Девушка с балкона

Увидел вчера свою старую фотографию и чуть не расплакался. Молодой, красивый. Только бледный какой-то. Спросонья. Да еще и грязный ко всему. Глаза большие, как у лемура. На самом деле они не такие уж у меня и большие. Просто сняли меня, застав врасплох. До сих пор не люблю этого. Когда меня застают врасплох. Я нашел ее случайно. Разбирал коробки со своими старыми вещами. Хотел привести все в порядок, чтобы после меня мусора не осталось. Ведь мне скоро семьдесят. Да… семьдесят. Когда молодой, кажется, что вся жизнь впереди и спешить никуда не надо. А тут… Оглядеться не успел, а жизнь прошла. Ведь никогда не знаешь, какой день может стать последним. Вот и готовишься, так сказать, заранее. Я никому не рассказывал эту историю. Некому было. Она часть моей души. А это самое сокровенное. Рассказать сейчас? И сейчас некому. Никто не поймет. Потому что уже старый. Уже поздно. Пусть она навсегда останется со мной, в моем сердце.

 Фотографий у меня не так уж и много. Я не любил фотографироваться. Не знаю почему. Наверное, потому что в зеркале я кажусь себе лучше. Даже сейчас. Очки мешают. Но без них ничего не вижу. За тридцать лет так и не привык к ним. Лысый… Голова гладкая, как коленка у воробья. Начал лысеть давно. Но я не стал дожидаться, пока природа меня добьет. В один распрекрасный апрельский вечер побрился наголо. Жена была в шоке. Она стояла с открытым ртом минут десять. А я сидел в кресле и улыбался. До сих пор смешно. Увидеть лысого улыбающегося лемура! Если учесть, что через очки мои глаза так и выглядят. Жена меня очень долго пилила. Говорила, что ей со мной страшно будет куда-нибудь пойти, что я похож на побритый кокос… И так в течение двух с половиной часов. Я попытался ее успокоить тем, что волосы скоро отрастут, и что все будет в порядке. Но они так и не отросли. Жена смирилась.

Фотография… Это была она. Она меня сфотографировала. Девушка с балкона. Я так ее называл, потому что впервые увидел я ее на балконе. Нет, она не поливала цветы, не вешала белье и даже не курила. Она висела там. Вернее, свисала. Ее квартира была на втором этаже. Синие джинсы, белые кроссовки и белая короткая куртка. На балконе первого этажа была решетка, которая походила на кирпичную кладку. Форма была вроде такой. Так она и убегала из дома. Обычно это случалось около восьми вечера. Бывало и позже. Но почти каждый день. Я прятался за большим толстым тополем, который полностью меня закрывал. Меня могла прикрыть и осина. Таким я был худым. Но тополь стоял как раз напротив ее окна. Я старался приходить каждый день. Бросал учебу и прибегал к ней. Иногда она выходила на балкон покурить. Да, она курила. Я никогда не мог смотреть на девушек, которые курили. Но это не могло оттолкнуть меня от нее. Я подбирал все выброшенные ею окурки. Я собирал их. Мне не было противно, ведь они были в ее руках. Иногда она выкуривала сигарету только наполовину. Я ждал, пока она зайдет обратно домой, и бежал подбирать окурок. Я докуривал. Ведь эту сигарету держали ее губы. Я не чувствовал дыма. Я просто представлял, что мои губы касаются ее. Я пытался почувствовать этот вкус. В какой-то момент мне даже удавалось приблизиться к нему. Это было для меня просто счастьем! Но через мгновение все снова исчезало. Оставался только вкус сигарет.

Так продолжалось два месяца. Я перестал подбирать ее окурки. Я сам курил. Много курил. Мне казалось, что сигаретный дым может нас соединить. Он был вокруг меня, он был и вокруг нее. Значит, в тот момент, когда мы курили – она на балконе, я у дерева – мы были вместе.
Однажды ее не было два дня. Я сильно переживал. Не знал, что делать. Мне никогда не хватало смелости пойти за ней, узнать, куда она убегает. Я не имел на это право – следить. Это было бы не честно по отношению к ней. У нее была своя жизнь, и я не мог вмешиваться. Иначе она бы меня возненавидела. За эти два дня я выкурил пять пачек. Мои легкие превратились, наверное, в комки высушенной грязи. Я думал, что она уже никогда не вернется, что, может, она умерла. Я хотел напиться, но у меня не было сил. Отчаяние связало меня по рукам и ногам. Это была вторая ночь без нее, без девушки с балкона. Без моей девушки с балкона. Но на следующее утро случилось чудо! Я ее увидел! Мое сердце забилось так быстро, что я прижался грудью к тополю, чтобы оно не выскочило! От радости я снова закурил. Три сигареты подряд. Чтобы успокоиться. Мне стало легче. Несмотря на то, что я почти ничего не ел эти два дня. Но само ощущение, что она была жива, и что с ней все было в порядке, заменяло мне еду. На учебе я давно не появлялся. Мне было все равно. Все мои мысли были только о ней. Я часто засыпал у дерева. И каждый раз мне снилась она. В своих снах я был смелее. Я сам забирался к ней на балкон. Она сидела в комнате и смотрела в пустоту. Ее взгляд был таким грустным, что мне хотелось прижать ее к себе. Но я не смог этого сделать, не мог зайти к ней. Я не сделал этого даже во сне.
- Просыпайся, скоро дождь.

Я резко открыл глаза. Вспышка фотоаппарата на мгновение ослепила меня. Это была она. Девушка с балкона. В синих джинсах, белых кроссовках и белой короткой куртке. Она улыбалась и вертела в руке фотоаппарат. Я резко и неуклюже поднялся. Вокруг меня лежали сотни окурков.
- Что-нибудь скажешь? – она засунула фотоаппарат в карман.
Я не мог вымолвить ни слова. Я и мечтать не мог о том, что она заговорит со мной! Даже во сне этого не было. А здесь вдруг она стояла передо мной, смотрела мне прямо в глаза и говорила.
- Ты не умеешь прятаться. Два месяца сидеть на одном и том же месте. Я тебя сразу заметила. Еще в первую неделю. Ты подбирал мои окурки. Я думала, ты – бомж. Хотела даже целую пачку тебе бросить.
- Почему не бросила? – я покраснел. Мне стало так стыдно! Что за дурацкий вопрос? Ведь это был первый вопрос, который я задал ей. Я хотел разбить свою тупую голову о дерево! Почему мне не пришло на ум спросить что-нибудь другое?!
- Не знаю. На бомжа ты не был похож. По крайней мере, тогда. Мне стало интересно. За мной никогда никто не следил, - она посмотрела на меня вопрошающим взглядом.
- Хочешь курить? – это было все, что я мог предложить ей.
Она молча села у дерева и достала сигареты. Я сел рядом. Мы закурили. Небо стало темно-серым. Не знаю, как я смог различить его цвет, ведь на улице уже давно стемнело. Но точно помню, что небо стало чернеть. Запахло дождем. Мне хотелось поговорить с ней. Но я не осмеливался повернуть голову в ее сторону. Я боялся снова сказать что-нибудь не то. Теперь сигаретный дым связал нас на самом деле. Мы были вместе.
- Зачем ты меня сфотографировала? – наконец, осмелел я.
- На память, - она посмотрела на меня. – Ведь ты же не будешь всю жизнь здесь сидеть. Когда-нибудь ты уйдешь. А я буду смотреть на твою фотографию и вспоминать, что когда-то кому-то я была небезразлична.
Дождь почему-то не начинался. Обычно при таких тучах резко начинается ливень. Тем более ветер поднялся. У нее были длинные волосы. Я до сих пор не разбираюсь в цветах волос. Но были они темные. Может быть, даже и черные. Но глаза я запомнил. Карие. Мои любимые. Я часто обращал на это внимание: люди с карими глазами – красивые. Наверное, они казались красивыми мне, потому что я любил карие глаза. Людей с таким цветом глаз много. Может, больше, чем всех остальных. Но у нее они были особенными, необычными. Когда я посмотрел ей в глаза, мне показалось, что я заглянул в нее саму, в ее душу. Мне стало страшно, потому что душа ее была бездонна. Стоишь у какой-нибудь ямы или оврага, бросаешь туда камень и прислушиваешься, ждешь, что он долетит до конца. Иногда не дожидаешься. Наверное, в ее душу тоже бросали камни. Наверное… Я мог только предполагать.
- Ты слишком много куришь, - сказала она, потушив сигарету.
Мое сердце сжалось так сильно, что мне стало плохо. Я закашлялся. Она улыбнулась. Она действительно заботилась обо мне? Ей не было все равно? Или она сказала это из простой вежливости? Что это было?
- Как тебя зовут?
Я выбросил окурок и хотел ответить, но она прервала меня:
- Нет, не отвечай. Я не хочу знать. Пусть мы не будем знать имен друг друга. Это будет нас связывать. Через много-много лет, может быть, ты вспомнишь обо мне. Тогда тебе станет грустно, потому что ты так и не узнал, как меня зовут. Мне тоже будет грустно. Это будет мучить меня. Значит, мне будет не все равно. А может, я и не вспомню…
- Ты живешь одна? – ветер стих.
- Детектив из тебя никакой. Если бы я жила одна, стала бы я сбегать через балкон?
Конечно, я знал, что она жила с родителями. Мне просто хотелось завязать разговор, начать с чего-то.
- Я живу с родителями. Не хочу об этом говорить. Расскажи о себе. Сидишь тут два месяца, следишь за мной, дымишь, как паровоз, а я ничего о тебе не знаю.
- Я учусь.
- Студент?
- Да.
- Как же ты учишься, если ты сидишь здесь?
- Я… - я замешкался.
- Все понятно, - она снова улыбнулась. – А где мои окурки?
Я достал из внутреннего кармана куртки большой серый пакет. Он был полным. Она взяла его, повертела в руках:
- Они имеют для тебя значение?
- Да.
- Нет. Они не могут иметь значение. Это всего лишь окурки. Груда вонючих окурков. В них нет памяти, нет души, нет ничего, что могло бы напомнить обо мне.
- Есть, - тихо ответил я и снова покраснел.
На мгновение она замолчала, посмотрела на меня, потом снова на пакет. Она развязала его. На каждом фильтре была надпись. Каждый раз, как я подбирал очередной окурок, я записывал на нем дату и время. Поэтому каждый из них был для меня дорог. Они напоминали об определенных моментах, связанных с ней. Когда я ее не видел, я перебирал этот «календарь». Так я был вместе с ней, ее образ всплывал в моей памяти, когда мне было плохо.

Она ничего не сказала, только вернула мне пакет.
Я достал первый попавшийся. Как в лото.
- Смотри, - сказал я. – Пятнадцатое августа. Четырнадцать двадцать восемь. Ты была в халате. Тогда на дороге была авария, ты с балкона пыталась разглядеть, что случилось, то и дело приподнималась на цыпочках. Но, видимо, ты ничего не увидела. Ты психовала. На тебя смешно было смотреть. Ты была похожа на первоклассницу.
Она смотрела на меня широко открытыми глазами. На лемура теперь похожа была она.
- А этот – двадцать первого августа, - продолжал я. – Ночью, полвторого. Я не мог разглядеть твоего лица. В тот день ты никуда не убегала. Выкурила две сигареты подряд. Второй окурок тоже здесь. Это было через четыре минуты. Я только не смогу его сейчас найти.
Я начал рыться в пакете. Мы долго сидели и перебирали эти окурки. Я брал каждый из них и рассказывал о том моменте, который сопровождала очередная дата. Я говорил о ее жизни. А она слушала с таким видом, как будто узнавала об этом впервые.
Стало прохладно. Мы покурили еще. От холода она прижалась ко мне. Я ее обнял. Ее голова лежала у меня на плече. Ее волосы были жесткими. Но тогда они казались мне самыми мягкими и пышными на всей планете. Я хотел поцеловать ее, но не мог. Не мог, потому что боялся, что она оттолкнет меня.
Была уже ночь. Дождь так и не начался.
- Я ждала, что ты будешь следить за мной до конца. Почему ты не пошел за мной, когда я убегала?
- Это твоя жизнь. Я не имею права вмешиваться.
- Громкие слова. Ты просто боялся.
Я ничего не ответил. Вдруг она резко встала и потянула меня за руку. Я подчинился.
- Хочешь, я вас познакомлю? – ее слова прозвучали неожиданно.
- Кого?
- Тебя и Мишку.
- Я не понимаю.
- Чего тут не понять? Хочешь или нет?
- Это твой парень? К нему ты бегаешь почти каждый день?
- Да. К нему. Так, хочешь или нет?
Я хотел провалиться. Провалиться куда-нибудь поглубже. Хоть к самому центру земли. Там ядро. Оно раскаленное. Там мне было бы намного лучше. Или испариться, раствориться. Что угодно, но только забыть, что произошло. Какой я был идиот!!! Как я мог на что-то надеяться! Как вообще со мной могло это случиться! Я больше не хотел ее видеть. Она меня обманула. Зачем она сидела рядом со мной? Зачем прижалась ко мне? Зачем я ее обнимал? Зачем? Зачем? Зачем?

- Он тебе понравится. Идем? – она все еще держала меня за руку.
Я не стал сопротивляться. Мне было все равно. Я думал, что посмотрю на него и сразу уйду. Убегу, буду бежать долго, пока не свалюсь от усталости, или пока не перестану дышать. Это было ее желание: познакомить нас. Я не мог отказать ей.
Я взял пакет и положил его в правый карман. Она шла слева от меня и держала меня за руку. Я не мог отпустить ее. Я и не хотел. В тот момент она была со мной. Она была моей. Пусть впереди нас ждало бы лишь несколько минут пути. Но эти несколько минут рядом с ней был бы я. Только я.

На улице было безлюдно. Горели тусклые фонари, под ногами шуршали свежеопавшие листья. Впереди стояли пустые контейнеры для мусора. Мы должны были пройти как раз мимо них. Они оказались бы справа от меня. Я сомневался. У меня было мало времени. Но зачем? Ведь для нее это ничего не значит. Тогда мне тоже все равно. Хотя дорогое для меня, для моей души не может стать всего лишь за несколько секунд ничем. Я всегда был нерешительным. Наступил момент, когда я должен сделать этот шаг. Принять решение и выполнить его. Сколько еще времени я буду слабым? Надо положить этому конец.
Моя рука сжимала пакет все сильнее. Оставалось несколько метров. Всего несколько метров. Незаметно для нее я вынул пакет из кармана и выбросил его в контейнер, который был буквально в миллиметре от меня. Я сделал это. Она не заметила.
Мы подходили к какому-то зданию. Оно было большим. Я редко бывал в этой части города, поэтому не знал, куда мы пришли. Кое-где горел свет. Здание, скорее, походило на больницу. Наверное, родители запрещали ей встречаться с Мишей, а он лежал в больнице. Незнание мучило меня. А может, он был инвалидом. Это объяснение подошло бы больше. Поэтому она прибегала к нему вечером.
Мы подошли к зданию с черного входа. Я ничего не спрашивал. Я хотел лишь посмотреть на него и сразу уйти.

- Подожди меня здесь, - она зашла в здание. Ее не было минут пять. Я думал убежать, пока она не пришла. Но мне снова не хватило смелости. Она выглянула из-за двери. – Заходи. Можно.
Я зашел. Это был обычный коридор с кафелем на стене. Он куда-то вел. Мы стояли и чего-то ждали. Каждая минута казалась часом. Я заметил, что она нервничала. Ее руки дрожали, глаза бегали по квадратикам белого кафеля, который не мыли очень давно. Послышались спешные шаги. Мое сердце забилось чаще и было готово вырваться наружу. Не знаю почему, но я сильно волновался. Внутренняя дверь открылась.

Это была женщина. Невысокая, полноватая, рыжая. На руках она держала ребенка.
- Только быстрее. Простудишь его своими походами, - она отдала ребенка девушке.
Девушка заплакала:
- Маленький мой. Ангелочек ты мой. Я так соскучилась. Сыночек. Извини, что разбудила тебя, - она крепко обнимала ребенка и целовала его через каждое произнесенное слово. – Мишенька. Мой медвежонок. Ты только мой. Я тебя никому не отдам. Ты только мой…
Мальчику было где-то полгода. Он был одет в коричневый шерстяной костюмчик. На голове была такая же коричневая шапочка. Он на самом деле был похож на медвежонка. Несмотря на ласки и поцелуи, он спал. Я почувствовал, как по моей щеке течет слеза. Мне снова захотелось провалиться. Как я мог усомниться в ней? Мне стало стыдно оттого, что я мог подумать о ней плохо. Я снова покраснел.
- Можно я останусь? – она пыталась уговорить рыжую женщину. – Только на одну ночь. Никто не заметит, не узнает. Рано утром я уйду. Ведь скоро его должны забрать.
- Не знаю, - строго ответила женщина. – Приезжают за ним в конце недели. Все документы оформлены.
- Пожалуйста…
- Я сказала, не знаю. Нечего было оставлять. Сейчас бы не бегала, - отрезала женщина.
- У меня есть деньги. Я заплачу больше обычного. Только позвольте посидеть ночь возле его кроватки.
- Сколько у тебя?
- Двести.
- Мало.
- Но у меня больше нет…
- Мало!

Я порылся в карманах. Лишь двадцать рублей. Женщина резко выхватила из моих рук деньги и разрешила девушке войти.
- Только она, - мне путь был прегражден. Девушка с ребенком на руках посмотрела на меня заплаканными глазами и скрылась в дверях. Дверь захлопнулась.
Я не стал ждать. На следующий день мы обязательно должны были встретиться. Тогда бы она мне все и рассказала. Я побежал к контейнеру, мимо которого мы прошли. Я бежал в надежде, что еще не было поздно. Но оказалось именно так. Он был пуст. Пакета с окурками не было. Кто-то забрал. Но кто?! Кому мог понадобиться пакет, набитый обычными окурками?!! Зачем только я его выбросил? Какой же я был дурак! Я стоял и не знал, куда идти. Я хотел найти его. Ведь там был каждый день, каждая минута… Но я знал, что это было невозможно.
На следующий день я вернулся к своему тополю. Я думал, что увижу ее. Возле дерева я увидел камень. Раньше его там не было. Я поднял его. Под ним была моя фотография. Та самая. Я прождал несколько дней. Но девушка не появлялась. Я снова много курил. Я ходил к Дому ребенка и ждал ее там. Но безуспешно. Однажды я увидел ту самую рыжую женщину. Она выходила с работы. Я подбежал к ней и спросил о девушке и о малыше. Женщина не хотела говорить. Я отдал все деньги, что у меня были на тот момент. Тогда она сказала, что ребенок пропал. В ту же ночь, когда мы приходили туда. Никто не видел, кто его унес. Возле кроватки не оказалось и девушки…

Эта фотография… Это единственное, что осталось у меня в память о ней. Я смотрю на нее и вижу себя ее глазами. Да, в тот момент она смотрела на меня. И сейчас, когда мой взгляд падает на фотографию, я чувствую себя рядом с ней, рядом с девушкой с балкона. Но мое старое сердце сжимается. Прошло много лет. Прошла вся жизнь. Больше я ее никогда не видел… Мне грустно… Грустно оттого, что мне так и не хватило смелости обнять ее еще раз, поцеловать и все сказать. Грустно оттого, что я так и не узнал ее имени…