с собственно монголами и были почти полностью уничтожены Чингисханом. Однако исторически сложилось так, что имя татар пережило сам этот азиатский народ. Не один век обобщённо этим словом называли на Руси всю разноплеменную массу кочевников, пришедших из заволжских степей в 30-е годы XIII века на наши земли.

Что же касается современных татар – одной из больших и процветающих народностей нашей многонациональной страны, то они, унаследовав имя когда-то жившего древнего народа, в этническом отношении не имеют ничего общего ни с татарами, уничтоженными Чингисханом, ни с татарами, которых, подчинив себе, привёл когда-то на Русь Батый…

2.

XIII век… К началу столетия Древняя Русь ещё была одним из процветающих государств в Европе. Всюду стучали топоры, росли новые города и сёла. Громадная страна, превосходившая по размерам любое европейское государство, полна была молодой созидательной силы. Несмотря на наметившийся к тому времени процесс административного и политического обособления княжеских владений, сохранялось ещё этническое и культурное пространственное единство Древнерусского государства. Беда как всегда нагрянула внезапно…

Княжеские междоусобицы и распри ослабляли обороноспособность Руси. В то же время в Азии и Европе шли процессы объединения разрозненных монгольских и литовских племён, формирования сильных в военном отношении и агрессивных государств: в Центральной Азии – Монгольской империи, а на западных рубежах нашей страны – могущественного Литовского княжества, владения которого в XIV веке уже простирались от Балтики до Чёрного моря.

В 1237 году Монгольская империя – сильное и агрессивное государство, объединившее вокруг себя многие кочевые племена и жившее преимущественно за счёт покорённых к тому времени им народов Сибири, Северо-Западного Китая, Средней Азии, Северного Ирана и Кавказа – двинулась походом на Русь. Для русского народа настали столетия тяжёлых испытаний и героической освободительной борьбы от чужеземного ига.

В августе 1380 года пришла в Москву недобрая весть – на Русь, заключив военный союз с Литвой, движется огромное войско золотоордынского полководца Мамая, обеспокоенного всё усиливающейся к тому времени мощью и независимостью Московского княжества. В состав войска Мамая, кроме основного его этнического состава, входили наёмные отряды из половцев, аланов (осетин), касогов (черкесов), кавказских евреев, армян и крымских генуэзцев. Над русскими землями нависла большая опасность.

Московский князь Дмитрий Иванович немедленно разослал гонцов во все княжества с грамотами о сборе русского войска. В Москву и Коломну – к местам сбора – потянулись большие и малые отряды горожан и уездных людей, многие удельные княжества – Ростовское, Белозерское, Ярославское, Костромское, Тарусское и другие, прислали свои дружины.

Пока шло формирование русского войска, князь Дмитрий Иванович съездил в подмосковный Троицкий монастырь к его основателю, игумену Сергию Радонежскому, который благословил его и предсказал победу русских войск: «Приди противу безбожных, и Богу помогающи ти, ти победиши». Вместе с князем Дмитрием, Сергий Радонежский на поле великой брани отправил двух своих лучших воинов-богатырей, монахов Александра Пересвета и брата его Андрея Ослябю, «силу имущих, и удальство велие, и смельство». До монашества в ратные времена эти славные мужи были известны на Руси как великие наездники и бойцы: Андрей «сотню гнал во время сражения, а Александр – двести».
 
Битва, ставшая одним из величайших событий в мировой истории, последствия которой трудно переоценить не только для русского народа, но и отразившаяся в судьбах многих европейских и азиатских народов, произошла 8 сентября 1380 года на поле Куликовом в пределах современной Тульской области. Первый её акт – яростная атака степняков на русский авангард. Князь Дмитрий Иванович, хорошо знавший тактику противника, из состава передового полка выдвинул вперёд сторожевой полк под командованием Семёна Оболенского и Ивана Тарусского. Ордынские конные лучники, ещё до главного сражения кинувшиеся вперёд, чтобы осыпать стрелами русский строй и посеять здесь панику, были встречены сторожевым полком далеко в поле и отбиты. Отбиты ценой гибели почти всего полка. Но начало битвы было выиграно.

По обычаям того времени, перед общим сражением на поединок выходили богатыри. От рядов ордынцев отделился всадник огромного роста и невероятно мощного телосложения – «видеть даже страшно». Появление такого богатыря впереди своего войска было безмолвным вызовом на поединок. Вызов этот принял закалённый в боях воин-монах Александр Пересвет. Во весь опор с копьём на перевес поскакал Пересвет на чужеземного богатыря. Не жажда славы двигала им, но желание спасти жизни десятков соотечественников, которых непременно сразил бы на поле битвы этот могучий боец. Заметив противника, Челубей, так звали ордынского конного единоборца, помчался ему навстречу, выставив копьё и прикрывшись щитом. Пересвет и Челубей врезались друг в друга, кони их взвились на дыбы и оба богатыря замертво рухнули на землю. Впоследствии этот поединок был изображён на полотнах русских художников В. Васнецова и М. Авилова, описан в памятнике древнерусской литературы «Задонщине», ряде других литературно-исторических произведениях прошлого – «Летописной повести о побоище на Дону», «Сказании о Мамаевом побоище…»

После поединка богатырей взревели русские и ордынские трубы и две огромные рати сошлись в смертельной сече. Из большого полка в передовой перешёл князь Дмитрий Иванович и «прежде всех стал на бой и впереди… много бился». Доспехи его были побиты, князь получил несколько ранений, но остался жив в этом сражении. Здесь же, в передовом полку, плечом к плечу с ним сражались старший брат Пересвета, воин-богатырь Андрей Ослябя и его сын, боярин Яков. «И была сеча ожесточённая и великая и бой упорный <...> Падал труп на труп». Ополченцы передового полка, большинство из которых ещё не бывавшие в сраженьях – Юрка Сапожник, Васюка Сухоборец, Сенька Быков, Гридя Хрулец и многие с ними другие, стояли насмерть. Но силы были неравны. И полегли они вместе с воеводами своими. Ценой своей гибели передовой полк, как и сторожевой, сбил натиск первой многотысячной ордынской атаки и во многом обеспечил в дальнейшем победу русского войска в этом сражении.

Мамай не стал ждать полного разгрома своей армии. С малой дружиной он бежал с поля битвы. Остатки разбитой рати ордынцев спешно отступали в южном направлении. Русские преследовали их ещё около 50 километров до реки Красивая Меча, умножая потери неприятеля. Спаслись только те степняки, которые имели запасных коней, как, например, сам Мамай. Весь их тыл попал в руки победителей: шатры, телеги, лошади, верблюды, навьюченные товарами, одеждой, оружием, коврами, утварью, деньгами и драгоценностями...

3.

Примерно так известна нам картина предтечи этой битвы и её ход из официальной версии. Сведения о Куликовской битве содержатся в 4-х основных первоисточниках – произведениях древнерусской письменности. Это «Краткая летописная повесть», «Пространная летописная повесть», «Задонщина» и «Сказание о Мамаевом побоище». Кроме того, краткий, вторичного происхождения, рассказ о битве мы находим в «Слове о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича». Упоминания о Куликовском сражении сохранились также у двух прусских хронистов, современников того события: Иоганна Пошильге и Дитмара Любекского. Рассказ о встрече перед битвой Дмитрия Донского с Сергием Радонежским и о посылке им на бой Пересвета и Осляби приводится в «Житии Сергия Радонежского».

Для любителей истории и средневековой русской словесности приведу текст «Краткой летописной повести» о Куликовской битве. Это наиболее ранний, а отсюда – весьма уникальный письменный источник о том сражении, созданный, скорее всего, до 1409 года. Последующие описания битвы, так или иначе, отталкивались от этой летописной версии того события.

О ВЕЛИКОМЪ ПОБОИЩИ, ИЖЕ НА ДОНУ

«Того же лета безбожныи злочестивыи Ординскыи князь Мамаи поганыи, собравъ рати многы и всю землю половечьскую и татарьскую и рати понаимовавъ, фрязы и черкасы и ясы, и со всеми сими поиде на великаго князя Дмитриа Ивановича и на всю землю русскую. И бысть месяца августа, приидоша отъ Орды вести къ князю къ великому Дмитрию Ивановичю, аже въздвизаеться рать татарьскаа на христианы, поганыи родъ измалтескыи, и Мамаи нечестивыи люте гневашеся на великаго князя Дмитриа о своихъ друзехъ и любовницехъ и о князехъ, иже побьени быша на реце на Воже, подвижася силою многою, хотя пленити землю русскую. Се же слыщавъ князь великии Дмитреи Ивановичь, собравъ воя многы, поиде противу ихъ, хотя боронити своея отчины и за святыя церкви и за правоверную веру христианьскую и за всю русьскую землю. И переехавъ Оку, прииде ему пакы другыя вести, поведаша ему Мамая за Дономъ собравшася, въ поле стояща и ждуща къ собе Ягаила на помощь, рати литовскые. Князь же великии поиде за Донъ и бысть поле чисто и велико зело, и ту сретошася погании половци, татарьстии плъци, бе бо поле чисто на усть Непрядвы. И ту изоплъчишася обои, и устремишася на бои, и соступишася обои, и бысть на длъзе часе брань крепка зело и сеча зла. Чресъ весь день сечахуся и падоша мертвыхъ множьство бесчислено отъ обоихъ. И поможе Богъ князю великому Дмитрию Ивановичю, а мамаевы плъци погании побегоша, а наши после, биющи, секуще понаныхъ безъ милости. Богъ бо невидемою силою устраши сыны Агаряны, и побегоша обратиша плещи свои на язвы, и мнози оружиемъ падоша, а друзии въ реце истопоша. И гнаша ихъ до рекы до Мечи и тамо множество ихъ избиша, а друзии погрязоша въ воде и потопоша. Иноплеменници же гоними гневомъ Божиимъ и страхомъ одръжими суще, и убежа Мамаи въ мале дружине въ свою землю татарьскую. Се бысть побоище месяца септября в 8 день, на Рожество святыя Богородица, въ субботу до обеда. И ту оубиени быша на суиме князь Феодоръ Романовичь Белозерскыи, сынъ его князь Иванъ Феодоровичь, Семенъ Михаиловичь, Микула Василиевичь, Михаило Ивановичь Окинфовичь, Андреи Серкизовъ, Тимофеи Волуи, Михаило Бренковъ, Левъ Морозовъ, Семенъ Меликъ, Александръ Пересветъ и инии мнози. Князь же великии Дмитреи Ивановичь съ прочими князи русскыми и съ воеводами и съ бояры и съ велможами и со остаточными плъки русскыми, ставъ на костехъ, благодари Бога и похвали похвалами дружину свою, иже крепко бишася съ иноплеменникы и твердо зань брашася, и мужьскы храброваша и дръзнуша по Бозе за веру христианьскую, и возвратися отътуду на Москву въ свою отчину съ победою великою, одоле ратнымъ, победивъ врагы своя. И мнози вои его возрадовашася, яко обретающе користь многу, погна бо съ собою многа стада конии, вельблюды и волы, имже несть числа, и доспехъ, и порты, и товаръ. Тогда поведаша князю великому, что князь Олегъ Рязаньскыи послалъ Мамаю на помощь свою силу, а самъ на рекахъ мосты переметалъ. Князь же великии про то въсхоте на Олга послати рать свою. И се внезапу въ то время приехаша къ нему бояре рязаньстии и поведаша ему, что князь Олегъ повергъ свою землю, да самъ побежалъ и со княгинею и з детми и съ бояры и з думцами своими. И молиша его о семъ, дабы на нихъ рати не слалъ, а сами биша ему челомъ и рядишася у него въ рядъ. Князь же великии, послушавъ ихъ и приимъ челобитие ихъ, не остави ихъ слова, рати на нихъ не посла, а самъ поиде въ свою землю, а на рязанскомъ княженье посади свои наместници. Тогда же Мамаи не во мнозе утече съ Доньского побоища и прибеже въ свою землю въ мале дружине, видя себе бита и бежавша и посрамлена и поругана, пакы гневашеся, неистовяся, яряся и съмущашеся, и собраша останочную свою силу, еще въсхоте ити изгономъ пакы на великаго князя Дмитрея Ивановича и на всю русскую землю. Сице же ему умысльшу и се прииде ему весть, что идеть на него некыи царь со востока, именемъ Токтамышь изъ Синее Орды. Мамаи же, еже уготовалъ на нь рать, съ тою ратию готовою поиде противу его, и сретошася на Калкахъ. Мамаевы же князи, сшедше съ конеи своихъ, и биша челомъ царю Токтамышу и даша ему правду по своеи вере, и пиша къ нему роту, и яшася за него, а Мамая оставиша, яко поругана, Мамаи же, то видевъ, и скоро побежа со своими думцами и съ единомысленникы. Царь же Токтамышь посла за нимъ въ погоню воя своя и оубиша Мамая, а самъ шедъ взя Орду мамаеву и царици его и казны его и улусъ весь поима, и богатьство Мамаево раздели дружине своеи. И отътуду послы своя отъпусти на русскую землю ко князю великому Дмитрию Ивановичу и ко всемъ княземъ русскымъ, поведая имъ свои приходъ и како въцарися, и како супротивника своего и ихъ врага Мамая победи, а самъ шедъ седе на царстве волжьскомъ. Князи же русстии пословъ его отъпустиша съ честию и съ дары, а сами на зиму ту и на ту весну за ними отъпустиша коиждо своихъ киличеевъ со многыми дары ко царю Токтамышю…»

4.

Изучая Куликовскую битву, историки и литературоведы к сегодняшнему дню выявили в источниках XV–XVI веков значительный массив информации, не соответствующий исторической реальности. На то были свои причины, как объективные, так и субъективные и об этом много уже всего написано. Но не о том сейчас речь. Давайте поразмышляем о другом. Так ли уж всегда и важны нам некоторые «точности» исторические, ради которых поломано и ещё будет немало сломано копий, а современники назовут всё это историческим кошмаром? Разумеется, имею ввиду не те, доходящие порой до курьёзов, новоделы от фоменок, с подачи которых, например, Куликовская битва произошла в Москве, а Мамай стал «святым». А вот, к примеру, такие: был ли перед сражением бой Пересвета с Челубеем?

В памяти народной не одно столетие хранится эпическое повествование об этом поединке, наполняя сердца русских людей гордостью за отвагу наших предков, вставших на защиту родного Отечества. Но ведь, как выяснили учёные, поединка такого вовсе и не было! Точнее, не было в той форме и с теми действующими лицами, как его описывают летописные источники. Как, к слову, не было и многих других событий в истории нашего отечества, созданных народным эпосом, живущих столетиями в памяти людской, устно передаваемых в сказаниях, легендах и перешедших затем в письменные источники.

Андрей Можаев – автор-публицист сайта Проза.ру, мой добрый друг, в ответе на одну из рецензий под своим материалом «Три столицы Руси», опубликованном на сайте, пишет: «…миф имеет свою структурирующую силу. В этом часто миф даёт больше, чем соединение подтверждённых фактов, гипотезы… В мифе – преемственность поколений, цельность и единства народа как личности. Сбалансировать миф и науку – вот интересно… Миф даёт нам живой ОБРАЗ истории через ОБРАЗЫ живых личностей… Я сам рос в Симоновом монастыре. Всё детство наполнено было Пересветом и Ослябей. На всю жизнь для меня и всех моих друзей, как и для наших предков, они – ГЕРОИ. Я понимаю громадное воспитывающее значение поединка богатырей на Куликовом поле... И мне, в зрелом уме, это знание не мешает (знание того, что поединка всё же не было – А. П.). Во мне нет противоречия между мифом и фактом. Это очень и очень интересный момент самосознания. А выдерни из меня этот стержень, отними живой, личностный образ ГЕРОЕВ, и я буду обкраденным, хоть и информированным. Но эту информированность мне уже не к чему будет в жизни деятельно приложить. Вот вопрос...»

Вопрос этот действительно интересный, и уж, тем более, далеко не праздный. Как относиться к тем или иным историческим мифологемам, неточностям и даже ошибкам, как сопоставить историю с эпосом и официозом, нужны ли споры «до хрипоты» – было или не было. Во многих случаев, конечно же, нужны. И в тоже время…

Уже сравнительно давно замечено, что многие исторические ошибки не редко не являются случайными и лишенными всякого смысла. И это очень важно знать и себе представлять. Такой подход позволит совершенно в ином ракурсе относиться к своей истории и исторической науки как таковой. Это очень серьёзная тема для разговора, далеко выходящая за рамки нашего очерка. Здесь же только отмечу то, что в большинстве своём рассматриваемые нами историзмы (мифологемы, ошибки и пр., но, отнюдь, не то, что носит сегодня название фоменковщина, суворовщина и др.) отражают представления их авторов на те или иные исторические события, сформированные под влиянием их мировоззрения, общественных взглядов, индивидуальных психологических особенностей, образования, многих других факторов.

Историческая мифология несёт в себе ценнейший материал для изучения исторического сознания и исторической памяти народа. Историко-культурная ценность многих повествований, например, о Куликовской битве, с их ошибками и неточностями, состоит, прежде всего, в том, что они донесли до нас основные детали того события и эмоциональные впечатления его участников и очевидцев. На этой основе строили свои рассказы о битве и добавляли свои ошибки последующие поколения. Так шло формирование мифологических напластований, а заодно и исторического сознания народа – уникальнейшего материала для изучения прошлого своей страны.

К сожалению, отечественная историческая наука ещё недостаточно занимается этой проблемой, тогда как в зарубежной – историко-культурологический подход с успехом используется уже давно.

5.

Если плыть сегодня в верховьях Оки от Серпухова до Калуги на курсирующих здесь летом скоростных речных трамвайчиках, то вскоре после Алексина, по левую сторону увидим высоко поднятое над рекой, как бы уходящее в синь неба, древнее городище, с просматривающимися и ныне здесь остатками когда-то мощных оборонительных сооружений – рвами, земляными валами и насыпями. Удивительное, исторически одухотворённое живописное место.

О таких местах на Оке, где часто мне доводится бывать, рассказывать в своих очерках, книгах, Андрей Можаев, обращусь ещё раз к его красивому и ёмкому слогу, писал: «Ах, Ока-матушка! Сколько ж рассказать может! Да, это сердце Руси. Ведь по Оке, особенно – в верхнем и среднем её течениях, нет ни одного камушка без предания, истории, ни одного дерева старого, случайного и безродного... Эти места – громадный исторический заповедник. Живой, причём, и живущий. Если б о нём позаботиться как следует, там всяких табличек мемориальных было бы по плотности на квадратные метры гораздо больше, чем в центре Питера или Москвы…»

Несколько столетий назад здесь, на окском крутогорье, стоял древний город Любутск – родина русских богатырей, героев Куликовской битвы, подвиг которых и сегодня жив в памяти народной – Александра Пересвета и Андрея Осляби.

Легенды гласят о том, что было дано свыше Ослябе предсказывать. Взял в жёны он синеглазую Марфу и знал уже, что погибнет она от рук пришлого врага, так оно и случилось. Только на второй день литовского нашествия на Любутск нашёл он свою Марфу с ножом в спине и рядом плачущего малолетнего Якова. Знал он и о судьбах младшего своего брата Александра Пересвета и сына своего Якова, об их погибели в битве со степняками на поле Куликовом. Перед сражением говорил он Пересвету: «Уже, брате, вижу раны на сердце твоём тяжки. Главе твоей пасть на сыру землю, а на белую ковыль – моему сыну Якову».

Те же легенды рассказывают нам о несчастной любви Александра Пересвета к молодой княжне, которая, повинуясь воле отца своего, вышла замуж за нелюбимого ею человека. Ушли от мирской жизни Александр и Андрей в монастырь и нашли там их души успокоение…


сентябрь, 2006