Признание. Петр Люкимсон

Признание
Автор: Петр Люкимсон

Сегодня он признается ей в любви. Она знала это абсолютно точно. Она даже представляла, как это будет: они зажгут свечи, одновременно пригубят вино, и у них обоих чуточку закружится голова… Потом она спросит его, не слишком ли он устал на работе, он опять пожалуется ей на своего мудака-начальника, и затем уже возникнут совсем другие слова. Не могут не возникнуть – они были знакомы всего месяц, но их отношения развивались так стремительно, что за это время они узнали друг о друге почти все. И потому она почти наверняка знала, какие это будут слова. Знала – и все равно от счастья, от самого предвкушения этих слов сердце то и дело ухало вниз, словно она летела с последнего этажа небоскреба в сорвавшемся с тросов лифте.
Сегодня он признается ей в любви – Натка знала это абсолютно точно. Но до десяти вечера – времени, когда они договорились встретиться – было еще часов пять, и за это время она могла вдоволь нагуляться и наобщаться.
Для начала заглянула в знакомый ювелирный магазин, в клубе клиентов которого она значилась вот уже три года, хотя за все это время купила всего одну дешевую безделушку. Натка с удовольствием осмотрела выставленные на витрине новые модели часов от «Булгари» со строгими черными циферблатами и отливающим золотом ремешками.
«А что, желтое золото опять входит в моду?» – небрежно поинтересовалась она.
«Да. – ответил ей вечно торчащий за прилавком словоохотливый продавец. – Вы правы. Желтое золото опять входит в моду, хотя пока его еще часто используют вместе с белым».
«Я всегда знала, что природа должна победить. Все-таки белое золото – это противоестественно», - глубокомысленно заметила Натка…
Она спешила – часы показывали шесть вечера, а ей очень хотелось успеть к этому часу в «Букинистический»: как раз сейчас там собиралась куча всякого интересного народа, с которым ей было просто в кайф общаться.
Она вошла в «Букинистический» как раз в тот момент, когда один явно немолодой, матерый билиофил пытался выяснить, не знает ли кто-то из собравшихся, где можно приобрести второе издание «Евгения Онегина» – в самом магазине его не было, хотя раритетов в нем продавалось немало. Мужик, обладавший, видимо, изрядной долей юмора, заявлял, что готов купить «Онегина» за любые деньги или обменять его на последнее предревоюционное издание «Дяди, который самых честных правил»
«Дяди», пожалуй, за первого «Онегина» маловато будет» – заметили ему в ответ.
«Вы забываете, что его почти не издавали не только в советской, но и в дореволюционой России, - возразил коллекционер. – Цензура не любила Дядю посильнее Пушкина!».
Натке понадбилось почти четверть часа, чтобы понять, что под «Дядей» они имеют в виду луку Мудищева – встревать в разговор таких солидных, образованных людей она не решалась и просто с азартом следила за их беседой.
За час, который она провела в «Букинистическом» Натка успела узнать много – к примеру, она выяснила для себя, что Пушкин печатал «Евгения Онегина» отдельными главами, а первое полное издание романа вышло в 1833 году. Второе же было выпущено в январе 1837 года, это была последняя книга Пушкина, вышедшая в свет при его жизни и потому она ценилась особенно высоко. «Онегин» в главах имелся у какого-то коллекционера в Израиле, но тот не хотел отдавать его ни за какие деньги…
Ничего этого Натка не учила ни в школе, ни тем более, на мехмате университета, который она закончила почти пятнадцать лет назад…
Из «Букинистического» она заскочила в «Секс-шоп». Натка всегда колебалась – заходить или не заходить, но какая-то непреодолимая сила влекла ее ко всем этим вибраторам, анальным стимуляторам, «каплям для усиления оргазма… Вот и сейчас она задержала взгляд на длинющих, в половину руки силиконовых вибраторах, которые, если верить помещенной под ними табличке, «максимально точно имитировали здоровый мужской половой член и его естественные фрикции» и должны были «доставить любой женщине незабываемое удовольствие».
Натка представила, как она одна в своей комнате раздвигает ноги и вводит внутрь этот самый «максимально точный имитатор здорового мужского полового члена» и ей стало проитвно, но одновременно у нее сладко заныло между ногами…
«Интересно, - подумала она, - а как с ЭТИМ обстоит у НЕГО?!».
Они никогда не говорили об этом, но сегодня… Сегодня был особенный день, день, когда они наверняка пересекут в своих отношениях и эту черту, когда между ними не останется запретных тем и желаний…
Когда она вошла в любимое, такое уютное литературное кафе, часы показывали уже девять. В кафе собирались, в основном, молодые поэты и поэтессы. В основном - потому что заглядывавших в него прозаиков почему-то можно было пересчитать по пальцам, они предпочитали тусоваться в другом месте. Натку в кафе знали и любили, да и она чувствовала себя в нем, как рыба в воде. Нет, стихи она писала слабенькие – это понимали почти все, за исключением уж совершенно ослепленных ее обаянием поклонников. Но стоило ей появиться - и она сразу же оказывалась в центре внимания. Ее выбирали арбитром во всех так часто вспыхивающих здесь порах и ссорах, ее мнение ценили и к нему прислушивались – может быть, потому что она никогда никого не оскорбляла, не делала резких замечаний, умела польстить и в то же время очень точно указать на удачи и провалы любого из завсегдатев этого шумного места.
Вот и сейчас, мгновенно заметив ее присуствтие, к ней бросилось сразу несколько человек.
«Наточка, вы уже успели прочесть мой «Осенний снег, как ранние седины…»? Если да, то я с удовольствием послушал, что вы о нем думаете» – с ходу напал на нее, кажется, живущий в этом кафе и непрестанно кропающий все новые и новые строки о любви Саша Черный-Второй.
Натка улыбнулась – выбранный псевдоним никак не подходил к творчеству этого забавного юноши, а уж по уровню своего таланта он явно не дотягивал до Саши Черного-Первого. И тем не менее, обижать его – даже намеком – в такой день ей не хотелось.
«Да, я прочитала, Сашенька, - ответила она, - и мне очень запомнилась строчка о замерзшей на окне слезинке. Это по-настоящему здорово – и трогает, и врезается в память».
«Ната, рад вас видеть. Я только что закончил цикл «Послесловие к ХХ веку». Очень хотел, чтобы вы посмотрели и сказали свое веское слово» - это уже был Макс, стихи которого ей по-настоящему нравились.
«С удовольствием прочту, Макс! И не надейся – щадить не буду!»
Она едва успела бросить эти слова, как ее уже ангажировал Лев Вершинин – набиравший силу, активно печатающийся поэт, заглядывавший в кафе исключительно потому, что ему нравилось чувствовать себя здесь маститым и известным.
ОН появился ровно в десять, как и обещал. Как и Натка, он тоже был своим в этом кафе и его тоже бурно приветствовали. В ответ ОН бросил несколько, как всегда, вызвавших восторг своим остроумием реплик и только потом обратился к ней: «Может, уединимся? Чего торчать здесь, на виду у всех?»
«Господа, мы вас покидаем!» - сообщила Натка, и все восприняли это с пониманием. Что ж, в кафешке давно уже догадались, что их связывают некие особые отношения, и, кажется, по доброму завидовали.
Натка поудобнее устроилась в кресле и зажгла стоявшую на столе свечу, плоамя которой запрыгало, как крохотный огненный мячик под дующим из окна ветром.
«Выпьем?» – спросил ОН.
«Выпьем, – согласилась Натка. – А за что?»
«Я хочу поднять этот бокал за тебя, Наташка. За то, что ты у меня есть. За то, что ты так прекрасна… Ну, давай, как евреи, – не чокаясь!»
«Давай!» – согласилась она и пригубила из стоящего перед ней бокала терпкое, кружащее голову грузинское вино.
«Ты знаешь, - продолжил он, - что ни с одной женщиной я не был откровенен так, как с тобой. И ни одна женщина до сих пор не могла или не захотела дать мне то, что дала ты. Ты просто сделала меня другим человеком».
«Не говори глупостей!- отрезала Натка. – Я просто напомнила тебе о том, кто ты на самом деле есть: талантливый писатель и – одновременно - глава отдела огромной корпорации, преуспевающий и богатый человек. Тебе есть за что себя уважать. А жена к тебе относилась так исключительно потому, что ты сам себя не ценил. А ты именно по этой причине прощал все ее измены. Кстати, ты сегодня с ней виделся?»
«Да, и именно об этом я хотел с тобой поговорить. Она каким-то образом узнала о наших отношениях».
«И что?» – Натка не ожидала такого поворота разговора. Она почувствовала, как все внутри нее напряглось и еще раз, чисто механически, отпила из рюмки.
«И после этого с ней произошла странная перемена. Она вдруг заявила, что это нелепо – вот так бросить и разорвать все ради женщины, которую я практически не знаю, что она тоже наделала в жизни немало ошибок, но сейчас вдруг поняла, что нас связывает не только общий сын, что нам уже за сорок и, если мы продолжим совершать глупости, то нас обоих ждет пустая, одинокая старость…»
Несколько минут Натка сидела, пытаясь осмыслить его слова.
«Почему ты молчишь? – спросил он. – Ответь что-нибудь… Ты перевернула мою жизнь... Знаешь, по ночам я в последнее время часто представлял, как глажу твои прекрасные волосы, как мои руки спускаются все ниже и ниже… Это стало просто наваждением. Мне уже мало просто разговаривать с тобой, мне нужна ты вся. Я люблю тебя, Наташа. Нет,не так. Я-ЛЮБ-ЛЮ-ТЕ-БЯ! Слышишь?! С женой у меня уже два года ничего не было, я тебе говорил… Но сейчас, когда она предлагает наладить отношения, начать все с начала, я не знаю, что мне делать. Все-таки у нас и в самом деле общий сын. Да и пятнадцать лет брака в унитаз не сольешь! Ты понимаешь?»
«Я понимаю» – ответила Натка.
«Так что же мне делать?»
«Я думаю"
Натка почувствовала, как из-за невесть откуда-то взявшей слезы перед глазами все начало расплываться и поспешила побыстрее выдать ответ:
"Я думаю, что будет лучше все оставить, как было. Я - отдельно, а ты - отдельно. В конце концов, я не хочу чувствовать,что разрушила твою семью. И мы дейсвительно не знаем друг друга по-настоящему. А все планы, которые ты строил – это ведь просто бред!»
- Наташка! – донесся до нее раздраженный голос матери. - Да сколько же можно просиживать у этого проклятого компьютера! Ты спать сегодня собираешься?! Завтра с утра всем на работу! И что ты за моду взяла – вино хлестать в темноте и в одиночку?!
- Еще немного и заканчиваю, мама! – ответила она и выбила на «аське»:
«Извини, мне пора выходить! Встретимся как-нибудь в «Кафе»»
«Так что же мне делать?!» - успело высветиться на экране компьютера прежде, чем она, как курок, спустила кнопку.
Пламя догорающей на столе свечи теперь трепыхалось, как крошечный, пожелтевший листик, который вот-вот унесет ветром. И пламя это бросало отблеск на ее лицо – лицо сорокалетней, начинающей полнеть старой девы, у которой ничего уже не будет – не примчится из Америки богатый, энергичный принц, не увезет ее в даль светлую и вообще никуда не увезет. А, может, это и к лучшему, что не примчится – ведь ОН действительно никогда в жизнии ее не видел - лишь представлял по фотографии почти двадцатилетней давности, помещенную на сайте «Литкафе». И кто знает, что было бы, если бы он увидел ее воочию – теперешнюю?!
«В конце концов, - подумала вдруг Натка своим холодным умом опытного программиста, – он влюбился не в меня а в некую Прекрасную Даму, с которой можно было выговориться. А я – просто старая, никем не траханая корова…Черт, вылетело из головы, как таких коров в деревне называют!..»
Она вдруг вспомнила, как все между ними началось – с ее короткой рецензии на его новый рассказ, с его благодарности, с их переписки в чате, когда он вдруг обронил фразу: «Знаете, мне кажется, если бы мы встретились, я бы мог в вас влюбиться», а затем с долгих бесед при помощи «аськи» - бесед, из которых стало ясно.что они оба любят одни и те же книги, у обоих одинаковые и безнадежно устаревшие взгляды на то, что такое любовь, семья и прочие высокие материи. Он хотел выговориться – и она дала ему выговориться. И еще - помогла ему понять, как он себя недооценивает, заставила его поверить в себя… Что ж, никем не траханая корова сделал свое дело – корова может уйти, уступив место законной жене…
А за тысячи километров от Натки высокий, грузный мужчина сидел, уставившись в пустой экран монитора, скуривал сигарету за сигаретой и время от времени подливал себе в рюмку янтарное калифорнийское вино. Наконец, он выключил компьютер, и в неровном свете почти догоревшей свечи взяд в руки мобильник.
- Мисс, я хотел бы заказать билет в бизнес-классе на ближайший рейс на Москву… - сказал он в него. - Да, устраивает... Номер моей кредитной карточки? Одну минуту…
И закончив, он бросил в пространство:
- Дура ты, Наташка! Решать все-таки буду я – ты меня сама этому научила!